Изнанка войны, или Как война тылу на пользу идёт
Население выросло в три раза
Историк Рамиль Рахимов - о том, почему Уфа осталась в выигрыше от Первой мировой войны, несмотря на то, что большинство рекрутов не вернулось с поля боя
Старший научный сотрудник Российского института стратегических исследований, кандидат исторических наук Рамиль Рахимов - один из составителей сборника документов «Башкирия в годы Первой мировой войны». Книга показывает обстановку тех лет и рассказывает о судьбах отдельных людей. По словам Рахимова, хиреющая промышленность Южного Урала именно благодаря войне обрела вторую жизнь. ©
~~~~~~~~~~~
Ученый Рамиль Рахимов видит в Первом мировой не только трагедию, но и источник развития Башкирии
- Рамиль Насибуллович, как в регионе восприняли новость о начале войны?
- Повсеместно были крестные ходы, мусульманские служения за победу русского оружия, поддержку русского императора. Уфимская губерния была по настроениям населения изначально монархической. Причем я имею в виду как русских, так и мусульман. Вот, например, рапорт 1914 года уездного исправника Оренбургскому губернатору: «Днем 20 июля, на Уфимской улице города Челябинска собралась толпа местных жителей и рабочих, и с портретом государя императора, русскими национальными флагами и криками «Ура», направилась к Управлению воинского начальника. После произнесения патриотических речей и молебна, присутствовавшие обратились к председателю уездного воинского присутствия и воинскому начальнику с просьбой повергнуть к стопам государя императора чувства верноподданнической преданности. После этого толпа с пением русского гимна «Спаси господи люди твоя», криками «Ура», «Долой Германию и Австрию, да здравствует Россия, государь император и русская армия», прошла за реку до Свято-Троицкой площади и стала возвращаться обратно в город. На мосту манифестацию встретил священник отец Суханов и был уполномочен толпою произвести сбор добровольных пожертвований в пользу семейств, призванных на службу запасных».
Мобилизация прошла быстро, никто не отказывался от призыва. Правда, людские ресурсы очень быстро были исчерпаны, а большинство наших земляков, ушедших на фронт в 1914 году, погибли. А возвращались порой не сразу. Например, в сборнике мы публикуем интересные мемуары солдата-татарина Сулеймана Нагаева. Он ушел на фронт в 1914 году, попал в плен к немцам, которые отправили его в Турцию, на чьей стороне он был вынужден воевать в Месопотамии. Там он попал в плен к англичанам, был переправлен на Цейлон и далее в Крым, который контролировал Врангель. Когда красные взяли Крым, Нагаева ограбили и только благодаря одному из красных командиров, который дал ему денег и необходимые бумаги, вернулся в 1920 году домой.
Журнал с учетом пожертвований на нужды воюющих
- Какая обстановка была здесь во время войны?
- Информация об этом довольно скудная. Газеты были разные, в том числе и ультрапатриотические, раздувавшие истерию, связанную с немецким шпионажем. Большую работу проводили священнослужители, выступавшие с проповедями. На победы народ реагировал бурно, всем миром писали поздравительные телеграммы государю. В ответ приходили телеграммы от имени Николая II с благодарностями за молитвы и поддержку. В целом, обстановка была вполне нормальная. Как историк, знакомый с работами своих коллег из других регионов, отмечу, что такая же атмосфера была по всей стране, за исключением вечно бурлящих Петрограда и Москвы.
- А что за история о немецком шпионаже?
