Введение в Боуиведение: герои-дегенераты
«Герои» на виниле в Тюмени не попадались, но у Шапы однажды летом 1987 г. оказались на кассете. Я под них каждое утро в 4:30 просыпался, разогревал из банки гречку с тушенкой на завтрак и шел на хлебопекарню, где кратковременно, но вполне геройски, подрабатывал в июле 1987 г.. Поэтому и про «Героев», так и быть, напишу.
Начну с визуального ряда:
Первая картинка - обложка первого сольного альбома (без Студжис, т.е.) Игги Попа под названием «Идиот» (1977 г.). Вторая - картина «Roquairol» (1917 г.) художника Эриха Хекеля из немецкого экспрессионистского движения Ди Брюке («Мост»). Третья - автопортрет австрийского модерниста Эгона Шиле (1911 г.). Четвертая - альбом Боуи «Герои» (1977 г.), о котором собственно речь. Вернее, не только о нем, но и много еще о чем.
Что общего у этих картинок? Наглядно - специфические жесты рук. В остальном - долгая дорога от освобожденного европейского еврейства до таинственных закромов Эрмитажа.
Кому лень дальше читать, скажу вкратце: этим квадриптихом Боуем концептуально обозначен путь от дегенеративного искусства - термин, которым власти нацистской Германии заклеймили авангардистские и модернистские направления, к героическому - официальному искусству Третьего Рейха. От идиотов-дегенератов до героев. Но «героев» в кавычках.
Зарождение вырождения
Итальянец Чезаре Ломброзо (1835-1909) - социолог и родоначальник школы криминальной антропологии «ломброзианства»
В 1879 г. Ломброзо опубликовал книгу «Человек преступный», где в результате обобщения полученных им эмпирических данных сделал вывод о том, что отсталые социально-экономические условия жизни обуславливают воспроизводство анатомически и психически аномального типа людей, антропологической разновидности, нашедшей свое выражение в преступной личности - «человеке преступном». Такая аномальность выявлялась путем антропометрической и психиатрической экспертизы, что открывало возможности для прогностических оценок динамики развития преступности.
Наиболее ценную часть научного наследия Ломброзо составляют исследования по социологии политической преступности в форме анархистского терроризма, распространенного в Италии на рубеже XIX и XX вв. Ломброзо исследовал этот феномен под углом зрения индивидуального сознания политического преступника - личности, жертвенно преданной утопическому идеалу социальной справедливости. Природу этого социального поведения, движимого идеями политического вандализма, Ломброзо убедительно объяснял кризисом парламентской демократии в Италии, коррупцией политиков, обесцениванием идеалов социальной справедливости.
Ломбразианство получило большую поддержку и распространение в Европе и было с восторгом встречено в России.
Идею Ломброзо об антропологической аномалии, обусловленной социальными и политическими проблемами и быстрыми темпами урбанизации и роста капитализма в Европе на рубеже веков, поддержал Макс Нордау - австро-венгерский ученый и публицист - и развил ее применительно к искусству в своей работе «Вырождение» (Entartung).
Макс Нордау (1849-1923), урожденный Симон Максимилиан Зюдфельд, родился в еврейской семье в Будапеште Австро-Венгерской империи. Воспитанный в духе процесса «освобождения еврейства» (1790-1871) европейскими государствами с одной стороны и идущим ему навстречу еврейским просветительским движением Хаскала (XVIII- XIX вв.), ратовавшим за интеграцию евреев в европейское общество, с другой, Нордау являл собой образец прогрессивного ассимилированного и окультуренного на европейской почве еврея.
Жена у него была протестантка. Несмотря на австро-венгерское происхождение, Нордау не видел себя вне немецкой культуры: «По достижении 15 лет, я оставил свою еврейскую жизнь и изучение Торы... Иудаизм остался лишь как воспоминание о прошлом, но с тех пор я стал считать себя немцем и больше никем.»
