Поэзия народного костюма. Земля Рязанская, Ч.2/2
Начало
Как природа рязанской земли делится на лесную - Мещерский край - и степную, так и костюм лесных и степных районов различен между собой. Мещера была глухим местом, сравнительно малонаселенным. Жители Мещеры долгое время мало общались с обитателями других районов, особенно с горожанами. Древнейшая колонизация Мещеры протекала мирно и медленно, потом в ее лесах спасались люди из разоренных татарским нашествием или усобицей князей степных районов. Подобно волнам прибывали и убывали люди в мещерские леса в бурные периоды истории Руси. Часть из них оставалась или переселялась на новые, на более привычные по виду места, и там появлялся и оставался принесенный ими костюм и существовал, мало изменяясь, столетия...
Не в таинственном ли сумраке непроходимых мещерских лесов, где встретить рогатого лося или стройную косулю было почти так же просто, как курицу в деревне, не в этой ли стороне сложился сказочный женский костюм с рогатой кичкой (илл. 61)? Когда среди деревьев, в зеленом, кое-где пронизанном лучами солнца сумраке леса появлялась молодая стройная женщина в таком костюме, не казалась ли она хозяйкой этой стороны, охранявшей, как богиня, родные края, порученные ей священным животным, покровителем и родоначальником их рода? Даже название некоторых частей костюма говорит о связи его с образами животного мира - «рогатая кичка», «копыто» (средняя часть кички), «крылышки» - две вышитые полоски ткани, спускавшиеся от ворота на спину. Значит, жило поверье, что ее родной край, ее божества помогали «оборачиваться» то лосихой, то птицей, если нужно было спасать свою или чужую жизнь. Первобытной легендой веет от этого костюма, от образа женщины, в красивом лице которой проступают черты исчезнувших далеких половцев, не однажды подступавших к рязанской земле (илл. 56).
61. Костюм молодой крестьянки из района Богословщина Михайловского уезда Рязанской губернии (холщовая рубашка с кумачовыми вставками и вышивкой, черная клетчатая понева, холщовая занавеска, распашной навершник - «юпочка», красная кумачовая «рогатая кичка». Кичка - твердая основа, «сорока» - кумачовый верх с шитым золотом очельем). XIX век. Рязанский историко-архитектурный музей-заповедник.
Костюм этот, бытовавший еще в XIX веке в районе Богословщины (Михайловский уезд Рязанской губернии), сохранил, кроме головного убора, еще ряд древних элементов. Это прежде всего «юпочка» - распашной навершник - туникообразная одежда без рукавов. Самая простая по покрою, она была богато декорирована. Вертикальные полосы ярких звучных цветов - на красный кумач нашивали узкие синие, желтые, зеленые ленты - сопоставлялись с горизонтальным орнаментом низа, в который рязанские женщины вводили несложную вышивку и чередование нитей тканья в различных сочетаниях, что создавало сложный и интересный ритм расположения тонов. Чувство композиции подсказывало крестьянкам необходимость плавного цветового перехода от низа юпочки к верхней белой части, и поэтому в холст пропускали красные нити, постепенно уменьшая их толщину. Это создавало великолепную тональную цветовую гармонию на ярком пестром материале - так просто, четко и неповторимо распоряжались женщины цветом. Их тонкий вкус сказывался и в том, что при такой юпочке не носили понев с широкой «клажей» (отделка низа). Лишь небольшая красная полоса с зеленой и узкой синей лентой заканчивала подол поневы.
Рогатая кичка была сложным головным убором и состояла из нескольких частей. Основой убора была стеганная из толстого холста на подкладке кичка. К ней сзади прикрепляли «снур» - толстый плетеный шнур с широкой массивной кистью, украшенной крупным бисером. Как символ языческого божества - животного, он спускался вдоль спины. Древний обычай требовал украсить или «оградить» уши от наговора и «сглазу», и поперек кички накладывали шнур с великолепными кистями, низанными из шелка и бисера (илл. 56). Этот шнур назывался «подзаушники», часто рядом с ним, присоединяя к серьгам, помещали - «пушки» - шарики из белого гусиного пуха. Затылок закрывали «позатыльником» - полукруг кумачной с холстинной подкладкой ткани, выложенной лентами, позументом, черным шнуром и блестками, от этого полукруга спускалась низанная из крупного разноцветного бисера (белый, голубой, черный, желтый, вишневый) прямоугольная сетка, закрывавшая шею и часть спины. Позатыльник должен был закрыть все до единого из оставшихся волосков, потому что, по древним поверьям, волос обладал магической силой. Этой силой наделяла женщин земля, как и женщина, имевшая нивы - волосы. По выходе замуж женщина становилась членом чужого рода и, чтобы не принести несчастье мужу, и его родне, она должна была тщательно прятать свои волосы.
Теперь наступала очередь прикрыть все это сложное сооружение - надеть сверху «сороку» из красного кумача с вышитым золотым «очельем». К сороке добавлялась еще «увивка», назначение которой было закрыть заднюю часть сороки. Увивка - подковообразная дуга из холстинного жгута, обшитая сверху и с внутренней стороны кумачом, серебряным галуном, к нижнему краю пришивалась шелковая коричневая бахрома, оканчивающаяся блестками и лентами. Когда увивку прикрепляли к сороке, ленты свешивались вдоль лица, развевались, то открывая, то закрывая подзаушники, создавая постоянно меняющуюся живописную цветовую среду около женского лица. Однако при всей своей сложности головной убор - рогатая кичка - не был перегруженным. Чувство меры, присущее творцам народного костюма, и здесь останавливало буйство фантазии женщин.
Последние две детали - «крылышки», пришитые к «вороту» - узкой полоске цветной материи, унизанной бисером, стеклянными пуговицами и шелковым шнуром. Он застегивался сзади, где соединялись крылышки и «жерелок», покрывавшие спину и грудь. Жерелок низали из крупного цветного бисера, он ложился широким полукруглым воротником, напоминавшим княжеское «ожерелье» Древней Руси.
Красочен и великолепен женский костюм Богословщины, но он не является исключением из всех остальных народных рязанских одежд. Каждая из них драгоценна для нас своим художественным совершенством и теми тайнами бытия наших предков, заманчиво мерцающими в узоре и расцветке понев.