- Очень сильно особенно в первые годы войны разрослась в армии и обществе шпиономания. Армия тогда терпела неудачи, считалось, что это нам вредят изнутри. Поэтому все косились на местных немцев - мол, на Германию работают. Яркий пример - рапорт жандармского унтер-офицера по Миньярскому заводу Н. Демидова об антирусской позиции 52-летнего механика завода Фердинанда Герлица: «…когда узнает он из печати о победах русской армии и неудачах австро-германских армий, делается золче и начинает ни за что придираться к рабочим и ругать их же, “вы русские дураки все, вас нужно учить еще многому и держать в руках, погодите, вот скоро немцы придут в Петербург и Москву, тогда вас возьмем мы в руки и научим”. О всех же неудачах русской армии принимает торжествующий вид…» Понимаете, люди воспринимали все по-своему, в зависимости от уровня образования и подготовки. Может быть, этого инженера попросту разозлили огрехи русских рабочих.
Еще одна грань шпиономании - целая эпидемия слухов о том, что вражеские аэропланы и дирижабли летают по всей территории России. Есть немало свидетельств о полетах неопознанных летательных аппаратов, в том числе и в нашем регионе. Вот фрагмент сообщения Оренбургского губернатора: «30 июля ехавший с мельницы казак … Димитрий Хардин заметил в двух верстах от поселка, в лесу на поляне, аэроплан и сидевших на нем двух человек. Когда Хардин подъехал к аэроплану приблизительно сажень на 50, то авиаторы, заметив его, поднялись и полетели по направлению Кочкарских приисков и г. Троицка. По объяснению Хардина аэроплан был обтянут синей материей и на нем был огонь, но приметы авиаторов он не имел возможности рассмотреть, так как было уже около 10 часов вечера». Таких сообщений было немало, вплоть до того, что замечали сильные лучи, бьющие откуда-то сверху, но не слышали моторов и не видели самолетов. Генеральный штаб подлил масла в огонь, подтвердив сообщениями о существовании вражеских ангаров в заволжских и зауральских губерниях. Жандармам было поручено буквально идти в степи и искать секретные аэродромы. Такая была истерия. Потом одумались, конечно.
- Как показала себя местная власть?
- К сожалению, в историографии сложилось впечатление, что местные власти во время войны были беспомощны, отсюда кризис, голод, разруха, которые привели к революции. Но все было иначе. Местная власть изо всех сил старалась спасти регион и решить все проблемы, свалившиеся буквально сиюминутно, а ведь одних беженцев в Башкирию было направлено около 60 тысяч. Действовали власти во имя порядка, хотя порой выходили и курьезные ситуации. Например, во избежание паники запрещали бродячим шарманщикам продавать публике «билеты с предсказаниями о войне и мире», иначе - штраф до 3 тысяч рублей или тюрьма до трех месяцев. Голода, кстати, не было, урожая хлеба хватало. Правда, логистика была нарушена, железные дороги забиты, поэтому-то и не могли своевременно доставить из Сибири и Поволжья хлеб в Петроград. Кроме того, убирать зерно было непросто - многие ушли на войну. Но те, кто остался, помогали друг другу, бескорыстно, на патриотической волне. И совместной работе способствовали не только воззвания уфимского губернатора. Один из примеров - воодушевляющее обращение к учащимся Уфимской губернии старше 14 лет для организации дружин в помощь крестьянским хозяйствам: «Достать деревне теперь рабочие руки крайне трудно и даже невозможно, - и к Вам, учащиеся, сейчас обращается через земство население за помощью. Каждый из Вас, работая в дружине при уборочной дружине, может обслуживать уже одно рядовое крестьянское хозяйство, но Вас тысячи, и Вы можете сберечь от расстройства сотни хозяйств при обычных орудиях работы. Помните, г-да, что Вы не несущие сейчас здесь, в глубоком тылу, тягот войны, все-таки можете и должны принять существенное участие в сельских работах. Не забудьте также и других условий вашей помощи: Вы, работая физически летом в деревне, в близости с природой, не только отдадите свой труд и отдых, но и лучше запасетесь физическим и душевным здоровьем нужным для вашей работы в будущем учебном году».
Сообщение от имени монарха о начале Первой мировой войны
- Как здесь относились к интернированным - мирным гражданам стран-противников, оставшимся на нашей территории?