В 1892 году он публикует «Вырождение», где подвергает атаке так называемое дегенеративное искусство (Еntartete Kunst), разбирая работы художников, писателей и мыслителей конца века: Уайльда, Ибсена, Вагнера, Ницше и др.. Нордау заявляет, что в них преобладают психические отличительные черты, свойственные душевнобольным преступникам. Как врач он видит в них следы вырождения за счет атрофии мозговых центров, проявляющихся в отклонении от нормы посредством пера и кисти в стремлении дать выход своим нездоровым импульсам. Больные граждане больного общества в эпоху истерии на грани неврастении.
Тушите свет, вызывайте капитана Африка. Пожарные могут ехать домой в Израиль, им нечего делать здесь.
Но Израиля тогда еще не было. Поэтому, в следующем 1893 году, после поставленного европейскому обществу и искусству диагноза, Нордау, возмущенный антисемитскими демонстрациями в Париже, спровоцированными судебным процессом над французским офицером, обвиненным в государственной измене в пользу Германии, евреем Альфредом Дрейфусом, совместно с Теодором Герцлем начинает подготовку к первому сионистскому конгрессу, который в 1897 г состоится в швейцарском Базеле. В ходе конгресса будет провозглашена Всемирная Сионистская Организация, которая поставит своей целью сплочение мирового еврейства и основание еврейского государства в Палестине. Герцль станет ее первым президентом, а Нордау - вице-президентом.
Цель, намеченная ими на конгрессе, претворится в жизнь через 50 лет с возникновением государства Израиль.
Вырождение вырождения
Теория Нордау о вырождении и дегенеративном искусстве однако не была позабыта. В качестве одной из отправных точек пропаганды расовой чистоты в искусстве.ее взяли на вооружение немецкие национал-социалисты во главе с Гитлером еще во времена Веймарской республики.
Их теория гласила, что расово чистое искусство способны пораждать только художники чистой расы. А модернизм с декадансом есть показатель деформации у представителей низших рас в отклонении от норм классической красоты. Эталоном расово чистого искусства был провозглашен романтический реализм.
Романтический - он же героический - реализм с приходом нацистов к власти стал государственным каноном. В нем эклектически ассимилировались элементы функционально подходящие для социально-воспитательных целей национал-социализма. Первостепенное значение в такой системе приобретает вопрос общей понятности, доступности, народности, героизма, романтики и монументальности. Функциональными с точки зрения народности оказываются формальные средства реализма, античности и Возрождения, фольклора и даже религиозного искусства. Всего того, на чем в том числе основывался в СССР социалистический реализм.
На этом плакате самим Гитлером показывается как именно нужно творить героическое искусство:
Гитлер сам был тот еще художник-реалист. Здесь на его произведения можно посмотреть: http://worldwhite.by.ru/reprod.htm
Образцы героического реализма
(некоторые взяты с http://nazi-aesthetics.narod.ru/ Там про эстетику национал-социализма много и интересно написано)
Тогда же влиятельный архитектор и искусствовед Пауль Шульце-Наумберг заявляет, что художники невольно в работах выдают свою настоящую расовую принадлежность. Руководствуясь методом Нордау и Ломброзо, Шульце-Наумберг наглядно демонстрирует человеческую неполноценность в портретах модернистов, выставляя рядом с ними фотографии больных и деформированных людей.
В 1937 г. власти поручиют художнику Адольфу Циглеру очистить музеи Германии от произведений современного искусства, признанных вырожденческими. Свыше 650 полотен, скульптур и книг из тридцати музеев отбираются и организуются в выставку, которую затем возят на показ по немецким и австрийским городам и весям, являя собой позорный пример этого самого «Дегенеративного искусства» (Entartete Kunst).
К вырожденцам среди прочих были причислены: Эрнст Барлах, Макс Бекманн, Марк Шагал, Отто Дикс, Макс Эрнст, Эрих Хекель, Василий Кандинский, Эрнст Кирхнер, Оскар Кокошка, Густав Климт, Ласло Мохой-Надь, Отто Мюллер.
