Сталинские расстрельные списки
1 декабря 1934 года в Ленинграде на третьем этаже Смольного гремит выстрел. Убит руководитель ленинградской парторганизации и член Политбюро Сергей Киров. Позже, во времена Хрущева, появится версия, что Киров был убит по приказу Сталина, боявшегося конкуренции со стороны "популярного среди оппозиции и партии" Кирова. Версия, прямо скажем, так себе. Киров - верный сталинист, поставленный во главе ленинградского "гадючника", где традиционно сильны позиции враждебного Сталину Зиновьева. Сам Зиновьев, правда, уже год как раскаялся, покаялся и публично признался в обожании Сталина. Но слова словами, а ленинградская организация долгое время была вотчиной Зиновьева, и Сталин не мог не направить туда человека, безусловно ему лояльного. А уж что-что, а в людях "чудесный грузин" разбирался так, что дьявол при первой же личной встрече наверняка взял у него пару уроков.
Однако, есть в этой истории нечто, заставляющее задуматься. А именно - в ответ на убийство Кирова ЦИК и СНК СССР принимают Постановление "О порядке ведения дел о подготовке или совершении террористических актов". Постановление принято непосредственно в день убийства - 1 декабря 1934 года. Конечно, это не гигантская простыня, такой текст можно приготовить и в течение того же дня. И, тем не менее, такая оперативность удивляет. Мое личное мнение - убийство Кирова выступило этаким аналогом поджога Рейхстага. Если кто не знает - как раз в тот момент, когда нацисты были готовы начать юридическое форматирование под себя Веймарской республики, чокнутый коммунист поджег Рейхстаг. Сами нацисты к поджогу никакого отношения не имели, но среагировали моментально, выхватив юридические заготовки и подав их обществу как "ответ на страшный теракт мирового жидобольшевизма". Есть у меня подозрение, что для Сталина убийство Кирова стало таким же "подарком судьбы". Правда, в отличие от истории со сгоревшим Рейхстагом, подарок получился с известной горькой пилюлей - как ни крути, а Сталин в лице Кирова потерял верного, лояльного и способного сторонника.
Как бы то ни было, 1 декабря 1934 года ЦИК и СНК СССР принимают Постановление №23 "О порядке ведения дел о подготовке или совершении террористических актов". В сухой выжимке суть его проста:
Внести следующие изменения в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик по расследованию и рассмотрению дел о террористических организациях и террористических актах против работников советской власти:
1. Следствие по этим делам заканчивать в срок не более десяти дней.
2. Обвинительное заключение вручать обвиняемым за одни сутки до рассмотрения дела в суде.
3. Дела слушать без участия сторон.
4. Кассационного обжалования приговоров, как и подачи ходатайств о помиловании, не допускать.
5. Приговор к высшей мере наказания приводить в исполнение немедленно по вынесении приговора.
Такое комментировать - только портить.
Первым по постановлению №23 осудят и расстреляют убийцу Кирова Николаева. Однако, до Большого Террора еще два с половиной года. И пока что это постановление используется достаточно редко и достаточно адресно. По этому же порядку будут судить фигурантов "Кремлевского дела".
Далее начинаются неясности. В ряде источников мне доводилось встречать упоминание, что уже осенью 1936 года по предложению Ежова начинается практика применения списков. Даже есть упоминания двух конкретных списков, датируемых 1936 годом. Технология достаточно проста: НКВД подает список лиц, подлежащих суду в порядке, установленном Постановлением №23. Политбюро дает согласие. После чего НКВД направляет дела тех, кто попал в список, в ВКВС (Военную Коллегию Верховного Суда СССР). Ну и дальнейшая судьба попавших в этот список лиц становится интуитивно понятна.
Проблема в том, что единственное, что я нашел по вышеуказанной истории - это вот эта приведенная слева картинка, изображающая согласие Политбюро на "судебную расправу с активными участниками троцкистско-зиновьевской контрреволюционной террористической организации".
