Последний диссидент из семьи Сталина
Петр Романов, политический обозреватель РИА Новости
Скончалась Светлана Аллилуева (Лана Питерс) - последний диссидент из сталинской семьи. Оставшиеся наследники, несмотря на перемены за окном, продолжают отстаивать взгляды своего знаменитого предка. Свое диссидентство дочь Сталина унаследовала, судя по всему, от матери Надежды Сергеевны, покончившей, как известно, жизнь самоубийством.
Причем диссидентство Светланы Иосифовны вовсе не носило, как до сих пор уверены многие, четко выраженного идеологического характера, Нет, прежде всего, это была борьба за свободу личности, свободу своего личного пространства, права на выбор во всем: друзей, любимых мужчин, религии, привычек, слабостей, прихотей.
И только среди этого длинного ряда разноречивых ценностей далеко не на первом месте стояло право иметь свой взгляд на идеологию и государственный строй. Не надо забывать, что дочь Сталина чувствовала себя неуютно и в Советском Союзе, и в США, она не усидела ни в Индии, ни в Швейцарии, ни в Англии, ни на родине отца в Грузии, хотя грузины ее буквально носили на руках.
Светлана Аллилуева поменяла за свою жизнь нескольких официальных, полуофициальных и неофициальных мужей. Любила и крепко расходилась во взглядах со своими детьми от разных браков. Была филологом, историком, переводчиком, но прославилась, конечно, как мемуарист. Жила прежде всего на гонорары от своей нашумевшей книги, ставшей мировым бестселлером - "Двадцать писем к другу", где вспоминала своего отца и кремлевскую жизнь.
У нас запомнились, разумеется, главным образом "побеги" Аллилуевой за "железный занавес", хотя на самом деле каждый отъезд дочери Сталина за границу был санкционирован кем-то из руководства СССР. Первый выезд в 1967 году в Индию на похороны Браджеша Сингха, которого сама Аллилуева нередко называла своим мужем, санкционировал, скажем, Алексей Косыгин.
Из Индии Аллилуева не вернулась, но, как сама пишет: "…мое невозвращение в 1967 году было основано не на политических, а на человеческих мотивах…. В те годы я отдала свою дань слепой идеализации так называемого "свободного мира", того мира, с которым мое поколение было совершенно незнакомо". Позже Аллилуева и об этом "свободном мире" отзывалась весьма критически.
Светлана Аллилуева на церемонии прощания с отцом
Современники утверждают, что она была очень скромной девушкой. Давая согласие на интервью для документального
фильма, Светлана Аллилуева поставила одно условие - никаких вопросов об отце
В 1970 году Светлана Иосифовна в очередной раз вышла замуж. На этот раз за американского архитектора Питерса. Через два года, родив от него дочь, развелась, но уже до конца дней сохранила за собой именно это имя - Лана Питерс. Видимо, хотелось освободиться не только от неприятных воспоминаний, но даже от самой фамилии - Аллилуева.
Еще позже Лана Питерс много путешествовала по миру, но не найдя для себя "рая на земле", неожиданно в 1984 году опять появилась в Москве. Но и здесь опять не усидела, хотя в Советском Союзе начинались совсем другие, далеко не сталинские времена. Через два года она просит и тут же получает разрешение на выезд от Михаила Горбачева.
Это была, безусловно, неординарная личность. Даже года не смогли утихомирить Светлану Аллилуеву (Питерс). Она словно рвалась к какому-то своему личному "светлому будущему". И, может быть, этот вечный, никогда не реализованный порыв к несбыточной мечте и делает Аллилуеву, несмотря на всю ее жизнь, не космополиткой, а именно русской.
Встреча Светланы Иосифовны Аллилуевой с советскими и иностранными журналистами
Уже в старости ее следы обнаруживаются то в английском доме для престарелых, потом снова в Швейцарии в монастыре святого Иоанна. Ну и скончалась беспокойная дочь "отца всех народов" снова в доме для престарелых - в США.
Родилась Светлана Аллилуева 28 февраля 1926 года, а умерла 22 ноября 2011-го. Хотя не ясно, по какой причине власти штата Висконсин сообщили о ее кончине только 28-го.
