(no subject)
"ЧУДАКИ". Продолжение
II
"ПОЛУ-САЛОНЪ"
- ... не могу себѣ простить, баронесса, что пропустила ... два вашихъ пріема, - щебетала драмати[ческая актриса] Марецкая.
Хорошенькая пухленькая блондинка, уже всту[пившая] въ "бальзаковскій" возрастъ, она жеманно опустилась [на] бѣлый съ позолотой стульчикъ и маленькими руками, затянутыми въ палевыя лайковыя перчатки, взялась за чашку шоколада. На ней было прелестное элегантное платье gris-perle и пелерина изъ шеншилей, длинными концами спускавшаяся до пола. И все-таки она болѣе походила на субретку, чѣмъ на барыню. На ней было слишкомъ много брилліантовъ, видно было, что она ими щеголяетъ и гордится; шеншилевая шляпа съ разсчитаннымъ шикомъ была наклонена налѣво, и золотистые свѣтлые волосы массой локоновъ упадали направо. И потомъ она словно выставляла напоказъ свою ножку, обутую въ дорогія сѣрые ботинки, украшенные крохотными брилліантовыми пряжками. Она слишкомъ громко смѣялась, и было что-то жеманное и неестественное въ ея щебечущей рѣчи.
Вторая гостья, балетная артистка Котина уже успела выйти замужъ и бросить мужа, и снова вернуться въ балетъ, и даже завести себѣ новаго богатаго покровителя. Это была миніатюрная шатенка, одѣтая въ строгий англійскій туалетъ. Ея новый покровитель рѣшилъ ее "перевоспитать" на англійскій ладъ. Она уже запаслась нѣсколькими англійскими словами, и, вычурно ихъ выговаривая, пересыпала ими свою рѣчь. Потихоньку отъ покровителя она все-таки нацѣпила массу браслетъ, колецъ и большущую брилліантовую брошь.
- Садитесь, душечка Ольга Семеновна, - предложила ей стулъ хозяйка дома. - А вотъ и ваша чашечка шоколада. Бисквиты, сандвичи, тортъ. Прошу васъ не церемонится, mesdames.
- Какая вы сегодня эффектная, баронесса! - защебетала Марецкая. - Прелесть! Какая-то о с о б е н н а я. Или это мнѣ кажется потому, что я давно не имѣла счастія васъ видѣть, и теперь меня снова такъ поражаетъ ваша красота?! Вы даже меня не спрашиваете, почему я пропадала?.. И не замѣтили моего отсутствія?
- Что вы, что вы! - ужаснулась хозяйка. - Я даже спрашивала Сюзанну Леонтьевну: "Или меня забыла прелестная Лидія Степановна?"
- Почему же вы спрашивали обо мнѣ именно Сюзанну Леонтьевну? - обидѣлась Марецкая.
- Мнѣ кажется, что вы такіе друзья.
- Я и Сюзанна Леонтьевна? - расхохоталась Марецкая. - О, нѣт! Мы встрѣчаемся, и только. Правда, [мы] обѣ служимъ искусству, но о ч е н ь р а з л и ч н о. Я [соб]ственно и не считаю искусствомъ легкій фарсовый жанръ, - тамъ не нужно таланта. Надо только умѣть хорошо одѣваться и... раздѣваться. Фарсовыя артистки даютъ сценѣ свое тѣло, а мы, драматическія, - душу и сердце!
- Я не совсѣмъ съ вами согласна, душечка. И то, и другое искусство, и в е з д ѣ талантъ необходимъ. Я не актриса, конечно, но мнѣ кажется, что искренно веселиться на сценѣ труднѣе, чѣмъ искренно страдать. Нашъ [жен]скій фарсъ, правда, несовершененъ, но н а с т о я щ і й фарсъ, полный шика, блеска, веселья, задора, кокетства, [есл]и хотите - даже юмора, - это большое искусство.
- Вы совершенно правы, баронесса, - подхватила Котина.
- Может быть, - поджала губы Марецкая, - только въ Сюзаннѣ Леонтьевнѣ я не вижу тѣхъ качествъ, котрыя вы рекомендуете фарсу. Правда, она красивая женщина, но безъ огня ея красота и безъ женственности. Она [мол]ода, но практичный, сухой умъ ее старитъ. В ея кокетствѣ такъ и сквозятъ вопросы: "выгодно это мнѣ или [нет]?" и "очень мнѣ это выгодно или не очень?" Въ игрѣ [ее] нетъ таланта: все разсчитано, сухо, безжизненно, хотя [тол]ково. И она удивительно умѣет повсюду проби[ться], несмотря на свое позорное прошлое.
- Бѣдная Сюзанна Леонтьевна, - какъ вы ее отдѣ[лали], Лидія Степановна! - рассмѣялась Котина.
- Я только справедлива. Эти госпожи умѣют созда[вать с]овершенно незаслуженный шумъ вокругъ своего [имени]. Когда видишь ихъ, - даже стыдишься своего зва[ния акт]рисы. Вы, кажется, со мной не согласны, баронесса.