И не то чтобы меня сильно удивляла эта черканина на бумажке - как я уже не раз упоминал, сталинское управление носило ярко выраженный неофициальный характер. Там не было ни малейшего уважения к форме. В конце концов, на фоне постановления о создании Государственного Комитета Обороны эта вот черкотня выглядит еще очень даже ничего. Так что оспаривать подлинность этой бумажки я бы не стал. Впрочем, и категорически поручиться за нее, например, зубом, тоже не рискнул бы. Ну просто потому что хоть какая-то архивная отметка на ней должна же быть? Как бы то ни было, можно лишь осторожно сказать, что в конце 1936 года, возможно, какие-то эксперименты с одобрением списка подлежащих суду ВКВС по вышеописанному постановлению имели место быть. Но... То ли выиграл, то ли проиграл, то ли квартиру, то ли рубль...
Категорически иначе обстоит ситуация в 1937 году.
27 февраля 1937 года начинается уже явная работа явно выстроенной системы. Органы НКВД постоянно ищут и разоблачают троцкистско-зиновьевские контрреволюционные террористические и фашистские организации. Лезут эти организации, что грибы после дождя. Соответственно, столь же постоянно осуществляются аресты и прочие следственные мероприятия. В Москву направляются данные по арестованным (установочные данные, суть обвинения). В Москве каждому арестованному присваивается категория:
1-я категория - расстрел.
2-я категория - 10 лет лагерей.
3-я категория - от 5 до 8 лет лагерей.
Все это сшивается в журнал, именуемый "списком лиц, подлежащих суду ВКВС СССР". Иногда внутри имеется разбивка на категории, иногда категория указывается на титульном листе. Далее идет список лиц. На титульном листе члены Политбюро оставляют свои визы.
Наиболее активно списки визируют Сталин и Молотов, также часто присутствуют подписи Кагановича, Ворошилова и Жданова. 5 списков подписал Косиор, 8 - Микоян. Ну а подписанный список отправляется обратно в НКВД. Который вместе с делами заключенных отправляет списки на суд ВКВС.
Финал для 1-й категории - Коммунарка или Бутовский полигон. Всего в расстрельных списках содержится порядка 45 тысяч имен.
При таких вводных, как понимаете, суд становится откровенной формальностью, поскольку последним шансом заключенного является момент одобрения списка. Списки, к слову, просматриваются, а отнюдь не утверждаются бездумно. Иногда Сталин вносит коррективы.
Красным карандашом - пометка Сталина. Фамилия Енукидзе вычеркнута, приписано "подождать пока". Впрочем, на финальную судьбу Енукидзе эта поправка никакой принципиальной роли не оказала.
Иногда что-то идет не так и в списки попадают те, кто их составлял. Вычеркнутый Павел Петрович Буланов - ответственный секретарь ОСО НКВД СССР, старший майор государственной безопасности. И, по совместительству - член контрреволюционной террористической организации. Здесь его вычеркнули, но в следующем, 1938 году награда героя найдет. Павел Петрович будет расстрелян на Коммунарке.
Здесь, как видите, в списке 2-й категории напротив имени Елены Ильиничны Вегер, сотрудницы Президиума ВЦИК, указано "ВМН". Впрочем, иногда можно найти и обратное.
Костшева Вера Павловна. Член Политбюро ЦК Компартии Польши, представитель Польши в исполкоме Коминтерна. И, по совместительству, член польской диверсионно-террористической организации. Изначально шла по 1-й категории, однако, приговор смягчен. Не помогло: в 1939 году Вера Павловна умрет в местах заключения.
Веденяпин Михаил Александрович - техник-изыскатель Ленгоспроектстроя. Должен заметить, что в списках очень часто встречаются люди, занимающие руководящие должности. Это работа адресная, и на утверждение в Москву отправляются, как правило, не обычные колхозники. А, например, люди партийные. Был партийным и Михаил Александрович. Вот только партия у него оказалась не та: он в прошлом был эсером. Заключения он не переживет.
