ПРИЛОЖЕНИЕ К «МОЕМУ КРАТКОМУ КУРСУ ФАЛЬСИФИКАЦИИ ИСТОРИИ»
ПРИЛОЖЕНИЕ 5
Пятницкий В. И. Заговор против Сталина. - М.: Современник, 1998
Часть вторая
КОМИНТЕРН
Глава пятая
Бюджетная комиссия ИККИ,
или «Золото для пролетариата»
Ещё до организации Коминтерна российские большевики в широких масштабах начали финансировать зарубежные коммунистические партии и организации. Все делегации, миссии и курьеры, отправлявшиеся за рубеж, снабжались крупными суммами денег или же, что было гораздо чаще, конфискованными у представителей российской аристократии драгоценностями. Так, ещё в октябре 1918 года в своих строго секретных посланиях руководителю советской миссии в Швейцарии Яну Берзину (в будущем одному из руководителей Коминтерна) Ленин писал: «Не жалейте миллионов на нелегальные связи с Францией и агитацию среди французов и англичан». В следующем своем послании Берзину Ленин советовал активно привлекать левых социалистов из разных стран. «Из них назначьте агентов, платите и за поездки, и за работу архищедро. На официальщину начхать: минимум внимания. На издания и нелегальные поездки maximum внимания».
Вопросы финансовой поддержки западных и восточных компартий обсуждались, и довольно часто, на заседаниях РКП(б). Так, в протоколе заседания бюро ЦК РКП(б) от 17 декабря 1918 года (то есть за четыре месяца до создания Коминтерна) читаем:
«П. 3 заседания. Письмо Загса. Постановили: просьбу Спартаков в деньгах удовлетворить, что же касается сношений с другими организациями - отклонить. Указать Загсу на необходимость постановки издания наших произведений. Отпустить ему для первой цели 3 миллиона, для издательства - 2 миллиона.
П. 4 заседания. Письмо Датчан. Решено некоторую помощь им оказать, но поставить перед ними задачи о переводе и издании наших произведений».
Упомянутый в протоколе заседания Загс - видный большевик Загс-Гладнев, посланный в конце 1918 года на нелегальную работу в Германию, а Спартаки - члены Союза Спартака, возглавляемого Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург.
Вопросы финансирования Коминтерна, как только он возник, обсуждались постоянно.
Так, в протоколе заседания Оргбюро ЦК от 7 мая 1919 года записано:
«П. 10. Рассмотрена смета III Коммунистического Интернационала.
Постановлено выдать 3 миллиона рублей».
Заседание Оргбюро ЦК РКП(б) от 9 февраля 1920 года:
«П. 28. Просьба ЦК Финляндской Коммунистической партии ассигновать им на партийную работу в Финляндии 25 миллионов рублей.
- Удовлетворить, выдать единовременно 5 миллионов и выдавать ежемесячно по 2 миллиона рублей.
П. 29 заседания. Просьба ЦК Латвии ассигновать им 20 миллионов рублей для зафронтовой работы на год.
- Просьбу удовлетворить, выдать 5 миллионов и по 2 миллиона ежемесячно».
В протоколе заседания Пленума ЦК РКП(б) от 20 июля 1920 года читаем:
«П.5. Просьба Исп. К-та III Интернационала о разрешении ему израсходовать 10 000 английских фунтов на поддержку Коммунистической партии в Англии.
Постановили: ходатайство Исп. К-та удовлетворить».
На заседании Пленума ЦК от 20 сентября 1920 года:
«П. 4. Предложение о помощи оружием Индии. Постановили: признать в принципе необходимым, дать оружие и золото...»
В решении Оргбюро ЦК от 18 ноября 1921 года:
«Отпустить Коминтерну 5 000 германских марок».
19 мая 1922 года утверждается следующая смета ЦК РКП(б) на золотую валюту на август-сентябрь 1922 года:
«1. ЦК КП Латвии - 20 000 рублей, ЦК КП Эстонии - 13 000 рублей, ЦК КП Финляндии - 15 000 рублей».
В феврале 1921 года на Оргбюро была рассмотрена переданная через Дзержинского «просьба т. Раковского ассигновать миллион валютой для закордонной работы».
«Постановили: направить просьбу в Коминтерн для срочного рассмотрения».
Решения о финансировании из отпущенного бюджета принимались и самим Коминтерном. Так, решением Малого бюро Исполкома Коминтерна от 25 августа 1920 года его председатель Григорий Зиновьев и венгерский коммунист Бела Кун, отправлявшиеся на съезд народов Востока в Баку, получили 100 000 рублей золотом на проведение пропагандистской работы в странах Азии.
Советское правительство выделяло Коммунистическому Интернационалу для выполнения его программы значительные материальные средства. Деньги тратились в основном на поддержку коммунистической прессы и приобретение недвижимости - зданий, типографий и прочих дел, реже они предназначались для поддержки регионов, которые представлялись перспективными (в смысле «мировой революции»), например, Индии, Китаю.
Вот несколько примеров. Сразу после II конгресса 11 августа 1920 года на заседании Малого бюро ИККИ было принято решение оказать существенную материальную помощь ЦК КПГ и левым независимцам: на журнал - 5 тыс. марок в месяц, на военную работу - 1 млн марок (решение принималось до поражения Красной Армии под Варшавой), на Советы - 25 тыс. марок, на общую агитацию - 500 тыс. марок и на подготовку съезда - 500 тыс. марок.
Так как валюты у молодой Советской Республики не хватало, в основном приходилось пользоваться конфискованными драгоценностями. Для упорядочения работы по их сбору с августа 1922 года действовала особая комиссия по изъятию экспонатов высокоматериальной ценности из музеев. Ее работой руководили уполномоченные Советом Народных Комиссаров Базилевич, представитель Наркомфина и Гохрана Вейс и другие. Комиссия производила осмотр крупнейших сокровищниц страны. Всего было изъято 25 фунтов золота в изделиях, серебра в изделиях до 35 пудов и до 150 карат бриллиантов.
<…> Ежегодная смета Коминтерна утверждалась Политбюро ЦК ВКП(б). Так, например... в марте 1922 года... <...> ...на заседании смешанной комиссии было распределено 5 536 400 золотых рублей. Политбюро специальным решением в апреле 1922 года по докладам Сокольникова и Пятницкого утвердило этот первый бюджет Коминтерна. Выписка за подписью Сталина была направлена в Народный комиссариат финансов для исполнения.