Хозяйка дома граціозно расположилась в креслѣ, ... свои искусно подчерненныя длинныя рѣсницы, и ... улыбка скользила по ея губамъ.
- Не совсѣмъ, - осторожно проговорила она. - Я, прежде всего, женщина и... неудачливая семьянинка. Мнѣ знакомо женское горе, и я боюсь осуждать... за прошлое... Тѣмъ болѣе, что общество склонно в с е п р е у в е л и ч и в а т ь. Я вижу в Сюзаннѣ Лелнтьевнѣ женщину умную, красивую, практичную, стойко и твердо борющуюся съ жизненными препятствіями. Т а к и х ъ женщинъ я цѣню. И напрасно вы ее считаете холодной. О, когда ей н у ж е н ъ огонь, у нея его много. Она только напрасно его не расточаетъ, и за э т о я ее тоже хвалю.
- Вы ее все хвалите, баронесса, - ядовито усмѣхнулась Марецкая, - почему же вы не пожалѣете этого чудака графа Грегорова: съ нимъ она играетъ, какъ кошка съ мышью?
- Жалѣть мужчину? - быстро подняла голову баронесса. - Никогда! - Они и такъ великолепно устроились и сидятъ по горло въ разныхъ "преимуществахъ"! Что бы они ни совершили, они все правы! А женщину такъ легко закопать! Этотъ взглядъ во мне вкоренился. Ради него и разошлась со многими друзьями своего прошлаго... и измѣнила ради него свою жизнь и... свои знакомства. Ни одинъ мужчина не заслуживаетъ сожалѣнія въ моихъ глазахъ, а женщинѣ я многое прощаю за то, что она, обездоленная и слабая, бьется въ неравной борьбѣ.
- Госпожа Мельвиль! - важно доложилъ лакей.
- Простите.
И баронесса пошла навстрѣчу новой гостьѣ. Марецкая покраснѣла, а Котина насмѣшливо улыбалась.
Героиня предыдущаго разговора появилась во всемъ блескѣ красоты, молодости и изящества. Черный [туалет], большая бѣлая шляпа съ черными перьями, бѣлые [пер]чатки, бѣлые ботинки. Въ этомъ туалетѣ крас[иво выри]совывалась ея невысокая, стройная, гибкая фигура [со слиш]комъ пышной грудью. Изящны и просты были [ее движ]енія, какъ будто она родилась свѣтской дамой. Г[ладко при]чесанные бѣлокурые волосы, съ проборомъ на ... подчеркивали правильность ея мелких чертъ лица. ... носъ, улыбающіяся маленькія алыя губы, ... [ка]къ жемчужины, острые "хищные" зубы, больші[е глаза, ка]завшіеся то темными, то сѣрыми, то зеленова[тыми, то] голубыми, кр[ошеч]ныя ручки и ножки. Только голосъ у нее былъ рѣзкій, грубоватый, и что-то холодное и жестокое временами проскальзывало въ ея лицѣ.
- Легки на поминѣ, - спокойно улыбаясь, пожала ей руку баронесса.
- О! Очень меня ругали, - скажите?
- За что же васъ ругать? - отвѣтила баронесса вопросомъ на вопросъ, усаживая гостью и предлагая и ей традиціонную чашечку шоколада.
Поздоровавшись съ хозяйкой, Сюзанна Леонтьевна любезно пожала руки обѣим гостьямъ.
- Какъ поживаете, Ольга Семеновна? Что новаго у васъ в театрѣ, Лидія Степановна?.. Будете играть что-нибудь хорошенькое?
- Ну, конечно! Ролями забросали! - самодовольно жаловалась Марецкая. - Какъ будто нетъ другихъ актрисъ на мое амплуа? Впрочемъ, наша молодежь все такая бесцвѣтная, умѣет только "хоронить роли". А вы? - небрежно спросила она Сюзанну.
- О, я какъ всегда, выбираю не только роли, но и пьесы. Надняхъ ѣду въ Парижъ за туалетами. Тамъ у меня много полезныхъ знакомствъ, и "тряпки" обходятся мнѣ очень дешево. Вотъ только фарсовъ мало интересныхъ. Думаю привезти какую-нибудь парижскую новинку. А вы, дорогая баронесса, - круто повернулась она къ хозяйкѣ дома, - какъ поживаете? Вижу, что здоровы и красиво цвѣтете, наша пышная роза!..
Появились новые гости - уже мужчины: молоденький дипломатъ и два блестящихъ офицера. Сюзанна Леонтьевна сейчасъ же ими завладѣла и отдѣлилась отъ дамской компаніи. Вокругъ нея царило веселье.
Мало-по-малу салонъ баронессы наполнялся. Военные, штатскіе, артистки и, наконецъ, нѣсколько семейн[ых пар], искавшихъ веселья и разнообразія в оригинальном "полу-салонѣ" "покровительницы искусствъ".
Шоколадъ уступилъ мѣсто шампанскому. Всѣ [себя чувст]вовали свободно и весело. "Титулы" чередовались ["громк]ими именами".
- Госпожа Ратона! - доложилъ лакей, и всѣ ...
