(no subject)
В одну из суббот Колька позвал нас на обещанную прогулку по острову. Мы жутко обрадовались, выкроили пару часиков между завтраком и обедом, прихватили ещё одного молодого человека для компании и отправились гулять. Он повёл нас по довольно заметной тропинке в глубь острова. Денёк выдался тёплый и солнечный и даже наши уже привычные спутники - комары - куда-то исчезли, по-видимому решив не портить нам отдых.
Лес, по которому мы шли, был настолько пронизан солнечным светом и теплом, что хотелось петь. Минут через двадцать наш проводник махнул рукой сначала в одну, потом в другую сторону: «Смотрите», - сказал он. Мы оглянулись, но сначала ничегошеньки не увидели: лес как лес, птички поют, пылинки вьются в солнечных дорожках, красота да и только, но ведь парни довольно редко замечают подобные вещи, а значит мы должны были увидеть что-то иное. Но что же? «Да смотрите же дальше, на общую картину!» - по-видимому наша близорукость начинала выводить Кольку из себя. И вдруг...
Нет, ничего не изменилось, и лес остался всё тот же и птицы пели по-прежнему и всё те же пылинки вились в столбиках солнечного света, но мы увидели, что идём по улице! Да это была улица того самого поселения, одно из жилищ которого мы как раз раскапывали! По обе стороны тропинки чётко прослеживались два ряда таких же ям-западин, какой изначально был и наш раскоп. И теперь уже стало заметно, что деревья там, где вилась наша тропка, растут не так густо, хотя, как потом выяснилось, их там не вырубали, несмотря на то, что раскопки ведутся с 1975-го года. Попалось нам и несколько уже раскопанных жилищ и одно повреждённое упавшим деревом, длинные и мощные корни которого просто-напросто выворотили из земли остатки неглубокой землянки. Наверное именно тут я в полной мере прочувствовала связь времён. Всё-таки наш раскоп, как ни крути, был для нас явлением единичным, а тут... Тут становилось понятно, что когда-то на этом месте было довольно большое поселение, люди охотились в этом лесу, сновали из землянки в землянку, из специальных отверстий в крышах вились многочисленные дымки, раздавались звуки хозяйственные и не только, в общем жизнь кипела и бурлила.
Мы с девчонками стояли там и воображали, как это должно было выглядеть сотни лет назад, и нам уже не хотелось никуда идти, но проводник звал дальше. Это были ещё не все чудеса, заготовленные им на тот день. Мы продолжили наш путь по солнечной тайге. Шли, смеялись, настроение стало удивительно хорошим, и тут...
Лес кончился. Мы сначала не поняли, что случилось, но когда Николай предложил нам быть осторожнее и не ходить дальше, увидели, в чём дело. Мы стояли на обрыве. Он был не очень высоким, но с него открывался неожиданно великолепный вид на небольшую зелёную долину, за которой виднелся ещё один кусочек леса и открывался вид на амурский простор. Не знаю, как восприняли это девчонки, но лично у меня захватило дух. Долинка выглядела удивительно гостеприимно. Так и хотелось спуститься туда и поваляться на зелёной травке, под ещё летним дальневосточным солнышком. Сказано - сделано: я тут же начала выяснять у Кольки, как спуститься вниз. На что он довольно невежливо но весьма выразительно постучал себя (хорошо, что не меня) по лбу: «Это же болото!». Оказывается то, что я сначала приняла за лужи и небольшие озерца было, всего лишь навсего, просветами в болотном покрове. Опаньки! Хорошенькое бы получилось валяние на травке! Разочарование было довольно сильным, но оно не испортило нам солнечного настроения. Гораздо печальнее было то, что подошло время возвращения в лагерь, где нас ждали семеро голодных студентов и трое не менее голодных преподавателей. Тем более на вторую половину дня у нас была намечена ещё парочка мероприятий.
7.