Впрочем, в первые годы официальный бюджет составлял лишь часть ассигнований на деятельность Коминтерна. Зачастую из так называемого «резервного гронда», фонда Политбюро бюджета ОГПУ направлялись деньги на те или иные запросы национальных компартий. Так, в том же апреле 1922 года Карахан докладывал Сталину, что он передал крупные суммы корейцам (дважды золотом на сумму 600 000 рублей и один раз царскими купюрами - 4 000 000 рублей) для создания двух типографий (в Шанхае и Пекине) и для непосредственной нелегальной работы в Корее против японцев, в том числе для организации вооружённого сопротивления.
Наиболее крупная сумма дополнительных непредвиденных субсидий партией была выделена в конце 1923 года, когда Политбюро в составе Зиновьева, Троцкого, Куйбышева, Пятницкого и Сокольникова запросило дополнительно 2 196 500 золотых рублей, очевидно, на поддержку революции в Германии.
В деле расходования денег в такой ситуации трудно было ожидать полного порядка. Так, руководитель Восточного отдела Коминтерна Сафаров докладывал Сталину, что денежные средства и ценности выдаются совершенно «безответственным людям из отдельных групп». Он приводит пример, когда неким Ху Нан Гену и Ко Чи Иру было выдано 200 000 золотых рублей для поддержки национального движения в Корее, однако, как выяснилось, деньги пошли для продолжения фракционной борьбы в корейской эмиграции.
<…>
… отец быстро навёл порядок. Полномочий хватало - являясь председателем Бюджетной комиссии ИККИ, он был одновременно секретарём делегации ЦК ВКП(б) в Коминтерне, руководителем его Оргбюро и руководителем личного секретариата при Исполкоме Коминтерна. <…>
Поражённый хаосом, царящим в финансовых делах, отец начал тщательно расследовать деятельность Берлинского бюро Коминтерна, через которое в то время переправлялись денежные средства на поддержку молодых компартий Западной Европы.
Дело в том, что в первое время (1918-1919 годы) вывоз драгоценностей и валюты за рубеж для финансирования тамошних коммунистов производился довольно хаотично и бессистемно. В середине 1919 года было решено хоть как-то упорядочить этот процесс. В частности, по решению Исполкома Коминтерна в ряде стран создавались свои бюро, через эти бюро предполагалось осуществлять финансирование компартий. Крупнейшим из этих бюро являлось Западноевропейское бюро Исполкома Коминтерна в Берлине, решение о создании которого было принято 8 сентября 1919 года.
Во главе бюро стоял выходец из Австро-Венгрии Яков Самуэлович Рейх, известный как «товарищ Томас». Деятельность его имела огромное значение для всего Коминтерна «первого периода» (1919-1921 годы). Позднее отцу пришлось уделить большое внимание Якову Рейху, да, собственно, и сам приход его на работу в Коминтерн был в значительной мере связан с результатами деятельности этого «борца за пролетарское дело».
В связи с этим необходимо подробно остановиться как на фигуре самого «товарища Томаса», так и на работе Западноевропейского бюро ИККИ, которое он возглавлял.
Я. С. Рейх родился 23 мая 1886 года в городе Лемберге (ныне Львов), входившем в состав Австро-Венгерской империи. Ещё в начальной школе он примкнул к нелегальной польской социалистической организации «Промиен» («Луч»), а затем входил в группу «Зъедночение» («Объединение»). Судя по всему, обе группы не имели чёткой политической ориентации.
В возрасте девятнадцати лет Рейх перебрался в Варшаву (то есть из Австро-Венгрии - в Российскую империю), где примкнул к местным анархистам. Он активно участвует в работе нелегальной типографии и становится членом боевой организации (БО), участвует в покушении на варшавского губернатора. Возможно, он же являлся изготовителем бомб, которые применялись при этом покушении. Несколько участников покушения были повешены, сам же Рейх в 1906 году через Германию эмигрирует в Швейцарию. Здесь он работает в качестве химика, проводит эксперименты, очевидно всерьёз надеясь продолжить свою «бомбистскую» карьеру.
Однако когда становится очевидно, что революция в России потерпела поражение, Рейх меняет профессию и занимается изучением педагогики, сотрудничая в различных социалистических газетах и журналах Швейцарии и Австро-Венгрии. В Цюрихе он вступает в социал-демократическую партию Швейцарии и самым тесным образом сближается с русскими большевиками.
В начале первой мировой войны Рейх оказывается в рядах австро-венгерской армии, однако служит недолго. Его комиссуют по болезни сердца, и он вновь оказывается в Цюрихе. По непонятным причинам он изменяет имя и фамилию на Джеймс Гордон и, работая учителем в одной из цюрихских школ, активно включается в антивоенное движение, центром которого, как известно, являлась Швейцария - самое надёжное убежище для эмигрантов и дезертиров со всей Европы. И авантюристов всех мастей, следует добавить, особенно финансовых. Рейх пишет статьи против войны, работает в Социалистическом интернационале молодёжи. Его ближайшие друзья в этот период - русские и польские эмигранты, среди которых Зиновьев, Бухарин и Радек. Последний, кстати говоря, также родился во Львове.
После создания советского представительства в Швейцарии Рейха приглашают в него на работу. Он становится сотрудником пресс-бюро миссии и вместе с Николаем Замятиным руководит изданием информационного бюллетеня «Русские известия» (на немецком и французском языках). Кроме того, он руководит издательством «Промахос», которое выпускает в Белке работы Ленина, Троцкого, Радека на немецком языке.
В ноябре 1918 года, после того как в Швейцарии происходят крупные беспорядки, советскую миссию высылают из страны. Таким образом, в начале февраля 1919 года Рейх оказывается в Москве. Первое время он работает в Наркомате иностранных дел у Чичерина, затем Свердлов забирает его в Иностранный отдел ЦК РКП(б) (оставшийся без руководства после отъезда Карла Радека в Германию). В период создания III Интернационала Рейха включают в «тройку» практических организаторов его конгресса. На самом конгрессе Томаса избирают членом Бюро Коминтерна, таким образом, он сразу же становится одним из главных руководителей этой организации.
Когда в сентябре 1919 года Исполком принимает решение о создании своего Западноевропейского бюро в Берлине, то вполне естественно, что именно на Рейха, как человека, знакомого с условиями жизни за границей, занимавшегося издательской деятельностью и журналистикой, а кроме того, известного своим «бомбистским» прошлым, пал выбор возглавить Западноевропейское бюро в Берлине, а также стать представителем ЦК РКП(б) в Компартии Германии. Сам Рейх позднее утверждал, что это решение состоялось по инициативе самого Ленина.
Вот как сам Рейх в своих воспоминаниях «На заре Коминтерна», опубликованных в журнале «Социалистический вестник» в 1964 году, описывает это назначение:
«Именно в это время меня как-то ночью вызвал к себе Ленин, - и с места в карьер: «Вы должны ехать в Германию... Ставить работу Коминтерна надо именно на Западе, - и прежде всего в Германии. А там без опытных старых подпольщиков не поставить. Их надо высылать из Москвы».