Знаменитая опереточная примадонна, окутанная свои[ми не] менѣе знаменитыми соболями поверхъ простого ... платья, появилась улыбающаяся, блѣдная, съ вѣчно [печальны]ми, бездонными, черными глазами. Поклонники [называл]и ея глаза "трагическими".
- Ихъ сіятельства, княгиня и князь Труровы!
Общее вниманіе устремилось на сіятельную пару. Она ..., робкая, простенькая блондинка, онъ - чах[оточно-бл]ѣдный пшютъ. Он женился на ней потому, что [ее сес]тра была супругой высокопоставленнаго лица.
- Свѣтлѣйшая княгиня Брезинская!
Впорхнула полная, молодящаяся дама, лѣт пяти[десяти], въ яркомъ открытомъ туалетѣ. Она развелась со [своим] мужемъ; высший свѣт, въ которомъ она родилась и воспитывалась, отвернулся отъ нея; взрослая дочь ея ... при встрѣчахъ. Но она жила, не унывая, и ... подъ ея крылышкомъ ютился какой-нибудь ничтожный юнецъ. А лѣтъ двадцать тому назадъ она была кра[савиц]ей, пѣла, рисовала, играла на роялѣ и царила въ [высш]емъ свѣтѣ.
- Господинъ Мурзилкинъ!
За княгиней Брезинской плелся худосочный, бѣлокурый, длинный юнецъ съ чуть пробивающимися усиками.
Досужіе языки еще язвительно пробирали ...
... лакей вновь торжественно доложилъ:
- Его сіятельство, графъ Грегоровъ.
И десятки устъ повторили:
- Графъ Грегоровъ... Чудакъ графъ ....
Новый гость сразу привлекъ внимание ... общества. Его знали, ему завидовали ... онъ еще молодъ, но въ его темных ... серебрились преждевременные сѣдины ... породистое, съ рѣзко очерченнымъ ... - свѣтилось красотою ... и въ очертаніи надменны ... [усм]ѣшка. Быстрымъ взглядомъ ... Знакомая картина, ... спѣшила хозяйка дома.
- Милый, рѣдкий гость ...
И, интимно смѣясь, она тихо добавила:
- Магнитъ уже здѣсь...
Нѣсколько бойкихъ фразъ, свѣтскіе комп[лименты,] бокалъ шампанского "за здоровье очаровательн[ой хозяй]ки", и стройный элегантный силуэтъ Грегорова [слил]ся съ толпой гостей.
- Вы?! Наконецъ-то!
Сюзанна Мельвиль бесцеремонно оборвала ве[селую бе]сѣду и устремилась къ Грегорову.
- Это былъ вашъ приказъ, богиня, - цер[емонно] цѣлуя ея руку, проронилъ Грегоровъ.
- Покорились и выиграли пари, - кокетли[во улыб]нулась Сюзанна. - Предъявляйте же теперь ва[ше тре]бованіе.
- Буду скроменъ, - усмѣхнулся онъ. - С[ократите] до минимума мое пребываніе въ салонѣ баронес[сы, не] откажите провести со мной часокъ.
- Вамъ я ни въ чемъ не могу отказать. Но вы - "чудакъ", и бойтесь сплетенъ. Уйдете вы пер[вым], когда вамъ вздумается... а я за вами. Идетъ?
- Вы восхитительны, богиня. Я исчезаю.
- Уже?!
- Ну, конечно...
Графъ Грегоровъ незамѣтно покинул салонъ ... за нимъ выскользнула и Сюзанна Мельвиль.
- Ловитъ богача, язвительно шепнула баронессе Котина, наблюдавшая за Сюзанной. - Видѣли ... его увела. Корректное къ вамъ от[ношение.]
- ... она обожжется! - сердито бур[кнула] баронесса.
... близился, и гости таяли къ ... съ облегченія проводила она ... блѣдно-лиловую спальню въ ... платье и корсетъ.
- ..., - спросила ее Марфа Ивановна.
- ... не засну, то хоть ... И какъ глубокого ....
... слабымъ голосомъ:
- ..., старуха.
- ... посижу.
Баронесса боялась одиночества, и вѣрная Марфа Ивановна всегда просиживала у ея постели, когда баронесса ... днемъ, а ночью спала въ сосѣдней комнатѣ съ [открыт]ой дверью.
Выспавшись, баронесса освѣжила лицо притираньями, ... и облачилась въ нарядный шелковый пеньюаръ, [...ж]елтый, весь въ кружевахъ и блестящихъ пуговкахъ.
- Протелефонируй Максиму Сергѣевичу, пусть прідетъ, - приказала баронесса, укладываясь на кушетку с книгою в рукахъ. - И позаботься, чтобы не задер[живали у]жина. Проведешь Макса прямо въ столовую.
Молодой человѣкъ не замедлилъ явиться, и парочка [расп]оложилась въ столовой.
Баронесса любила поѣсть, - для нея э т о была одна [из "о]традъ жизни". Свѣжая икра, устрицы, чашка бу[льона], форель, дичь и фрукты, и шампанское, конечно.