Первым по плану шло омовение всего женского состава экспедиции, в лице четырёх человек, в бане. Баня эта была своего рода местной достопримечательностью. Я уже упоминала, что в ожидании прибытия высоких иностранных гостей часть корпусов пионерлагеря перестроили под экспедиционные коттеджи. А вот баню построили новую. Точнее собирались построить. А ещё точнее почти доделали, но тут выяснилось, что иностранцы не приедут, а наши обойдутся, и всё было брошено на полпути.
Представьте себе просторную баньку VIP-класса, состоящую из трёх помещений: предбанника, парилки и непосредственно банного помещения с бассейном. Всё новенькое, отделанное пахучими свежими досками, бассейн с прохладной водицей выложен кафелем пастельного цвета, в предбаннике - окошко, в остальных помещениях - электрическое освещение от экспедиционного генератора. В общем, не банька - мечта. А теперь уберём стёкла из окошка, электричество, внутренние двери, кафель из бассейна, да и сам бассейн тоже. Оставим, пожалуй, только яму, приготовленную под него. Представили картинку? Вот этим-то чудом нам и предстояло воспользоваться в гигиенических целях.
Но, в принципе, как помещение для осуществления водных процедур в горячей воде, сие сооружение вполне подходило: печка была полностью достроена и даже наличествовал запас дров, который был заготовлен зимним сторожем для собственного употребления.
Мужской состав экспедиции от пользования сим заведением дружно отказался, и подготовив баньку для нас, в полном составе смылся на Амур, а вот женский с удовольствием воспользовался «удобствами» поскольку трое из нас, а именно я, Вика и жена профессора Медведева, были обладательницами довольно длинных волос, которые в речке просто невозможно было промыть. И если со мной и Ольгой Сергеевной (о! вспомнила отчество) всё было непросто, но решаемо, то викушина косища требовала для ухода за собой совместных усилий всех четырёх дам. Чем мы и занялись, занавесив окна простынками, на случай неожиданного возвращения парней с речки.
Вот представьте, каково это, постирать в тазике почти полтора метра корейской косы. Представили? А теперь представьте, что воду надо добывать из горячего металлического бака, да ещё желательно не обвариться при этом. И ещё теперь представьте, что носить её нужно, обходя зияющий провал в недоделанном полу, поскольку вода находится в парилке, а действо свершается почти в предбаннике, ибо света в баньке-то нет, и в парилке элементарно темно, а в основном помещении, куда падает свет из окошка и где достаточно светло, отсутствует такая мелочь, как пол. В общем повеселились мы на славу! С горем пополам викина косища и наши косы были выстираны и высушены, сами мы приведены в божеский вид и готовы к новым свершениям.
8.
А свершения, в виде подготовки к торжественному ужину, нас буквально поджидали за порогом. Ибо надвигалось на нас третье и вроде бы последнее, на тот день, мероприятие, а именно празднование дня рождения одного из членов группы. В условиях города этот День Рождения скорее всего прошёл бы незамеченным, поскольку именинник был нудноват и мало кем любим, но в условиях полевых, за неимением других поводов для праздника, превращался в грандиозное событие местного масштаба. В принципе ничего необычного в полевых условиях соорудить не представлялось возможным. Разве что Ольга Сергеевна договорилась с поварами пионерлагеря, и они предоставили в наше распоряжение свою кухню. Чем мы и воспользовались, нажарив к ужину красной рыбы и блинчиков. Да мальчишки наши, столковавшись со сторожем лагеря и местными ребятами из Мариинского, добыли ведро самогона и пару бутылок ликёра, как сейчас помню: одну жёлтого, а вторую зелёного цвета. А ещё было решено отложить ужин до темноты, чтобы зажечь свечи вместо электричества.
И был праздник! Нам, уже отвыкшим от цивилизации и домашней еды, наш торжественный ужин при свечах показался настоящим праздником. Да ещё и «старики», прихватив с собой еду и попросив вести себя прилично, ретировались по своим обиталищам. Хм, про ведро самогона под столом они ещё не знали... А ещё у нас были настоящие гости - пара девчонок-школьниц из Мариинского, иногда помогавших нам в раскопках и мальчишка из пионерлагеря, интернатский пацанёнок, пригревшийся в дружной студенческой компании.
