КАРЛИКИ - 3
3…Но не только, конечно, голубоглазый Весельчак, девственник в 35 лет. Перед самым кризисом, после которого я уже не вставал, накануне - Черная Борода. Так его окрестить, Вячеслава? Или, может быть, Пессимист? Он говорил не раз, что всегда, во все минуты жизни не забывает о предстоящей неминуемой смерти. Мементо море. «Где бы я ни был, что бы ни делал, а думаю: все равно лежать ведь в гробу со сложенными ручками, вот так (и показывал). А как подумаю - все обрывается, не хочется ничего». И очень берегся Чернобородый при всем при этом. Хотя, казалось бы, раз уж так неминуемо и неотступно, чего ж беречься? А боялся панически. К парапету моста не мог подойти спокойно, на балконы не выходил. «Боюсь сам себя, вот возьму и брошусь, чтобы это ожидание оборвать…» А такой сильный, крепкий на вид мужик. Кряжистый. «Ожидающий Смерти» - может быть так? Нет, пусть будет все же просто - Черная Борода. У него прекрасная борода, пугачевская. Тем более именно пугачевская, что он ведь бунтарь. На словах. А на самом деле… Жена огромная - необъятно толстая, 120 кг. А говорил, что женскую красоту уважает. И сам он из себя видный. А жена жует что-нибудь постоянно. Хотела похудеть, изо всех сил, говорит, старалась, до 100 похудела. А потом снова набрала. И руководит в семье фактически - она. А он ненавидит правительство. И евреев. Кстати, это ведь он незадолго перед моей больницей принес на два дня «криминальный» ксерокс «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, чтение которого - при всей полезности его - явно ускорило мое попадание сюда. Слишком лично и болезненно я воспринял то, о чем написал Солженицын.
Ах, как влияют на нас друзья, чужие воли! Если ты, конечно, подвержен. А кто не подвержен? Бородатый пессимист-бунтарь, давняя боль моя, длинная история отношений, дружба лет пять, почти одновременно с Викой. Это - поважнее Весельчака, посерьезней. Хотя… Где критерий? Длинная, длинная история. «Настоящий враг никогда тебя не покинет» - так выразился умный поляк Станислав Ежи Лец. А друг покидает?
Диалектика в том, может быть, что самый большой друг может стать самым большим врагом. А может быть в каком-то смысле (самом прямом!) он и есть самый большой враг всегда? Крайности сходятся. САМЫЙ всегда плохо. Потому и враг, что плохой учитель. Настолько большой друг, настолько «самый», настолько тем уже и властен над тобой, что ты веришь ему безоговорочно - не себе, а ему! - и теряешь собственные ориентиры, теряешь себя. «Не сотвори кумира… - сказал Христос. - И враги человеку домашние его…» Сурово. Но - правда! Перед врагом ты защищаешься, враг держит тебя в форме. А друг расслабляет. Тут-то тебя и берут. А домашние берут нас с детства.
И до чего же мы ленивы. До чего горазды перекладывать на плечи других. Друг - прекрасно! Если ты не забываешь себя и не прощаешь все подряд. Семья - отлично, казалось бы. А на самом деле? ТЫ где? Защищаешь перед ними СЕБЯ или нет?
Да, УЧИТЕЛЬ - самое точное. Учитель Борода. Чернобородый учитель, Бармалей. Он любит меня. Потому и ненавидит, скорее всего, иногда. Как и себя. Как и я Бороду, да и Весельчака тоже. Всех, кто небезразличен. Отражениями в других живем. Неравнодушие - канал связи и… путь для троянских коней, для данайцев. «Бойтесь данайцев, дары приносящих!» - не даром же сказано. Расслабился от благодарности? Тут-то тебя и берут.
Кстати, принес он мне «Архипелаг» с каким-то даже упреком: «Вот, мол, о чем надо писать, а ты на своих букашек и девок время тратишь!» Не в первый раз я сталкивался с такого рода упреками - еще когда только первые рассказы писал и давал читать знакомым и родственникам, - а потом на «творческих семинарах» в Литинституте. И не соглашался в принципе. Разве не природа и взаимоотношения между мужчинами и женщинами главное в жизни? Неужели политика, «производственные отношения», власть, карьера важнее?...