- В Башкирии находилось около 17 тысяч интернированных австро-венгров и немцев. Чаще всего их расселяли по уездным городкам. Может быть, люди и испытывали к ним неприязнь, но откровенной злобы не было, это важно. Жили они как обычные горожане, хотя издавались специальные указы, что им нельзя контактировать с пленными. Здесь какая проблема была - край хоть и тыловой, но располагавшийся на главной стратегической железной дороге, Транссибе, вернее его Самаро-Златоустовской ветке. И любая диверсия, даже взрыв моста через Белую, грозил отрезать всю Сибирь. А это сибирские корпуса, идущие на пополнение армии, продовольствие. Рассказывая об интернированных, нужно отметить, что среди них часто были и трагические примеры того, как война перемалывает судьбы. Например, письмо Веры Урбаш своим крестным из Башкирии. Сама она жила в районе Китайской Восточной железной дороги, там у нее с мужем-чехом австрийского происхождения был небольшой пивоваренный завод. Когда началась война, их хотели вывести за пределы России, но благодаря ходатайству бывшей коллеги Веры, ее с сыном, которому не исполнилось и полугода, оставили в покое, а мужа интернировали в Иркутск. Хотя он за несколько недель до начала войны официально отказывался воевать против России, где живет уже 7 лет, хотел принять российское подданство. Завод без мужа не работает, свободных денег у Веры не осталось. Она пишет: «Не имея в России никого ближе Вас, я решилась обратиться к Вам за помощью в надежде, что Вы внемлете моим просьбам и облегчите мою участь. Ваше положение и Ваши связи придают мне уверенность, что Вы при желании можете повлиять на судьбу моего мужа, и потому я умоляю не отказать в моей просьбе, имеющей для меня всерешающее значение. Просьба же моя заключается в следующем: чтобы моего мужа вернули домой, на вышеназванную станцию, хотя бы подайте надежду помощи. Этого благодеяния я бы до конца жизни не забыла бы». Так и неизвестно, что с ней стало.
- Военнопленных тоже было немало?
- Да, речь идет о десятках тысяч. Немцев, а потом и турок отправляли дальше, в Сибирь, австро-венгров оставляли в Башкирии. А вот к славянам среди них было отношение получше. Сохранилась, в частности, заметка из «Уфимских епархиальных ведомостей» января 1916 года о посещении епископом Андреем военнопленных славян. Поздравив и побеседовав с пленными, они даже вместе спели известную в Малороссии колядку: «Когда пишущий эти строки, слушая пение колядки, перенесся своею мыслью в Малороссию и сравнил “колядование”, принятое в обычай там, с тем, которое звучало сейчас в ушах в далекой окраинной Уфе, невольно врывалась в сознание мысль: вот этих людей мы называем “военнопленными”, но в сущности это - русские люди и, если бы условия жизни на их родине изменились, очень скоро, при некотором внимании к ним, они стали бы верными сынами православной России. Владыка поблагодарил за пение и затем, оставив некоторую жертву на нужды военнопленных славян, уехал, провожаемый выражением благодарности за посещение и участие». В России понимали, что многие из них не по своей воле взяли в руки оружие. Тем не менее, их тоже отправляли на сельскохозяйственные работы, на рудники, заводы. Они, как и многие, бунтовали - например, из-за плохого питания. Начальство, между прочим, за это ругали - по закону их должны были снабжать спецодеждой, кормить по нормам русского солдата, а это очень хорошая норма, и оплачивать работу.
- Здесь работали благотворительные организации?