Рубашка была первой и самой древней одеждой всех вообще обитателей Восточной Европы. К древним одеждам во всем мире относятся и набедренные повязки всех видов. Самый простой и легкий в изготовлении ее вариант - это кусок ткани, обвернутый вокруг бедер. Если им прикрываешь тело сверх рубашки, то можно даже и не сшивать его. Такой и была когда-то понева - вторая или такая же главная женская одежда рязанской земли .
Девушки надевали поневу, достигнув зрелости, когда их можно было уже выдавать замуж. До этого они носили «шушку» - одежду девичьей чистоты и целомудрия (илл. 62, 63). Совершеннолетие девушек отмечалось в народе обрядом «загонять в поньку», состоявшим из ряда магических действий. Вообще с поневой были связаны обряды, указывающие на древность этой одежды. Однако и она несет в себе различия, способные объяснить нам многое из истории рязанской земли .
62. Рязанская девичья «краса». Начало XX века. Рязанский историко-архитектурный музей-заповедник.
63. Девичий костюм Скопинского уезда Рязанской губернии. Праздничный костюм молодой крестьянки из села Секирино Скопинского уезда Рязанской губернии. Девичья белая шерстяная «шушка» - одежда чистоты и невинности - надета поверх белой рубашки с длинными рукавами, тканый широкий пояс, холщовая с тканым узором девичья повязка. Черно-белые бисерные «разметки» спускаются полукружиями на грудь и плечи. Обувь - онучи и лапти. Женский костюм красная хлопчатобумажная рубашка, клетчатая понева, красная хлопчатобумажная (кумач или сатин) занавеска, шелковый платок, суконные плетеные чуни. Начало XX века. Рязанский историко-архитектурный музей-заповедник.
Течет в Мещерском крае небольшая речка Курша. Из топких Мещерских болот струится тоненький хрустальный ручеек, постепенно набирает силы и превращается в речку, впадает она в реку Гусь, и вместе с Колпью, как кровеносные сосуды, питают они полноводную Оку. Кто назвал эту маленькую, ничем особенно не примечательную речку именем Курша - никто еще не знает, слово это литовское, и означает оно название одного из литовских племен.
В памяти же народной сохранилось, что в этом и некоторых более северо-западных местах живет «литва», хотя обитают теперь там люди, так же говорящие по-русски, как и в других русских селах и деревнях бывшего Касимовского уезда. Однако точнее всех рассказывает нам о далеких предках жителей Курши костюм. Места эти глухие, в стороне от промышленных районов и бойких больших дорог, поэтому медленнее изменялись здесь обычаи, крепче держались люди за старину, выполняя все, что делали их деды и прадеды. А сохранилась здесь особенная понева. Особенная и по способу тканья, по цвету и по рисункам.
Во всех остальных местах рязанской земли поневы имели обычное полотняное переплетение, «куршаки» же ткали двойные, на посконной основе со сложным браным рисунком. Рисунки были белые на синей, особо праздничной поневе, и белые с черным и небольшим количеством желтого на темно-красных, которые носили обычно в воскресные дни (илл. 65, 66). Такой же способ тканья и такие же рисунки и расцветки бытовали в Литве.
64. Праздничный костюм молодух из села Секирино Скопинского уезда Рязанской губернии (бытует и в настоящее время). Село Секирино.
65. Женский костюм села Сумерки Пронского уезда Рязанской губернии, костюм крестьянки села Ветчаны Касимовского уезда (рубашка с вставками из кумача, отделанная вышивкой и тканым узором, красная клетчатая легкая понева, запан из разноцветных полос с рисунком, кумачовый навершник с вышивкой, цветными лентами, тесемками и цветными кружевами понизу). Костюм села Ветчаны (см.описание к илл. 60). Конец XIX начало XX века. Рязанский историко-архитектурнын музей заповедник.
66. Женские костюмы села Сумерки и Сапожковского уезда Рязанской губернии (рубашка, понева черная, запан и распашной белый навершник. Головной убор - кичка и ситцевый набивной платок). Конец XIX - начало XX века. Рязанский историко-архитектурный музей заповедник.
Выходцы из Литвы много раз появлялись на рязанской земле . Приходили они, теснимые набегами соседей, и вместе с литовскими князьями, вступавшими в союзы с рязанскими , поселялись они и в XVII веке, когда попадали в плен к русским. Но куршинские поневы свидетельствуют о более, значительно более ранних поселениях. Они относятся к тем далеким временам, когда происходило еще первое заселение Мещерского края славянскими племенами. Века покрыли плотным, почти непроницаемым покровом этот интересный период, и вот теперь, в наше время, мы видим, как женская понева связывает единой нитью пахнущие зрелыми антоновскими яблоками рязанские земли с холодными бледными берегами Прибалтики.
На древность происхождения куршинских понев указывают и рисунки, в которых часто встречается «солярный» знак. Этот рисунок со многими концами назывался у мещерских ткачих «репей». У касимовских же татар солярный знак называется «бурмассу» - «крутящаяся вода». Действительно, в краю, где всегда было много воды и где жизнь протекала на берегах рек, более вероятной аналогией можно считать прообраз крутящейся воды, чем солнца.
Образные названия рисунков понев, по которым различались и сами поневы, складывались среди женщин и были одним из признаков специфики их художественного мышления. «Коситницы», «полукоситницы», «грабельницы», «репетницы», «конитницы» - в каждом из этих слов заключена аналогия со зрительным прообразом рисунка, превращенного в абстрактную схему, понятную только тем, кто постоянно воспроизводил ее. «Коситница» - это непрерывно проходящий меандр, «грабельница» имеет рисунок расположенных четырехугольником гребенок или граблевок, но самое интересное название - это «конитницы». Узор ткани состоит из крупных ромбов, образованных солярными знаками с белыми линиями по краям полосы, в середине небольшой ромб из гребенок с солярным знаком. По мнению крестьянок, рисунок состоял из «коневых голяшек», и здесь есть все основания предположить, что конь - символ солнца - когда-то входил в магическую систему изображений на поневе.
Тяжелая браная темно-красная куршинская понева отличалась сдержанным благородством расцветки и орнамента (илл. 9). Отличительной местной особенностью был цвет «прошвы» - прямоугольной вставки спереди (или сбоку), которую в Курше всегда делали из более тонкой, чаще всего холщовой или хлопчатобумажной светлой ткани. В селе Ветчаны, например, бытовала прошва из белой в красную клетку хлопчатобумажной ткани домашнего крестьянского производства, с тканой или вышитой каймой.
В сочетании частей женской одежды этого села существовала художественная закономерность, которой могут позавидовать творцы многих, прославленных в истории костюмов. Первой женщина надевала рубашку - она была предельно скромна по декору, затканные красной нитью оплечья и узкая каемка у запястья, больше ничего. Сверх рубашки носили поневу, которая удивительно гармонировала со скромно украшенной рубашкой. И возникал какой-то тайный, интимный союз между телом женщины и этой одеждой. Интимный не потому, что существовала материальная близость человека и одежды. Нет, в приглушенных тонах цвета, в простом линейном и геометрическом орнаменте сказывалось благородство вкуса, умение наслаждаться красотою наедине с собою.
Совсем другими по характеру, цвету и орнаменту были те части костюма, которые надевали сверху. Необычайно красочным был «навершник» - накладная туникообразная одежда без рукавов. Затканный красными полосками холст и яркий кумач были его основой, и, чтобы «разбить», облагородить цвет кумача, крестьянка украшает его горизонтальными полосками вышивки, отделывает ярко-зеленой узкой лентой и, как всегда, выделяет орнаментом плечи. Но особенно декоративной была занавеска - без рукавов, близкая по покрою к фартуку с грудкой. Верхняя часть ее - это уже третий вариант сочетания красных и белых горизонтальных полос. От середины бедра вниз - кумачное поле, вышитое широкими (разной ширины) полосами орнамента, цвета которого на красном фоне можно уподобить византийской мозаике. Три варианта красно-белых полос в сочетании с узором юбки создают чарующий ритм в костюме, который делает ненужной, излишней четкость форм, якобы не хватающей юго-восточному русскому костюму. Головной убор этого костюма - простая кичка, подобная повойнику, красиво обрамляющая лоб и виски, и красный, весь покрытый рисунком ситцевый платок, так называемый «французский», хотя в действительности на всю Россию их делала московская фабрика на Трехгорке (принадлежавшая фабриканту Прохорову).
Женский костюм с навершником бытовал не только в Курше. Его носили и в юго-восточных районах, и среди мордвы, но опять же все больше в лесистых районах. Так на рязанской земле между лесными массивами и степными пространствами на востоке приютилось село с поэтичным названием Сумерки. Фантазия ли скучающего помещика придумала ему это имя, или сам народ за какие-то особые качества этого места дал селу такое прозвище. Но женский костюм крестьянок из Сумерок легок и красочен на удивление (илл. 66). Поневы там носили клетчатые, но тонкие и ярко-светло-красные в черную с белым клетку и по закону контраста низ обшивали черной полосой, на которую накладывали желтый вьюнок, полосу пестрой вышивки, зеленую ленту и плетеную трехцветную тесьму. Кумачный навершник вышивали «ушками»; как сигнальные флажки, издали светились они на красном фоне. Обилие красного смягчалось желтыми, нашитыми горизонтально узкими лентами - они входили в орнаментальную структуру навершника - и полосками цветной вышивки, пересеченной спереди двумя торочками. Фартук (запан), надеваемый на поневу, состоял из чередования темных и цветных горизонтальных полос, и это выявляло соотношение верхней и нижней частей костюма, делало его более четким. Но особенную легкость костюму села Сумерки придавал небольшой мягкий повойник, вышитый бусами (илл. 65).
Сходство, типовое сходство костюмов одной области, но разных мест создавало впечатление близости, родственности людей, носивших эту одежду, но на рязанской земле можно было встретить и противоположное явление.
Становление Московской Руси в XV - XVI веках сделало возможным укрепление рубежей государства и окраинных земель. К таким окраинам относились южная и юго-восточная части рязанской земли . В эти места посылались служилые люди, на обязанности которых лежала защита границ. Военные по званию и обязанностям, они селились на новых местах, держались в какой-то мере особняком, сохраняя обычаи и костюмы родной стороны. Этот разряд военных получал земельные наделы с льготами и существовал, обрабатывая землю. Потомки их продолжали нести государеву службу, пока это было необходимо для государства. Позже, когда Рязанщина перестала быть пограничной, они превратились в крестьян по существу, но лично были свободными. Из них образовались «однодворцы», или крестьяне «четвертого права». Когда же Петром I в 1701 году был издан закон о запрещении носить русское платье в России, то в нем были выделены три категории жителей: пашенные крестьяне, духовенство и старообрядчество.
Старообрядцам же, мужчинам, вменялось в обязанность носить специальную одежду, утвержденную Петром I. Но, как известно из документов и мемуаров XIX века, помещики иногда переселяли своих крестьян из родных мест, если считали это необходимым и выгодным для себя. На новые места крепостные вместе со своим убогим скарбом привозили привычную, бытовавшую на родине одежду. Долгое время у переселенцев покрой, форма и украшения костюма оставались неизменными. В селах и деревнях средней полосы России, там, где носили поневу, у помещиков XIX века существовал обычай одевать дворовых девушек и женщин в сарафаны, а мужчин - в городское платье (или смесь городского с деревенским). Этим подчеркивалось привилегированное положение дворни, не занимающейся тяжелым крестьянским трудом. Так создавалось в среде крепостных крестьян пренебрежительное отношение к пашенным крестьянам, к их труду и костюму. Барская немилость прежде всего сказывалась в том, что дворовую девушку или женщину одевали в поневу. Эти обстоятельства и создавали такое положение, что в одном рязанском селе могли существовать три вида женских костюмов.
Как ни хранили, как ни оберегали однодворцы свой костюм, он, конечно, не остался неизменным на протяжении столетий, не избежал влияний, особенно городских. Но эти влияния преломлялись сквозь творческую фантазию крестьянок и давали такие интересные результаты, что пройти мимо них невозможно.
Данков, тот самый Данков, где был «дан ков» русским коням перед битвой на Куликовом поле, стоял на рязанской земле и был ее окраиной. Служилые люди довольно густо населяли эти места, и жизнь их не была спокойной. И именно здесь сложился один из своеобразнейших женских костюмов, который невольно вызывает в памяти образ Царевны-Лебедь. В его основе сарафан - традиционная женская одежда Московской Руси XVII века, сильно облегченная и измененная в деталях в XVIII столетии. Но в среде однодворцев Данкова, заселявших окрестные слободы, он получает новое звучание.
Молодые женщины «однодворки», часть из них в XIX веке была уже приписана к мещанскому сословию, носили белые кисейные или из миткаля рубашки и «сарафаны-перышки» из покупных тканей, дополнявшиеся совсем маленькой нагрудной одеждой на лямках - «бострог». Это был обычный костюм в местах, где носили сарафаны, но к нему надевали широкую длинную занавеску-«дымку» из очень тонкой прозрачной кисеи или даже тюля (вторая половина XIX века). Пышные рукава дымки, торчащая узкая в густую сборку оборка, пришитая на уровне груди, сама занавеска из прозрачной ткани окружали девушку зыбким облаком, создавая впечатление видения, закрытого туманом, способного вот-вот растаять в воздухе. Голова данковских женщин была увенчана так называемым «однодворческим кокошником» - высоким, цилиндрической формы, несколько скошенным сзади.
Время почти не сохранило этих костюмов, и только однажды в краеведческом музее Рязани случайно удалось обнаружить вырезку из какого-то старого журнала - это была нечеткая фотография двух женщин, жительниц одной пригородной слободы Данкова в таких костюмах.
Интересный более поздний вариант данковского однодворческого костюма, но без дымки, хотя и с тюлевыми рукавами, помещен на иллюстрации 57. Здесь сарафан уже заменен великолепной красочной юбкой из домотканой материи, на которой вытканы фантастические цветы вместе с продольными полосами орнамента. Юбку носили очень высоко, почти под грудью, и укрепляли широким тканым поясом. К маленькому бострогу прибавили шитые шерстью и блестками жесткие «палеты», которые на плечах прикреплялись к лямкам. Парчовый кокошник часто заменяли платком.
Если однодворческий данковский костюм вызывает мысли о том, что он является идеализацией воспоминаний о родных краях у людей, давно уже потерявших с ними всякую связь, то крестьянский поражает своей близостью к черноземным просторам южных окраин рязанской земли (илл. 58).
Он весь построен на сочетании черного и красного. Белый цвет является подчиненным, и небольшое количество ярко-зеленого оживляет это строгое, как древний хорал, соединение земли и солнца в женском костюме.
Три черных в красно-белую клетку «точи» поневы заключены в широкие рамки из одноцветной красной шерстяной домотканины. Углы рамки спускаются выступами. По всем швам, соединяющим поневу с красной тканью, проложена вышивка белой и черной шерстью. Так обыгрывает, варьирует эти три цвета мастерица в поневе и совсем по-другому использует их в нагруднике - «сарафанушке», необыкновенно четком и красивом по конструкции. Между узкой красной верхней частью и широкой (соотношение их ширины приблизительно 1:3) нижней помещает она гладкую черную ткань, соединяя ее с красной поверху узкой простой полоской вышивки, понизу - орнаментом из отдельных мотивов и вводит в него еще зеленый цвет. Кумачовые части рукавов рубашки и кумачовая сорока, вышитая спереди золотом, белые гусиные пушки заканчивают этот своеобразный костюм.
С уверенностью можно сказать, что понятия «тема» и «вариации» не были известны рязанским крестьянкам, создавшим этот художественный шедевр. Три главных цвета в верхней части костюма: головной убор, рубашка, сарафанушка, данных локально, броско, объединяются, обыгрываются, подобно музыкальной теме, в поневе.
Неисчерпаемы таланты рязанской земли . Стоит проехать несколько десятков километров, как встретишь опять новый костюм.
Черно-красному торжественному данковскому противостоит белый сапожковский (илл. 2, 67, 68). Он также сочетается с красным цветом, с браным тканьем и вышивкой, но в его белизне ощущается свежесть ветра, прохлада речной воды, заманчивые берега Мокши, Пожвы и Пры и шум соснового бора, когда-то покрывавшего значительную часть земли этого района.
67. Женская рубашка и запан. Головной убор - кичка и ситцевый платок. Начало XX века. Рязанский историко-архитектурный музей заповедник.
68. Праздничный костюм крестьянки Сапожковского уезда Рязанской губернии (рубашка, понева, занавеска, белый шерстяной шушун, кичка, платок. Обувь онучи и лапти). Конец XIX века. Рязанский историко-архитектурный музей -заповедник.
Юго-восточнее Сапожка, на расстоянии нескольких десятков километров, стоит древний город Скопин. Места там степные, земля - чернозем. В двадцати километрах от Скопина раскинулось большое село Секирино. Само название говорит о древности его происхождения. Место это удивительно тем, что до сих пор существуют там, и их надевают в особо торжественных случаях, народные костюмы. Когда увидишь их впервые, то поймешь, что пленило художника Ф. А. Малявина, что заставило его создать картину «Вихрь», которую можно назвать «Симфония красного цвета». Красная рубашка, красная занавеска, красный платок - все ослепляет, наполняет душу ощущением солнца и зноя, доставляет невыразимую радость, когда смотришь на хоровод женщин в этих костюмах, особенно на фоне зеленой травы (илл. 69).
69. Праздничная одежда молодых и пожилых крестьянок села Секирино Скопинского района Рязанской области. 70-е годы XX века. Село Секирино.
Вскормленные чудодейственной землей, они прекрасны своей особой красотой, которую можно сравнить только с плодоносной яблоней, изнемогающей от соков жизненных сил (илл. 64).
Все разнообразие рязанских костюмов не исчерпывается приведенными здесь фотографиями. Но и то, что удалось собрать нам для этой книги, является художественным чудом.
Казалось, что может быть более убогим, чем жизнь рязанских крестьянок? Маленькие, тесные избы, которые топили по-черному (на избу с трубой накладывали специальный налог, а средств платить его не было), вечная тяжелая работа, множество детей - их нужно было не только родить, но и кормить, побои опостылевшего мужа - все было беспросветным. Но, оказывается, нельзя подавить всем этим душу женщины, если живет в ней талант, вскормленный родной землей, передававшийся из поколения в поколение, если живет в ней мечта о красоте.
И сами того не подозревая, создавали они натруженными руками себе памятники, чтобы могли мы, люди XX века, любоваться этими памятниками, вспоминать рязанских женщин, понимать, как глубоко связано их творчество с трагическим, далеким прошлым родной стороны, учиться у них искусству создавать костюм.
Вместе со всеми талантливыми людьми, рожденными рязанской землей , остаются они в благодарной памяти людей.
А жить в памяти поколений - разве это не награда, не бессмертие, дарованное историей русским женщинам за их убогое существование на протяжении веков?
Продолжение следует...
Как природа рязанской земли делится на лесную - Мещерский край - и степную, так и костюм лесных и степных районов различен между собой. Мещера была глухим местом, сравнительно малонаселенным. Жители Мещеры долгое время мало общались с обитателями других районов, особенно с горожанами. Древнейшая колонизация Мещеры протекала мирно и медленно, потом в ее лесах спасались люди из разоренных татарским нашествием или усобицей князей степных районов. Подобно волнам прибывали и убывали люди в мещерские леса в бурные периоды истории Руси. Часть из них оставалась или переселялась на новые, на более привычные по виду места, и там появлялся и оставался принесенный ими костюм и существовал, мало изменяясь, столетия...
Не в таинственном ли сумраке непроходимых мещерских лесов, где встретить рогатого лося или стройную косулю было почти так же просто, как курицу в деревне, не в этой ли стороне сложился сказочный женский костюм с рогатой кичкой (илл. 61)? Когда среди деревьев, в зеленом, кое-где пронизанном лучами солнца сумраке леса появлялась молодая стройная женщина в таком костюме, не казалась ли она хозяйкой этой стороны, охранявшей, как богиня, родные края, порученные ей священным животным, покровителем и родоначальником их рода? Даже название некоторых частей костюма говорит о связи его с образами животного мира - «рогатая кичка», «копыто» (средняя часть кички), «крылышки» - две вышитые полоски ткани, спускавшиеся от ворота на спину. Значит, жило поверье, что ее родной край, ее божества помогали «оборачиваться» то лосихой, то птицей, если нужно было спасать свою или чужую жизнь. Первобытной легендой веет от этого костюма, от образа женщины, в красивом лице которой проступают черты исчезнувших далеких половцев, не однажды подступавших к рязанской земле (илл. 56).
61. Костюм молодой крестьянки из района Богословщина Михайловского уезда Рязанской губернии (холщовая рубашка с кумачовыми вставками и вышивкой, черная клетчатая понева, холщовая занавеска, распашной навершник - «юпочка», красная кумачовая «рогатая кичка». Кичка - твердая основа, «сорока» - кумачовый верх с шитым золотом очельем). XIX век. Рязанский историко-архитектурный музей-заповедник.
Костюм этот, бытовавший еще в XIX веке в районе Богословщины (Михайловский уезд Рязанской губернии), сохранил, кроме головного убора, еще ряд древних элементов. Это прежде всего «юпочка» - распашной навершник - туникообразная одежда без рукавов. Самая простая по покрою, она была богато декорирована. Вертикальные полосы ярких звучных цветов - на красный кумач нашивали узкие синие, желтые, зеленые ленты - сопоставлялись с горизонтальным орнаментом низа, в который рязанские женщины вводили несложную вышивку и чередование нитей тканья в различных сочетаниях, что создавало сложный и интересный ритм расположения тонов. Чувство композиции подсказывало крестьянкам необходимость плавного цветового перехода от низа юпочки к верхней белой части, и поэтому в холст пропускали красные нити, постепенно уменьшая их толщину. Это создавало великолепную тональную цветовую гармонию на ярком пестром материале - так просто, четко и неповторимо распоряжались женщины цветом. Их тонкий вкус сказывался и в том, что при такой юпочке не носили понев с широкой «клажей» (отделка низа). Лишь небольшая красная полоса с зеленой и узкой синей лентой заканчивала подол поневы.
Рогатая кичка была сложным головным убором и состояла из нескольких частей. Основой убора была стеганная из толстого холста на подкладке кичка. К ней сзади прикрепляли «снур» - толстый плетеный шнур с широкой массивной кистью, украшенной крупным бисером. Как символ языческого божества - животного, он спускался вдоль спины. Древний обычай требовал украсить или «оградить» уши от наговора и «сглазу», и поперек кички накладывали шнур с великолепными кистями, низанными из шелка и бисера (илл. 56). Этот шнур назывался «подзаушники», часто рядом с ним, присоединяя к серьгам, помещали - «пушки» - шарики из белого гусиного пуха. Затылок закрывали «позатыльником» - полукруг кумачной с холстинной подкладкой ткани, выложенной лентами, позументом, черным шнуром и блестками, от этого полукруга спускалась низанная из крупного разноцветного бисера (белый, голубой, черный, желтый, вишневый) прямоугольная сетка, закрывавшая шею и часть спины. Позатыльник должен был закрыть все до единого из оставшихся волосков, потому что, по древним поверьям, волос обладал магической силой. Этой силой наделяла женщин земля, как и женщина, имевшая нивы - волосы. По выходе замуж женщина становилась членом чужого рода и, чтобы не принести несчастье мужу, и его родне, она должна была тщательно прятать свои волосы.
Теперь наступала очередь прикрыть все это сложное сооружение - надеть сверху «сороку» из красного кумача с вышитым золотым «очельем». К сороке добавлялась еще «увивка», назначение которой было закрыть заднюю часть сороки. Увивка - подковообразная дуга из холстинного жгута, обшитая сверху и с внутренней стороны кумачом, серебряным галуном, к нижнему краю пришивалась шелковая коричневая бахрома, оканчивающаяся блестками и лентами. Когда увивку прикрепляли к сороке, ленты свешивались вдоль лица, развевались, то открывая, то закрывая подзаушники, создавая постоянно меняющуюся живописную цветовую среду около женского лица. Однако при всей своей сложности головной убор - рогатая кичка - не был перегруженным. Чувство меры, присущее творцам народного костюма, и здесь останавливало буйство фантазии женщин.
Последние две детали - «крылышки», пришитые к «вороту» - узкой полоске цветной материи, унизанной бисером, стеклянными пуговицами и шелковым шнуром. Он застегивался сзади, где соединялись крылышки и «жерелок», покрывавшие спину и грудь. Жерелок низали из крупного цветного бисера, он ложился широким полукруглым воротником, напоминавшим княжеское «ожерелье» Древней Руси.
Красочен и великолепен женский костюм Богословщины, но он не является исключением из всех остальных народных рязанских одежд. Каждая из них драгоценна для нас своим художественным совершенством и теми тайнами бытия наших предков, заманчиво мерцающими в узоре и расцветке понев.