"Легкій" обѣдъ прошелъ въ молчаніи: баронесса не лю[била] бесѣдовать въ присутствіи "слугъ", а послѣ обѣда попросили возлюбленнаго въ будуаръ.
Въ соблазнительной позѣ, игриво смѣясь, протягивая ему полуобнаженныя руки, баронесса дала ему по[нять], что она желаетъ его ласкъ. Максимъ Сергѣевичъ [жел]алъ утонченной, нѣжной любви. Отцвѣтающая красавица пробуждала въ немъ только грубую животную страсть. И эту молодую страсть баронесса въ немъ ...
Онъ грубо привлекъ ее въ свои сильныя объятія, разо[рвав]ъ нѣжную шелковую ткань ея пеньюара. Онъ жегъ ее [свои]ми поцѣлуями, своей грубой лаской.
- Оставь... довольно.
Она его отстранила повелительнымъ жестомъ. Молодой и сильный, онъ не думалъ о ея годахъ. Если-бы ей скинуть съ плечъ хоть десятокъ лѣтъ! Увы, не только десяти [лет], но и мгновенья прожитаго уже нельзя вернуть.
Баронесса лежала на кушеткѣ. Максимъ Сергѣевичъ, [со] смѣшной въ такомъ богатырѣ робостью, жался въ кре[сле] около нея. Оба молчали. Общихъ нравственныхъ интересовъ у нихъ не было. Прежде баронесса пыталась поговорить "по душѣ" со своимъ любовникомъ, но вскорѣ же бросила попытки. Онъ ея не понималъ, не [мог по]нять.
- Скажи, пожалуйста, о чемъ ты думаешь? - наконецъ, спросила она.
Онъ встрепенулся.
- Такъ... ни о чемъ. О чемъ мнѣ теперь [думать?] Мнѣ хорошо. Всѣм я доволенъ, никакихъ забо[т, о] прошлыхъ невзгодахъ и вспоминать не охота... бл[агодаря] вамъ...
Онъ все еще не рѣшался сказать ей "ты".
- А развѣ ты никогда не влюблялся въ твоей юности?
- Не до этого мнѣ было! Бедность, горе...
- Да, - нетерпѣливо перебила она. - Но я в ... первая женщина, удостоившаяся твоихъ ласкъ?
- Ну... о тѣх говорить не стоитъ.
- А я хочу... говори... Кто онѣ были? Сколько [их] было? Почему ты ихъ ласкалъ?
Красный, какъ ракъ, онъ оправдывался:
- Мало ихъ было... Двѣ или три, не больше... [сами] лѣзли. Ну, кровь молодая... не сдерживался.
- Кто же онѣ были? - допытывалась баронесса.
- Да такъ... дрянь... Горничная одна... потомъ просто дѣвушка... и опять одна прислуга...
- Довольно, довольно! - желчно смѣясь, она зажала уши. - Въ хорошенькую я попала компанію!
- Но, вѣдь...
- Молчи, довольно!
Онъ потупился и замолчалъ.
- А почему ты меня не спросишь... к о г о я любила?
- Да я знаю... мужа любили.
- Только одного мужа? - хохотала она.
- Я не хочу въ прошлое заглядывать, - оно не ... чужое, оно не вернется.
Довольная этимъ ответомъ, она его нѣжно поцеловала.
- Не будемъ ссориться. Я вѣдь отъ тебя ничего не требую, кромѣ твоей страсти. Я откровенна. Если [бы] я тебя любила, я бы ни на шагъ тебя не отпускала [б от] себя. Но я не люблю тебя, ты мой любовникъ. Для того, чтобы я могла любить, - мало молодости красоты. Нужно другое, утонченное, свѣтлое. Но на то, "другое", я уже потеряла права. Надо быть рассудительной. Наши отношенія такъ просты: страсть и... и привычка. Все-таки шесть лѣтъ! А прошлое... ты правъ... ну его! Оно можетъ только дразнить и дурманить! Были, конечно, и тяжелыя страницы, много борьбы, униженій... но... Но врывались и такіе свѣтлые и сіяющіе лучи блаженства, какихъ уже не будетъ... никогда... Съ этимъ надо примириться и брать отъ жизни то, что...
Она рѣзко оборвала рѣчь и съ изумленіемъ смотрѣла на своего любовника. Подъ тихое журчанье ея словъ онъ... дремалъ.
- Максимъ Сергѣевичъ! - крикнула баронесса. - Идите домой и тамъ можете спать... вы забылись!
Пробужденный ея окликомъ, онъ поднялся, смущенный, почти испуганный. Онъ хотѣлъ оправдываться, но на рѣзкий звонокъ баронессы уже прибѣжала Марфа Ивановна.
- Проводи Максима Сергѣевича!
И баронесса скрылась, рѣзко хлопнувъ дверью.
- Скажите... скажите баронессѣ, - заикаясь, проговорилъ Максъ, - что я завтра утромъ в первомъ часу приду, какъ всегда.
И онъ покорно послѣдовалъ за Марфой Ивановной, распахнувшей передъ нимъ дверь съ насмѣшливой почтительностью.