- Их в регионе хватало. В основном, это были филиалы общероссийских комитетов, действовавших при поддержке самого губернатора и земских властей. Собирали на фронт все, что было актуально, вплоть до сухарей. Есть ряд свидетельств священников и мулл, которые обычно занимались такими сборами, мол, собрано и передано с такой-то деревни столько-то денег. Всех участников сбора публично благодарили. Вот, например, телеграмма из «Уфимских губернских ведомостей», апрель 1915 года: «Ее величество государыня императрица Александра Федоровна всемилостивейше повелеть соизволила благодарить Новотроицкий сельский сход, Черауловской волости, Бирского уезда за пожертвование в распоряжение ее величества в пользу раненых воинов 96 руб. 79 коп.» Такие сборы проходили в течение всей войны.
- Башкирия во время Первой мировой как-то была связана с судьбами известных людей?
- Во-первых, 190-й пехотный Очаковский полк, ушедший из Уфы на войну в августе 1914 года, отличился в составе дивизии, которой командовал знаменитый генерал Корнилов. Во-вторых, можно вспомнить поэта Николая Гумилева, который добровольцем пошел на войну. В своих дневниках он описывает одно из сражений 1915 года, когда целый полк австрийцев прижал их отряд в 80 солдат. Наши уже приготовились умереть, но тут они увидели сзади какую-то «тучу, которая очень быстро двигалась близко к земле». Оказалось, это русская пехота, которая бежала на помощь несколько верст. Когда австрийцев разбили, Гумилев узнал, что спасители - солдаты 331-го пехотного Орского полка, который был сформирован в Оренбургской губернии. Так наши земляки спасли великого поэта. В-третьих, «слава наоборот». Одного человека искусства приютила татарская деревня Иглино - сюда бежал известный футурист Давид Бурлюк. Это был представитель богемы, которая не хотела воевать. Здесь он прятался, рисовал; картины, между прочим, сохранились в уфимских музеях. В 1917 году он даже организовал детскую художественную школу и учил ребят искусству.
- В каком состоянии регион оказался к моменту окончания войны?
- В очень хорошем. С сельским хозяйством все было более-менее в порядке - можно даже сказать, что был избыток хлеба. Во избежание спекуляций государство ввело твердые закупочные цены на зерно, при этом нерегламентированные цены на товары народного потребления подскочили. И вот, допустим, крестьянка продает зерно по определенной цене, довольно низкой, и хочет купить инструменты для работы или, скажем, ткани. Но денег не хватает. Поэтому она решает продавать зерно не сейчас, а в следующем году, когда цены спадут. Зерно начали прятать. А все потому, что заводы перешли на выпуск военной продукции, а ведра, топоры, одежда уже не производились в прежних объемах. Что касается промышленности, то наши южно-уральские заводы, благодаря войне, очень поднялись в технологичном отношении. Продукции стало больше, качество возросло. Ведь то, что делали на Урале, - было своеобразным эксклюзивом, от которого страна никак не могла отказаться. Златоуст выпускал холодное оружие - шашки, палаши, кортики, ножи, Ижевск - винтовки, Пермь - пушки, Урал поставлял снаряды и боеприпасы. Белорецкие заводы давали проволоку, качество которой не могла превзойти ни одна страна мира, потому что делали ее с помощью древесного угля по особой технологии. Она шла на рулевые рубки пароходов, кораблей, самолетов. Поэтому в местную промышленность вкладывали деньги, ставили хорошее оборудование, платили достойную зарплату. А сама Уфа? К началу войны это был город с населением примерно в 100 тысяч - по тем временам город немаленький. Уфа стоит на железной дороге, через нее проходит огромное количество эшелонов. Сюда привозят беженцев, многие из которых остаются здесь жить. Из деревень в город направляются крестьяне в запасные полки. В итоге население возрастает в 2-3 раза. Вообще, для Башкирии и Уфы, в частности, две главные войны XX века - может быть, это прозвучит кощунственно - стали толчком к развитию. Такова изнанка войны. Да, это трагедия и гордиться тут нечем, но из-за нее же регион очень сильно поднялся. И, кстати, не только Башкирия - многие уральские и сибирские города испытывали такой же скачок. Скачок произошел и в культурной сфере, и в политической жизни.