Инструкции Ленина были кратки: «Возьмите как можно больше денег, присылайте отчеты и, если можно, газеты, а вообще делайте, что покажет обстановка. Только делайте!» Сразу же написал соответствующие записки: Ганецкому, Дзержинскому... Ганецкий в это время заведовал партийной кассой, - не официальной, которой распоряжался ЦК партии, и не правительственной, которой ведали соответствующие инстанции, а секретной партийной кассой, которая была в личном распоряжении Ленина и которой он распоряжался единолично, по своему усмотрению, ни перед кем не отчитываясь.
Ганецкий был человеком, которому Ленин передоверил технику хранения этой кассы...
Я знал Ганецкого уже много лет, и он меня принял как старого знакомого товарища. Выдал 1 миллион рублей в валюте, - немецкой и шведской. Затем он повел меня в кладовую секретной партийной кассы... Повсюду золото и драгоценности: драгоценные камни, вынутые из оправы, лежали кучками на полках, кто-то явно пытался сортировать и бросил. В ящике около входа полно колец. В других золотая оправа, из которой уже вынуты камни. Ганецкий обвёл фонарём вокруг и, улыбаясь, говорит: «Выбирайте!» Потом он объяснил, что это все драгоценности, отобранные ЧК у частных лиц, - по указанию Ленина, Дзержинский их сдал сюда на секретные нужды партии. «Всё это - добыто капиталистами путем ограбления народа, - теперь должно быть употреблено на дело экспроприации экспроприаторов» - так будто бы сказал Ленин.
Мне было очень неловко отбирать: как производить оценку? Ведь я в камнях ничего не понимаю. «А я, думаете, понимаю больше? - ответил Ганецкий. - Сюда попадают только те, кому Ильич доверяет. Отбирайте на глаз, - сколько считаете нужным. Ильич написал, чтобы Вы взяли побольше...» Я стал накладывать, - и Ганецкий всё приговаривал: берите побольше, - и советовал в Германии продавать не сразу, а по мере потребности. И действительно, я продавал их потом в течение ряда лет... Наложил полный чемодан камнями, - золото не брал: громоздко.
Никакой расписки на камни у меня не спрашивали, - на валюту, конечно, расписку я выдал...»
Таким образом, в конце 1919 года Яков Рейх появляется в Берлине. Как вспоминает один из его сотрудников немецкий коммунист Карл Ретцлав, это был «среднего роста, полнеющий человек, всегда гладко выбритый, темноволосый, на вид около сорока лет. Он носил очки в тонкой золотой оправе и одевался с не бросающейся в глаза элегантностью». Даже самым близким сотрудникам он был известен лишь под одним из своих псевдонимов, самым популярным из которых был «Товарищ Томас». В созданном им Западноевропейском бюро работают особо доверенные люди, среди них всё высшее руководство Компартии Германии - Пауль Леви, Август Тальгеймер, Герман Реммеле, Вилли Мюнценберг.
Постоянными сотрудниками являются секретарь бюро (она же по совместительству вторая жена Рейха) Рут Йенсен, известная также под фамилией Остеррайх, коминтерновский псевдоним Рут Гебхардт, а также кассир бюро немецкий художник Эдуард Фукс. В работе бюро принимали участие и другие деятели, прибывшие из России, стран Восточной Европы, а также немцы. Среди них были Елена Стасова, Август Гуральский и его жена Лидия Рабинович (Кете Поль), Софья Осинская-Уншлихт, Юлиана Брун, руководитель нелегального аппарата компартии Карл Ретцлав, Феликс Вольф, немцы Франке и Арнольд, осуществлявший связь с Францией Марсель Голденберг (Оливье) и другие.
Томас привез с собой в Германию огромные средства. Его бюро в начале двадцатых годов являлось главной из подпольных касс Коминтерна. Так, в феврале 1921 года Томас привез в Германию 25 миллионов немецких марок, драгоценностей на сумму 37 миллионов немецких марок (тогда один золотой рубль стоил больше 40 марок). Деньги предназначались для планировавшегося весной 1921 года пролетарского восстания в Германии, однако мартовские бои окончились для компартии неудачно - рейхсвер и полиция без труда разгромили рабочих. Всего только за 1921 год через Западноевропейское бюро прошло более 122 миллионов марок, что составляло 3 миллиона рублей золотом. Из России с дипломатической почтой Рейху шла не только валюта, но и разного рода драгоценности. В расходных книгах Бюджетной комиссии Коминтерна они фиксировались в своем натуральном выражении, так как настоящую цену можно было узнать только в Европе.
Куда же шли деньги? Из составленного Рейхом списка выплат с 1 августа по 25 октября 1921 года: «Люксембургской партии - 11 тысяч франков; во Францию - 904 тысячи марок; Коммунистическому интернационалу молодежи - 1,4 миллиона марок; на содержание аппарата комитетов помощи голодающим в России - 130 тысяч марок, германским коммунистам - 11 681 тысяч марок, на поездку Клары Цеткин в Италию - 21 тысячу марок». А в целом, по признанию самого Томаса, в 1921 году им было выдано 122 миллиона марок.
Из Москвы шла не только валюта, но и бриллианты, коллекции произведений искусства и нумизматики. Реализовать их было отнюдь не просто. Так, Рейх долго не мог продать собрание серебряных монет - берлинские антиквары не брались определить подлинную стоимость. Для прокручивания денег и спасения их от инфляции Рейх использовал немецкую фирму «Остзеехандельсгезельшафт», руководитель которой - Станиславус Шойнман - был одним из его доверенных людей. Так как самому ездить за деньгами и драгоценностями в Россию было довольно обременительно, доставка их осуществлялась курьером Наркоминдела Альбертом Слимкиным.
Одной из главных статей расхода было издание пропагандистской литературы на немецком языке. Для этих целей Рейх купил гамбургское издательство «Карл Хойм». Под вывеской этого издательства по всей Германии распространялась коммунистическая литература. Одновременно книжные магазины служили партийными явками. С мая 1921 года вести издательские дела Томасу помогала Елена Стасова, работавшая в Берлине под псевдонимом Герта Штурм. Она прибыла в Германию с паспортом на имя Лидии Константиновны Лепицкой. Для получения постоянного вида на жительство в Германии Стасовой пришлось оформить фиктивный брак с немецким коммунистом Эрнстом Вильгельмом.
