Про Крым и кочевников
Наверное в моих венах, кроме греческой, течет еще и какая-то монголо-татарская кровь. Иначе чем еще обьяснить тот факт, что на четвертый день похода меня так накрыло от курганов и степей восточного Крыма.
Конечно и до этого у меня дух захватывало от ошеломляющих видов южного берега. Мы поднимались на высоченные скалистые горы, и это был чистый адреналиновый восторг, когда прекрасно и страшно одновременно, когда крутит под коленками от ужаса, а глазам больно от величия вокруг. Но вот неожиданно на душу больше легли поросшие ковылем охрово-желтые пологие горы за Коктебелем.
Мы шли-шли-шли, и то-ли какое-то восемнадцатое дыхание открылось, то-ли я наконец словила это своеобразное трансовое удовольствие от хайкинга, но единственное, чего я вообще хотела в тот день - это идти и идти в одном темпе дальше и смотреть на эти однотонные горы и море, ни с кем не разговаривать, никого не слышать, кроме ласточек, не делать привалов, а продлжать и продолжать идти под этим жарким солнцем и охлаждающим ветром.
Да, кровь кочевников наверное таки течет в моих венах. Потому что я поняла, что могла бы так жить (но только в теплом климате конечно). В принципе, я это поняла еще в первом своем крымском походе, который был, страшно сказать, восемь лет назад. Но удивительно, что ничего в этом смысле не изменилось с возрастом. Оказывается отсутствие бытового комфорта не играет никакой роли в сравнении с осознанием того, что ты можешь уйти своими ногами как угодно далеко и там лечь спать. Или в любом практически месте ты можешь сесть. И там же поесть что-то немытое немытыми же руками.
В сущности налет цивилизации на нас оказался намного тоньше, чем можно было предположить. Оказалось, что мыться можно в море, благо Черное море совсем несоленое и после него абсолютно не обязательно принимать душ. Оказалось, немытая голова перестает волновать уже на третий день. Оказалось, что никакого дискомфорта нет от того, что не видишь себя в зеркале много дней подряд. Оказалось, что даже у меня совсем нет чувства брезгливости от того, что ты пьешь воду из одной бутылки с пятью-шестью другими людьми. Да и есть можно из одной тарелки.
И главное. Видеть ночью огромное (ОГРОМНОЕ!) зведное небо и слышать шум моря оказалось намного важнее того, что потом утром приходится вытряхивать кучи песка из спальника и из себя.
Это очень странное сладкое диковатое чувство свободы конечно пугает, но тянет и зовет. И я опять вспомнила, каким сильным (дающим силу) и родным местом для меня является Крым. Как и восемь лет назад. Я написала тогда о нем в другом дневнике: благословенный полуостров в форме виноградной грозди; маленький рай, забытый на земле.
Когда в последнюю нашу ночь в Крыму я смотрела на падающие в небе звезды, в голове моей непроизвольно (клянусь) запел Шевчук одну из самых моих любимых песен:
Небо звездное, метель августа, На дороге - машин канителица, Возят засуху, а мне радостно, Знаю точно: погода изменится, Я смотрю наверх, там, где мы живем, Так все тихо, сухо, да правильно Я ж из тех, кому нет победы днем, Я как степь дышу сном неправедным Я по засухе ведро полное, Между фар лисой, живьем пламени Я так мал, а вокруг все огромное, И плевать, что ни ружья, да ни знамени Небо звездное, сердце августа, Оглянись, расцветает пророчество, Тело - степь, мое, одиночество, Смерти нет, но всегда пожалуйста, Новое сердце взорвется над нами, Новая жизнь позовет за собой, И, освященный седыми богами, Я, как на праздник, пойду за тобой…
Конечно и до этого у меня дух захватывало от ошеломляющих видов южного берега. Мы поднимались на высоченные скалистые горы, и это был чистый адреналиновый восторг, когда прекрасно и страшно одновременно, когда крутит под коленками от ужаса, а глазам больно от величия вокруг. Но вот неожиданно на душу больше легли поросшие ковылем охрово-желтые пологие горы за Коктебелем.
Мы шли-шли-шли, и то-ли какое-то восемнадцатое дыхание открылось, то-ли я наконец словила это своеобразное трансовое удовольствие от хайкинга, но единственное, чего я вообще хотела в тот день - это идти и идти в одном темпе дальше и смотреть на эти однотонные горы и море, ни с кем не разговаривать, никого не слышать, кроме ласточек, не делать привалов, а продлжать и продолжать идти под этим жарким солнцем и охлаждающим ветром.
Да, кровь кочевников наверное таки течет в моих венах. Потому что я поняла, что могла бы так жить (но только в теплом климате конечно). В принципе, я это поняла еще в первом своем крымском походе, который был, страшно сказать, восемь лет назад. Но удивительно, что ничего в этом смысле не изменилось с возрастом. Оказывается отсутствие бытового комфорта не играет никакой роли в сравнении с осознанием того, что ты можешь уйти своими ногами как угодно далеко и там лечь спать. Или в любом практически месте ты можешь сесть. И там же поесть что-то немытое немытыми же руками.
В сущности налет цивилизации на нас оказался намного тоньше, чем можно было предположить. Оказалось, что мыться можно в море, благо Черное море совсем несоленое и после него абсолютно не обязательно принимать душ. Оказалось, немытая голова перестает волновать уже на третий день. Оказалось, что никакого дискомфорта нет от того, что не видишь себя в зеркале много дней подряд. Оказалось, что даже у меня совсем нет чувства брезгливости от того, что ты пьешь воду из одной бутылки с пятью-шестью другими людьми. Да и есть можно из одной тарелки.
И главное. Видеть ночью огромное (ОГРОМНОЕ!) зведное небо и слышать шум моря оказалось намного важнее того, что потом утром приходится вытряхивать кучи песка из спальника и из себя.
Это очень странное сладкое диковатое чувство свободы конечно пугает, но тянет и зовет. И я опять вспомнила, каким сильным (дающим силу) и родным местом для меня является Крым. Как и восемь лет назад. Я написала тогда о нем в другом дневнике: благословенный полуостров в форме виноградной грозди; маленький рай, забытый на земле.
Когда в последнюю нашу ночь в Крыму я смотрела на падающие в небе звезды, в голове моей непроизвольно (клянусь) запел Шевчук одну из самых моих любимых песен:
Небо звездное, метель августа, На дороге - машин канителица, Возят засуху, а мне радостно, Знаю точно: погода изменится, Я смотрю наверх, там, где мы живем, Так все тихо, сухо, да правильно Я ж из тех, кому нет победы днем, Я как степь дышу сном неправедным Я по засухе ведро полное, Между фар лисой, живьем пламени Я так мал, а вокруг все огромное, И плевать, что ни ружья, да ни знамени Небо звездное, сердце августа, Оглянись, расцветает пророчество, Тело - степь, мое, одиночество, Смерти нет, но всегда пожалуйста, Новое сердце взорвется над нами, Новая жизнь позовет за собой, И, освященный седыми богами, Я, как на праздник, пойду за тобой…