Праздники: Город «русских Венер»: yarodom

mamlas in yarodom

Праздники: Город «русских Венер»

Sep 28, 2012 19:49

О праздности

Скрывать не буду - о русской праздничной культуре говорить нелегко. Русский праздник, ежели возможно в данном случае нивелировать, - действо надрывное, я бы сказал даже, тяжелое. Дело не только в пьянстве - в конце концов, карнавальная культура во всем мире немыслима без опьянения. Проблема более сложная, она сопряжена с "комплексами" русской нации.

Здесь я расскажу исключительно об аутентичных праздниках, имеющих глубочайшие традиции. Почти все они имеют языческие корни. Это важно, ибо люди, считающие себя православными, на самом деле исповедуют религию, которую не знают и считают чуждой. Впрочем, лучше сами ознакомьтесь с материалом и сделайти свои выводы, которые, вероятно, не совпадут с моими.

Фото и текст © Геннадия Михеева
В оглавлениеПро город "Русских Венер"
Фоторассказ про город на Ярославщине,
в котором гениальный художник находил своих «русских Венер»

Многие восхищаются праздничным великолепием русской провинции, которое блестяще передал на своих полотнах Борис Кустодиев. Его “Русская Венера”, “Купчиха”, “Девушка на Волге” вообще считаются чуть не символами особенной, сильной, демонической русской красоты. А знаете ли вы, в каком краю художник черпал свое вдохновение?..

…Красноармеец Илья Тутаев ничего плохого городу не сделал и не его вина в том, что старинный город однажды переименовали в честь этого молодого человека. Был 1918-й год, в Ярославской губернии разгорелся мятеж эсеров и отряд Красной армии был послан на его усмирение в городок Романов-Борисоглебск. Случилась стрельба, случайная пуля задела Илью Тутаева... здесь же, в центре города, на Борисоглебской стороне героя и похоронили. Памятник на его могиле до сих пор украшает маленький городской садик, служащий для тутаевской молодежи местом распития всяческих напитков.

Нынешней молодежи все равно, как называется их город, ставший в 70-х годах рабочим поселением при гигантском Моторном заводе, который ныне переживает не лучшие времена. Люди постарше хотели бы вернуть городу историческое название, но они пока остаются в позорном меньшинстве.

Название города Романова почему-то принято связывать с царской династией Романовых, хотя на самом деле, согласно летописи, город основал князь из рода Рюриковичей, Роман Васильевич, бывший в ту пору на княжении в Угличе. Произошло это в 1345 году, причем, если верить летописи, слобода Борисоглебская на противоположной городу правой стороне Волги к тому времени уже существовала. Очень долго слобода и город существовали как бы сами по себе, а в 1822 году их объединили в Романов-Борисоглебск, который назначили уездным центром.

Моста между двумя сторонами до сих пор нет, и условное разделение на два мира сохраняется до сих пор. Борисоглебская сторона - это маленькая историческая часть и большой район современных многоэтажек. Романовская сторона - тихий полусонный мирок, истинный образ русской провинции. Как и в старину, два мира связаны паромом. В относительно недавнее времена предприимчивые мужики наладили частную переправу; по цене парома они на утлых лодчонках перевозят желающих с берега на берег в мгновение ока.

Сотню лет назад Романов-Борисоглебск, еще не одаренный Моторным заводом, весь был исполнен провинциальной благодатью. Тогда же в начале прошлого века (в 1906 году) город открыл для себя художник Борис Кустодиев. Город просто очаровал тогда еще молодого и пышущего здоровьем живописца. Романов-Борисоглебск был крепким купеческим поселением, в котором, по выражению путешественника XIX века И. Троицкого “процветали художества здешних жителей: шубное, набойчатое, крашенинное, портное, кузнечное, хлебное, сбитенное и квасное”. Город прославили купеческие фамилии Блиновых, Коровайниковых, Кайдаловых, Надежиных, Алаевых, Неопихаловых, Трутневых, прилагавших всяческие усилия к украшению родного края, а так же наполнявшие окружающий пейзаж пошлостями, которые мы, потомки, называем теперь “колоритом русской провинции”. Множество церквей, широченная Торговая площадь, великолепная набережная, по которой по вечерам прогуливались мещане, купеческие жены и прочие представительницы прекрасного пола, стараясь перещеголять друг друга в одеяниях. По сообщению того же И. Троицкого “...Женщины одеваются по большей части в юбки парчовые, шелковые, штофные, гарнитуровые, тафтяные и прочие, также телогрейки и шубки... Прочие же женщины, по обыкновению предков своих, ходят в сарафанах штофных, гарнитуровых, тафтяных, кумачных и китайских разных цветов. На голове молодые женщины носят всегда кокошники, вынизанные узором по фольге жемчугом и обложенные золотым позументом...”

2.
Есть, правда, у И. Троицкого и другое, более острое наблюдение: “Отношение между собою и приезжими иногородними они имеют хотя и простое, но несколько грубое и неприятное, уповательно по врожденной закоснелости здесь раскольнической секты, так что и ныне из жителей сего города в церковь для служения Божественной Литургии, даже в самые двунадесятые праздники, ходят весьма редкие, а более молятся в домах своих”. Но ведь известно, что наиболее успешные купеческие фамилии в России вышли именно из раскольничьих кругов. Романов-Борисоглебск здесь не исключение.