Пропагандистские материалы, издававшиеся Рейхом в Германии, стоили недорого, однако дотации на них обходились Бюджетной комиссии Коминтерна в копеечку. В 1921 году на них было потрачено 10 миллионов марок. Кроме издательской работы, деньги использовались для создания оперативной связи между секциями Коминтерна и Москвой. Прежде всего Рейх установил связь с созданным одновременно Амстердамским бюро Коминтерна, во главе которого стоял доверенный человек Ленина Себальд Юстус Рутгерс. Была налажена курьерская связь со Скандинавскими странами, Австрией, Балканами, Францией, Англией, Италией и Швейцарией. В апреле 1920 года значение Западноевропейского бюро ИККИ ещё более возросло в связи с тем, что к нему перешли функции распущенного за строптивость Амстердамского бюро. Уже 30 декабря 1919 года секретарь Исполкома Коминтерна Виктор Кингисепп сообщал председателю Коминтерна Зиновьеву: «Рейху удалось наладить работу двух бюро: легального и нелегального. Создана курьерская служба с Голландией, Скандинавией, Австрией и Балканами, а через Швейцарию - с Францией, Англией и Италией».
<...>
Деньги также шли на подкуп различных полицейских чинов, аренду транспорта, в том числе самолётов, приобретение конспиративных квартир, закупку и переправку в Москву новинок литературы, секретарш, владеющих немецким языком, и даже на «всякие вкусные вещи», как писал сам Рейх в письме от 19 августа 1920 года. В его распоряжении постоянно находились два самолёта. На одном из них в конце 1919 года в Москву был тайно доставлен бывший турецкий военный министр Энвер-паша, на которого Москва делала серьёзную ставку, намереваясь использовать его против англичан в странах Азии.
Очень много времени отнимало у Рейха участие в перманентной борьбе различных фракций и групп, ведущейся в Компартии Германии. Он регулярно отсылал в Москву донесения на эту тему. В Москве его донесения служили основой для кадровых перестановок. Во время II конгресса Коминтерна в июле 1920 года Карл Радек, в то время секретарь Исполкома Коминтерна, непонятно из каких соображений показал лидеру Компартии Германии Паулю Леви несколько из таких докладов Рейха, содержащих в себе большое количество критики «слабой работы ЦК КПГ» и преобладавших в нём «антирусских» настроений. Как пишет сам Рейх, «Радек не мог не понимать, что Леви не станет мои отзывы держать в секрете от немецкого ЦК, которое я называл в лучшем случае собранием провинциальных учителей и секретарей». Произошёл скандал. Руководство КПГ обвинило Рейха в «чекистских» методах партийной работы и потребовало отозвать его из Германии. В ответ Малое бюро Коминтерна писало немецким «соратникам»: «товарищ Томас» сидит на всех заседаниях ЦК КПГ не как его член, а как представитель Москвы и будет сидеть и писать, что хочет, пока Москва его не отзовёт. Позднее Радеку пришлось специально упрашивать Клару Цеткин взять под свою защиту Рейха.
Эхом этого скандала явилось решение ИККИ от 8 августа 1920 года о роспуске зарубежных бюро Коминтерна, принятое под давлением зарубежных компартий. Сообщая немецким коммунистам на заседании ЦК КПГ об этом решении, Рейх предостерёг немецких коммунистов от «иллюзий», что им удастся взять все его функции в свои руки. В ответ на это 1 октября ЦК КПГ отправил в Москву письмо с новыми обвинениями против Рейха, главным из которых было то, что он создал настолько законспирированный и неповоротливый аппарат в Берлине, что не может быть и речи о поддержке им германского движения. В ответ на это Рейх обратился к Зиновьеву с просьбой аннулировать его мандат, что никак не устраивало руководителя Коминтерна.
Для урегулирования конфликта Германской компартии была вновь переведена кругленькая сумма, и уже 7 октября 1920 года Рейх сообщал Зиновьеву, что «посылка денег... резко изменила настроение ЦК». Рейх вспоминал позднее: «...все настояния немцев были отклонены, и... мои полномочия фактически расширены... Моё поведение полностью одобрено...» Для успокоения ЦК КПГ им разрешили писать собственные, самостоятельные отчеты в Москву об их деятельности. Как заметил сам Рейх, «ЦК немцев, по существу, бунтовать не мог: материально он целиком зависел от Москвы. Дело было именно в этой зависимости».
Не случайно, когда в 1921 году Пауль Леви, а в конце двадцатых годов Генрих Брандлер и Август Тальгеймер порвали с компартией и создали свои оппозиционные группы, главным требованием они ставили прекращение финансовых дотаций из Москвы, создание условий для «самоокупаемости» компартий. Естественно, и в начале, и уж тем более в конце двадцатых годов это требование было совершенно неприемлемо для руководства Коминтерна, которое рассматривало денежные субсидии в качестве главного орудия своего воздействия на определение политического курса своих секций. В оправдание Москва выдвигала свой тезис о том, что, пока русские большевики были в подполье, европейские и американские социал-демократы оказывали им большую поддержку и что «короче говоря, какие могут быть счёты между своими?».
После окончания Гражданской войны в России встал вопрос о разграничении функций между Наркоминделом и Коминтерном. Этот вопрос неоднократно обсуждался на Политбюро ЦК РКП(б). 25 августа 1921 года была создана специальная комиссия под руководством Зиновьева и Чичерина. <…> 19 ноября комиссией было принято решение о недопустимости использования дипломатических каналов для финансирования зарубежных компартий и революционных профсоюзных организаций.
В преддверии этого решения уже в июле 1921 года Политбюро ЦК РКП(б) создает секретный Франкфуртский фонд в размере 50 миллионов марок. Общий контроль за его расходованием был поручен комиссии в составе Ленина, Троцкого и Зиновьева. Фактически деньгами распоряжался один председатель Исполкома Коминтерна Г. Зиновьев. Отец в качестве руководителя Бюджетной комиссии Коминтерна добился от Зиновьева официальной расписки, копия которой сохранилась в архиве Коминтерна: «50 миллионов марок депонированы на условии, что о них будут знать Джеймс (Томас) и Стасова. Я буду давать указания об их выдаче согласно решениям Малого бюро (Исполкома Коминтерна)». 19 августа Рейх подтвердил получение этих денег в Германии, но потом почти год, ссылаясь на конспиративный характер своей работы, уклонялся от представления отчётных документов об их расходовании.
Порядок был установлен такой: каждая компартия предоставляла смету с подробными аргументацией и доказательствами, для чего точно нужны деньги и сколько. Затем они проверялись специалистами-экспертами и препровождались в Москву, в Коминтерн. Там и определялись размеры нужных дотаций, составлялась общая смета, которая и передавалась в русский ЦК. «Фактически решал последний», - резюмирует «товарищ Томас».