У Аллилуевой было двойное гражданство; российское и американское, поэтому не знаю, по какому документу она, наконец, прорвалась в свое светлое будущее. Зато точно известно: это было ее последнее земное путешествие.
Тоня Самсонова
Мемуары Светланы Аллилуевой
Сегодня ночью стало известно, что в США в возрасте 85-ти лет умерла Светлана Аллилуева, дочь Иосифа Сталина. Светлана умерла еще 22-го ноября, но официальное известие о ее смерти пришло позже. С 1967 года Аллилуева, взявшая после смерти отца фамилию матери, Надежды Аллилуевой, не жила в Советском Союзе. Сначала она уехала Индию, в 1970 году переехала в США, жила в Великобритании и Швейцарии. В 1982 году на два года она вернулась на Родину, но с разрешения генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева в 1984 году снова вернулась в Америку, последние годы Светланы прошли в штате Висконсин.
В 1963 году через десять лет после смерти отца Светлана Аллилуева написала мемуары «Двадцать писем к другу» и посвятила их памяти своей матери, покончившей с собой в 1932 году. Светлана всю жизнь избегала общения с журналистами, но эти письма были действительно откровенными. Slon публикует выдержки из мемуаров Светланы Аллилуевой, опубликованных в 1967 году:
«Сегодня я хочу рассказать тебе о самом конце, о тех днях марта 1953 года, которые я провела в доме отца, глядя, как он умирает. Был ли это, действительно, конец какой-то эпохи и начало новой, как утверждают теперь? Не мне судить. Увидим, Мое дело не эпоха, а человек.
Это были тогда страшные дни. Ощущение, что что-то привычное, устойчивое и прочное сдвинулось, пошатнулось, началось для меня с того момента, когда 2-го марта меня разыскали на уроке французского языка в Академии общественных наук и передали, что «Маленков просит приехать на Ближнюю». (Ближней называлась дача отца в Кунцеве, в отличие от других, дальних дач).
Это было уже невероятно - чтобы кто-то иной, а не отец, приглашал приехать к нему на дачу... Я ехала туда со странным чувством смятения, когда мы въехали в ворота и на дорожке возле дома машину остановили Н.С. Хрущев и Н. А. Булганин, я решила, что все кончено... Я вышла, они взяли меня под руки. Лица обоих были заплаканы. «Идем в дом, - сказали они. - Там Берия и Маленков тебе все расскажут».
В доме, уже в передней, было все не как обычно; вместо привычной тишины, глубокой тишины, кто-то бегал и суетился. Когда мне сказали, наконец, что у отца был ночью удар и что он без сознания - я почувствовала даже облегчение, потому что мне казалось, что его уже нет. Мне рассказали, что, по-видимому, удар случился ночью, его нашли часа в три ночи, лежащим вот в этой комнате, вот здесь, на ковре, возле дивана, и решили перенести в другую комнату на диван, где он обычно спал. Там он сейчас, там врачи, - ты можешь идти туда.
Я слушала, как в тумане, окаменев. Все подробности уже не имели значения. Я чувствовала только одно - что он умрет. В этом я не сомневалась ни минуты, хотя еще не говорила с врачами, - просто я видела, что все вокруг, весь этот дом, все уже умирает у меня на глазах. И все три дня, проведенные там, я только это одно и видела, и мне было ясно, что иного исхода быть не может.
В большом зале, где лежал отец, толпилась масса народу. Незнакомые врачи, впервые увидевшие больного (академик В. Н. Виноградов, много лет наблюдавший отца, сидел в тюрьме) ужасно суетились вокруг. Ставили пиявки на затылок и шею, снимали кардиограммы, делали рентген легких, медсестра беспрестанно делала какие-то уколы, один из врачей беспрерывно записывал в журнал ход болезни. Все делалось, как надо. Все суетились, спасая жизнь, которую нельзя было уже спасти.<…>
В последние минуты, когда все уже кончалось, Берия вдруг заметил меня и распорядился: «Уведите Светлану!» На него посмотрели те, кто стоял вокруг, но никто и не подумал пошевелиться. А когда все было кончено, он первым выскочил в коридор и в тишине зала, где стояли все молча вокруг одра, был слышен его громкий голос, не скрывавший торжества: «Хрусталев! Машину!»