Готовы анализы. В порядке почки и, разумеется, нет инфекции. Просто радикулит, ишиас, говорит врач. Невралгическое… И всего-то? Нет, милые, не так просто. А струны?
- Забирайте его, - говорит врач.
- Куда?!
- Домой.
- Что?! Да вы что?! Как это домой?! - негодует Вера.
- Мы посторонние люди, мы сейчас уедем, - произносит Леонид возмущенно, но сдержанно. - А он - одинокий человек. Безобразие! Он встать не может, а вы…
Ну да, ну да. Леонид-то видел вчера, свидетелем был, как я минут десять ковылял старательно по дебрям коммунального коридора в закуток к туалету, капая слезами на пол, а потом столько же стоял, навалившись на стенку над унитазом, и слезы текли, а больше ничего, мышцы отказывались служить, и помогла после моего мучительного возвращения лишь та самая бутылка из-под молока… Да, волокна. А отчего они? Почки в порядке и подозреваемое отсутствует, выходит, что другого можно не замечать? Советская медицина - бесплатная!
Возмущение и сдержанность Леонида сработали, врач начала звонить по больницам. Они-то не против, а просто мест нет нигде - в коридорах люди лежат. Как в том анекдоте: «Съест-то он съест, да кто ж ему даст».
А у меня спокойствие. Беспокойство - когда от тебя что-то зависит. Когда ты, колеблясь, решение не можешь принять. А тут… Что от меня-то? Ну вот ушли бы Вера и Леонид, и что они, врачи эти, лекари милые, сделали бы? Выбросили на улицу? Интересно. Мне рассказывали - особенно Вика, - что так бывает, а я не верил. Но вот!… А у меня спокойствие полное. Ведь я гражданин Советского Союза. Гражданин, хотя и с радикулитом. И что же будет теперь? Интересно!
…Голубоглазый Весельчак, светловолосая Варенька, красивая Вика, с которой расстались и которая умирала на четыре минуты, «бунтарь» Черная Борода - это только начало. Первые, которые выплыли. А ведь этих УЧИТЕЛЕЙ столько!… Как рыбы в глубинах - акулы, мечи, барракуды, - и, конечно, дельфины, киты… Да, разные, разумеется. Вот и Леонид, к примеру, чем не учитель? Упрямый Резонер - так его можно назвать, так мне кажется в первой попытке. А Вера? О, Вера - это с большой буквы Учитель, один из самых серьезных, может быть, о ней мимоходом нельзя, о ней специально надо. Ибо - практически мать! И друг, и… Добрый самодур, да. Сердобольный Деспот-Во-Власти-Долга - вот как! Сестра и мать одновременно, И деспот, вне всяких сомнений. Умнее всех, разумеется. Всех, кроме хозяев. Мученица Любви, Эгоизма и Установок, как все мы…
«Мы посторонние люди» - это резануло, конечно, хотя Леонид правильно сказал с точки зрения тактики. И все-таки резануло. А вдруг и правда ПОСТОРОННИЕ? Вера - мать-сестра, потому что матери почти не помню, помню смутно отца, хорошо помню бабушку, но ее отстраненно и идиллически как-то (умерла, когда мне было пятнадцать), а вот Вера - это мир. Она заменила всех, силою обстоятельств: все подряд умирали рано, но первой - мать, мне тогда шесть исполнялось, как раз накануне дня рождения моего она умерла, такой подарок, хотя я ничего не знал тогда, потому что она давно уже в больнице была. Потом отец, когда мне одиннадцать, и его я тоже видел урывками, а когда умер он - погиб, под машину попал смертельно, - я был в санатории, меня лишь на похороны привезли. А уж про дядьев, теток, братьев и не говорю - прямо какая-то фантасмагория смертей была в юности. Потом, правда, остановилось, и остался самый главный учитель из родственников - двоюродная сестра, заменившая всех. Вера. Ее люблю, она часть моего мира, немалая часть. И науку Учителя этого до сих пор прохожу, хотя давно живу отдельно. Но вот сон о карликах…
Да, это главное: СОН О КАРЛИКАХ.
_________________________________________________________________________
продолжение