<…>
ПРОДОЛЖЕНИЕ
Пятницкий В. И. Заговор против Сталина. - М.: Современник, 1998
Часть вторая
КОМИНТЕРН
Глава пятая
Бюджетная комиссия ИККИ,
или «Золото для пролетариата»
Ещё до организации Коминтерна российские большевики в широких масштабах начали финансировать зарубежные коммунистические партии и организации. Все делегации, миссии и курьеры, отправлявшиеся за рубеж, снабжались крупными суммами денег или же, что было гораздо чаще, конфискованными у представителей российской аристократии драгоценностями. Так, ещё в октябре 1918 года в своих строго секретных посланиях руководителю советской миссии в Швейцарии Яну Берзину (в будущем одному из руководителей Коминтерна) Ленин писал: «Не жалейте миллионов на нелегальные связи с Францией и агитацию среди французов и англичан». В следующем своем послании Берзину Ленин советовал активно привлекать левых социалистов из разных стран. «Из них назначьте агентов, платите и за поездки, и за работу архищедро. На официальщину начхать: минимум внимания. На издания и нелегальные поездки maximum внимания».
Вопросы финансовой поддержки западных и восточных компартий обсуждались, и довольно часто, на заседаниях РКП(б). Так, в протоколе заседания бюро ЦК РКП(б) от 17 декабря 1918 года (то есть за четыре месяца до создания Коминтерна) читаем:
«П. 3 заседания. Письмо Загса. Постановили: просьбу Спартаков в деньгах удовлетворить, что же касается сношений с другими организациями - отклонить. Указать Загсу на необходимость постановки издания наших произведений. Отпустить ему для первой цели 3 миллиона, для издательства - 2 миллиона.
П. 4 заседания. Письмо Датчан. Решено некоторую помощь им оказать, но поставить перед ними задачи о переводе и издании наших произведений».
Упомянутый в протоколе заседания Загс - видный большевик Загс-Гладнев, посланный в конце 1918 года на нелегальную работу в Германию, а Спартаки - члены Союза Спартака, возглавляемого Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург.
Вопросы финансирования Коминтерна, как только он возник, обсуждались постоянно.
Так, в протоколе заседания Оргбюро ЦК от 7 мая 1919 года записано:
«П. 10. Рассмотрена смета III Коммунистического Интернационала.
Постановлено выдать 3 миллиона рублей».
Заседание Оргбюро ЦК РКП(б) от 9 февраля 1920 года:
«П. 28. Просьба ЦК Финляндской Коммунистической партии ассигновать им на партийную работу в Финляндии 25 миллионов рублей.
- Удовлетворить, выдать единовременно 5 миллионов и выдавать ежемесячно по 2 миллиона рублей.
П. 29 заседания. Просьба ЦК Латвии ассигновать им 20 миллионов рублей для зафронтовой работы на год.
- Просьбу удовлетворить, выдать 5 миллионов и по 2 миллиона ежемесячно».
В протоколе заседания Пленума ЦК РКП(б) от 20 июля 1920 года читаем:
«П.5. Просьба Исп. К-та III Интернационала о разрешении ему израсходовать 10 000 английских фунтов на поддержку Коммунистической партии в Англии.
Постановили: ходатайство Исп. К-та удовлетворить».
На заседании Пленума ЦК от 20 сентября 1920 года:
«П. 4. Предложение о помощи оружием Индии. Постановили: признать в принципе необходимым, дать оружие и золото...»
В решении Оргбюро ЦК от 18 ноября 1921 года:
«Отпустить Коминтерну 5 000 германских марок».
19 мая 1922 года утверждается следующая смета ЦК РКП(б) на золотую валюту на август-сентябрь 1922 года:
«1. ЦК КП Латвии - 20 000 рублей, ЦК КП Эстонии - 13 000 рублей, ЦК КП Финляндии - 15 000 рублей».
В феврале 1921 года на Оргбюро была рассмотрена переданная через Дзержинского «просьба т. Раковского ассигновать миллион валютой для закордонной работы».
«Постановили: направить просьбу в Коминтерн для срочного рассмотрения».
Решения о финансировании из отпущенного бюджета принимались и самим Коминтерном. Так, решением Малого бюро Исполкома Коминтерна от 25 августа 1920 года его председатель Григорий Зиновьев и венгерский коммунист Бела Кун, отправлявшиеся на съезд народов Востока в Баку, получили 100 000 рублей золотом на проведение пропагандистской работы в странах Азии.
Советское правительство выделяло Коммунистическому Интернационалу для выполнения его программы значительные материальные средства. Деньги тратились в основном на поддержку коммунистической прессы и приобретение недвижимости - зданий, типографий и прочих дел, реже они предназначались для поддержки регионов, которые представлялись перспективными (в смысле «мировой революции»), например, Индии, Китаю.
Вот несколько примеров. Сразу после II конгресса 11 августа 1920 года на заседании Малого бюро ИККИ было принято решение оказать существенную материальную помощь ЦК КПГ и левым независимцам: на журнал - 5 тыс. марок в месяц, на военную работу - 1 млн марок (решение принималось до поражения Красной Армии под Варшавой), на Советы - 25 тыс. марок, на общую агитацию - 500 тыс. марок и на подготовку съезда - 500 тыс. марок.
Так как валюты у молодой Советской Республики не хватало, в основном приходилось пользоваться конфискованными драгоценностями. Для упорядочения работы по их сбору с августа 1922 года действовала особая комиссия по изъятию экспонатов высокоматериальной ценности из музеев. Ее работой руководили уполномоченные Советом Народных Комиссаров Базилевич, представитель Наркомфина и Гохрана Вейс и другие. Комиссия производила осмотр крупнейших сокровищниц страны. Всего было изъято 25 фунтов золота в изделиях, серебра в изделиях до 35 пудов и до 150 карат бриллиантов.
<…> Ежегодная смета Коминтерна утверждалась Политбюро ЦК ВКП(б). Так, например... в марте 1922 года... <...> ...на заседании смешанной комиссии было распределено 5 536 400 золотых рублей. Политбюро специальным решением в апреле 1922 года по докладам Сокольникова и Пятницкого утвердило этот первый бюджет Коминтерна. Выписка за подписью Сталина была направлена в Народный комиссариат финансов для исполнения.
Впрочем, в первые годы официальный бюджет составлял лишь часть ассигнований на деятельность Коминтерна. Зачастую из так называемого «резервного гронда», фонда Политбюро бюджета ОГПУ направлялись деньги на те или иные запросы национальных компартий. Так, в том же апреле 1922 года Карахан докладывал Сталину, что он передал крупные суммы корейцам (дважды золотом на сумму 600 000 рублей и один раз царскими купюрами - 4 000 000 рублей) для создания двух типографий (в Шанхае и Пекине) и для непосредственной нелегальной работы в Корее против японцев, в том числе для организации вооружённого сопротивления.