© О.Бебутова, 1930 г.
II
"ПОЛУ-САЛОНЪ"
- ... не могу себѣ простить, баронесса, что пропустила ... два вашихъ пріема, - щебетала драмати[ческая актриса] Марецкая.
Хорошенькая пухленькая блондинка, уже всту[пившая] въ "бальзаковскій" возрастъ, она жеманно опустилась [на] бѣлый съ позолотой стульчикъ и маленькими руками, затянутыми въ палевыя лайковыя перчатки, взялась за чашку шоколада. На ней было прелестное элегантное платье gris-perle и пелерина изъ шеншилей, длинными концами спускавшаяся до пола. И все-таки она болѣе походила на субретку, чѣмъ на барыню. На ней было слишкомъ много брилліантовъ, видно было, что она ими щеголяетъ и гордится; шеншилевая шляпа съ разсчитаннымъ шикомъ была наклонена налѣво, и золотистые свѣтлые волосы массой локоновъ упадали направо. И потомъ она словно выставляла напоказъ свою ножку, обутую въ дорогія сѣрые ботинки, украшенные крохотными брилліантовыми пряжками. Она слишкомъ громко смѣялась, и было что-то жеманное и неестественное въ ея щебечущей рѣчи.
Вторая гостья, балетная артистка Котина уже успела выйти замужъ и бросить мужа, и снова вернуться въ балетъ, и даже завести себѣ новаго богатаго покровителя. Это была миніатюрная шатенка, одѣтая въ строгий англійскій туалетъ. Ея новый покровитель рѣшилъ ее "перевоспитать" на англійскій ладъ. Она уже запаслась нѣсколькими англійскими словами, и, вычурно ихъ выговаривая, пересыпала ими свою рѣчь. Потихоньку отъ покровителя она все-таки нацѣпила массу браслетъ, колецъ и большущую брилліантовую брошь.
- Садитесь, душечка Ольга Семеновна, - предложила ей стулъ хозяйка дома. - А вотъ и ваша чашечка шоколада. Бисквиты, сандвичи, тортъ. Прошу васъ не церемонится, mesdames.
- Какая вы сегодня эффектная, баронесса! - защебетала Марецкая. - Прелесть! Какая-то о с о б е н н а я. Или это мнѣ кажется потому, что я давно не имѣла счастія васъ видѣть, и теперь меня снова такъ поражаетъ ваша красота?! Вы даже меня не спрашиваете, почему я пропадала?.. И не замѣтили моего отсутствія?
- Что вы, что вы! - ужаснулась хозяйка. - Я даже спрашивала Сюзанну Леонтьевну: "Или меня забыла прелестная Лидія Степановна?"
- Почему же вы спрашивали обо мнѣ именно Сюзанну Леонтьевну? - обидѣлась Марецкая.
- Мнѣ кажется, что вы такіе друзья.
- Я и Сюзанна Леонтьевна? - расхохоталась Марецкая. - О, нѣт! Мы встрѣчаемся, и только. Правда, [мы] обѣ служимъ искусству, но о ч е н ь р а з л и ч н о. Я [соб]ственно и не считаю искусствомъ легкій фарсовый жанръ, - тамъ не нужно таланта. Надо только умѣть хорошо одѣваться и... раздѣваться. Фарсовыя артистки даютъ сценѣ свое тѣло, а мы, драматическія, - душу и сердце!
- Я не совсѣмъ съ вами согласна, душечка. И то, и другое искусство, и в е з д ѣ талантъ необходимъ. Я не актриса, конечно, но мнѣ кажется, что искренно веселиться на сценѣ труднѣе, чѣмъ искренно страдать. Нашъ [жен]скій фарсъ, правда, несовершененъ, но н а с т о я щ і й фарсъ, полный шика, блеска, веселья, задора, кокетства, [есл]и хотите - даже юмора, - это большое искусство.
- Вы совершенно правы, баронесса, - подхватила Котина.
- Может быть, - поджала губы Марецкая, - только въ Сюзаннѣ Леонтьевнѣ я не вижу тѣхъ качествъ, котрыя вы рекомендуете фарсу. Правда, она красивая женщина, но безъ огня ея красота и безъ женственности. Она [мол]ода, но практичный, сухой умъ ее старитъ. В ея кокетствѣ такъ и сквозятъ вопросы: "выгодно это мнѣ или [нет]?" и "очень мнѣ это выгодно или не очень?" Въ игрѣ [ее] нетъ таланта: все разсчитано, сухо, безжизненно, хотя [тол]ково. И она удивительно умѣет повсюду проби[ться], несмотря на свое позорное прошлое.
- Бѣдная Сюзанна Леонтьевна, - какъ вы ее отдѣ[лали], Лидія Степановна! - рассмѣялась Котина.
- Я только справедлива. Эти госпожи умѣют созда[вать с]овершенно незаслуженный шумъ вокругъ своего [имени]. Когда видишь ихъ, - даже стыдишься своего зва[ния акт]рисы. Вы, кажется, со мной не согласны, баронесса.
