Уходят друзья
Умерла моя давнишняя и очень близкая подруга Ирка. Ирина Семеновна Соловьева, жена известного кинорежиссера Марлена Хуциева. В рассказе, который я написала в 2014 году и поставила на своей страничке в ЖЖ, я специально отметила, что имена изменены. Но сегодня мне показалось уместным назвать действующих лиц своими именами.
Ирка всегда жила как бы в тени Марлена. Терпеть не могла всякую показуху и всегда старалась отгородиться от пафоса, фонфар и плясок вокруг Марлена. Под любыми предлогами не приходила на официальные мероприятия, куда ее приглашали в качестве жены. К этому все как-то привыкли. И вылилось это в короткую фразу в Гугле: «Личная жизнь Марлена Хуциева всегда оставалась за кадром - он не посвящал в ее подробности посторонних». Сейчас, после смерти их обоих, считаю возможным немного приоткрыть эту занавеску, поставив на свою страничку пост пятилетней давности.
Ирка.
С Иркой мы учились в школе еще до войны.
В школе было пять параллельных четвертых классов, и они были сильно переполнены. Поэтому пятых сделали шесть. Собрали вместе всех второгодников, хулиганов, «дезорганизаторов» и тех, кто перешел из других школ. Так образовался пугающе знаменитый сборный класс пятый "Е". Туда попала Ирка, еще несколько девочек, и я в том числе.
Ирку никто до этого не знал, но говорили, что она круглая отличница - совсем забытый сегодня термин. Подумать только, в пятом "Е" - круглая отличница! Я уж не помню, что именно плохого сделал этой "отличнице" один из "хулиганов" - кажется, просто дернул за косичку или сказал что-то обидное. Как теперь говорят, это была проверка на вшивость. В ответ он немедленно получил пеналом по голове. А пеналы тогда были деревянные и довольно увесистые. Больше ее старались не трогать и никак не задевать.
Мы подружились. Нас было четверо. Решили создать тайное общество. Тайное Общество Четырёх (сокращенно ТОЧ). Это было очень, очень романтично. У нас даже был устав, трудолюбиво написанный в 4-х экземплярах. Интересно было бы его сейчас прочитать - наверно, жуткая чушь.
Устав как-то попал в руки учителей, и поднялся кошмарный скандал с вызовом родителей и пр. Еще бы! Создать какое-то общество, кроме пионерского, да еще тайное! В школе этому придали политический оттенок. Не так давно кончились публичные судилища врагов народа самого высокого уровня, обстановка в стране была накалена до предела. Помню это еще и по тому, как переполошилась моя мама и провела со мной серьезную педагогическую беседу, довольно беспомощно пытаясь объяснить всю криминальность нашего "поступка". Что-то похожее было и с другими "членами ТОЧа". А моя мама, как педагог, очень старалась переключить наши щенячьи фантазии на что-то легальное и конкретное, например (точно помню!) организовать кружок вышивания.
А потом была война. Нас всех раскидало по разным уголкам необъятного Союза. Трое из нас, "членов ТОЧа", всю войну переписывались. Я жила в Челябинской области, Ирка где-то под Уфой. Писали открытки или делали треугольники из школьных тетрадей. Конверты тогда достать было трудно, да и не нужно, потому что их все равно раскрывали, и письма мы получали с печатью иногда прямо поверх текста - просмотрено военной цензурой.
Когда война кончилась, мы все вернулись в Москву. Снова встретились. Все четверо окончили школы и поступили в разные вузы. Двое из четырех уже ушли из жизни, а с Иркой нитевидная связь осталась до сих пор, хотя наш суммарный возраст уже перевалил за 170.
Ирка была из нас четверых самая начитанная (тоже забытый термин!), самая способная и, как мне казалось, самая умная. Наверно, так оно и было. После войны она один год училась в каком-то институте напротив дома, а потом, успешно сдав экзамены, поступила в очень престижный Институт Кинематографии (ВГИК) на киноведческий факультет.
Внешне она казалась мне очень симпатичной, хотя красавицей ее нельзя было назвать. Пока молчит - обыкновенная. А когда говорит или улыбается - просто глаз не оторвешь. И ямочки на щеках. Казалось, что она относится к самой себе не слишком серьезно. А смех у нее (до сих пор!) раскатистый и совершенно неповторимый.
Её увидел студент с другого факультета - она сидела на подоконнике и болтала ногами. И он рухнул. Влюбился до умопомрачения. Все об этом знали, кроме самой Ирки. Нет, она знала, ей не раз говорили, что существует какой-то безумно в нее влюбленный. Но она в ответ только смеялась: "Где, где? Какой, какой? Покажите!" И тут же забывала об этом.