Андрей Королев
«Русская планета», 8 сентября 2014
Историк Рамиль Рахимов - о том, почему Уфа осталась в выигрыше от Первой мировой войны, несмотря на то, что большинство рекрутов не вернулось с поля боя
Старший научный сотрудник Российского института стратегических исследований, кандидат исторических наук Рамиль Рахимов - один из составителей сборника документов «Башкирия в годы Первой мировой войны». Книга показывает обстановку тех лет и рассказывает о судьбах отдельных людей. По словам Рахимова, хиреющая промышленность Южного Урала именно благодаря войне обрела вторую жизнь. ©
~~~~~~~~~~~
Ученый Рамиль Рахимов видит в Первом мировой не только трагедию, но и источник развития Башкирии
- Рамиль Насибуллович, как в регионе восприняли новость о начале войны?
- Повсеместно были крестные ходы, мусульманские служения за победу русского оружия, поддержку русского императора. Уфимская губерния была по настроениям населения изначально монархической. Причем я имею в виду как русских, так и мусульман. Вот, например, рапорт 1914 года уездного исправника Оренбургскому губернатору: «Днем 20 июля, на Уфимской улице города Челябинска собралась толпа местных жителей и рабочих, и с портретом государя императора, русскими национальными флагами и криками «Ура», направилась к Управлению воинского начальника. После произнесения патриотических речей и молебна, присутствовавшие обратились к председателю уездного воинского присутствия и воинскому начальнику с просьбой повергнуть к стопам государя императора чувства верноподданнической преданности. После этого толпа с пением русского гимна «Спаси господи люди твоя», криками «Ура», «Долой Германию и Австрию, да здравствует Россия, государь император и русская армия», прошла за реку до Свято-Троицкой площади и стала возвращаться обратно в город. На мосту манифестацию встретил священник отец Суханов и был уполномочен толпою произвести сбор добровольных пожертвований в пользу семейств, призванных на службу запасных».
Мобилизация прошла быстро, никто не отказывался от призыва. Правда, людские ресурсы очень быстро были исчерпаны, а большинство наших земляков, ушедших на фронт в 1914 году, погибли. А возвращались порой не сразу. Например, в сборнике мы публикуем интересные мемуары солдата-татарина Сулеймана Нагаева. Он ушел на фронт в 1914 году, попал в плен к немцам, которые отправили его в Турцию, на чьей стороне он был вынужден воевать в Месопотамии. Там он попал в плен к англичанам, был переправлен на Цейлон и далее в Крым, который контролировал Врангель. Когда красные взяли Крым, Нагаева ограбили и только благодаря одному из красных командиров, который дал ему денег и необходимые бумаги, вернулся в 1920 году домой.
Журнал с учетом пожертвований на нужды воюющих
- Какая обстановка была здесь во время войны?
- Информация об этом довольно скудная. Газеты были разные, в том числе и ультрапатриотические, раздувавшие истерию, связанную с немецким шпионажем. Большую работу проводили священнослужители, выступавшие с проповедями. На победы народ реагировал бурно, всем миром писали поздравительные телеграммы государю. В ответ приходили телеграммы от имени Николая II с благодарностями за молитвы и поддержку. В целом, обстановка была вполне нормальная. Как историк, знакомый с работами своих коллег из других регионов, отмечу, что такая же атмосфера была по всей стране, за исключением вечно бурлящих Петрограда и Москвы.
- А что за история о немецком шпионаже?
- Очень сильно особенно в первые годы войны разрослась в армии и обществе шпиономания. Армия тогда терпела неудачи, считалось, что это нам вредят изнутри. Поэтому все косились на местных немцев - мол, на Германию работают. Яркий пример - рапорт жандармского унтер-офицера по Миньярскому заводу Н. Демидова об антирусской позиции 52-летнего механика завода Фердинанда Герлица: «…когда узнает он из печати о победах русской армии и неудачах австро-германских армий, делается золче и начинает ни за что придираться к рабочим и ругать их же, “вы русские дураки все, вас нужно учить еще многому и держать в руках, погодите, вот скоро немцы придут в Петербург и Москву, тогда вас возьмем мы в руки и научим”. О всех же неудачах русской армии принимает торжествующий вид…» Понимаете, люди воспринимали все по-своему, в зависимости от уровня образования и подготовки. Может быть, этого инженера попросту разозлили огрехи русских рабочих.