Хозяйка дома граціозно расположилась в креслѣ, ... свои искусно подчерненныя длинныя рѣсницы, и ... улыбка скользила по ея губамъ.
- Не совсѣмъ, - осторожно проговорила она. - Я, прежде всего, женщина и... неудачливая семьянинка. Мнѣ знакомо женское горе, и я боюсь осуждать... за прошлое... Тѣмъ болѣе, что общество склонно в с е п р е у в е л и ч и в а т ь. Я вижу в Сюзаннѣ Лелнтьевнѣ женщину умную, красивую, практичную, стойко и твердо борющуюся съ жизненными препятствіями. Т а к и х ъ женщинъ я цѣню. И напрасно вы ее считаете холодной. О, когда ей н у ж е н ъ огонь, у нея его много. Она только напрасно его не расточаетъ, и за э т о я ее тоже хвалю.
- Вы ее все хвалите, баронесса, - ядовито усмѣхнулась Марецкая, - почему же вы не пожалѣете этого чудака графа Грегорова: съ нимъ она играетъ, какъ кошка съ мышью?
- Жалѣть мужчину? - быстро подняла голову баронесса. - Никогда! - Они и такъ великолепно устроились и сидятъ по горло въ разныхъ "преимуществахъ"! Что бы они ни совершили, они все правы! А женщину такъ легко закопать! Этотъ взглядъ во мне вкоренился. Ради него и разошлась со многими друзьями своего прошлаго... и измѣнила ради него свою жизнь и... свои знакомства. Ни одинъ мужчина не заслуживаетъ сожалѣнія въ моихъ глазахъ, а женщинѣ я многое прощаю за то, что она, обездоленная и слабая, бьется въ неравной борьбѣ.
- Госпожа Мельвиль! - важно доложилъ лакей.
- Простите.
И баронесса пошла навстрѣчу новой гостьѣ. Марецкая покраснѣла, а Котина насмѣшливо улыбалась.
Героиня предыдущаго разговора появилась во всемъ блескѣ красоты, молодости и изящества. Черный [туалет], большая бѣлая шляпа съ черными перьями, бѣлые [пер]чатки, бѣлые ботинки. Въ этомъ туалетѣ крас[иво выри]совывалась ея невысокая, стройная, гибкая фигура [со слиш]комъ пышной грудью. Изящны и просты были [ее движ]енія, какъ будто она родилась свѣтской дамой. Г[ладко при]чесанные бѣлокурые волосы, съ проборомъ на ... подчеркивали правильность ея мелких чертъ лица. ... носъ, улыбающіяся маленькія алыя губы, ... [ка]къ жемчужины, острые "хищные" зубы, больші[е глаза, ка]завшіеся то темными, то сѣрыми, то зеленова[тыми, то] голубыми, кр[ошеч]ныя ручки и ножки. Только голосъ у нее былъ рѣзкій, грубоватый, и что-то холодное и жестокое временами проскальзывало въ ея лицѣ.
- Легки на поминѣ, - спокойно улыбаясь, пожала ей руку баронесса.
- О! Очень меня ругали, - скажите?
- За что же васъ ругать? - отвѣтила баронесса вопросомъ на вопросъ, усаживая гостью и предлагая и ей традиціонную чашечку шоколада.
Поздоровавшись съ хозяйкой, Сюзанна Леонтьевна любезно пожала руки обѣим гостьямъ.
- Какъ поживаете, Ольга Семеновна? Что новаго у васъ в театрѣ, Лидія Степановна?.. Будете играть что-нибудь хорошенькое?
- Ну, конечно! Ролями забросали! - самодовольно жаловалась Марецкая. - Какъ будто нетъ другихъ актрисъ на мое амплуа? Впрочемъ, наша молодежь все такая бесцвѣтная, умѣет только "хоронить роли". А вы? - небрежно спросила она Сюзанну.
- О, я какъ всегда, выбираю не только роли, но и пьесы. Надняхъ ѣду въ Парижъ за туалетами. Тамъ у меня много полезныхъ знакомствъ, и "тряпки" обходятся мнѣ очень дешево. Вотъ только фарсовъ мало интересныхъ. Думаю привезти какую-нибудь парижскую новинку. А вы, дорогая баронесса, - круто повернулась она къ хозяйкѣ дома, - какъ поживаете? Вижу, что здоровы и красиво цвѣтете, наша пышная роза!..
Появились новые гости - уже мужчины: молоденький дипломатъ и два блестящихъ офицера. Сюзанна Леонтьевна сейчасъ же ими завладѣла и отдѣлилась отъ дамской компаніи. Вокругъ нея царило веселье.
Мало-по-малу салонъ баронессы наполнялся. Военные, штатскіе, артистки и, наконецъ, нѣсколько семейн[ых пар], искавшихъ веселья и разнообразія в оригинальном "полу-салонѣ" "покровительницы искусствъ".
Шоколадъ уступилъ мѣсто шампанскому. Всѣ [себя чувст]вовали свободно и весело. "Титулы" чередовались ["громк]ими именами".
- Госпожа Ратона! - доложилъ лакей, и всѣ ...
