(no subject)
СМЕРТЬ СТАРУШКИ
чёрная пародия
В одном доме померла одинокая старушка.
В этом не было ничего особенного: старушки для того и созданы, чтобы, когда наступит время, встретиться с неким Кондратом.
Дом был обычным, ничем не примечательным, нисколько не выделявшимся из множества подобных домов. Даже серым, если там можно сказать о доме.
Старушка была подобна дому, в котором прожила всю свою жизнь.
De mortuis, как говорится, aut bene...
Тут я вынужден отправить «bene» в аут и сообщить о покойной немного veritas.
Старушка была вовсе не божьим одуванчиком, а совершенно безбожным одуваном.
Небольшого от роду росту, к старости она совсем измельчала и скукожилась, съёжившееся её личико сплошь состояло из глубоких морщин, между которыми вылезали наружу маленькие, сверлящие глазки и острый носик. Рот выглядел тоже морщиной, но расположенной поперёк прочих.
Характер она имела прескверный: была злобной, мстительной, завистливой, мелочной и скупердяйски жадной.
Скупа старуха была настолько, что у неё не было даже дверного звонка.
Со всеми соседями она давно перессорилась, дети при её виде в страхе разбегались кто куда, бродячих собак она избивала своей страшной клюкой - и те, визжа от боли, улепётывали от неё со всех четырёх лап.
Не трогала она почему-то лишь кошек, даже самых грязных и облезлых. Наоборот, несмотря на то, что была страшной скрягой, подкармливала их разной вкуснятиной.
Старушка, cловом, была прямо настоящей Бабой-ягой.
Родственников у неё, похоже, не было. Может, и были какие, но соседка-домоседка никогда никого не видела.
Нет, это не совсем так: однажды, много лет назад, к старухе, которая была тогда ещё не старухой, а просто пожилой женщиной, приходили двое, парень и девушка, стучали в дверь, но никто им не открыл.
Тогда молодые люди позвонили соседке и сказали, что они внук и внучка той женщины. Бабушка, сказали они, почему-то не хочет с ними общаться, хотя никогда в жизни не видела их.
Внуки на всякий случай оставили соседке свой адрес и телефон, иногда звонили, но ничего нового не узнавали. Тем не менее, когда у них менялся адрес или номер телефона, они непременно сообщали об этом соседке.
Родителей у внуков не было, они умерли. Давно, ещё в детстве.
Чьё это было детство, установить не удалось, следовало рассуждать логически: внуков пришлось исключить сразу, иначе они не успели бы до своей кончины добраться до кровати упокоившейся бабушки.
Родителей внуков тоже вычеркнули: даже если бы они были знакомы друг с другом ещё в детстве, в котором якобы умерли, они бы вряд ли, не достигнув к моменту своей предполагаемой смерти необходимой половой зрелости, смогли зачать и родить детей, внуков той бабушки, которая преставилась незадолго до описываемых событий.
Остаётся только тётка. Чья это была или могла быть помершая тётка, тоже осталось неизвестным.
Впрочем, тётка уже никому не интересна. Поговаривали, что смерть, о которой только что шла речь, была вызвана хладнокровным воздействием какой-то безжалостной инфлюэнцы.
Но вернёмся к покойной.
В последние годы жизни старуха перестала выходить из маленькой своей квартирки, чему все были невероятно рады. Кроме кошек, разумеется: те, оголодав, тоже исчезли из виду.
Соседка старухи, несмотря ни на что, первое время стучала в её дверь: хотела знать, не нужно ли купить ей какой-либо еды, сходить в аптеку за лекарствами. Но дверь не откликалась.
Соседка, сгорая от любопытства, много времени провела у дверного глазка и наконец увидела, как некий посыльный, здоровый малый, притащил к двери кучу картонных коробок, битком набитых чем-то сумок и разных пакетов. Ему сразу открыли: похоже, уже ждали. Посыльный втащил всё добро внутрь и через некоторое время покинул квартиру. Соседка успокоилась и перестала торчать у своей двери.
Но вот как-то пришла пора всполошиться.
Одним обычным днём соседка собралась в магазин. Вышла из своей квартиры и услышала странные, похожие на приглушённое мяуканье, звуки, доносившиеся из квартиры старушки.
Соседка подошла к двери, чтобы приложить к ней ухо и попытаться узнать, что там происходит, но тут же учуяла мерзкий, отвратительный запах, просачивавшийся изнутри.
Заподозрив недоброе, соседка вернулась к себе и позвонила по телефонному номеру, тому, что дали ей внуки старушки. Соседке повезло, ей сразу ответили.
Она коротко описала ситуацию, и через некоторое время внук с внучкой, уже немолодые, приехали к ней.
Вызвали слесаря, показали ему документ, подтверждавший их родство со старушкой.
Слесарь вытащил из чемоданчика огромную связку разнообразных ключей.
«На все случаи жизни», - похвастался он.
То ли случай оказался не тем, то ли жизнь не той, но ни один ключ не подошёл.
Самоуверенный слесарь смутился и отправился за сваркой.
Вернувшись, он вырезал на месте замков большую дыру, но дверь почему-то не открылась, словно что-то продолжало удерживать её на месте.
Слесарь просунул руку внутрь и удивлённо хмыкнул: «Да там же здоровенный железный засов!»
Слесарь отодвинул засов и открыл дверь нараспашку.
Жуткая, будто из самого захудалого сортира, вонь вырвалась наружу и не просто шибанула в нос, а прямо-таки обдала всех с ног до головы. Вонь сопровождало дружное мяуканье охрипших кошачьих глоток.
Соседка не ошиблась, там, кроме старушки, действительно жили ещё и кошки.
Соседка развела руками: она и не подозревала, что старушка завела себе четвероногих хвостатых.
Кошки, похоже, до недавних пор были спокойными и повода возмущаться жизнью у них не случалось.
Слесарь, поражённый результатом открытия двери, поспешно схватил сварочный аппарат и чуть не бегом убрался убрался восвояси.
Внук и внучка медленно, осторожно, то и дело оглядываясь по сторонам, вошли в квартиру.
Соседка не рискнула последовать за ними, однако любопытство удержало её на месте.
Внуки были потрясены увиденным: однокомнатная квартира была настолько захламлена, что для передвижения по ней имелся лишь узкий проход. Все стены были чуть не потолка заставлены картонными коробками, как потом выяснилось - пустыми.
Внуки поспешили в комнату. Войдя в неё, они пришли в ужас: вонь и смрад будто висели в воздухе, заполняя собой всё пространство; бабушка, источая трупный запах, неподвижно лежала на кровати; чёртова дюжина крупных, жирных котов с наглыми мордами сидела у противоположной стены с таким видом, словно коты готовы были в любой момент кинуться на бывшую хозяйку и разодрать её на куски, чтобы, урча, сожрать её, - настолько они, судя по всему, были голодны, - и только природная чистоплотность удерживала их от крайнего шага.
Внук схватил попавшийся под руку бадик бабушки и шуганул котов из комнаты.
Коты, злобно огрызаясь, неохотно пошли в сторону кухни. Внук последовал за ними, чтобы накормить их, если чем найдётся.
Кухня была тоже забита разным хламом: чуть не до потолка громоздились сложенные пластинами картонные коробки, египетскими пирамидами понаставлены друг на друга пустые стеклянные банки, выпотрошенные консервные жестянки были просто навалены горой, а раковину загромождала грязная посуда.
Внуку повезло - в почти пустом холодильнике обнаружилась последняя упаковка кошачьего корма. Внук немедленно вскрыл её и насыпал корм в виде круга, чтобы коты расположились мордой друг к другу и ни на кого не отвлекались.
Умиротворив озверевших от голода животных, внук вернулся к сестре и застал её в полуобморочном состоянии, хотя времени прошло совсем немного.
У внука нервы оказались крепче. Он, плотно зажав нос, подошёл к кровати бабушки и обнаружил на полу крупные денежные купюры. Внук схватил несколько из них и поспешил вернуться к сестре.
Но каково же было их разочарование, когда они увидели, что купюры были крупными лишь размером, а не номиналом: это были старые, с лапоть, дореформенные, лет пять назад вышедшие из оборота деньги.
Молодые люди, переборов брезгливость, снова подошли к бабушке и только тут обратили внимание на то, что матрац выглядел слишком угловатым, и поняли: он битком набит бумажными деньгами.
К тому же от матраца исходил стойкий, резкий запах мочи и другой, более вонючей субстанции: судя по всему, старушка давно страдала энурезом, а когда совсем слегла, ходила под себя.
Внук сбегал на кухню за ножом. Вернувшись, он аккуратно вспорол матрац, стараясь не потревожить усопшую бабушку: вдруг обнаружатся и купюры нового образца, пусть даже загаженные: деньги хоть и не пахнут, всё равно их можно отмыть.
Не тут-то было! - денег оказалось много, но ещё больше стояло на них нулей, а на нули, как известно, шиш чего купишь.
Вернее, ни шиша, не говоря уж о масле с хлебом или наоборот, но, как ни крути, как ни меняй масло и хлеб местами, ни того, ни другого больше не станет.
Когда до брата и сестры дошло, что новых денег не было ни одной, даже самой мелкой, купюры, они принялись лихорадочно обшаривать комнату.
Чем дальше они этим занимались - тем больше им ничего не попадалось: сервант стоял совершенно пустым, шкатулка на столе была тоже пустой, им ни в чём не уступала прикроватная тумбочка.
Немного поразмыслив, молодые люди пришли к выводу: их бабушка давно ещё принялась откладывать деньги на чёрный день и столь увлеклась этим, что распродала всё что можно и запихала денежку в матрац, а потом, почувствовав, что силы покидают её, написала заявление, чтобы её пенсию перечисляли на счёт в банке. И, судя по всему, старуха заключила с какой-то фирмой договор на поставку еды, лекарств и прочего. Поэтому в квартире остались лишь старые, вышедшие из употребления банкноты.
С тяжким вздохом поставив на деньгах жирный крест, внук с внучкой решили: раз купюры старые, так от полоумной бабки хоть шерсти клок урвать следует. То есть квартиру продать.
И тут внук увидел, что из-под пледа, наброшенного на спинку стула, торчит краешек плотной бумаги.
Бумагой оказался запечатанный конверт. Внуки вскрыли его и вытащили оттуда... завещание.
Молодые люди, не подозревая ни малейшего подвоха, - они были уверены, что никаких других родственников у старухи нет,- изо всех глаз уставились на короткий текст - и тут же грязно выругались, помянув покойницу по такой-то матери: в нотариально заверенном завещании говорилось, что свою квартиру она оставляет... котам.
Внук плюнул с досады, схватил за руку полуобморочную сестру и чуть не бегом выскочил с ней из проклятой квартиры...
середина марта 2021 года