Еще одна грань шпиономании - целая эпидемия слухов о том, что вражеские аэропланы и дирижабли летают по всей территории России. Есть немало свидетельств о полетах неопознанных летательных аппаратов, в том числе и в нашем регионе. Вот фрагмент сообщения Оренбургского губернатора: «30 июля ехавший с мельницы казак … Димитрий Хардин заметил в двух верстах от поселка, в лесу на поляне, аэроплан и сидевших на нем двух человек. Когда Хардин подъехал к аэроплану приблизительно сажень на 50, то авиаторы, заметив его, поднялись и полетели по направлению Кочкарских приисков и г. Троицка. По объяснению Хардина аэроплан был обтянут синей материей и на нем был огонь, но приметы авиаторов он не имел возможности рассмотреть, так как было уже около 10 часов вечера». Таких сообщений было немало, вплоть до того, что замечали сильные лучи, бьющие откуда-то сверху, но не слышали моторов и не видели самолетов. Генеральный штаб подлил масла в огонь, подтвердив сообщениями о существовании вражеских ангаров в заволжских и зауральских губерниях. Жандармам было поручено буквально идти в степи и искать секретные аэродромы. Такая была истерия. Потом одумались, конечно.
- Как показала себя местная власть?
- К сожалению, в историографии сложилось впечатление, что местные власти во время войны были беспомощны, отсюда кризис, голод, разруха, которые привели к революции. Но все было иначе. Местная власть изо всех сил старалась спасти регион и решить все проблемы, свалившиеся буквально сиюминутно, а ведь одних беженцев в Башкирию было направлено около 60 тысяч. Действовали власти во имя порядка, хотя порой выходили и курьезные ситуации. Например, во избежание паники запрещали бродячим шарманщикам продавать публике «билеты с предсказаниями о войне и мире», иначе - штраф до 3 тысяч рублей или тюрьма до трех месяцев. Голода, кстати, не было, урожая хлеба хватало. Правда, логистика была нарушена, железные дороги забиты, поэтому-то и не могли своевременно доставить из Сибири и Поволжья хлеб в Петроград. Кроме того, убирать зерно было непросто - многие ушли на войну. Но те, кто остался, помогали друг другу, бескорыстно, на патриотической волне. И совместной работе способствовали не только воззвания уфимского губернатора. Один из примеров - воодушевляющее обращение к учащимся Уфимской губернии старше 14 лет для организации дружин в помощь крестьянским хозяйствам: «Достать деревне теперь рабочие руки крайне трудно и даже невозможно, - и к Вам, учащиеся, сейчас обращается через земство население за помощью. Каждый из Вас, работая в дружине при уборочной дружине, может обслуживать уже одно рядовое крестьянское хозяйство, но Вас тысячи, и Вы можете сберечь от расстройства сотни хозяйств при обычных орудиях работы. Помните, г-да, что Вы не несущие сейчас здесь, в глубоком тылу, тягот войны, все-таки можете и должны принять существенное участие в сельских работах. Не забудьте также и других условий вашей помощи: Вы, работая физически летом в деревне, в близости с природой, не только отдадите свой труд и отдых, но и лучше запасетесь физическим и душевным здоровьем нужным для вашей работы в будущем учебном году».
Сообщение от имени монарха о начале Первой мировой войны
- Как здесь относились к интернированным - мирным гражданам стран-противников, оставшимся на нашей территории?