Знаменитая опереточная примадонна, окутанная свои[ми не] менѣе знаменитыми соболями поверхъ простого ... платья, появилась улыбающаяся, блѣдная, съ вѣчно [печальны]ми, бездонными, черными глазами. Поклонники [называл]и ея глаза "трагическими".
- Ихъ сіятельства, княгиня и князь Труровы!
Общее вниманіе устремилось на сіятельную пару. Она ..., робкая, простенькая блондинка, онъ - чах[оточно-бл]ѣдный пшютъ. Он женился на ней потому, что [ее сес]тра была супругой высокопоставленнаго лица.
- Свѣтлѣйшая княгиня Брезинская!
Впорхнула полная, молодящаяся дама, лѣт пяти[десяти], въ яркомъ открытомъ туалетѣ. Она развелась со [своим] мужемъ; высший свѣт, въ которомъ она родилась и воспитывалась, отвернулся отъ нея; взрослая дочь ея ... при встрѣчахъ. Но она жила, не унывая, и ... подъ ея крылышкомъ ютился какой-нибудь ничтожный юнецъ. А лѣтъ двадцать тому назадъ она была кра[савиц]ей, пѣла, рисовала, играла на роялѣ и царила въ [высш]емъ свѣтѣ.
- Господинъ Мурзилкинъ!
За княгиней Брезинской плелся худосочный, бѣлокурый, длинный юнецъ съ чуть пробивающимися усиками.
Досужіе языки еще язвительно пробирали ...
... лакей вновь торжественно доложилъ:
- Его сіятельство, графъ Грегоровъ.
И десятки устъ повторили:
- Графъ Грегоровъ... Чудакъ графъ ....
Новый гость сразу привлекъ внимание ... общества. Его знали, ему завидовали ... онъ еще молодъ, но въ его темных ... серебрились преждевременные сѣдины ... породистое, съ рѣзко очерченнымъ ... - свѣтилось красотою ... и въ очертаніи надменны ... [усм]ѣшка. Быстрымъ взглядомъ ... Знакомая картина, ... спѣшила хозяйка дома.
- Милый, рѣдкий гость ...
И, интимно смѣясь, она тихо добавила:
- Магнитъ уже здѣсь...
Нѣсколько бойкихъ фразъ, свѣтскіе комп[лименты,] бокалъ шампанского "за здоровье очаровательн[ой хозяй]ки", и стройный элегантный силуэтъ Грегорова [слил]ся съ толпой гостей.
- Вы?! Наконецъ-то!
Сюзанна Мельвиль бесцеремонно оборвала ве[селую бе]сѣду и устремилась къ Грегорову.
- Это былъ вашъ приказъ, богиня, - цер[емонно] цѣлуя ея руку, проронилъ Грегоровъ.
- Покорились и выиграли пари, - кокетли[во улыб]нулась Сюзанна. - Предъявляйте же теперь ва[ше тре]бованіе.
- Буду скроменъ, - усмѣхнулся онъ. - С[ократите] до минимума мое пребываніе въ салонѣ баронес[сы, не] откажите провести со мной часокъ.
- Вамъ я ни въ чемъ не могу отказать. Но вы - "чудакъ", и бойтесь сплетенъ. Уйдете вы пер[вым], когда вамъ вздумается... а я за вами. Идетъ?
- Вы восхитительны, богиня. Я исчезаю.
- Уже?!
- Ну, конечно...
Графъ Грегоровъ незамѣтно покинул салонъ ... за нимъ выскользнула и Сюзанна Мельвиль.
- Ловитъ богача, язвительно шепнула баронессе Котина, наблюдавшая за Сюзанной. - Видѣли ... его увела. Корректное къ вамъ от[ношение.]
- ... она обожжется! - сердито бур[кнула] баронесса.
... близился, и гости таяли къ ... съ облегченія проводила она ... блѣдно-лиловую спальню въ ... платье и корсетъ.
- ..., - спросила ее Марфа Ивановна.
- ... не засну, то хоть ... И какъ глубокого ....
... слабымъ голосомъ:
- ..., старуха.
- ... посижу.
Баронесса боялась одиночества, и вѣрная Марфа Ивановна всегда просиживала у ея постели, когда баронесса ... днемъ, а ночью спала въ сосѣдней комнатѣ съ [открыт]ой дверью.
Выспавшись, баронесса освѣжила лицо притираньями, ... и облачилась въ нарядный шелковый пеньюаръ, [...ж]елтый, весь въ кружевахъ и блестящихъ пуговкахъ.
- Протелефонируй Максиму Сергѣевичу, пусть прідетъ, - приказала баронесса, укладываясь на кушетку с книгою в рукахъ. - И позаботься, чтобы не задер[живали у]жина. Проведешь Макса прямо въ столовую.
Молодой человѣкъ не замедлилъ явиться, и парочка [расп]оложилась въ столовой.
Баронесса любила поѣсть, - для нея э т о была одна [из "о]традъ жизни". Свѣжая икра, устрицы, чашка бу[льона], форель, дичь и фрукты, и шампанское, конечно.