Наиболее крупная сумма дополнительных непредвиденных субсидий партией была выделена в конце 1923 года, когда Политбюро в составе Зиновьева, Троцкого, Куйбышева, Пятницкого и Сокольникова запросило дополнительно 2 196 500 золотых рублей, очевидно, на поддержку революции в Германии.
В деле расходования денег в такой ситуации трудно было ожидать полного порядка. Так, руководитель Восточного отдела Коминтерна Сафаров докладывал Сталину, что денежные средства и ценности выдаются совершенно «безответственным людям из отдельных групп». Он приводит пример, когда неким Ху Нан Гену и Ко Чи Иру было выдано 200 000 золотых рублей для поддержки национального движения в Корее, однако, как выяснилось, деньги пошли для продолжения фракционной борьбы в корейской эмиграции.
<…>
… отец быстро навёл порядок. Полномочий хватало - являясь председателем Бюджетной комиссии ИККИ, он был одновременно секретарём делегации ЦК ВКП(б) в Коминтерне, руководителем его Оргбюро и руководителем личного секретариата при Исполкоме Коминтерна. <…>
Поражённый хаосом, царящим в финансовых делах, отец начал тщательно расследовать деятельность Берлинского бюро Коминтерна, через которое в то время переправлялись денежные средства на поддержку молодых компартий Западной Европы.
Дело в том, что в первое время (1918-1919 годы) вывоз драгоценностей и валюты за рубеж для финансирования тамошних коммунистов производился довольно хаотично и бессистемно. В середине 1919 года было решено хоть как-то упорядочить этот процесс. В частности, по решению Исполкома Коминтерна в ряде стран создавались свои бюро, через эти бюро предполагалось осуществлять финансирование компартий. Крупнейшим из этих бюро являлось Западноевропейское бюро Исполкома Коминтерна в Берлине, решение о создании которого было принято 8 сентября 1919 года.
Во главе бюро стоял выходец из Австро-Венгрии Яков Самуэлович Рейх, известный как «товарищ Томас». Деятельность его имела огромное значение для всего Коминтерна «первого периода» (1919-1921 годы). Позднее отцу пришлось уделить большое внимание Якову Рейху, да, собственно, и сам приход его на работу в Коминтерн был в значительной мере связан с результатами деятельности этого «борца за пролетарское дело».
В связи с этим необходимо подробно остановиться как на фигуре самого «товарища Томаса», так и на работе Западноевропейского бюро ИККИ, которое он возглавлял.
Я. С. Рейх родился 23 мая 1886 года в городе Лемберге (ныне Львов), входившем в состав Австро-Венгерской империи. Ещё в начальной школе он примкнул к нелегальной польской социалистической организации «Промиен» («Луч»), а затем входил в группу «Зъедночение» («Объединение»). Судя по всему, обе группы не имели чёткой политической ориентации.
В возрасте девятнадцати лет Рейх перебрался в Варшаву (то есть из Австро-Венгрии - в Российскую империю), где примкнул к местным анархистам. Он активно участвует в работе нелегальной типографии и становится членом боевой организации (БО), участвует в покушении на варшавского губернатора. Возможно, он же являлся изготовителем бомб, которые применялись при этом покушении. Несколько участников покушения были повешены, сам же Рейх в 1906 году через Германию эмигрирует в Швейцарию. Здесь он работает в качестве химика, проводит эксперименты, очевидно всерьёз надеясь продолжить свою «бомбистскую» карьеру.
Однако когда становится очевидно, что революция в России потерпела поражение, Рейх меняет профессию и занимается изучением педагогики, сотрудничая в различных социалистических газетах и журналах Швейцарии и Австро-Венгрии. В Цюрихе он вступает в социал-демократическую партию Швейцарии и самым тесным образом сближается с русскими большевиками.
В начале первой мировой войны Рейх оказывается в рядах австро-венгерской армии, однако служит недолго. Его комиссуют по болезни сердца, и он вновь оказывается в Цюрихе. По непонятным причинам он изменяет имя и фамилию на Джеймс Гордон и, работая учителем в одной из цюрихских школ, активно включается в антивоенное движение, центром которого, как известно, являлась Швейцария - самое надёжное убежище для эмигрантов и дезертиров со всей Европы. И авантюристов всех мастей, следует добавить, особенно финансовых. Рейх пишет статьи против войны, работает в Социалистическом интернационале молодёжи. Его ближайшие друзья в этот период - русские и польские эмигранты, среди которых Зиновьев, Бухарин и Радек. Последний, кстати говоря, также родился во Львове.
После создания советского представительства в Швейцарии Рейха приглашают в него на работу. Он становится сотрудником пресс-бюро миссии и вместе с Николаем Замятиным руководит изданием информационного бюллетеня «Русские известия» (на немецком и французском языках). Кроме того, он руководит издательством «Промахос», которое выпускает в Белке работы Ленина, Троцкого, Радека на немецком языке.
В ноябре 1918 года, после того как в Швейцарии происходят крупные беспорядки, советскую миссию высылают из страны. Таким образом, в начале февраля 1919 года Рейх оказывается в Москве. Первое время он работает в Наркомате иностранных дел у Чичерина, затем Свердлов забирает его в Иностранный отдел ЦК РКП(б) (оставшийся без руководства после отъезда Карла Радека в Германию). В период создания III Интернационала Рейха включают в «тройку» практических организаторов его конгресса. На самом конгрессе Томаса избирают членом Бюро Коминтерна, таким образом, он сразу же становится одним из главных руководителей этой организации.
Когда в сентябре 1919 года Исполком принимает решение о создании своего Западноевропейского бюро в Берлине, то вполне естественно, что именно на Рейха, как человека, знакомого с условиями жизни за границей, занимавшегося издательской деятельностью и журналистикой, а кроме того, известного своим «бомбистским» прошлым, пал выбор возглавить Западноевропейское бюро в Берлине, а также стать представителем ЦК РКП(б) в Компартии Германии. Сам Рейх позднее утверждал, что это решение состоялось по инициативе самого Ленина.
Вот как сам Рейх в своих воспоминаниях «На заре Коминтерна», опубликованных в журнале «Социалистический вестник» в 1964 году, описывает это назначение:
«Именно в это время меня как-то ночью вызвал к себе Ленин, - и с места в карьер: «Вы должны ехать в Германию... Ставить работу Коминтерна надо именно на Западе, - и прежде всего в Германии. А там без опытных старых подпольщиков не поставить. Их надо высылать из Москвы».