Абрам Рафаилович Гоц - экономист ульяновского Горплана. И, как и Веденяпин, в прошлом эсер. Умер в Краслаге.
"Подождать". Иван Михайлович Великанов - начальник биотехнического института РККА, диввоенврач (воинское звание, соответствующее комдиву), профессор. Обвинение - шпионаж, контрреволюционный военный заговор. Приговора он все-таки дождется - его расстреляют на Коммунарке в 38-м.
Что можно сказать в завершение? Изначально я планировал заниматься Большим Террором скорее с юридической позиции, чем с исторической. И за расстрельные списки взялся просто "шоб було". С юридической точки зрения тут ничего удивительного нет. Арест - следствие - отправка данных в Москву - утверждение в Политбюро - суд ВКВС в Москве или на одной из его выездных сессий. С учетом описанного в Постановлении №23 порядка следствия, "суд" занимал в среднем минут десять.
Очень многие фигуранты списков - люди при должностях. На страницах расстрельных списков, происходит именно то, за что поклонники Сталина его любят: работают с "элитой" так, что дым коромыслом. Нельзя сказать, что в списках сплошь начальники да руководители, встречаются и люди весьма скромных должностей - например, машинист локомотива. Насколько я понял - такие чаще всего просто попадали за компанию: нужно же не просто взять за жабры очередного элитария, его надо вписать в троцкистскую фашистско-монархическую террористическую организацию. И если народу в организации вдруг не хватает, то, в общем, это проблема решаемая. Ведь если какой-нибудь Вася с бодуна что-то сломал в своем паравозе - наверняка он это сделал не просто так, а по указанию троцкистско-монархистов. А если мой пассаж вам показался перебором, то я вам напомню, что Королев неудачные ракетные пуски устраивал именно что по приказу контрреволюционеров-троцкистов, поскольку состоял в их организации. За что и уехал далеко и надолго.
Представляю, какой может подняться вой в комментариях, но должен это сказать. При всем моем явном и однозначном неприятии общественно-политической деятельности ликвидированного и являющегося инагентом "Мемориала", с исторической точки зрения работу они проделали колоссальную. Расстрельные списки оцифрованы, а на подавляющее большинство их фигурантов составлена краткая справка. Собственно, именно с их сайта эти материалы и взяты. К слову сказать, высоко об этом труде отзываюсь не только я (ну вот где я и где научно-историческое сообщество), но и д.и.н. О.В. Хлевнюк. А это, на минутку, один из наиболее именитых исследователей сталинской эпохи.
Однако, есть в этой истории нечто, заставляющее задуматься. А именно - в ответ на убийство Кирова ЦИК и СНК СССР принимают Постановление "О порядке ведения дел о подготовке или совершении террористических актов". Постановление принято непосредственно в день убийства - 1 декабря 1934 года. Конечно, это не гигантская простыня, такой текст можно приготовить и в течение того же дня. И, тем не менее, такая оперативность удивляет. Мое личное мнение - убийство Кирова выступило этаким аналогом поджога Рейхстага. Если кто не знает - как раз в тот момент, когда нацисты были готовы начать юридическое форматирование под себя Веймарской республики, чокнутый коммунист поджег Рейхстаг. Сами нацисты к поджогу никакого отношения не имели, но среагировали моментально, выхватив юридические заготовки и подав их обществу как "ответ на страшный теракт мирового жидобольшевизма". Есть у меня подозрение, что для Сталина убийство Кирова стало таким же "подарком судьбы". Правда, в отличие от истории со сгоревшим Рейхстагом, подарок получился с известной горькой пилюлей - как ни крути, а Сталин в лице Кирова потерял верного, лояльного и способного сторонника.
Как бы то ни было, 1 декабря 1934 года ЦИК и СНК СССР принимают Постановление №23 "О порядке ведения дел о подготовке или совершении террористических актов". В сухой выжимке суть его проста:
Внести следующие изменения в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик по расследованию и рассмотрению дел о террористических организациях и террористических актах против работников советской власти:
1. Следствие по этим делам заканчивать в срок не более десяти дней.