"Легкій" обѣдъ прошелъ въ молчаніи: баронесса не лю[била] бесѣдовать въ присутствіи "слугъ", а послѣ обѣда попросили возлюбленнаго въ будуаръ.
Въ соблазнительной позѣ, игриво смѣясь, протягивая ему полуобнаженныя руки, баронесса дала ему по[нять], что она желаетъ его ласкъ. Максимъ Сергѣевичъ [жел]алъ утонченной, нѣжной любви. Отцвѣтающая красавица пробуждала въ немъ только грубую животную страсть. И эту молодую страсть баронесса въ немъ ...
Онъ грубо привлекъ ее въ свои сильныя объятія, разо[рвав]ъ нѣжную шелковую ткань ея пеньюара. Онъ жегъ ее [свои]ми поцѣлуями, своей грубой лаской.
- Оставь... довольно.
Она его отстранила повелительнымъ жестомъ. Молодой и сильный, онъ не думалъ о ея годахъ. Если-бы ей скинуть съ плечъ хоть десятокъ лѣтъ! Увы, не только десяти [лет], но и мгновенья прожитаго уже нельзя вернуть.
Баронесса лежала на кушеткѣ. Максимъ Сергѣевичъ, [со] смѣшной въ такомъ богатырѣ робостью, жался въ кре[сле] около нея. Оба молчали. Общихъ нравственныхъ интересовъ у нихъ не было. Прежде баронесса пыталась поговорить "по душѣ" со своимъ любовникомъ, но вскорѣ же бросила попытки. Онъ ея не понималъ, не [мог по]нять.
- Скажи, пожалуйста, о чемъ ты думаешь? - наконецъ, спросила она.
Онъ встрепенулся.
- Такъ... ни о чемъ. О чемъ мнѣ теперь [думать?] Мнѣ хорошо. Всѣм я доволенъ, никакихъ забо[т, о] прошлыхъ невзгодахъ и вспоминать не охота... бл[агодаря] вамъ...
Онъ все еще не рѣшался сказать ей "ты".
- А развѣ ты никогда не влюблялся въ твоей юности?
- Не до этого мнѣ было! Бедность, горе...
- Да, - нетерпѣливо перебила она. - Но я в ... первая женщина, удостоившаяся твоихъ ласкъ?
- Ну... о тѣх говорить не стоитъ.
- А я хочу... говори... Кто онѣ были? Сколько [их] было? Почему ты ихъ ласкалъ?
Красный, какъ ракъ, онъ оправдывался:
- Мало ихъ было... Двѣ или три, не больше... [сами] лѣзли. Ну, кровь молодая... не сдерживался.
- Кто же онѣ были? - допытывалась баронесса.
- Да такъ... дрянь... Горничная одна... потомъ просто дѣвушка... и опять одна прислуга...
- Довольно, довольно! - желчно смѣясь, она зажала уши. - Въ хорошенькую я попала компанію!
- Но, вѣдь...
- Молчи, довольно!
Онъ потупился и замолчалъ.
- А почему ты меня не спросишь... к о г о я любила?
- Да я знаю... мужа любили.
- Только одного мужа? - хохотала она.
- Я не хочу въ прошлое заглядывать, - оно не ... чужое, оно не вернется.
Довольная этимъ ответомъ, она его нѣжно поцеловала.
- Не будемъ ссориться. Я вѣдь отъ тебя ничего не требую, кромѣ твоей страсти. Я откровенна. Если [бы] я тебя любила, я бы ни на шагъ тебя не отпускала [б от] себя. Но я не люблю тебя, ты мой любовникъ. Для того, чтобы я могла любить, - мало молодости красоты. Нужно другое, утонченное, свѣтлое. Но на то, "другое", я уже потеряла права. Надо быть рассудительной. Наши отношенія такъ просты: страсть и... и привычка. Все-таки шесть лѣтъ! А прошлое... ты правъ... ну его! Оно можетъ только дразнить и дурманить! Были, конечно, и тяжелыя страницы, много борьбы, униженій... но... Но врывались и такіе свѣтлые и сіяющіе лучи блаженства, какихъ уже не будетъ... никогда... Съ этимъ надо примириться и брать отъ жизни то, что...
Она рѣзко оборвала рѣчь и съ изумленіемъ смотрѣла на своего любовника. Подъ тихое журчанье ея словъ онъ... дремалъ.
- Максимъ Сергѣевичъ! - крикнула баронесса. - Идите домой и тамъ можете спать... вы забылись!
Пробужденный ея окликомъ, онъ поднялся, смущенный, почти испуганный. Онъ хотѣлъ оправдываться, но на рѣзкий звонокъ баронессы уже прибѣжала Марфа Ивановна.
- Проводи Максима Сергѣевича!
И баронесса скрылась, рѣзко хлопнувъ дверью.
- Скажите... скажите баронессѣ, - заикаясь, проговорилъ Максъ, - что я завтра утромъ в первомъ часу приду, какъ всегда.
И онъ покорно послѣдовалъ за Марфой Ивановной, распахнувшей передъ нимъ дверь съ насмѣшливой почтительностью.
© О.Бебутова, 1930 г.