А дальше было так.
Он вместе с однокурсником написал сценарий. Тогда все с режиссерского факультета писали сценарии. Но их сценарий в каком-то конкурсе получил первое место. Был одобрен высокими киношными инстанциями и принят в Комитете по делам искусств для постановки полнометражного (!!) фильма. Это была сенсация. И большая победа для института. Руководство ВГИКа решило в честь этого события организовать банкет. Профком выделил какие-то деньги, мэтры-кинорежиссеры-преподаватели тоже что-то добавили. Приглашались тогдашние кинознаменитости, сотрудники института и даже студенты. Ну, не все, конечно. Потом некоторые тоже стали знаменитыми.
Марлен официально с Иркой знаком не был. И он передал через кого-то, что очень хотел бы, чтобы Ира пришла на этот банкет. Но он не знает, когда ей это удобнее. Поэтому просит ее назначить подходящий день и час.
Это было наповал. При всей ее самоиронии устоять было трудно.
На банкет она, конечно, пошла - а как можно было не пойти?
Потом рассказывала мне в своей юмористической манере про "дурацкую" ситуацию, которую рассматривала как позор: все старались оставить их наедине, а они сидели в разных концах дивана и молчали. Хотя молчать никому из них, общем-то, не было свойственно.
Они стали встречаться. А встречаться, собственно говоря, было негде. Он жил в общежитии ВГИКа где-то на далекой окраине Москвы (туда от Курского вокзала шла электричка). Она - в очень тесной коммуналке в двух комнатах с мамой, бабушкой и младшим братом. Встречались только на улице. Московская зима не слишком приспособлена для гулянья. В неотапливаемых подъездах и на ближайшем от нас Курском вокзале было почти так же холодно, как на улице. И, кроме всего прочего, в эти послевоенные годы мы все были очень плохо одеты. И не всегда по погоде. Из всего повырастали, что-то переделывали из старого, кто как умел.
Вообще это была не только проблема Ирки с Марленом. У всех нас были похожие проблемы. Помню, как я мерзла в своем коротком и тесном пальтишке. Такая была жизнь.
Однажды они как-то не заметили, что Марлен опоздал на последнюю электричку. Было уже далеко за полночь. На улице страшный мороз. Что делать?
Я тогда уже была замужем и, единственная из нашей четверки, жила в отдельной комнате, но, конечно, в коммунальной квартире. Моего молодого мужа как раз не было - он был где-то на Урале. Ирка позвонила мне, зная, что рискует перебудить всю нашу разношерстную и довольно скандальную коммуналку. Вообще это было не совсем обычно - звонок среди ночи. Позвонила она, конечно, от полной безвыходности. Как я услышала телефонный звонок? Сама не знаю - телефон был в коридоре в отдаленной части квартиры. И тут мне Ирка сообщает, что Марлен опоздал на электричку и не могу ли я его куда-нибудь деть? Ну не может же она привести его к себе домой!
Я сказала - пусть приходит. Он и пришел. Но не сразу, а они еще час выясняли отношения. Хорошо, что никто из соседей не видел, как мы на цыпочках пробирались по длинному коридору. Вот был бы скандал! Не говоря уже о моей репутации. А потом он мне полночи рассказывал, какая Ира прекрасная и какая она же ужасная. В общем, поспать не удалось.
Молодой муж приехал как раз назавтра. Не слишком хорошо соображая после бессонной ночи, я его встретили словами: «Хорошо, что ты не приехал вчера, а то здесь Марлен ночевал». Даже мой очень умный и всё понимающий муж в первый момент вздрогнул. Не потеряв при этом достоинства и чувства юмора. Он тогда еще не был лично знаком с Марленом, только по рассказам.
Потом мы все вместе хохотали. А он всем, включая Ирку и Марлена, рассказывал: «Представляете, какими словами она меня встретила!»
А однажды Ирка пришла ко мне с Марленом, а мне как раз на кухне надо было нарезать лук. И я говорю им: "Идите в комнату, я сейчас приду". Взяла дощечку и стала резать лук в комнате. И Ирка неожиданно говорит: "А мы поженились". Я вскинула глаза, а они у меня полны слез. Марлен вдруг страшно огорчился и говорит: "Что же вы все её оплакиваете?" Назвав нескольких общих знакомых, которые оплакивают, добавил: " Уж от тебя-то я не ожидал". Пришлось долго его убеждать, что я не оплакиваю, я наоборот рада за них, а просто это слезы от лука…
А сын у них родился красивый, смуглый, черноглазый, вылитый отец. Ирка мне жаловалась, что когда она гуляет с сынишкой, её все принимают за домработницу.
Но когда она попала в Грузию, то там, говорит, все дети такие же бегают, своего не отличишь.
Март 2014
Ирка всегда жила как бы в тени Марлена. Терпеть не могла всякую показуху и всегда старалась отгородиться от пафоса, фонфар и плясок вокруг Марлена. Под любыми предлогами не приходила на официальные мероприятия, куда ее приглашали в качестве жены. К этому все как-то привыкли. И вылилось это в короткую фразу в Гугле: «Личная жизнь Марлена Хуциева всегда оставалась за кадром - он не посвящал в ее подробности посторонних». Сейчас, после смерти их обоих, считаю возможным немного приоткрыть эту занавеску, поставив на свою страничку пост пятилетней давности.
Ирка.
С Иркой мы учились в школе еще до войны.
В школе было пять параллельных четвертых классов, и они были сильно переполнены. Поэтому пятых сделали шесть. Собрали вместе всех второгодников, хулиганов, «дезорганизаторов» и тех, кто перешел из других школ. Так образовался пугающе знаменитый сборный класс пятый "Е". Туда попала Ирка, еще несколько девочек, и я в том числе.
Ирку никто до этого не знал, но говорили, что она круглая отличница - совсем забытый сегодня термин. Подумать только, в пятом "Е" - круглая отличница! Я уж не помню, что именно плохого сделал этой "отличнице" один из "хулиганов" - кажется, просто дернул за косичку или сказал что-то обидное. Как теперь говорят, это была проверка на вшивость. В ответ он немедленно получил пеналом по голове. А пеналы тогда были деревянные и довольно увесистые. Больше ее старались не трогать и никак не задевать.
Мы подружились. Нас было четверо. Решили создать тайное общество. Тайное Общество Четырёх (сокращенно ТОЧ). Это было очень, очень романтично. У нас даже был устав, трудолюбиво написанный в 4-х экземплярах. Интересно было бы его сейчас прочитать - наверно, жуткая чушь.
Устав как-то попал в руки учителей, и поднялся кошмарный скандал с вызовом родителей и пр. Еще бы! Создать какое-то общество, кроме пионерского, да еще тайное! В школе этому придали политический оттенок. Не так давно кончились публичные судилища врагов народа самого высокого уровня, обстановка в стране была накалена до предела. Помню это еще и по тому, как переполошилась моя мама и провела со мной серьезную педагогическую беседу, довольно беспомощно пытаясь объяснить всю криминальность нашего "поступка". Что-то похожее было и с другими "членами ТОЧа". А моя мама, как педагог, очень старалась переключить наши щенячьи фантазии на что-то легальное и конкретное, например (точно помню!) организовать кружок вышивания.
А потом была война. Нас всех раскидало по разным уголкам необъятного Союза. Трое из нас, "членов ТОЧа", всю войну переписывались. Я жила в Челябинской области, Ирка где-то под Уфой. Писали открытки или делали треугольники из школьных тетрадей. Конверты тогда достать было трудно, да и не нужно, потому что их все равно раскрывали, и письма мы получали с печатью иногда прямо поверх текста - просмотрено военной цензурой.
Когда война кончилась, мы все вернулись в Москву. Снова встретились. Все четверо окончили школы и поступили в разные вузы. Двое из четырех уже ушли из жизни, а с Иркой нитевидная связь осталась до сих пор, хотя наш суммарный возраст уже перевалил за 170.
Ирка была из нас четверых самая начитанная (тоже забытый термин!), самая способная и, как мне казалось, самая умная. Наверно, так оно и было. После войны она один год училась в каком-то институте напротив дома, а потом, успешно сдав экзамены, поступила в очень престижный Институт Кинематографии (ВГИК) на киноведческий факультет.
Внешне она казалась мне очень симпатичной, хотя красавицей ее нельзя было назвать. Пока молчит - обыкновенная. А когда говорит или улыбается - просто глаз не оторвешь. И ямочки на щеках. Казалось, что она относится к самой себе не слишком серьезно. А смех у нее (до сих пор!) раскатистый и совершенно неповторимый.
Её увидел студент с другого факультета - она сидела на подоконнике и болтала ногами. И он рухнул. Влюбился до умопомрачения. Все об этом знали, кроме самой Ирки. Нет, она знала, ей не раз говорили, что существует какой-то безумно в нее влюбленный. Но она в ответ только смеялась: "Где, где? Какой, какой? Покажите!" И тут же забывала об этом.
А дальше было так.