В городе был свой “Эрмитаж”. Не музей, конечно, а гостиница, в которой художник Кустодиев останавливался. Здесь он создал картину “Провинция”, принесшая ему широкую известность. Многие из современников, правда, ругали Кустодиева - за лубочность, вычурность, безвкусицу. Но эстетам было невдомек, что художник ничего не придумывал, он просто фиксировал то, что видел. Он приехал в Романов-Борисоглебск на следующий год, и еще через год, и еще... написал здесь полотна “Гуляние на Волге”, “Купание”, “На Волге”. А потом его внезапно настигла страшная болезнь, туберкулез позвоночника.

Жизнь Кустодиева была непроста. Родился он тоже на Волге, в Астрахани. Рано остался без отца, закончил Духовную семинарию, но мечта о карьере художника привела его в столицу, Петербург. Здесь его приметил сам Репин и взял в подмастерье в написании титанического полотна “Заседание государственного совета”. У молодого человека были все предпосылки для того, чтобы стать “паркетным” живописцем, но он выбрал другую стезю. Он вернулся к своим истокам, к матушке-Волге.

Кустодиев купил землю близ города Кинешмы, построил дом, но с маниакальным постоянством он все равно возвращался в Романов-Борисоглебск, и писал, писал... В последний раз он жил в Романове в 1909 году, это был страшный для него год: Кустодиева свалила болезнь, сделавшая его недвижимым. Во время одной из операций к жене Кустодиева вышел хирург и сказал: "Возможно, придется перерезать нервы, чтобы добраться до опухоли. Нужно решать, что оставлять: руки или ноги?". "Оставьте руки, - умоляла жена. - Без них художник жить не может".

Даже когда он лечился в Швейцарии, его продолжали преследовать образы купеческого городка, которые он воспроизводил по памяти в картинах “Купчихи”, “Девушка на Волге”, “Красавица”. В этих полотнах Кустодиев сосредоточился на загадке красоты русской женщины, он пытался постичь тайну женского очарования, но них легко узнаются очертания берегов и церквей Романова-Борисоглебска.

Этот волжский городок он продолжает писать и после, по памяти. В 1923 Кустодиев, будучи глубоко больным человеком, пишет картину “Летний праздник”, в которой использует такой прием: он пишет самого себя в толпе, причем здорового, веселого, каким он был когда-то. Он мирно прогуливается с собакой. В 1926 году Кустодиев пишет “Русскую Венеру”. Первой натурщицей для “Венеры” была дочь Ирина, но после Кустодиев встретил Леличку Николаеву. Всем была хороша девушка, но, как выразился Борис Михайлович "несколько постновата”. Дал он ей денег и отправил на Юг, чтобы “набирала форму”. Вернулась она, показалась художнику, и вздохнул он: "Плакали мои денежки". Мешал загар и белые пятна от купальника. Пришлось ждать, когда все тело побелеет. Зато потом родился всемирно известный шедевр, один из авторских списков которого, кстати, имеется в коллекции императора Японии.

3.
Знатокам творчества Кустодиева известно, что к своей “Венере” художник подбирался издалека, делая в Романове-Борисоглебске многочисленные этюды женских купален. Через год после написания своей “Венеры” художник умер. Говорят, это творение находилось с ним до самого конца. Рядом на тумбочке стояла любимая икона Бориса и Глеба.

"Не знаю, - писал Кустодиев, - удалось ли мне сделать и выразить в моих вещах то, что я хотел, любовь к жизни, радость и бодрость, любовь к своему русскому - это было всегда единственным "сюжетом" моих картин..."

Может быть и стоило забыть историю взаимоотношений русского художника и русского города, ну, мало ли на Волге городков, которые знамениты поболе, и они тоже питали вдохновение русских гениев! Но штука в том, что в Тутаеве не забыли Кустодиева. Пускай гостиницы “Эрмитаж” уже нет, она сгорела, зато набережную на Романовской стороне, ту самую, которая как раз была изображена в “Гулянии на Волге”, назвали Кустодиевским бульваром.

И однажды в году Кустодиевский бульвар вдруг как бы “ныряет” на сотню лет назад. Манерные дамы в платьях по той моде, с ридикюлями и в чепчиках, неспешно прогуливаются вдоль Волги. За столом гуляет купечество, по видимому, проедаются деньги, которые могли бы пойти на помощь бедным. Играет духовой оркестр, парочки танцуют, дымят самовары, звенят колокола церквей...

4.
А на Борисоглебской стороне , в Воскресенском соборе спит чудотворная икона Спаса Всемилостивого, самая большая икона всего православного мира. Спас поразил когда-то и Кустодиева, уже будучи больным, он воспроизводил его по памяти. По сию пору раз в год Всемилостивый Спас отправляется в большое путешествие. Он “идет” в гости на левый берег, в Романов. Крестный ход занимает целый день, ведь Спаситель должен благословить каждую церковь Романовской стороны, которых насчитывается шесть. Могло бы быть и восемь, но две в свое время разрушили.

Сегодня большая часть молодежи, как и везде, предпочитает пиво. Многие оказывают внимание более крепким напиткам, тем более что празднику на Романовской стороне предшествует день города Тутаева (который, как и положено, проходит невдалеке от могилы красноармейца, на Борисоглебской стороне), выливающийся в грандиозную пьянку.

Тем отраднее глядится гуляние по Кустодиевской набережной на следующий день. И как приятно в очередной раз убедиться в том, что “кустодиевские” красавицы, которых даже не надо посылать на Юг “набирать форму”, здесь еще не перевелись. Порой кажется, женская красота - единственный наш неисчерпаемый капитал...

Картинки из Тутаева: