(no subject)
"Чудаки". Продолжение
XI
ПѢСНЯ ЛЮБВИ
- Сюзанна Леонтьевна принимаетъ? - спросилъ графъ Грегоровъ, протягивая горничной визитную карточку.
- Сію минуту...
Горничная скрылась, но снова появилась черезъ нѣсколько мгновеній.
- Пожалуйте.
Она провела Грегорова въ гостиную. Спущенныя шторы и лампочка подъ краснымъ колпакомъ придавали ей видъ "интимности". Въ ожиданіи хозяйки дома Грегоровъ медленно прогуливался.
Дверь тихо скрипнула и просунулась большая голова, покрытая черными, какъ смоль, густыми мелкими колечками волосъ. Чертъ лица Грегоровъ не разглядѣлъ - вниманіе его привлекли круглые глаза навыкатѣ, ярко блестѣвшіе, какъ два горящихъ угля. Глаза эти пожирали Грегорова, и такъ силенъ былъ ихъ взглядъ, полный ненависти, что невольная дрожь пробѣжала по спинѣ графа. Мгновеніе, и странная голова скрылась, и дверь захлопнулась, тихо скрипнувъ.
"Таинственный домъ", - подумалъ Грегоровъ. Дверь снова растворилась, пропуская Сюзанну Мельвиль.
- Вы застаете меня врасплохъ, и потому простите, что я заставила васъ ждать, - изысканно-любезно проговорила она, протягивая графу обнаженную руку.
На ней былъ кружевной пеньюаръ съ греческими разрѣзными рукавами, а бѣлокурые волосы, раздѣленные на проборъ посрединѣ, мягкими волнами падали на плечи, нѣжно касаясь ея блѣдно-розовыхъ щечекъ. Ярко сіяли ея глаза подъ полуопущенными вѣками.
Грегоровъ, очарованный, завладѣлъ ея рукой и покрылъ ее поцелуями.
- Что за фамильярность, - тихо разсмѣялась Сюзанна.
- Я уже соскучился безъ васъ...
- Отлично! Въ такомъ случаѣ мнѣ не придется особенно васъ "занимать", уже одно мое присутствіе сумѣетъ васъ развлечь... Садитесь на этотъ диванчикъ. Это мое любимое мѣсто, но я охотно уступаю его вамъ.
- Приму эту "жертву", если вы сядите рядомъ со мной.
- Не будетъ ли слишкомъ интимно?
- Зато очаровательно...
Она широко раскрыла глаза, какъ бы въ удивленіи.
- У васъ сегодня какой-то новый тонъ?
- Тонъ влюбленнаго...
- Влюбленнаго?
- Да, сегодня я уже не сомнѣваюсь, что влюбленъ.
Ея сердце сладко забилось... но она скрыла свое волненіе и отвѣтила со смѣхомъ:
- Вы меня опередили, графъ... Я еще не влюблена.
- Врядъ ли вы можете вобще быть влюбленной.
- Это ужъ слишкомъ строгій приговоръ.
- Однако... Я все еще надѣюсь, что мы помѣстимся вдвоемъ на вашемъ диванчикѣ.
- Попробуемъ.
Ея смѣхъ прозвучалъ какъ холодный плескъ воды, какъ хохотъ русалки.
Они плечами коснулись другъ друга и трепетно вздрогнули оба.
Дверь скрипнула, и снова показалась та же странная, большая курчавая голова, съ горящими, какъ угли, глазами.
- Прикажте подать чаю, Сюзанна Леонтьевна? - раздался тоненькій, сердитый голосъ.
Сюзанна вскочила, побѣжала къ двери и проговорила взбѣшеннымъ тономъ:
- Я приказываю оставить меня въ покоѣ... Иначе я принуждена буду закрыть дверь на ключъ... или сейчасъ же уѣду вмѣстѣ съ графомъ. Своею назойливостью ты заставишь меня дѣлать глупости!
- Я такъ страдаю, Сюзанночка! - тихо простоналъ онъ.
- Убирайся! - прошипѣла Сюзанна, закрывая дверь.
- Что это за странное существо? - съ любопытствомъ спросилъ графъ, когда Сюзанна снова вернулась къ нему.
- Это квазимодо... - смѣясь отвѣтила Сюзанна. - Онъ бѣднякъ, и я держу его при себѣ, потому что онъ оказалъ мнѣ много услугъ и потому, что онъ большой талантъ... Бѣдный уродецъ любитъ меня, и ревнуетъ до безумія.
- Странно...
- Ничего нѣтъ страннаго... Въ груди этого уродца бьется такое же сердце, какъ въ вашей, графъ... сердце, способное любить. Впрочемъ, врядъ ли ваше сердце способно было бы на такую самоотверженную любовь... И потомъ... вѣдь самое существованіе квазимодо зависитъ отъ меня... Куда бы онъ пошелъ, если-бы я отказала ему въ кускѣ хлѣба и въ пристанищѣ?
- Вы сами говорите, что у него какой-то огромный талантъ... развѣ этотъ талантъ не могъ бы его прокормить?
- Не думаю... Его уродство вездѣ ему помѣха... Онъ - музыкантъ, но развѣ можно сдѣлать карьеру съ подобной внѣшностью? Воображаю, какой получился бы эффектъ, если бы онъ вошелъ на концертную эстраду?... Вся публика разбѣжалась бы... И потомъ его талантъ. Это самородокъ, неотшлифованный. Настоящіе знатоки въ его техникѣ найдутъ массу пробѣловъ.
- Интересно было бы послушать его игру.
- Теперь онъ обозленъ, ревнуетъ, и врядъ ли удастся его уговорить сыграть... Впрочемъ, попытаюсь. Его импровизаціи изумительны.
- Попытайтесь, Сюзанна Леонтьевна. Это интересно.
Сюзанна нашла Лазаря у дверей гостиной - блѣднаго, дрожащаго, насторожившагося.
- Что ты здѣсь дѣлаешь, скажи на милость?
Онъ молчалъ... Можетъ быть, онъ не могъ ей отвѣтить... губы его дрожали.
- Ахъ, Лазарь, не доведетъ насъ до добра твое поведеніе... Оно невыносимо. Я сейчасъ же уѣду съ графомъ.
- Сюзанночка! не уѣзжай... Я тебя прошу, Сюзанна. Не уѣзжай!
- Если ты перестанешь глупить.
- Я уйду на кухню. Я тебѣ не буду мѣшать.
- О... Такъ я тебѣ и повѣрила!
- Клянусь тебѣ, Сюзанна.
- Нѣтъ, Лазарь, тебя нужно провѣрять. Если ты хочешб, чтобы я осталась - садись къ роялю и импровизируй. Понял?
Его глаза злобно вспыхнули.
- Чтобы подъ звуки моей музыки, подъ муки моей души... ты выслушивала бы любовныя признанія графчика?!
- Съ тобой не сговоришься, Лазарь... Я уѣзжаю...
- Нѣтъ, нѣтъ! Я буду играть! Ты хочешь, и я буду играть... Но подъ звуки моей музыки вы не будете говорить о любви? Моя душа плачетъ кровавыми слезами, и клавиши будутъ стонать вмѣстѣ съ нею... Я буду играть, играть до смерти, но ни ты, ни твой графчикъ не поблагодарите меня за пѣсню смертельной муки...
- Ладно, ладно. Только садись и играй. По крайней мѣрѣ я буду знать, что ты не торчишь у дверей.
Лазарь отвѣтилъ только однимъ взглядомъ, - взглядомъ, полнымъ муки, - и тихо поползъ на тоненькихъ кривыхъ ножкахъ къ салону.
Сюзанна вернулась къ Греговору и снова сѣла рядомъ съ нимъ, плечомъ касаясь его плеча.
- Уговорили?
- Конечно!
- Вы каждаго сумѣете уговорить, какъ бы безумно ни было ваше требованіе, - прошепталъ графъ, чувствуя, что голова его кружиться отъ ея близости.
- Еще бы. Вамъ это кажется, потому что вѣдь вы влюбленный, - насмѣшливо разсмѣялась она.
Смѣхъ ея смолкъ, потому что раздались звуки... тихіе звуки, похожіе на человѣческіе... Мучительный стонъ...
- Квазимодо играетъ, прошептала Сюзанна.
И они отстранились другъ отъ друга, оба блѣдные, оба во власти волшебной музыки. А тихіе звуки все разростались въ мощную мелодію. Муки ревности, сердечная боль, мощный гнѣвъ... все это переплеталось... И опять звуки становились все тише и тише... жалобно стонали они, выпрашивая, какъ милости, состраданія. О каплѣ состраданія жалобно молили они...
Сюзанна и Грегоровъ слушали молча, откинувшись, полузакрывъ глаза.
Но импровизаторъ не выдержалъ своей программы. Слишкомъ сильная и яркая любовь горѣла въ его сердцѣ. Яркая и нѣжная. И пѣсня любви зазвучала подъ вдохновенными пальцами. Сначала тихая и нѣжная, самоотверженная, потомъ полная безумной страсти...
Вѣки Сюзанны тихо поднялись, и ея потемнѣвшіе глаза встрѣтились съ яркими глазами Грегорова. Его рука уже искала ея руки, его губы, объятыя пламенемъ, приближались къ ея губамъ.
И она не смѣялась, не противилась. Замирая, ждала она поцѣлуя. И долго, долго ихъ губы не отрывались, словно замерли въ пламенномъ прикосновеніи.
- Я люблю тебя, - прошепталъ Грегоровъ.
- А я... я хочу тебя любить, - такъ же шопотомъ отвѣтила она.
- Когда же мы увидимся?
- Когда хочешь.
- Сегодня, у меня...
- Я приду...
- Я буду тебя ждать... Я буду дома весь вечеръ. Ты придешь... когда захочешь... Я буду тебя ждать.
Грегоровъ поднялся. Овладѣвъ собой, Сюзанна позвонила.
- Проводите графа, - сказала она вошедшей горничной.
Корректно поклонившись, Грегоровъ оставилъ гостиную. Его провожали дивные звуки - пѣсня любви.
Сюзанна, закрывъ лицо руками, боролась съ охватившимъ ее чувствомъ.
- Что я дѣлаю? - шептала она. - Я сама себя убиваю... Я вырываю побѣду изъ своихъ рукъ. Въ первый разъ за послѣднія десять лѣтъ я измѣняю себѣ. Теперь я опасна Грегорову, и дорого обошлась бы ему побѣда надо мной. Но, кажется, я попалась въ тѣ сѣти, что разставила для него. Если я сегодня поѣду къ нему, - все погибло. Еще есть время, еще я могу опомниться. Но чувствую, что не буду побѣдительницей. Желаніе сильнѣе меня. Я знаю, что пойду.
Пѣсня любви разомъ оборвалась. Дверь тихо скрипнула, и Лазарь осторожно вошелъ въ гостиную.
- Я былъ правъ, - сказалъ онъ, торжествуя, - моя музыка изгнала твоего поклонника. О, теперь, какъ только онъ покажется, я буду играть, много играть, и я знаю, что онъ опять уйдетъ. Это только у тебя, Сюзанна, такое жестокое сердце и ты спокойно и равнодушно слушаешь пѣсни моего горя.
Сюзанна могла бы ему сказать, что онъ ошибается, что еще нѣсколько дней тому назадъ ея душа не реагировала бы на его музыку, только не теперь. Она могла бы ему сказать, что волшебные звуки оказали ему плохую услугу. Вѣдь подъ пѣсню любви яркимъ пламенемъ загорѣлась искра, заброшенная въ ея сердце Грегоровымъ, искра, которую она такъ стремилась потушить. И, можетъ быть, ей это удалось бы. Можетъ быть, холодный расчетъ заглушилъ бы искру любви... Жребій брошенъ. Она пойдетъ...
- Сюзанна! - вдругъ вскрикнулъ Лазарь, вглядываясь въ ея лицо. - Что съ тобой?
- Глупый квазимодо, - отвѣтила она слабымъ голосомъ, - въ моемъ сердцѣ звучитъ твоя пѣсня любви. Ты вотъ думалъ, что оно такое жестокое, мое сердце, что оно ледяное... А оно смягчилось, растаяло. И твоя музыка сдѣлала это... Пеняй самъ на себя, Лазарь...
Тяжело дыша, онъ подползъ къ диванчику...
- Ты его любишь? - вырвалось изъ сдавленнаго волненіемъ горла.
Странная улыбка мелькнула по ея лицу.
- Не знаю...
- О, ты его любишь, я чувствую, что ты его любишь. И это именно тотъ, кого ты должна полюбить! Аристократъ съ отравленной голубой кровью! Но берегись, Сюзанна, въ этой любви твоя гибель... Тебѣ она принесетъ только страданія и уколы... И мнѣ эта твоя любовь, можетъ быть, будетъ стоить жизни, но она отомститъ тебѣ за меня...Его страстный, зловѣщій шопотъ былъ похожъ на бредъ больного или безумнаго.
- Будь, что будетъ! - лихо тряхнула Сюзанна бѣлокурой головкой. - Живешь вѣдь только однажды!
- Давно ли ты стала такъ разсуждать? Ты лелѣяла планы. Ты хотѣла создать фундаментъ для будущего. Теперь ты сама запуталась въ тѣ сѣти, которыя ты разставила для другого.
Сюзанна слушала его, закрывъ глаза, и странная полуулыбка не покидала ея устъ. Зловѣщій шопотъ горбуна ее баюкалъ.
- Положи мнѣ подушку подъ голову... и закрой мнѣ плэдомъ ноги... Я устала, мнѣ хочется отдохнуть... А ты... сыграй мнѣ... снова... пѣсню любви... Только тихо нѣжно... чтобы я сладко, сладко... уснула.
Какъ покорный песъ, Лазаръ выполнилъ ея волю. Подложилъ мягкую подушку подъ бѣлокурую головку, накрылъ плэдомъ стройныя ноги и поползъ къ роялю. Тихая, нѣжная музыка баюкала Сюзанну, она заснула.
Смолкли чарующіе звуки. Крадучись Лазарь снова пробрался въ гостиную. Онъ опустился на колѣни передъ спавшей Сюзанной и молитвенно сложилъ руки. Онъ весь дрожалъ, и его губы коснулись ея лба.
Болѣе часа стоялъ онъ такъ на колѣняхъ, любуясь своимъ кумиромъ, затаивъ дыханіе.
Но вотъ она открыла глаза, и нѣжная улыбка заиграла на ея устахъ. Она приняла его за другого.
- Сюзанночка...
Она вскочила.
- Ахъ, это ты, Лазарь? Который часъ?
- Восьмой, Сюзанночка.
Она быстро одѣлась и почти выбѣжала изъ своей квартиры.
- Ты куда? - стоналъ вслѣдъ ей Лазарь.
Отвѣта не было.
© О.Бебутова, 1930 г.
XI
ПѢСНЯ ЛЮБВИ
- Сюзанна Леонтьевна принимаетъ? - спросилъ графъ Грегоровъ, протягивая горничной визитную карточку.
- Сію минуту...
Горничная скрылась, но снова появилась черезъ нѣсколько мгновеній.
- Пожалуйте.
Она провела Грегорова въ гостиную. Спущенныя шторы и лампочка подъ краснымъ колпакомъ придавали ей видъ "интимности". Въ ожиданіи хозяйки дома Грегоровъ медленно прогуливался.
Дверь тихо скрипнула и просунулась большая голова, покрытая черными, какъ смоль, густыми мелкими колечками волосъ. Чертъ лица Грегоровъ не разглядѣлъ - вниманіе его привлекли круглые глаза навыкатѣ, ярко блестѣвшіе, какъ два горящихъ угля. Глаза эти пожирали Грегорова, и такъ силенъ былъ ихъ взглядъ, полный ненависти, что невольная дрожь пробѣжала по спинѣ графа. Мгновеніе, и странная голова скрылась, и дверь захлопнулась, тихо скрипнувъ.
"Таинственный домъ", - подумалъ Грегоровъ. Дверь снова растворилась, пропуская Сюзанну Мельвиль.
- Вы застаете меня врасплохъ, и потому простите, что я заставила васъ ждать, - изысканно-любезно проговорила она, протягивая графу обнаженную руку.
На ней былъ кружевной пеньюаръ съ греческими разрѣзными рукавами, а бѣлокурые волосы, раздѣленные на проборъ посрединѣ, мягкими волнами падали на плечи, нѣжно касаясь ея блѣдно-розовыхъ щечекъ. Ярко сіяли ея глаза подъ полуопущенными вѣками.
Грегоровъ, очарованный, завладѣлъ ея рукой и покрылъ ее поцелуями.
- Что за фамильярность, - тихо разсмѣялась Сюзанна.
- Я уже соскучился безъ васъ...
- Отлично! Въ такомъ случаѣ мнѣ не придется особенно васъ "занимать", уже одно мое присутствіе сумѣетъ васъ развлечь... Садитесь на этотъ диванчикъ. Это мое любимое мѣсто, но я охотно уступаю его вамъ.
- Приму эту "жертву", если вы сядите рядомъ со мной.
- Не будетъ ли слишкомъ интимно?
- Зато очаровательно...
Она широко раскрыла глаза, какъ бы въ удивленіи.
- У васъ сегодня какой-то новый тонъ?
- Тонъ влюбленнаго...
- Влюбленнаго?
- Да, сегодня я уже не сомнѣваюсь, что влюбленъ.
Ея сердце сладко забилось... но она скрыла свое волненіе и отвѣтила со смѣхомъ:
- Вы меня опередили, графъ... Я еще не влюблена.
- Врядъ ли вы можете вобще быть влюбленной.
- Это ужъ слишкомъ строгій приговоръ.
- Однако... Я все еще надѣюсь, что мы помѣстимся вдвоемъ на вашемъ диванчикѣ.
- Попробуемъ.
Ея смѣхъ прозвучалъ какъ холодный плескъ воды, какъ хохотъ русалки.
Они плечами коснулись другъ друга и трепетно вздрогнули оба.
Дверь скрипнула, и снова показалась та же странная, большая курчавая голова, съ горящими, какъ угли, глазами.
- Прикажте подать чаю, Сюзанна Леонтьевна? - раздался тоненькій, сердитый голосъ.
Сюзанна вскочила, побѣжала къ двери и проговорила взбѣшеннымъ тономъ:
- Я приказываю оставить меня въ покоѣ... Иначе я принуждена буду закрыть дверь на ключъ... или сейчасъ же уѣду вмѣстѣ съ графомъ. Своею назойливостью ты заставишь меня дѣлать глупости!
- Я такъ страдаю, Сюзанночка! - тихо простоналъ онъ.
- Убирайся! - прошипѣла Сюзанна, закрывая дверь.
- Что это за странное существо? - съ любопытствомъ спросилъ графъ, когда Сюзанна снова вернулась къ нему.
- Это квазимодо... - смѣясь отвѣтила Сюзанна. - Онъ бѣднякъ, и я держу его при себѣ, потому что онъ оказалъ мнѣ много услугъ и потому, что онъ большой талантъ... Бѣдный уродецъ любитъ меня, и ревнуетъ до безумія.
- Странно...
- Ничего нѣтъ страннаго... Въ груди этого уродца бьется такое же сердце, какъ въ вашей, графъ... сердце, способное любить. Впрочемъ, врядъ ли ваше сердце способно было бы на такую самоотверженную любовь... И потомъ... вѣдь самое существованіе квазимодо зависитъ отъ меня... Куда бы онъ пошелъ, если-бы я отказала ему въ кускѣ хлѣба и въ пристанищѣ?
- Вы сами говорите, что у него какой-то огромный талантъ... развѣ этотъ талантъ не могъ бы его прокормить?
- Не думаю... Его уродство вездѣ ему помѣха... Онъ - музыкантъ, но развѣ можно сдѣлать карьеру съ подобной внѣшностью? Воображаю, какой получился бы эффектъ, если бы онъ вошелъ на концертную эстраду?... Вся публика разбѣжалась бы... И потомъ его талантъ. Это самородокъ, неотшлифованный. Настоящіе знатоки въ его техникѣ найдутъ массу пробѣловъ.
- Интересно было бы послушать его игру.
- Теперь онъ обозленъ, ревнуетъ, и врядъ ли удастся его уговорить сыграть... Впрочемъ, попытаюсь. Его импровизаціи изумительны.
- Попытайтесь, Сюзанна Леонтьевна. Это интересно.
Сюзанна нашла Лазаря у дверей гостиной - блѣднаго, дрожащаго, насторожившагося.
- Что ты здѣсь дѣлаешь, скажи на милость?
Онъ молчалъ... Можетъ быть, онъ не могъ ей отвѣтить... губы его дрожали.
- Ахъ, Лазарь, не доведетъ насъ до добра твое поведеніе... Оно невыносимо. Я сейчасъ же уѣду съ графомъ.
- Сюзанночка! не уѣзжай... Я тебя прошу, Сюзанна. Не уѣзжай!
- Если ты перестанешь глупить.
- Я уйду на кухню. Я тебѣ не буду мѣшать.
- О... Такъ я тебѣ и повѣрила!