Инструкции Ленина были кратки: «Возьмите как можно больше денег, присылайте отчеты и, если можно, газеты, а вообще делайте, что покажет обстановка. Только делайте!» Сразу же написал соответствующие записки: Ганецкому, Дзержинскому... Ганецкий в это время заведовал партийной кассой, - не официальной, которой распоряжался ЦК партии, и не правительственной, которой ведали соответствующие инстанции, а секретной партийной кассой, которая была в личном распоряжении Ленина и которой он распоряжался единолично, по своему усмотрению, ни перед кем не отчитываясь.
Ганецкий был человеком, которому Ленин передоверил технику хранения этой кассы...
Я знал Ганецкого уже много лет, и он меня принял как старого знакомого товарища. Выдал 1 миллион рублей в валюте, - немецкой и шведской. Затем он повел меня в кладовую секретной партийной кассы... Повсюду золото и драгоценности: драгоценные камни, вынутые из оправы, лежали кучками на полках, кто-то явно пытался сортировать и бросил. В ящике около входа полно колец. В других золотая оправа, из которой уже вынуты камни. Ганецкий обвёл фонарём вокруг и, улыбаясь, говорит: «Выбирайте!» Потом он объяснил, что это все драгоценности, отобранные ЧК у частных лиц, - по указанию Ленина, Дзержинский их сдал сюда на секретные нужды партии. «Всё это - добыто капиталистами путем ограбления народа, - теперь должно быть употреблено на дело экспроприации экспроприаторов» - так будто бы сказал Ленин.
Мне было очень неловко отбирать: как производить оценку? Ведь я в камнях ничего не понимаю. «А я, думаете, понимаю больше? - ответил Ганецкий. - Сюда попадают только те, кому Ильич доверяет. Отбирайте на глаз, - сколько считаете нужным. Ильич написал, чтобы Вы взяли побольше...» Я стал накладывать, - и Ганецкий всё приговаривал: берите побольше, - и советовал в Германии продавать не сразу, а по мере потребности. И действительно, я продавал их потом в течение ряда лет... Наложил полный чемодан камнями, - золото не брал: громоздко.
Никакой расписки на камни у меня не спрашивали, - на валюту, конечно, расписку я выдал...»
Таким образом, в конце 1919 года Яков Рейх появляется в Берлине. Как вспоминает один из его сотрудников немецкий коммунист Карл Ретцлав, это был «среднего роста, полнеющий человек, всегда гладко выбритый, темноволосый, на вид около сорока лет. Он носил очки в тонкой золотой оправе и одевался с не бросающейся в глаза элегантностью». Даже самым близким сотрудникам он был известен лишь под одним из своих псевдонимов, самым популярным из которых был «Товарищ Томас». В созданном им Западноевропейском бюро работают особо доверенные люди, среди них всё высшее руководство Компартии Германии - Пауль Леви, Август Тальгеймер, Герман Реммеле, Вилли Мюнценберг.
Постоянными сотрудниками являются секретарь бюро (она же по совместительству вторая жена Рейха) Рут Йенсен, известная также под фамилией Остеррайх, коминтерновский псевдоним Рут Гебхардт, а также кассир бюро немецкий художник Эдуард Фукс. В работе бюро принимали участие и другие деятели, прибывшие из России, стран Восточной Европы, а также немцы. Среди них были Елена Стасова, Август Гуральский и его жена Лидия Рабинович (Кете Поль), Софья Осинская-Уншлихт, Юлиана Брун, руководитель нелегального аппарата компартии Карл Ретцлав, Феликс Вольф, немцы Франке и Арнольд, осуществлявший связь с Францией Марсель Голденберг (Оливье) и другие.
Томас привез с собой в Германию огромные средства. Его бюро в начале двадцатых годов являлось главной из подпольных касс Коминтерна. Так, в феврале 1921 года Томас привез в Германию 25 миллионов немецких марок, драгоценностей на сумму 37 миллионов немецких марок (тогда один золотой рубль стоил больше 40 марок). Деньги предназначались для планировавшегося весной 1921 года пролетарского восстания в Германии, однако мартовские бои окончились для компартии неудачно - рейхсвер и полиция без труда разгромили рабочих. Всего только за 1921 год через Западноевропейское бюро прошло более 122 миллионов марок, что составляло 3 миллиона рублей золотом. Из России с дипломатической почтой Рейху шла не только валюта, но и разного рода драгоценности. В расходных книгах Бюджетной комиссии Коминтерна они фиксировались в своем натуральном выражении, так как настоящую цену можно было узнать только в Европе.
Куда же шли деньги? Из составленного Рейхом списка выплат с 1 августа по 25 октября 1921 года: «Люксембургской партии - 11 тысяч франков; во Францию - 904 тысячи марок; Коммунистическому интернационалу молодежи - 1,4 миллиона марок; на содержание аппарата комитетов помощи голодающим в России - 130 тысяч марок, германским коммунистам - 11 681 тысяч марок, на поездку Клары Цеткин в Италию - 21 тысячу марок». А в целом, по признанию самого Томаса, в 1921 году им было выдано 122 миллиона марок.
Из Москвы шла не только валюта, но и бриллианты, коллекции произведений искусства и нумизматики. Реализовать их было отнюдь не просто. Так, Рейх долго не мог продать собрание серебряных монет - берлинские антиквары не брались определить подлинную стоимость. Для прокручивания денег и спасения их от инфляции Рейх использовал немецкую фирму «Остзеехандельсгезельшафт», руководитель которой - Станиславус Шойнман - был одним из его доверенных людей. Так как самому ездить за деньгами и драгоценностями в Россию было довольно обременительно, доставка их осуществлялась курьером Наркоминдела Альбертом Слимкиным.
Одной из главных статей расхода было издание пропагандистской литературы на немецком языке. Для этих целей Рейх купил гамбургское издательство «Карл Хойм». Под вывеской этого издательства по всей Германии распространялась коммунистическая литература. Одновременно книжные магазины служили партийными явками. С мая 1921 года вести издательские дела Томасу помогала Елена Стасова, работавшая в Берлине под псевдонимом Герта Штурм. Она прибыла в Германию с паспортом на имя Лидии Константиновны Лепицкой. Для получения постоянного вида на жительство в Германии Стасовой пришлось оформить фиктивный брак с немецким коммунистом Эрнстом Вильгельмом.