Была произнесена пара тостов за именинника, потом наши гости разбежались по домам - за пацаном пришла воспитательница, девчонки укатили в село - и мы остались сами по себе.
Мы, как девушки домашние, а посему к выпивке непривычные, много пить и не стали, а вот молодые люди наши приложились основательно. Кажется они добили то ведро, разбавляя ликёр самогоном, поскольку ни то, ни другое по отдельности пить было невозможно.
В какой-то момент мы с Викой и Оксанкой вышли прогуляться. Столовая наша, с продолжавшими веселиться парнями, осталась позади, пионерлагерь давно уже спал, и на острове было почти тихо. Но только почти, потому что какой-то шум не давал нам покоя. Больше всего он походил на шум морского прибоя. Мы дружно прислушались, и оказалось, что к ночи поднялся довольно сильный ветер и пытается навести порядок в кронах вековых деревьев. А потом мы открыли звёзды. В городе нет таких звёзд, там слишком светло даже ночью, и даже здесь мы не обращали внимание на небо, потому что были слишком заняты работой, да и само небо на Дальнем Востоке частенько прячется за тучами. А в тот вечер звёзды раскинулись над нашими головами алмазной россыпью, подмигивая и как бы приглашая на разговор.
Но разговору этому так и не суждено было состояться. Наше сидение на поварской скамеечке, возле спящего костра, было прервано самым неожиданным образом. Прибежал Колька в сопровождении сторожа пионерлагеря и сообщил, что пропали двое наших. Выяснилось, что допив имеющееся спиртное, наши молодые люди решили пойти искупаться всей дружной толпой. Решили, пошли, но дойдя до берега почему-то передумали. Я не уверена, что их остановило благоразумие, ибо, когда на сцену выходят алкогольные пары, благоразумие предпочитает затаиться. В общем все вернулись в лагерь, за исключением, как оказалось, этих двоих. И вот теперь резво протрезвевшие парни бегали по острову в поисках пропавших, а мы с девчонками бегали за ними и делали вид, что не путаемся под ногами.
Примерно через часик мы заметили возвращающуюся толпу. Каков же был наш ужас, когда стало понятно, что кого-то несут. Мы дружненько нарисовали себе все самые жуткие картины и кинулись выяснять, что же случилось. Как оказалось, волновались мы зря. Ну, почти зря. Наших вдрызг пьяных сокурсников нашли на пляже, причём именинника - головой в воде. Ещё бы чуть-чуть и возвращались бы мы домой в неполном составе. Но поскольку всё обошлось, сейчас, по прошествии стольких лет, можно и поиронизировать малость. Ибо нам было не до иронии, когда, сменяя друг дружку, мы с девчонками всю ночь дежурили возле кроватей наших маменькиных сынков, чтобы не дай Б-г они не вздумали спать на спине, а то мало ли что. Да ещё и на следующий день нам влетело от руководства экспедиции. Всем за безответственность, а нам троим ещё и за то, что вовремя не остановили разошедшихся коллег-студентов. Ему, руководству, надо же было переложить ответственность за недосмотр со своих хрупких плеч.
Но хорошо то, что хорошо кончается, всё разрешилось благополучно, а до конца практики оставалась ещё целая неделя. И нужно было выжать из неё максимум удовольствия.
9.
Где-то посреди второй недели жители Мариинского предложили нам подарок. В принципе, подарки преподносятся. Ну в крайнем случае - дарятся. А этот был именно предложен, ибо с преподнесением оного получатель огребал ещё и кучу забот. Подарок не только был вкусен по приготовлении, полезен, питателен и хоть как-то разнообразил наше довольно скудное меню, он ещё был и трудозатратен и элементарно пах. Ну в общем подарили нам пару бочек красной рыбы. Точнее эквивалент этой самой пары бочек, но в свежем, неразделанном и незасоленном виде. Будь на то воля наша, как опытных дальневосточниц, с детства закормленных сим рыбопродуктом, мы бы хором заявили: «Спасибо, не надо!», но воля была не наша. Наши новосибирцы столько красной рыбы отродясь не видывали, у них просто глаза загорелись и слюнки потекли. Они сказали: «Давайте! И побольше!», вовсе не задумываясь о том, кто эту рыбу будет разделывать и солить.