Рубашка была первой и самой древней одеждой всех вообще обитателей Восточной Европы. К древним одеждам во всем мире относятся и набедренные повязки всех видов. Самый простой и легкий в изготовлении ее вариант - это кусок ткани, обвернутый вокруг бедер. Если им прикрываешь тело сверх рубашки, то можно даже и не сшивать его. Такой и была когда-то понева - вторая или такая же главная женская одежда рязанской земли .
Девушки надевали поневу, достигнув зрелости, когда их можно было уже выдавать замуж. До этого они носили «шушку» - одежду девичьей чистоты и целомудрия (илл. 62, 63). Совершеннолетие девушек отмечалось в народе обрядом «загонять в поньку», состоявшим из ряда магических действий. Вообще с поневой были связаны обряды, указывающие на древность этой одежды. Однако и она несет в себе различия, способные объяснить нам многое из истории рязанской земли .
62. Рязанская девичья «краса». Начало XX века. Рязанский историко-архитектурный музей-заповедник.
63. Девичий костюм Скопинского уезда Рязанской губернии. Праздничный костюм молодой крестьянки из села Секирино Скопинского уезда Рязанской губернии. Девичья белая шерстяная «шушка» - одежда чистоты и невинности - надета поверх белой рубашки с длинными рукавами, тканый широкий пояс, холщовая с тканым узором девичья повязка. Черно-белые бисерные «разметки» спускаются полукружиями на грудь и плечи. Обувь - онучи и лапти. Женский костюм красная хлопчатобумажная рубашка, клетчатая понева, красная хлопчатобумажная (кумач или сатин) занавеска, шелковый платок, суконные плетеные чуни. Начало XX века. Рязанский историко-архитектурный музей-заповедник.
Течет в Мещерском крае небольшая речка Курша. Из топких Мещерских болот струится тоненький хрустальный ручеек, постепенно набирает силы и превращается в речку, впадает она в реку Гусь, и вместе с Колпью, как кровеносные сосуды, питают они полноводную Оку. Кто назвал эту маленькую, ничем особенно не примечательную речку именем Курша - никто еще не знает, слово это литовское, и означает оно название одного из литовских племен.
В памяти же народной сохранилось, что в этом и некоторых более северо-западных местах живет «литва», хотя обитают теперь там люди, так же говорящие по-русски, как и в других русских селах и деревнях бывшего Касимовского уезда. Однако точнее всех рассказывает нам о далеких предках жителей Курши костюм. Места эти глухие, в стороне от промышленных районов и бойких больших дорог, поэтому медленнее изменялись здесь обычаи, крепче держались люди за старину, выполняя все, что делали их деды и прадеды. А сохранилась здесь особенная понева. Особенная и по способу тканья, по цвету и по рисункам.
Во всех остальных местах рязанской земли поневы имели обычное полотняное переплетение, «куршаки» же ткали двойные, на посконной основе со сложным браным рисунком. Рисунки были белые на синей, особо праздничной поневе, и белые с черным и небольшим количеством желтого на темно-красных, которые носили обычно в воскресные дни (илл. 65, 66). Такой же способ тканья и такие же рисунки и расцветки бытовали в Литве.
64. Праздничный костюм молодух из села Секирино Скопинского уезда Рязанской губернии (бытует и в настоящее время). Село Секирино.
65. Женский костюм села Сумерки Пронского уезда Рязанской губернии, костюм крестьянки села Ветчаны Касимовского уезда (рубашка с вставками из кумача, отделанная вышивкой и тканым узором, красная клетчатая легкая понева, запан из разноцветных полос с рисунком, кумачовый навершник с вышивкой, цветными лентами, тесемками и цветными кружевами понизу). Костюм села Ветчаны (см.описание к илл. 60). Конец XIX начало XX века. Рязанский историко-архитектурнын музей заповедник.
66. Женские костюмы села Сумерки и Сапожковского уезда Рязанской губернии (рубашка, понева черная, запан и распашной белый навершник. Головной убор - кичка и ситцевый набивной платок). Конец XIX - начало XX века. Рязанский историко-архитектурный музей заповедник.
Выходцы из Литвы много раз появлялись на рязанской земле . Приходили они, теснимые набегами соседей, и вместе с литовскими князьями, вступавшими в союзы с рязанскими , поселялись они и в XVII веке, когда попадали в плен к русским. Но куршинские поневы свидетельствуют о более, значительно более ранних поселениях. Они относятся к тем далеким временам, когда происходило еще первое заселение Мещерского края славянскими племенами. Века покрыли плотным, почти непроницаемым покровом этот интересный период, и вот теперь, в наше время, мы видим, как женская понева связывает единой нитью пахнущие зрелыми антоновскими яблоками рязанские земли с холодными бледными берегами Прибалтики.
На древность происхождения куршинских понев указывают и рисунки, в которых часто встречается «солярный» знак. Этот рисунок со многими концами назывался у мещерских ткачих «репей». У касимовских же татар солярный знак называется «бурмассу» - «крутящаяся вода». Действительно, в краю, где всегда было много воды и где жизнь протекала на берегах рек, более вероятной аналогией можно считать прообраз крутящейся воды, чем солнца.
Образные названия рисунков понев, по которым различались и сами поневы, складывались среди женщин и были одним из признаков специфики их художественного мышления. «Коситницы», «полукоситницы», «грабельницы», «репетницы», «конитницы» - в каждом из этих слов заключена аналогия со зрительным прообразом рисунка, превращенного в абстрактную схему, понятную только тем, кто постоянно воспроизводил ее. «Коситница» - это непрерывно проходящий меандр, «грабельница» имеет рисунок расположенных четырехугольником гребенок или граблевок, но самое интересное название - это «конитницы». Узор ткани состоит из крупных ромбов, образованных солярными знаками с белыми линиями по краям полосы, в середине небольшой ромб из гребенок с солярным знаком. По мнению крестьянок, рисунок состоял из «коневых голяшек», и здесь есть все основания предположить, что конь - символ солнца - когда-то входил в магическую систему изображений на поневе.
Тяжелая браная темно-красная куршинская понева отличалась сдержанным благородством расцветки и орнамента (илл. 9). Отличительной местной особенностью был цвет «прошвы» - прямоугольной вставки спереди (или сбоку), которую в Курше всегда делали из более тонкой, чаще всего холщовой или хлопчатобумажной светлой ткани. В селе Ветчаны, например, бытовала прошва из белой в красную клетку хлопчатобумажной ткани домашнего крестьянского производства, с тканой или вышитой каймой.