Пропагандистские материалы, издававшиеся Рейхом в Германии, стоили недорого, однако дотации на них обходились Бюджетной комиссии Коминтерна в копеечку. В 1921 году на них было потрачено 10 миллионов марок. Кроме издательской работы, деньги использовались для создания оперативной связи между секциями Коминтерна и Москвой. Прежде всего Рейх установил связь с созданным одновременно Амстердамским бюро Коминтерна, во главе которого стоял доверенный человек Ленина Себальд Юстус Рутгерс. Была налажена курьерская связь со Скандинавскими странами, Австрией, Балканами, Францией, Англией, Италией и Швейцарией. В апреле 1920 года значение Западноевропейского бюро ИККИ ещё более возросло в связи с тем, что к нему перешли функции распущенного за строптивость Амстердамского бюро. Уже 30 декабря 1919 года секретарь Исполкома Коминтерна Виктор Кингисепп сообщал председателю Коминтерна Зиновьеву: «Рейху удалось наладить работу двух бюро: легального и нелегального. Создана курьерская служба с Голландией, Скандинавией, Австрией и Балканами, а через Швейцарию - с Францией, Англией и Италией».
<...>
Деньги также шли на подкуп различных полицейских чинов, аренду транспорта, в том числе самолётов, приобретение конспиративных квартир, закупку и переправку в Москву новинок литературы, секретарш, владеющих немецким языком, и даже на «всякие вкусные вещи», как писал сам Рейх в письме от 19 августа 1920 года. В его распоряжении постоянно находились два самолёта. На одном из них в конце 1919 года в Москву был тайно доставлен бывший турецкий военный министр Энвер-паша, на которого Москва делала серьёзную ставку, намереваясь использовать его против англичан в странах Азии.
Очень много времени отнимало у Рейха участие в перманентной борьбе различных фракций и групп, ведущейся в Компартии Германии. Он регулярно отсылал в Москву донесения на эту тему. В Москве его донесения служили основой для кадровых перестановок. Во время II конгресса Коминтерна в июле 1920 года Карл Радек, в то время секретарь Исполкома Коминтерна, непонятно из каких соображений показал лидеру Компартии Германии Паулю Леви несколько из таких докладов Рейха, содержащих в себе большое количество критики «слабой работы ЦК КПГ» и преобладавших в нём «антирусских» настроений. Как пишет сам Рейх, «Радек не мог не понимать, что Леви не станет мои отзывы держать в секрете от немецкого ЦК, которое я называл в лучшем случае собранием провинциальных учителей и секретарей». Произошёл скандал. Руководство КПГ обвинило Рейха в «чекистских» методах партийной работы и потребовало отозвать его из Германии. В ответ Малое бюро Коминтерна писало немецким «соратникам»: «товарищ Томас» сидит на всех заседаниях ЦК КПГ не как его член, а как представитель Москвы и будет сидеть и писать, что хочет, пока Москва его не отзовёт. Позднее Радеку пришлось специально упрашивать Клару Цеткин взять под свою защиту Рейха.
Эхом этого скандала явилось решение ИККИ от 8 августа 1920 года о роспуске зарубежных бюро Коминтерна, принятое под давлением зарубежных компартий. Сообщая немецким коммунистам на заседании ЦК КПГ об этом решении, Рейх предостерёг немецких коммунистов от «иллюзий», что им удастся взять все его функции в свои руки. В ответ на это 1 октября ЦК КПГ отправил в Москву письмо с новыми обвинениями против Рейха, главным из которых было то, что он создал настолько законспирированный и неповоротливый аппарат в Берлине, что не может быть и речи о поддержке им германского движения. В ответ на это Рейх обратился к Зиновьеву с просьбой аннулировать его мандат, что никак не устраивало руководителя Коминтерна.
Для урегулирования конфликта Германской компартии была вновь переведена кругленькая сумма, и уже 7 октября 1920 года Рейх сообщал Зиновьеву, что «посылка денег... резко изменила настроение ЦК». Рейх вспоминал позднее: «...все настояния немцев были отклонены, и... мои полномочия фактически расширены... Моё поведение полностью одобрено...» Для успокоения ЦК КПГ им разрешили писать собственные, самостоятельные отчеты в Москву об их деятельности. Как заметил сам Рейх, «ЦК немцев, по существу, бунтовать не мог: материально он целиком зависел от Москвы. Дело было именно в этой зависимости».
Не случайно, когда в 1921 году Пауль Леви, а в конце двадцатых годов Генрих Брандлер и Август Тальгеймер порвали с компартией и создали свои оппозиционные группы, главным требованием они ставили прекращение финансовых дотаций из Москвы, создание условий для «самоокупаемости» компартий. Естественно, и в начале, и уж тем более в конце двадцатых годов это требование было совершенно неприемлемо для руководства Коминтерна, которое рассматривало денежные субсидии в качестве главного орудия своего воздействия на определение политического курса своих секций. В оправдание Москва выдвигала свой тезис о том, что, пока русские большевики были в подполье, европейские и американские социал-демократы оказывали им большую поддержку и что «короче говоря, какие могут быть счёты между своими?».
После окончания Гражданской войны в России встал вопрос о разграничении функций между Наркоминделом и Коминтерном. Этот вопрос неоднократно обсуждался на Политбюро ЦК РКП(б). 25 августа 1921 года была создана специальная комиссия под руководством Зиновьева и Чичерина. <…> 19 ноября комиссией было принято решение о недопустимости использования дипломатических каналов для финансирования зарубежных компартий и революционных профсоюзных организаций.
В преддверии этого решения уже в июле 1921 года Политбюро ЦК РКП(б) создает секретный Франкфуртский фонд в размере 50 миллионов марок. Общий контроль за его расходованием был поручен комиссии в составе Ленина, Троцкого и Зиновьева. Фактически деньгами распоряжался один председатель Исполкома Коминтерна Г. Зиновьев. Отец в качестве руководителя Бюджетной комиссии Коминтерна добился от Зиновьева официальной расписки, копия которой сохранилась в архиве Коминтерна: «50 миллионов марок депонированы на условии, что о них будут знать Джеймс (Томас) и Стасова. Я буду давать указания об их выдаче согласно решениям Малого бюро (Исполкома Коминтерна)». 19 августа Рейх подтвердил получение этих денег в Германии, но потом почти год, ссылаясь на конспиративный характер своей работы, уклонялся от представления отчётных документов об их расходовании.
Порядок был установлен такой: каждая компартия предоставляла смету с подробными аргументацией и доказательствами, для чего точно нужны деньги и сколько. Затем они проверялись специалистами-экспертами и препровождались в Москву, в Коминтерн. Там и определялись размеры нужных дотаций, составлялась общая смета, которая и передавалась в русский ЦК. «Фактически решал последний», - резюмирует «товарищ Томас».
<…>
ПРОДОЛЖЕНИЕ