Ну скажите мне, пожалуйста, как, не имея опыта, красиво разделать скользкую метровую рыбину мокрым от крови и слизи ножом, так и норовящим выпрыгнуть из руки, и не располосовать её и себя вдоль и поперёк? Моя бабушка делала это просто мастерски. Каждую осень, с пяти лет я наблюдала за этим процессом всё время путины. Но ведь только наблюдала. А у профессорской жены не было даже такого опыта. И, тем не менее, она самоуверенно заявила, что мы справимся. Ну мы и справились! Правда без незаменимого Коли-Николая нам бы в жизни этого не удалось сделать.
Тут, наверное, стоит прояснить происхождение рыбки, так щедро преподнесённой нам селянами. Естественно происхождение было не вполне законным, а точнее вполне незаконным. Проще говоря - браконьерским. Но таково, как это ни печально, происхождение почти всей выловленной в Амуре рыбки семейства лососевых. Рыба, которую ловил мой папа шла исключительно нам на стол. Судьба же рыбки, преподнесённой нам колхозниками должна была сложиться гораздо более печально, не прими мы этот дар. Она бы просто-напросто сгнила. Выловленная исключительно ради икры, сама рыба никому не была нужна. И то, что мы получили, являлось лишь малой частью того, что ежегодно вылавливается рыбаками и кучами гниёт по берегам Амура.
Итак, дамы, освобождённые по такому случаю от раскопок, и приданный нам в помощь Колька, занялись рыбой. Ко всем стандартным трудностям разделки рыбы в лесу в солнечный денёк добавилась ещё и борьба с мухами. Но в конце-концов мы и это победили!
В итоге две алюминиевые бочки из-под воды были заполнены отборной рыбкой, и только наше упорное сопротивление не позволило ей появляться на нашем столе три раза в сутки. А наши новосибирцы перешли почти исключительно на трёхразовое рыбное питание.
10.
Последняя неделя практики случилась вполне спокойной и небогатой происшествиями, мы просто получали удовольствие от работы, жизни на свежем воздухе и общества единомышленников. Правда её омрачила размолвка с нашим преподавателем, позволившим себе заявить, что мы не справляемся со своими обязанностями! Это было откровенное оскорбление, причём абсолютно беспричинное, так как мы с девчонками работали больше всех и все были довольны нашей работой. Обидевшись, мы просто-напросто объявили ему бойкот, и все оставшиеся до его отъезда дни, - а он уезжал раньше нас, - не сказали ему ни слова, за исключением обращений чисто технических, по существу раскопок, ограничиваясь рабочим минимумом.
Практика подходила к концу, а всё шло как-то подозрительно гладко. Не случалось ничего плохого или неприятного. Клещи не в счёт, о них уже никто и не вспоминал, разве что мы с Викой и Оксанкой ежевечернее осматривали друг друга на предмет сих паразитов. К комарам все привыкли, равно как и к странному внешнему виду друг дружки, поэтому вечная искусанность за неприятность уже не почиталась. Что-то должно было произойти. И это «что-то» не заставило себя долго ждать. Я заболела. Хорошо так заболела, качественно, с насморком, температурой и жутким кашлем. И если температура и насморк прошли быстро, то кашель с приступами удушья мучил меня довольно долго, даже по возвращении домой, и время от времени навещает меня и по сию пору. А виноваты были наши купания в Амуре в восемь часов вечера, ведь августовские вечера на Дальнем Востоке весьма коварны. Вот так вроде лежишь, греешься в последних лучах заходящего солнышка, думаешь: «Ещё пять минуточек и побежим домой», но тут налетает холодный ветер, мигом остужая капельки амурской водички, забытые невнимательным полотенцем на хозяйской спине, и вот - какая странность, не правда ли? - наутро ощущаешь все прелести простуды. Надо заметить, что простывала не я одна, но только мне простуда моя оставила памятку на всю жизнь. Зато уж я точно уверена, что не забуду свою первую и последнюю археологическую практику.