- Клянусь тебѣ, Сюзанна.
- Нѣтъ, Лазарь, тебя нужно провѣрять. Если ты хочешб, чтобы я осталась - садись къ роялю и импровизируй. Понял?
Его глаза злобно вспыхнули.
- Чтобы подъ звуки моей музыки, подъ муки моей души... ты выслушивала бы любовныя признанія графчика?!
- Съ тобой не сговоришься, Лазарь... Я уѣзжаю...
- Нѣтъ, нѣтъ! Я буду играть! Ты хочешь, и я буду играть... Но подъ звуки моей музыки вы не будете говорить о любви? Моя душа плачетъ кровавыми слезами, и клавиши будутъ стонать вмѣстѣ съ нею... Я буду играть, играть до смерти, но ни ты, ни твой графчикъ не поблагодарите меня за пѣсню смертельной муки...
- Ладно, ладно. Только садись и играй. По крайней мѣрѣ я буду знать, что ты не торчишь у дверей.
Лазарь отвѣтилъ только однимъ взглядомъ, - взглядомъ, полнымъ муки, - и тихо поползъ на тоненькихъ кривыхъ ножкахъ къ салону.
Сюзанна вернулась къ Греговору и снова сѣла рядомъ съ нимъ, плечомъ касаясь его плеча.
- Уговорили?
- Конечно!
- Вы каждаго сумѣете уговорить, какъ бы безумно ни было ваше требованіе, - прошепталъ графъ, чувствуя, что голова его кружиться отъ ея близости.
- Еще бы. Вамъ это кажется, потому что вѣдь вы влюбленный, - насмѣшливо разсмѣялась она.
Смѣхъ ея смолкъ, потому что раздались звуки... тихіе звуки, похожіе на человѣческіе... Мучительный стонъ...
- Квазимодо играетъ, прошептала Сюзанна.
И они отстранились другъ отъ друга, оба блѣдные, оба во власти волшебной музыки. А тихіе звуки все разростались въ мощную мелодію. Муки ревности, сердечная боль, мощный гнѣвъ... все это переплеталось... И опять звуки становились все тише и тише... жалобно стонали они, выпрашивая, какъ милости, состраданія. О каплѣ состраданія жалобно молили они...
Сюзанна и Грегоровъ слушали молча, откинувшись, полузакрывъ глаза.
Но импровизаторъ не выдержалъ своей программы. Слишкомъ сильная и яркая любовь горѣла въ его сердцѣ. Яркая и нѣжная. И пѣсня любви зазвучала подъ вдохновенными пальцами. Сначала тихая и нѣжная, самоотверженная, потомъ полная безумной страсти...
Вѣки Сюзанны тихо поднялись, и ея потемнѣвшіе глаза встрѣтились съ яркими глазами Грегорова. Его рука уже искала ея руки, его губы, объятыя пламенемъ, приближались къ ея губамъ.
И она не смѣялась, не противилась. Замирая, ждала она поцѣлуя. И долго, долго ихъ губы не отрывались, словно замерли въ пламенномъ прикосновеніи.
- Я люблю тебя, - прошепталъ Грегоровъ.
- А я... я хочу тебя любить, - такъ же шопотомъ отвѣтила она.
- Когда же мы увидимся?
- Когда хочешь.
- Сегодня, у меня...
- Я приду...
- Я буду тебя ждать... Я буду дома весь вечеръ. Ты придешь... когда захочешь... Я буду тебя ждать.
Грегоровъ поднялся. Овладѣвъ собой, Сюзанна позвонила.
- Проводите графа, - сказала она вошедшей горничной.
Корректно поклонившись, Грегоровъ оставилъ гостиную. Его провожали дивные звуки - пѣсня любви.
Сюзанна, закрывъ лицо руками, боролась съ охватившимъ ее чувствомъ.
- Что я дѣлаю? - шептала она. - Я сама себя убиваю... Я вырываю побѣду изъ своихъ рукъ. Въ первый разъ за послѣднія десять лѣтъ я измѣняю себѣ. Теперь я опасна Грегорову, и дорого обошлась бы ему побѣда надо мной. Но, кажется, я попалась въ тѣ сѣти, что разставила для него. Если я сегодня поѣду къ нему, - все погибло. Еще есть время, еще я могу опомниться. Но чувствую, что не буду побѣдительницей. Желаніе сильнѣе меня. Я знаю, что пойду.