Он вместе с однокурсником написал сценарий. Тогда все с режиссерского факультета писали сценарии. Но их сценарий в каком-то конкурсе получил первое место. Был одобрен высокими киношными инстанциями и принят в Комитете по делам искусств для постановки полнометражного (!!) фильма. Это была сенсация. И большая победа для института. Руководство ВГИКа решило в честь этого события организовать банкет. Профком выделил какие-то деньги, мэтры-кинорежиссеры-преподаватели тоже что-то добавили. Приглашались тогдашние кинознаменитости, сотрудники института и даже студенты. Ну, не все, конечно. Потом некоторые тоже стали знаменитыми.
Марлен официально с Иркой знаком не был. И он передал через кого-то, что очень хотел бы, чтобы Ира пришла на этот банкет. Но он не знает, когда ей это удобнее. Поэтому просит ее назначить подходящий день и час.
Это было наповал. При всей ее самоиронии устоять было трудно.
На банкет она, конечно, пошла - а как можно было не пойти?
Потом рассказывала мне в своей юмористической манере про "дурацкую" ситуацию, которую рассматривала как позор: все старались оставить их наедине, а они сидели в разных концах дивана и молчали. Хотя молчать никому из них, общем-то, не было свойственно.
Они стали встречаться. А встречаться, собственно говоря, было негде. Он жил в общежитии ВГИКа где-то на далекой окраине Москвы (туда от Курского вокзала шла электричка). Она - в очень тесной коммуналке в двух комнатах с мамой, бабушкой и младшим братом. Встречались только на улице. Московская зима не слишком приспособлена для гулянья. В неотапливаемых подъездах и на ближайшем от нас Курском вокзале было почти так же холодно, как на улице. И, кроме всего прочего, в эти послевоенные годы мы все были очень плохо одеты. И не всегда по погоде. Из всего повырастали, что-то переделывали из старого, кто как умел.
Вообще это была не только проблема Ирки с Марленом. У всех нас были похожие проблемы. Помню, как я мерзла в своем коротком и тесном пальтишке. Такая была жизнь.
Однажды они как-то не заметили, что Марлен опоздал на последнюю электричку. Было уже далеко за полночь. На улице страшный мороз. Что делать?
Я тогда уже была замужем и, единственная из нашей четверки, жила в отдельной комнате, но, конечно, в коммунальной квартире. Моего молодого мужа как раз не было - он был где-то на Урале. Ирка позвонила мне, зная, что рискует перебудить всю нашу разношерстную и довольно скандальную коммуналку. Вообще это было не совсем обычно - звонок среди ночи. Позвонила она, конечно, от полной безвыходности. Как я услышала телефонный звонок? Сама не знаю - телефон был в коридоре в отдаленной части квартиры. И тут мне Ирка сообщает, что Марлен опоздал на электричку и не могу ли я его куда-нибудь деть? Ну не может же она привести его к себе домой!
Я сказала - пусть приходит. Он и пришел. Но не сразу, а они еще час выясняли отношения. Хорошо, что никто из соседей не видел, как мы на цыпочках пробирались по длинному коридору. Вот был бы скандал! Не говоря уже о моей репутации. А потом он мне полночи рассказывал, какая Ира прекрасная и какая она же ужасная. В общем, поспать не удалось.
Молодой муж приехал как раз назавтра. Не слишком хорошо соображая после бессонной ночи, я его встретили словами: «Хорошо, что ты не приехал вчера, а то здесь Марлен ночевал». Даже мой очень умный и всё понимающий муж в первый момент вздрогнул. Не потеряв при этом достоинства и чувства юмора. Он тогда еще не был лично знаком с Марленом, только по рассказам.
Потом мы все вместе хохотали. А он всем, включая Ирку и Марлена, рассказывал: «Представляете, какими словами она меня встретила!»
А однажды Ирка пришла ко мне с Марленом, а мне как раз на кухне надо было нарезать лук. И я говорю им: "Идите в комнату, я сейчас приду". Взяла дощечку и стала резать лук в комнате. И Ирка неожиданно говорит: "А мы поженились". Я вскинула глаза, а они у меня полны слез. Марлен вдруг страшно огорчился и говорит: "Что же вы все её оплакиваете?" Назвав нескольких общих знакомых, которые оплакивают, добавил: " Уж от тебя-то я не ожидал". Пришлось долго его убеждать, что я не оплакиваю, я наоборот рада за них, а просто это слезы от лука…
А сын у них родился красивый, смуглый, черноглазый, вылитый отец. Ирка мне жаловалась, что когда она гуляет с сынишкой, её все принимают за домработницу.
Но когда она попала в Грузию, то там, говорит, все дети такие же бегают, своего не отличишь.
Март 2014