В сочетании частей женской одежды этого села существовала художественная закономерность, которой могут позавидовать творцы многих, прославленных в истории костюмов. Первой женщина надевала рубашку - она была предельно скромна по декору, затканные красной нитью оплечья и узкая каемка у запястья, больше ничего. Сверх рубашки носили поневу, которая удивительно гармонировала со скромно украшенной рубашкой. И возникал какой-то тайный, интимный союз между телом женщины и этой одеждой. Интимный не потому, что существовала материальная близость человека и одежды. Нет, в приглушенных тонах цвета, в простом линейном и геометрическом орнаменте сказывалось благородство вкуса, умение наслаждаться красотою наедине с собою.
Совсем другими по характеру, цвету и орнаменту были те части костюма, которые надевали сверху. Необычайно красочным был «навершник» - накладная туникообразная одежда без рукавов. Затканный красными полосками холст и яркий кумач были его основой, и, чтобы «разбить», облагородить цвет кумача, крестьянка украшает его горизонтальными полосками вышивки, отделывает ярко-зеленой узкой лентой и, как всегда, выделяет орнаментом плечи. Но особенно декоративной была занавеска - без рукавов, близкая по покрою к фартуку с грудкой. Верхняя часть ее - это уже третий вариант сочетания красных и белых горизонтальных полос. От середины бедра вниз - кумачное поле, вышитое широкими (разной ширины) полосами орнамента, цвета которого на красном фоне можно уподобить византийской мозаике. Три варианта красно-белых полос в сочетании с узором юбки создают чарующий ритм в костюме, который делает ненужной, излишней четкость форм, якобы не хватающей юго-восточному русскому костюму. Головной убор этого костюма - простая кичка, подобная повойнику, красиво обрамляющая лоб и виски, и красный, весь покрытый рисунком ситцевый платок, так называемый «французский», хотя в действительности на всю Россию их делала московская фабрика на Трехгорке (принадлежавшая фабриканту Прохорову).
Женский костюм с навершником бытовал не только в Курше. Его носили и в юго-восточных районах, и среди мордвы, но опять же все больше в лесистых районах. Так на рязанской земле между лесными массивами и степными пространствами на востоке приютилось село с поэтичным названием Сумерки. Фантазия ли скучающего помещика придумала ему это имя, или сам народ за какие-то особые качества этого места дал селу такое прозвище. Но женский костюм крестьянок из Сумерок легок и красочен на удивление (илл. 66). Поневы там носили клетчатые, но тонкие и ярко-светло-красные в черную с белым клетку и по закону контраста низ обшивали черной полосой, на которую накладывали желтый вьюнок, полосу пестрой вышивки, зеленую ленту и плетеную трехцветную тесьму. Кумачный навершник вышивали «ушками»; как сигнальные флажки, издали светились они на красном фоне. Обилие красного смягчалось желтыми, нашитыми горизонтально узкими лентами - они входили в орнаментальную структуру навершника - и полосками цветной вышивки, пересеченной спереди двумя торочками. Фартук (запан), надеваемый на поневу, состоял из чередования темных и цветных горизонтальных полос, и это выявляло соотношение верхней и нижней частей костюма, делало его более четким. Но особенную легкость костюму села Сумерки придавал небольшой мягкий повойник, вышитый бусами (илл. 65).
Сходство, типовое сходство костюмов одной области, но разных мест создавало впечатление близости, родственности людей, носивших эту одежду, но на рязанской земле можно было встретить и противоположное явление.
Становление Московской Руси в XV - XVI веках сделало возможным укрепление рубежей государства и окраинных земель. К таким окраинам относились южная и юго-восточная части рязанской земли . В эти места посылались служилые люди, на обязанности которых лежала защита границ. Военные по званию и обязанностям, они селились на новых местах, держались в какой-то мере особняком, сохраняя обычаи и костюмы родной стороны. Этот разряд военных получал земельные наделы с льготами и существовал, обрабатывая землю. Потомки их продолжали нести государеву службу, пока это было необходимо для государства. Позже, когда Рязанщина перестала быть пограничной, они превратились в крестьян по существу, но лично были свободными. Из них образовались «однодворцы», или крестьяне «четвертого права». Когда же Петром I в 1701 году был издан закон о запрещении носить русское платье в России, то в нем были выделены три категории жителей: пашенные крестьяне, духовенство и старообрядчество.
Старообрядцам же, мужчинам, вменялось в обязанность носить специальную одежду, утвержденную Петром I. Но, как известно из документов и мемуаров XIX века, помещики иногда переселяли своих крестьян из родных мест, если считали это необходимым и выгодным для себя. На новые места крепостные вместе со своим убогим скарбом привозили привычную, бытовавшую на родине одежду. Долгое время у переселенцев покрой, форма и украшения костюма оставались неизменными. В селах и деревнях средней полосы России, там, где носили поневу, у помещиков XIX века существовал обычай одевать дворовых девушек и женщин в сарафаны, а мужчин - в городское платье (или смесь городского с деревенским). Этим подчеркивалось привилегированное положение дворни, не занимающейся тяжелым крестьянским трудом. Так создавалось в среде крепостных крестьян пренебрежительное отношение к пашенным крестьянам, к их труду и костюму. Барская немилость прежде всего сказывалась в том, что дворовую девушку или женщину одевали в поневу. Эти обстоятельства и создавали такое положение, что в одном рязанском селе могли существовать три вида женских костюмов.
Как ни хранили, как ни оберегали однодворцы свой костюм, он, конечно, не остался неизменным на протяжении столетий, не избежал влияний, особенно городских. Но эти влияния преломлялись сквозь творческую фантазию крестьянок и давали такие интересные результаты, что пройти мимо них невозможно.
Данков, тот самый Данков, где был «дан ков» русским коням перед битвой на Куликовом поле, стоял на рязанской земле и был ее окраиной. Служилые люди довольно густо населяли эти места, и жизнь их не была спокойной. И именно здесь сложился один из своеобразнейших женских костюмов, который невольно вызывает в памяти образ Царевны-Лебедь. В его основе сарафан - традиционная женская одежда Московской Руси XVII века, сильно облегченная и измененная в деталях в XVIII столетии. Но в среде однодворцев Данкова, заселявших окрестные слободы, он получает новое звучание.