Пѣсня любви разомъ оборвалась. Дверь тихо скрипнула, и Лазарь осторожно вошелъ въ гостиную.
- Я былъ правъ, - сказалъ онъ, торжествуя, - моя музыка изгнала твоего поклонника. О, теперь, какъ только онъ покажется, я буду играть, много играть, и я знаю, что онъ опять уйдетъ. Это только у тебя, Сюзанна, такое жестокое сердце и ты спокойно и равнодушно слушаешь пѣсни моего горя.
Сюзанна могла бы ему сказать, что онъ ошибается, что еще нѣсколько дней тому назадъ ея душа не реагировала бы на его музыку, только не теперь. Она могла бы ему сказать, что волшебные звуки оказали ему плохую услугу. Вѣдь подъ пѣсню любви яркимъ пламенемъ загорѣлась искра, заброшенная въ ея сердце Грегоровымъ, искра, которую она такъ стремилась потушить. И, можетъ быть, ей это удалось бы. Можетъ быть, холодный расчетъ заглушилъ бы искру любви... Жребій брошенъ. Она пойдетъ...
- Сюзанна! - вдругъ вскрикнулъ Лазарь, вглядываясь въ ея лицо. - Что съ тобой?
- Глупый квазимодо, - отвѣтила она слабымъ голосомъ, - въ моемъ сердцѣ звучитъ твоя пѣсня любви. Ты вотъ думалъ, что оно такое жестокое, мое сердце, что оно ледяное... А оно смягчилось, растаяло. И твоя музыка сдѣлала это... Пеняй самъ на себя, Лазарь...
Тяжело дыша, онъ подползъ къ диванчику...
- Ты его любишь? - вырвалось изъ сдавленнаго волненіемъ горла.
Странная улыбка мелькнула по ея лицу.
- Не знаю...
- О, ты его любишь, я чувствую, что ты его любишь. И это именно тотъ, кого ты должна полюбить! Аристократъ съ отравленной голубой кровью! Но берегись, Сюзанна, въ этой любви твоя гибель... Тебѣ она принесетъ только страданія и уколы... И мнѣ эта твоя любовь, можетъ быть, будетъ стоить жизни, но она отомститъ тебѣ за меня...Его страстный, зловѣщій шопотъ былъ похожъ на бредъ больного или безумнаго.
- Будь, что будетъ! - лихо тряхнула Сюзанна бѣлокурой головкой. - Живешь вѣдь только однажды!
- Давно ли ты стала такъ разсуждать? Ты лелѣяла планы. Ты хотѣла создать фундаментъ для будущего. Теперь ты сама запуталась въ тѣ сѣти, которыя ты разставила для другого.
Сюзанна слушала его, закрывъ глаза, и странная полуулыбка не покидала ея устъ. Зловѣщій шопотъ горбуна ее баюкалъ.
- Положи мнѣ подушку подъ голову... и закрой мнѣ плэдомъ ноги... Я устала, мнѣ хочется отдохнуть... А ты... сыграй мнѣ... снова... пѣсню любви... Только тихо нѣжно... чтобы я сладко, сладко... уснула.
Какъ покорный песъ, Лазаръ выполнилъ ея волю. Подложилъ мягкую подушку подъ бѣлокурую головку, накрылъ плэдомъ стройныя ноги и поползъ къ роялю. Тихая, нѣжная музыка баюкала Сюзанну, она заснула.
Смолкли чарующіе звуки. Крадучись Лазарь снова пробрался въ гостиную. Онъ опустился на колѣни передъ спавшей Сюзанной и молитвенно сложилъ руки. Онъ весь дрожалъ, и его губы коснулись ея лба.
Болѣе часа стоялъ онъ такъ на колѣняхъ, любуясь своимъ кумиромъ, затаивъ дыханіе.
Но вотъ она открыла глаза, и нѣжная улыбка заиграла на ея устахъ. Она приняла его за другого.
- Сюзанночка...
Она вскочила.
- Ахъ, это ты, Лазарь? Который часъ?
- Восьмой, Сюзанночка.
Она быстро одѣлась и почти выбѣжала изъ своей квартиры.
- Ты куда? - стоналъ вслѣдъ ей Лазарь.
Отвѣта не было.
© О.Бебутова, 1930 г.