2. Обвинительное заключение вручать обвиняемым за одни сутки до рассмотрения дела в суде.
3. Дела слушать без участия сторон.
4. Кассационного обжалования приговоров, как и подачи ходатайств о помиловании, не допускать.
5. Приговор к высшей мере наказания приводить в исполнение немедленно по вынесении приговора.
Такое комментировать - только портить.
Первым по постановлению №23 осудят и расстреляют убийцу Кирова Николаева. Однако, до Большого Террора еще два с половиной года. И пока что это постановление используется достаточно редко и достаточно адресно. По этому же порядку будут судить фигурантов "Кремлевского дела".
Далее начинаются неясности. В ряде источников мне доводилось встречать упоминание, что уже осенью 1936 года по предложению Ежова начинается практика применения списков. Даже есть упоминания двух конкретных списков, датируемых 1936 годом. Технология достаточно проста: НКВД подает список лиц, подлежащих суду в порядке, установленном Постановлением №23. Политбюро дает согласие. После чего НКВД направляет дела тех, кто попал в список, в ВКВС (Военную Коллегию Верховного Суда СССР). Ну и дальнейшая судьба попавших в этот список лиц становится интуитивно понятна.
Проблема в том, что единственное, что я нашел по вышеуказанной истории - это вот эта приведенная слева картинка, изображающая согласие Политбюро на "судебную расправу с активными участниками троцкистско-зиновьевской контрреволюционной террористической организации".
И не то чтобы меня сильно удивляла эта черканина на бумажке - как я уже не раз упоминал, сталинское управление носило ярко выраженный неофициальный характер. Там не было ни малейшего уважения к форме. В конце концов, на фоне постановления о создании Государственного Комитета Обороны эта вот черкотня выглядит еще очень даже ничего. Так что оспаривать подлинность этой бумажки я бы не стал. Впрочем, и категорически поручиться за нее, например, зубом, тоже не рискнул бы. Ну просто потому что хоть какая-то архивная отметка на ней должна же быть? Как бы то ни было, можно лишь осторожно сказать, что в конце 1936 года, возможно, какие-то эксперименты с одобрением списка подлежащих суду ВКВС по вышеописанному постановлению имели место быть. Но... То ли выиграл, то ли проиграл, то ли квартиру, то ли рубль...
Категорически иначе обстоит ситуация в 1937 году.
27 февраля 1937 года начинается уже явная работа явно выстроенной системы. Органы НКВД постоянно ищут и разоблачают троцкистско-зиновьевские контрреволюционные террористические и фашистские организации. Лезут эти организации, что грибы после дождя. Соответственно, столь же постоянно осуществляются аресты и прочие следственные мероприятия. В Москву направляются данные по арестованным (установочные данные, суть обвинения). В Москве каждому арестованному присваивается категория:
1-я категория - расстрел.
2-я категория - 10 лет лагерей.
3-я категория - от 5 до 8 лет лагерей.
Все это сшивается в журнал, именуемый "списком лиц, подлежащих суду ВКВС СССР". Иногда внутри имеется разбивка на категории, иногда категория указывается на титульном листе. Далее идет список лиц. На титульном листе члены Политбюро оставляют свои визы.
Наиболее активно списки визируют Сталин и Молотов, также часто присутствуют подписи Кагановича, Ворошилова и Жданова. 5 списков подписал Косиор, 8 - Микоян. Ну а подписанный список отправляется обратно в НКВД. Который вместе с делами заключенных отправляет списки на суд ВКВС.
Финал для 1-й категории - Коммунарка или Бутовский полигон. Всего в расстрельных списках содержится порядка 45 тысяч имен.
При таких вводных, как понимаете, суд становится откровенной формальностью, поскольку последним шансом заключенного является момент одобрения списка. Списки, к слову, просматриваются, а отнюдь не утверждаются бездумно. Иногда Сталин вносит коррективы.