- В Башкирии находилось около 17 тысяч интернированных австро-венгров и немцев. Чаще всего их расселяли по уездным городкам. Может быть, люди и испытывали к ним неприязнь, но откровенной злобы не было, это важно. Жили они как обычные горожане, хотя издавались специальные указы, что им нельзя контактировать с пленными. Здесь какая проблема была - край хоть и тыловой, но располагавшийся на главной стратегической железной дороге, Транссибе, вернее его Самаро-Златоустовской ветке. И любая диверсия, даже взрыв моста через Белую, грозил отрезать всю Сибирь. А это сибирские корпуса, идущие на пополнение армии, продовольствие. Рассказывая об интернированных, нужно отметить, что среди них часто были и трагические примеры того, как война перемалывает судьбы. Например, письмо Веры Урбаш своим крестным из Башкирии. Сама она жила в районе Китайской Восточной железной дороги, там у нее с мужем-чехом австрийского происхождения был небольшой пивоваренный завод. Когда началась война, их хотели вывести за пределы России, но благодаря ходатайству бывшей коллеги Веры, ее с сыном, которому не исполнилось и полугода, оставили в покое, а мужа интернировали в Иркутск. Хотя он за несколько недель до начала войны официально отказывался воевать против России, где живет уже 7 лет, хотел принять российское подданство. Завод без мужа не работает, свободных денег у Веры не осталось. Она пишет: «Не имея в России никого ближе Вас, я решилась обратиться к Вам за помощью в надежде, что Вы внемлете моим просьбам и облегчите мою участь. Ваше положение и Ваши связи придают мне уверенность, что Вы при желании можете повлиять на судьбу моего мужа, и потому я умоляю не отказать в моей просьбе, имеющей для меня всерешающее значение. Просьба же моя заключается в следующем: чтобы моего мужа вернули домой, на вышеназванную станцию, хотя бы подайте надежду помощи. Этого благодеяния я бы до конца жизни не забыла бы». Так и неизвестно, что с ней стало.
- Военнопленных тоже было немало?
- Да, речь идет о десятках тысяч. Немцев, а потом и турок отправляли дальше, в Сибирь, австро-венгров оставляли в Башкирии. А вот к славянам среди них было отношение получше. Сохранилась, в частности, заметка из «Уфимских епархиальных ведомостей» января 1916 года о посещении епископом Андреем военнопленных славян. Поздравив и побеседовав с пленными, они даже вместе спели известную в Малороссии колядку: «Когда пишущий эти строки, слушая пение колядки, перенесся своею мыслью в Малороссию и сравнил “колядование”, принятое в обычай там, с тем, которое звучало сейчас в ушах в далекой окраинной Уфе, невольно врывалась в сознание мысль: вот этих людей мы называем “военнопленными”, но в сущности это - русские люди и, если бы условия жизни на их родине изменились, очень скоро, при некотором внимании к ним, они стали бы верными сынами православной России. Владыка поблагодарил за пение и затем, оставив некоторую жертву на нужды военнопленных славян, уехал, провожаемый выражением благодарности за посещение и участие». В России понимали, что многие из них не по своей воле взяли в руки оружие. Тем не менее, их тоже отправляли на сельскохозяйственные работы, на рудники, заводы. Они, как и многие, бунтовали - например, из-за плохого питания. Начальство, между прочим, за это ругали - по закону их должны были снабжать спецодеждой, кормить по нормам русского солдата, а это очень хорошая норма, и оплачивать работу.
- Здесь работали благотворительные организации?
- Их в регионе хватало. В основном, это были филиалы общероссийских комитетов, действовавших при поддержке самого губернатора и земских властей. Собирали на фронт все, что было актуально, вплоть до сухарей. Есть ряд свидетельств священников и мулл, которые обычно занимались такими сборами, мол, собрано и передано с такой-то деревни столько-то денег. Всех участников сбора публично благодарили. Вот, например, телеграмма из «Уфимских губернских ведомостей», апрель 1915 года: «Ее величество государыня императрица Александра Федоровна всемилостивейше повелеть соизволила благодарить Новотроицкий сельский сход, Черауловской волости, Бирского уезда за пожертвование в распоряжение ее величества в пользу раненых воинов 96 руб. 79 коп.» Такие сборы проходили в течение всей войны.
- Башкирия во время Первой мировой как-то была связана с судьбами известных людей?
- Во-первых, 190-й пехотный Очаковский полк, ушедший из Уфы на войну в августе 1914 года, отличился в составе дивизии, которой командовал знаменитый генерал Корнилов. Во-вторых, можно вспомнить поэта Николая Гумилева, который добровольцем пошел на войну. В своих дневниках он описывает одно из сражений 1915 года, когда целый полк австрийцев прижал их отряд в 80 солдат. Наши уже приготовились умереть, но тут они увидели сзади какую-то «тучу, которая очень быстро двигалась близко к земле». Оказалось, это русская пехота, которая бежала на помощь несколько верст. Когда австрийцев разбили, Гумилев узнал, что спасители - солдаты 331-го пехотного Орского полка, который был сформирован в Оренбургской губернии. Так наши земляки спасли великого поэта. В-третьих, «слава наоборот». Одного человека искусства приютила татарская деревня Иглино - сюда бежал известный футурист Давид Бурлюк. Это был представитель богемы, которая не хотела воевать. Здесь он прятался, рисовал; картины, между прочим, сохранились в уфимских музеях. В 1917 году он даже организовал детскую художественную школу и учил ребят искусству.
- В каком состоянии регион оказался к моменту окончания войны?
- В очень хорошем. С сельским хозяйством все было более-менее в порядке - можно даже сказать, что был избыток хлеба. Во избежание спекуляций государство ввело твердые закупочные цены на зерно, при этом нерегламентированные цены на товары народного потребления подскочили. И вот, допустим, крестьянка продает зерно по определенной цене, довольно низкой, и хочет купить инструменты для работы или, скажем, ткани. Но денег не хватает. Поэтому она решает продавать зерно не сейчас, а в следующем году, когда цены спадут. Зерно начали прятать. А все потому, что заводы перешли на выпуск военной продукции, а ведра, топоры, одежда уже не производились в прежних объемах. Что касается промышленности, то наши южно-уральские заводы, благодаря войне, очень поднялись в технологичном отношении. Продукции стало больше, качество возросло. Ведь то, что делали на Урале, - было своеобразным эксклюзивом, от которого страна никак не могла отказаться. Златоуст выпускал холодное оружие - шашки, палаши, кортики, ножи, Ижевск - винтовки, Пермь - пушки, Урал поставлял снаряды и боеприпасы. Белорецкие заводы давали проволоку, качество которой не могла превзойти ни одна страна мира, потому что делали ее с помощью древесного угля по особой технологии. Она шла на рулевые рубки пароходов, кораблей, самолетов. Поэтому в местную промышленность вкладывали деньги, ставили хорошее оборудование, платили достойную зарплату. А сама Уфа? К началу войны это был город с населением примерно в 100 тысяч - по тем временам город немаленький. Уфа стоит на железной дороге, через нее проходит огромное количество эшелонов. Сюда привозят беженцев, многие из которых остаются здесь жить. Из деревень в город направляются крестьяне в запасные полки. В итоге население возрастает в 2-3 раза. Вообще, для Башкирии и Уфы, в частности, две главные войны XX века - может быть, это прозвучит кощунственно - стали толчком к развитию. Такова изнанка войны. Да, это трагедия и гордиться тут нечем, но из-за нее же регион очень сильно поднялся. И, кстати, не только Башкирия - многие уральские и сибирские города испытывали такой же скачок. Скачок произошел и в культурной сфере, и в политической жизни.
Андрей Королев
«Русская планета», 8 сентября 2014