Правила жизни Никиты Михалкова
Правила жизни Богдан Ступка и другиеНикита Михалков
Режиссер, 67 лет, Москва ©Когда сбриваешь усы или бороду - сразу холодно.
Люблю мультфильмы про Микки Мауса и Бэмби. Мультфильмы - очень чистый жанр: как босанова в музыке, как вестерн в кино.
Было здорово, когда я спокойно мог пройтись по любой улице, когда Москва была такой, как в «Я шагаю по Москве». Сейчас она уже по-другому заряжена.
Мама учила меня терпению и - работать. Никогда не видел ее ничего не делающей.
Я вижу сегодня лишь обывательское мышиное существование и интересы мышиные, и мечты мышиные - хронику убывающего плодородия. Пошлость везде: в поступках, в том, как мы веселимся, как скорбим. Все пошло, потому что за этим нет личностных затрат.
Я по телевизору могу смотреть только новости и спорт: теннис и футбол.
Не страшно, когда тебя ненавидят ни за что. Страшно, когда есть за что ненавидеть.
Я вывел формулу русского человека. Вот она: русским человеком может быть только тот, у кого чего-нибудь нет, но не так нет, чтобы обязательно было, а нет - и хрен с ним.
Мужчины, которые заискивают - не мужчины. Но тех, кто робеет, - их я понимаю. Например, если человек не имеет опыта общения «столичного», то его робость нормальна.
Работа над сценарием - это рождение мира путем попытки его сформулировать.
Я зритель, благодарный, как ребенок, а может, как старичок. И вот «Возвращение», «Прогулка», «Космос как предчувствие» меня взволновали. А «Бумер» - не взволновал.
Охота требует уважения к зверю. Если стреляешь в птицу и заведомо знаешь, что не сможешь ее найти - она упадет в осоку, - за этим есть неуважение.
Главное - вот что с дочерьми: когда они ищут помощи, совета - их нельзя разочаровывать.
Самый большой кайф испытываю от предвкушений. Терпкая вещь - предвкушение.
Я пробовал читать и Сорокина, и Пелевина, и Толстую. Не цепляет меня это. Их страх быть слишком простыми и неумение быть настолько простыми, чтобы быть гениальными, - очень ограничивает их возможности, на мой взгляд. Но может быть, я просто не дорос.
Никогда не читаю лежа - это расслабляет, а чтение требует дисциплины.
Японская кухня взята из глубин, это еда людей, которые живут на малом количестве земли. Очень сильное от этого впечатление. Иногда мне кажется, что я был японцем.
По большему счету ирония - это сейчас безбожие. Созидательная вещь - самоирония.
Для меня есть два теста для мужчин. Во-первых, я смотрю, как он себя ведет на охоте, как делит добычу, например. Второй тест - как он подходит к женщине.
Опасность при близком общении с властью заключается в потере дистанции. Обаяние власти может увлечь настолько, что потеряешь возможность оценивать и будешь не столько самостоятельно действовать, сколько выполнять чью-то волю. А обаяние - огромное.
В кино меня сейчас трогает новая волна китайских сорокалетних режиссеров, которые востребованы на фестивалях. Меня поражает то, что они не боятся рассказывать в сегодняшнем мире неторопливые истории, поражает их независимость от сегодняшнего ритма.
Если бы я думал о том, что я буду делать в 90 лет, - это значит, что мне уже сейчас было бы 90. Важно другое: в 90 лет иметь возможность ответить, что ты делал в 50.
Записала Елена Егерева
Фотограф Мэтт Хойл, июль 2011