11.
Вот так незаметно, прячась за буднями и выходными, за происшествиями и событиями, за работой и отдыхом, к нам подкрался день отъезда. Он был так ожидаем и в то же время так неожидан, что мы втроём дружненько всплакнули, сидя на упакованных рюкзаках, наполненных пропахшей костром и воспоминаниями одеждой. Нам было очень жаль закончившихся приключений, недораскопанных чжурчженей и той атмосферы дружеского понимания, которая сложилась в нашей группе к концу практики. Было ясно, что вернувшись в институт мы уже не будем так много значить друг для друга. Нет, дружба, конечно же, сохранится, она ведь была и до практики, но всё будет абсолютно по-другому.
Мы даже немножко пожалели комаров. И тех, чьи трупы густым слоем, вперемешку с кровавыми пятнами, покрывали потолок, и тех, кого мы, уезжая, лишали пропитания. Знай я тогда о своей будущей неуязвимости для комариных укусов, я, быть может, их даже поблагодарила бы, но я не знала, поэтому комарики остались лишены этой благодарности.
Итак, мы собрали вещи, дождались «Метеора», распрощались с Медведевыми, поднялись на борт и отплыли по направлению к родному дому. Удобно устроившись в салоне, мы приготовились к вечеру быть дома, а пока коротали время, обсуждая прошедшую практику.
За иллюминаторами нашего плавсредства проносились лесистые берега и редкие деревеньки, двигатели умиротворяюще гудели, а мы уже начинали мечтать о горячей ванне и ночи без комаров. И вдруг до нас дошло, что мы слышим друг друга слишком отчётливо. Удивлённо переглянувшись и прислушавшись, мы догадались, что вот уже минут как пару не слышно шума. Пошли выяснять. Оказалось - сломался двигатель, часа через два починят. Ну что ж, неприятно, но терпимо. Через два часа стало ясно, что двигатель как не работал, так и не работает, и если так будет продолжаться, до дома я не доберусь, так как для общественного транспорта будет слишком поздно, а на такси денег нет. Причём ни у кого. Решили, что я ночую у Вики или Оксаны, благо до них добираться ближе, а втроём, да ещё если мальчишки проводят, вовсе и не страшно.
Тем временем «Метеор» потихоньку доковылял на самом слабом ходу до ближайшей деревни, те из пассажиров, кто жил неподалёку, решили, что чем ждать, они лучше доберутся пешком, да и выйдет быстрее, и салон несколько опустел. Ещё через полчасика команда голоснула пролетавшей мимо «Ракете» и та согласилась взять на борт только женщин и детей, да и тем пришлось бы хорошенько утрамбоваться, поскольку места было совсем мало. Команда, было, включила в число «женщин и детей» и нас, но мы, посовещавшись, объявили, что как девушки-студентки уже не относимся ко вторым, но ещё не относимся и к первым, а посему парней наших одних не бросим. Ну, мы же с вами прекрасно понимаем, что это пустое оправдание было ширмой для наших, загоревшихся в предчувствии нового приключения, глаз и сердец. Ну и ещё, положа руку на сердце признаюсь, что нам не хотелось добираться до дома пешком по ночному городу, уже тогда бывшему довольно криминальным.
Что ж, приключение, так приключение. Мы были уверены, что родители волноваться не будут, поскольку о точной дате нашего приезда не осведомлены, а посему один груз с нашей души снимался. Но тут назревало целых две проблемы. Первая - нам абсолютно нечего было есть, но это мы уж как-нибудь бы пережили, но вот то, что команда собиралась привлечь наших парней к перетаскиванию своего личного груза рыбы в холодильник на причале, нас совсем не радовало. А посему мы задумали решить обе проблемы одним махом. Мы просто отправили ребят всей толпой в деревню, купить нам что нибудь на ужин. Пока они ходили, мы с девчонками наблюдали за трудящейся командой. В принципе ничего против команды «Метеора» мы не имели. Ну разве что только то, что благодаря их халатности горячая ванна откладывалась до утра, но это было вполне переживаемо. Но вот то, что парни пропахнутся рыбой, а переодеться не во что, и нам придётся провести ночь в благоухающем рыбой салоне, меняло всю картину. Да и для команды это был личный бизнес, вот пускай и работают.
