(no subject)
4 апреля 2005 года, понедельник
ПАРТИЙНЫЙ БИЛЕТ
пародия
Где-то под Сочи, по извилистой горно-лесной дороге, с трудом переваливая с ноги на ногу, бредёт старушка типа «божий одуванчик». Рука её судорожно сжимает прозрачный полиэтиленовый пакет, в котором лежит свежий серый хлеб и заплесневелый партбилет побуревшего от времени красного цвета, с четырьмя буквами на корочке, последние их две буквы были почти шестьдесят лет назад объявлены Нюрнбергским трибуналом преступными. Бабка «божоду» погружена в свои мысли - и в такт им шевелит губами.
Вдруг из глубины зарослей лещины раздаётся громкий и резкий оклик:
- Стой! стрелять буду!
Бабулька, всем своим телом крякнув от неожиданности, замирает на месте и, растопырив руки, поднимает их вверх. Пакет летит на землю, из него ещё в воздухе вываливаются хлеб с партбилетом, плюхаются в пыль и грязь только отошедшего от снега апрельского придорожья - и мгновенно становятся неразличимыми по цвету.
На дорогу выпрыгивает увешанный гранатами и автоматами мужик в камуфляже и рявкает на бабку:
- Ты кто?
Бабка, приходя в себя, отвечает эхом:
- А ты кто?
Мужик, быстро сообразив, что препирательство бесполезно, наставляет на бабку автомат и, поведя стволом в сторону грязного комка, до недавних пор бывшего обычным серым хлебом, строго спрашивает:
- Что это?
Бабка так и отвечает, что это хлеб.
Камуфляжник недоверчиво смотрит на комок, потом подозрительно на бабку:
- А ну-ка подними!
Бабка поднимает грязный «кирпич».
- Разломи его! - велит мужик.
Бабка злобно смотрит на него, потом скашивает глаза на поднимающийся к её носу ствол и покорно разламывает хлеб на куски.
Мужик выхватывает кусок за куском у неё из рук, тщательно выковыривает мякиш, проминает его пальцами, пронюхивает - и после этого с облегчением швыряет обратно в грязь. Покончив с хлебом, мужик тычет стволом туда, где валяется партбилет:
- А там что?
- Партбилет! - чтоб тебя разнесло! - злобно выкрикивает старуха.
- Какой партии? - бестолково уточняет мужик.
Тут «божий одуванчик» вдруг пришла в ярость:
- Да если бы ты, выродок троцкистский, мне этот вопрос в пору моей боевой молодости задал, я бы тебя из наградного пистолета с личной надписью товарища Берии «За образцовое разоблачение врагов народа» на месте без колебания пристрелила.
Старая ведьма отчеканила эту тираду таким звонким, чётким голосом, что у мужика мурашки по коже побежали. Он поёжился от испуга, но тут же взял себя в руки, закинул автомат за спину и примирительно пожурил старого товарища:
- Что же ты мне сразу не сказала!
Нагнувшись за партбилетом, спецназовец, - а теперь не имеет смысла скрывать, кто он такой, - аккуратно вытащил реликвию из грязи, тщательно протёр собственным носовым платком и протянул драгоценную книжицу ветерану органов.
Старуха мгновенно подобрела, на её глазах чуть не навернулись давно забытые слёзы, но этого «чуть» она как ветеран, конечно, не допустила: выхватила из рук «коллеги» платок и, поковырявшись им в глазах, коротко пояснила:
- Соринка попала.
Затем уже деловито продолжила:
- Когда ты в хлебе ковырялся, я без особых претензий: я же в белорусских лесах партизанила и сама нередко тол внутри буханок проносила. Но вот билет - это святое, за него я бы тебе глотку перегрызла, если бы ты его не поднял и не вытер.
Мужик предусмотрительно отступил назад.
Бабка презрительно усмехнулась:
- Ладно, проехали... А щас ты что по лесу шастаешь, железками до соплей обвешанный?
- Ну, тебе по секрету могу сказать: к нашему Самому Лука из Белоруссии по душам поговорить приехал.
- А-а! - так это ты на него охотишься? - догадалась старуха. - Смотри не упусти - как этого рыжего Чубайса недавно упустили, живым уйти дали.
Спецназовец ошалело посмотрел на старуху:
- Ты чё, бабка, Батька - он же свой.
- Какой он свой! - зашипела ветеранша. - Был бы свой, ещё полтора десятка лет назад партизанский отряд у себя организовал бы и эту чёртову троицу в лесной избушке гранатами бы закидал, страну в целости сохранив. А теперь свою бабу в деревне держит, сам то и дело шайбу без толку гоняет, к нам побираться приезжает. А ведь мы его ещё десять лет назад хотели главным поставить, чтобы он всеми нами руководил, думали, что он делом занимается... Нет, наш нынешний понадёжней будет. - И безбожный «божий одуванчик», презрительно плюнув себе под ноги, заковыляла дальше.
Пройдя несколько шагов, старая энкаведешница обернулась и крикнула вслед хрустящим кустам:
- Так смотри - не упусти!..