Красным карандашом - пометка Сталина. Фамилия Енукидзе вычеркнута, приписано "подождать пока". Впрочем, на финальную судьбу Енукидзе эта поправка никакой принципиальной роли не оказала.
Иногда что-то идет не так и в списки попадают те, кто их составлял. Вычеркнутый Павел Петрович Буланов - ответственный секретарь ОСО НКВД СССР, старший майор государственной безопасности. И, по совместительству - член контрреволюционной террористической организации. Здесь его вычеркнули, но в следующем, 1938 году награда героя найдет. Павел Петрович будет расстрелян на Коммунарке.
Здесь, как видите, в списке 2-й категории напротив имени Елены Ильиничны Вегер, сотрудницы Президиума ВЦИК, указано "ВМН". Впрочем, иногда можно найти и обратное.
Костшева Вера Павловна. Член Политбюро ЦК Компартии Польши, представитель Польши в исполкоме Коминтерна. И, по совместительству, член польской диверсионно-террористической организации. Изначально шла по 1-й категории, однако, приговор смягчен. Не помогло: в 1939 году Вера Павловна умрет в местах заключения.
Веденяпин Михаил Александрович - техник-изыскатель Ленгоспроектстроя. Должен заметить, что в списках очень часто встречаются люди, занимающие руководящие должности. Это работа адресная, и на утверждение в Москву отправляются, как правило, не обычные колхозники. А, например, люди партийные. Был партийным и Михаил Александрович. Вот только партия у него оказалась не та: он в прошлом был эсером. Заключения он не переживет.
Абрам Рафаилович Гоц - экономист ульяновского Горплана. И, как и Веденяпин, в прошлом эсер. Умер в Краслаге.
"Подождать". Иван Михайлович Великанов - начальник биотехнического института РККА, диввоенврач (воинское звание, соответствующее комдиву), профессор. Обвинение - шпионаж, контрреволюционный военный заговор. Приговора он все-таки дождется - его расстреляют на Коммунарке в 38-м.
Что можно сказать в завершение? Изначально я планировал заниматься Большим Террором скорее с юридической позиции, чем с исторической. И за расстрельные списки взялся просто "шоб було". С юридической точки зрения тут ничего удивительного нет. Арест - следствие - отправка данных в Москву - утверждение в Политбюро - суд ВКВС в Москве или на одной из его выездных сессий. С учетом описанного в Постановлении №23 порядка следствия, "суд" занимал в среднем минут десять.
Очень многие фигуранты списков - люди при должностях. На страницах расстрельных списков, происходит именно то, за что поклонники Сталина его любят: работают с "элитой" так, что дым коромыслом. Нельзя сказать, что в списках сплошь начальники да руководители, встречаются и люди весьма скромных должностей - например, машинист локомотива. Насколько я понял - такие чаще всего просто попадали за компанию: нужно же не просто взять за жабры очередного элитария, его надо вписать в троцкистскую фашистско-монархическую террористическую организацию. И если народу в организации вдруг не хватает, то, в общем, это проблема решаемая. Ведь если какой-нибудь Вася с бодуна что-то сломал в своем паравозе - наверняка он это сделал не просто так, а по указанию троцкистско-монархистов. А если мой пассаж вам показался перебором, то я вам напомню, что Королев неудачные ракетные пуски устраивал именно что по приказу контрреволюционеров-троцкистов, поскольку состоял в их организации. За что и уехал далеко и надолго.
Представляю, какой может подняться вой в комментариях, но должен это сказать. При всем моем явном и однозначном неприятии общественно-политической деятельности ликвидированного и являющегося инагентом "Мемориала", с исторической точки зрения работу они проделали колоссальную. Расстрельные списки оцифрованы, а на подавляющее большинство их фигурантов составлена краткая справка. Собственно, именно с их сайта эти материалы и взяты. К слову сказать, высоко об этом труде отзываюсь не только я (ну вот где я и где научно-историческое сообщество), но и д.и.н. О.В. Хлевнюк. А это, на минутку, один из наиболее именитых исследователей сталинской эпохи.