Молодые женщины «однодворки», часть из них в XIX веке была уже приписана к мещанскому сословию, носили белые кисейные или из миткаля рубашки и «сарафаны-перышки» из покупных тканей, дополнявшиеся совсем маленькой нагрудной одеждой на лямках - «бострог». Это был обычный костюм в местах, где носили сарафаны, но к нему надевали широкую длинную занавеску-«дымку» из очень тонкой прозрачной кисеи или даже тюля (вторая половина XIX века). Пышные рукава дымки, торчащая узкая в густую сборку оборка, пришитая на уровне груди, сама занавеска из прозрачной ткани окружали девушку зыбким облаком, создавая впечатление видения, закрытого туманом, способного вот-вот растаять в воздухе. Голова данковских женщин была увенчана так называемым «однодворческим кокошником» - высоким, цилиндрической формы, несколько скошенным сзади.
Время почти не сохранило этих костюмов, и только однажды в краеведческом музее Рязани случайно удалось обнаружить вырезку из какого-то старого журнала - это была нечеткая фотография двух женщин, жительниц одной пригородной слободы Данкова в таких костюмах.
Интересный более поздний вариант данковского однодворческого костюма, но без дымки, хотя и с тюлевыми рукавами, помещен на иллюстрации 57. Здесь сарафан уже заменен великолепной красочной юбкой из домотканой материи, на которой вытканы фантастические цветы вместе с продольными полосами орнамента. Юбку носили очень высоко, почти под грудью, и укрепляли широким тканым поясом. К маленькому бострогу прибавили шитые шерстью и блестками жесткие «палеты», которые на плечах прикреплялись к лямкам. Парчовый кокошник часто заменяли платком.
Если однодворческий данковский костюм вызывает мысли о том, что он является идеализацией воспоминаний о родных краях у людей, давно уже потерявших с ними всякую связь, то крестьянский поражает своей близостью к черноземным просторам южных окраин рязанской земли (илл. 58).
Он весь построен на сочетании черного и красного. Белый цвет является подчиненным, и небольшое количество ярко-зеленого оживляет это строгое, как древний хорал, соединение земли и солнца в женском костюме.
Три черных в красно-белую клетку «точи» поневы заключены в широкие рамки из одноцветной красной шерстяной домотканины. Углы рамки спускаются выступами. По всем швам, соединяющим поневу с красной тканью, проложена вышивка белой и черной шерстью. Так обыгрывает, варьирует эти три цвета мастерица в поневе и совсем по-другому использует их в нагруднике - «сарафанушке», необыкновенно четком и красивом по конструкции. Между узкой красной верхней частью и широкой (соотношение их ширины приблизительно 1:3) нижней помещает она гладкую черную ткань, соединяя ее с красной поверху узкой простой полоской вышивки, понизу - орнаментом из отдельных мотивов и вводит в него еще зеленый цвет. Кумачовые части рукавов рубашки и кумачовая сорока, вышитая спереди золотом, белые гусиные пушки заканчивают этот своеобразный костюм.
С уверенностью можно сказать, что понятия «тема» и «вариации» не были известны рязанским крестьянкам, создавшим этот художественный шедевр. Три главных цвета в верхней части костюма: головной убор, рубашка, сарафанушка, данных локально, броско, объединяются, обыгрываются, подобно музыкальной теме, в поневе.
Неисчерпаемы таланты рязанской земли . Стоит проехать несколько десятков километров, как встретишь опять новый костюм.
Черно-красному торжественному данковскому противостоит белый сапожковский (илл. 2, 67, 68). Он также сочетается с красным цветом, с браным тканьем и вышивкой, но в его белизне ощущается свежесть ветра, прохлада речной воды, заманчивые берега Мокши, Пожвы и Пры и шум соснового бора, когда-то покрывавшего значительную часть земли этого района.
67. Женская рубашка и запан. Головной убор - кичка и ситцевый платок. Начало XX века. Рязанский историко-архитектурный музей заповедник.
68. Праздничный костюм крестьянки Сапожковского уезда Рязанской губернии (рубашка, понева, занавеска, белый шерстяной шушун, кичка, платок. Обувь онучи и лапти). Конец XIX века. Рязанский историко-архитектурный музей -заповедник.
Юго-восточнее Сапожка, на расстоянии нескольких десятков километров, стоит древний город Скопин. Места там степные, земля - чернозем. В двадцати километрах от Скопина раскинулось большое село Секирино. Само название говорит о древности его происхождения. Место это удивительно тем, что до сих пор существуют там, и их надевают в особо торжественных случаях, народные костюмы. Когда увидишь их впервые, то поймешь, что пленило художника Ф. А. Малявина, что заставило его создать картину «Вихрь», которую можно назвать «Симфония красного цвета». Красная рубашка, красная занавеска, красный платок - все ослепляет, наполняет душу ощущением солнца и зноя, доставляет невыразимую радость, когда смотришь на хоровод женщин в этих костюмах, особенно на фоне зеленой травы (илл. 69).
69. Праздничная одежда молодых и пожилых крестьянок села Секирино Скопинского района Рязанской области. 70-е годы XX века. Село Секирино.
Вскормленные чудодейственной землей, они прекрасны своей особой красотой, которую можно сравнить только с плодоносной яблоней, изнемогающей от соков жизненных сил (илл. 64).
Все разнообразие рязанских костюмов не исчерпывается приведенными здесь фотографиями. Но и то, что удалось собрать нам для этой книги, является художественным чудом.
Казалось, что может быть более убогим, чем жизнь рязанских крестьянок? Маленькие, тесные избы, которые топили по-черному (на избу с трубой накладывали специальный налог, а средств платить его не было), вечная тяжелая работа, множество детей - их нужно было не только родить, но и кормить, побои опостылевшего мужа - все было беспросветным. Но, оказывается, нельзя подавить всем этим душу женщины, если живет в ней талант, вскормленный родной землей, передававшийся из поколения в поколение, если живет в ней мечта о красоте.
И сами того не подозревая, создавали они натруженными руками себе памятники, чтобы могли мы, люди XX века, любоваться этими памятниками, вспоминать рязанских женщин, понимать, как глубоко связано их творчество с трагическим, далеким прошлым родной стороны, учиться у них искусству создавать костюм.
Вместе со всеми талантливыми людьми, рожденными рязанской землей , остаются они в благодарной памяти людей.
А жить в памяти поколений - разве это не награда, не бессмертие, дарованное историей русским женщинам за их убогое существование на протяжении веков?
Продолжение следует...