Человек далёкий от рыбных дел может спросить, а какой смысл тащить рыбу из низовьев реки в верховья, если она и так туда своим ходом доберётся? И ведь он будет прав, но прав только отчасти. Добраться рыба, конечно, доберётся, но ведь по дороге она растеряет почти весь жир, станет сухой и побитой. А в низовьях она ещё свежа и полна сил, а поэтому жирна и вкусна. Вот и ловят рыбку в верховьях ради икры, а в низовьях - ради самой рыбы. И везут её вверх по течению - продавать, поскольку в верховьях реки такая рыбка будет стоить дороже, чем там, где она поймана. Обычно за время пути, продолжающегося несколько часов, с рыбой ничего не случается, но, поскольку холодильник для таких дел на судне не предусмотрен, а стоянка грозила затянуться, груз нужно было переместить в холодильник на причале. От чего мы своих парней благополучно избавили.
К нашему великому разочарованию, ребята вернулись почти несолоно хлебавши. Почему-то народ упорно отказывался им что-либо продавать. Исключение составила одна бабулька, уступившая по сходной цене трёхлитровую банку молока и пару буханок домашнего хлебушка. Чем мы и отужинали, с удобством расположившись в почти опустевшем салоне. Сказать по-правде - ничего вкуснее я в жизни не ела ни до, ни после той поездки. Мы разламывали мягкий и ароматный хлебушек руками, запивали настоящим деревенским молоком прямо из банки и чувствовали себя самыми счастливыми людьми на свете!
Проснувшись утром затёкшими от неудобных поз в креслах, для сна абсолютно не предназначенных, мы выяснили, что двигатель так и не починен, но из Комсомольска нам навстречу уже вышла «Ракета», которая и доставила нас домой.
На причале нас встречала целая делегация в составе нескольких мам и нашего бойкотируемого преподавателя. Его обычно бледное лицо сделалось ещё бледнее после бессонной ночи, проведённой в выяснениях обстоятельств пропажи целой толпы студентов. А посему мы решили, что его вина перед нами искуплена и тут же бойкот отменили, хором с беднягой поздоровавшись. Вот уже который год я размышляю над тем, а понял ли он вообще, что ему объявлялся какой-то там бойкот? И понял ли, что походя, не придавая этому почти никакого значения обидел людей? Наверное, всё-таки не понял, ну да и не важно. Если честно, я даже и не помню уже сути той обиды. Она осталась просто смешным эпизодом великолепного незабываемого месяца на острове Сучу.
Осталось лишь рассказать о моём прибытии домой. Позвонив в дверной звонок и услышав мамино «Кто там?», я ответила заранее заготовленной фразой: «Черепашка-ниндзя!», ведь я и правда походила больше всего на этого мультяшного героя, в своей камуфляжной расцветки «энцефалитке» и с рюкзаком за плечами. И лишь услышав в ответ мамино недоумённое «Какой телевизор?», я вспомнила про своё посаженное горло, устало уткнулась лбом в прохладу металлической двери и жалобно попросила: «Мам, я это, открой пожалуйста»...
Я никогда не спрашивала, что испытала моя мама, открыв дверь и узнав в стоящей на пороге охрипшей, запылённой и опухшей от комариных укусов личности, свою чистенькую, всегда аккуратно одетую, читательницу-дочь. Наверное зря. А может быть и не зря. Наверное мне было достаточно того, что она, несмотря на пыль, обняла меня, поцеловала, и, забрав рюкзак, ни о чём не расспрашивая, велела раздеваться, а сама исполнила мою самую заветную на тот момент мечту. Мечту о горячей ванне.
Вскоре сошли комариные укусы, отстиралась с вещей земля возрастом в тысячу лет, я уехала из Комсомольска-на-Амуре далеко-далеко, в жаркие страны, но от той практики у меня осталось самое дорогое - счастливые и светлые воспоминания.