Большинство вырожденцев составляют экспрессионисты. Выставка пользуется необычайным успехом, что свидетельствует о стремлении германского народа усвоить разницу между арийскими героическими зернами и дегенеративными модернистскими плевелами.
Геббельс, Гитлер и Циглер посещают выставку.
А это плакат (1938 г.), обличающий дегенеративный чернокоже-иудейский джаз:
Выставкой вытравляют клеймо врагов нации и государства на авангардистах, экспрессионистах и прочих модернистах. Гестапо начинает их всячески прессовать: не давать преподавать, контролировать творческий процесс, чтоб соответствовал нормам; а художников евреев отправлять в лагеря.
После выставки что-то продали на швейцарских аукционах, что-то скупили музеи и частные коллекционеры. Геринг умыкнул для собственного пользования 14 известных полотен, включая Ван Гога и Сезанна. Остальное, неходовое сожгли в 1939 г..
После разгрома фашистов многие из уцелевших полотен оказались в ленинградском Эрмитаже. Каким образом не уточняется, но и так понятно, что Геринг и остальные коллекционеры проиграли их вместе с Берлином и Третьим Рейхом.
Я, кстати, вместе с Джеком Кузнецовым, Аракашей Кузнецовым, Севой Михасевым и группой тюменщиков из индустриального института, на эти шедевры в Эрмитаже любовался зимой 1987 г.. Более того, имел на тот момент при себе Боуи. Не живого, разумеется, а в виде пластинки Rare, купленной накануне в Питере у Алека Зандера за 40 рублей. Но об этой удивительной истории в другой раз.
От иггиота до «героуев» один шаг
Игги Попа Боуи сильно любил раньше. Передачки ему в КПЗ носил и героин, когда тот в раскуматоре лежал. За это взымал с этой американской культовой личности духовную мзду в виде песен и плясок, которые затем в свою очередь тщательно форматировал под ходовой комерческий продукт и греб деньги с них такой громадной лопатой, что вечно по жизни разоренному Игги Попу на несколько лет и героин хватало без всякой работы.
В 1976 году Боуи в очередной раз выкрал Игги Попа из раскуматора и взял его с собой по гастролям гастролировать, песни ему помогать петь и пляски дикие на сцене плясать. Игги в благодарность и от нечего делать храбро последовал за брателлой в фашистский Берлин. Там перед лицом коммунистической опасности в лице повсюду маячившей берлинской стены они решили привести здоровье и нервы в порядок: долго отмокали в шнапсе, и пели друг другу песни о своем же былом величии и о новых творческих вехах и намеченных свершениях.
Летом 1976 г. Боуи находился в ступоре на юге Франции и решил весь свой творческой вакуум направить на музыкальную карьеру бесшабашного Игги Попа, до которой ему самому давно не было дела. С тем же музыкальным составом, что и на Low Боуи проводит полигонные испытания нового звука и смешения стилей на новых песнях Попа, сочиненных с ним в соавторстве. В случае неудачи единственное, что им грозило - это выставить Игги вполне сформировавшимся идиотом. Потому пластинку так и назвали на всякий случай и фотографию соответствующую приложили.
И попали своими расчетами пальцем в небо, потому что Идиот достиг 30 места в хит-парадах, чего раньше с пластинками Попа не случалось, и оказал огромное влияние на многие дегенеративные умы человечества: от Джой Дивижн и Депеш Мод до Найн Инч Нейлз и Дэвида Боуи. По легенде, Иан Кертис когда повесился в 1980 г., у него на проигрывателе вертелся Идиот.
Боуи при записи Идиота настолько загорелся процессом, что стал параллельно записывать свой Low. А когда Попу Lust For Life в Берлине делали, то Боуи одновременно своих «Героев» создавал. Потом перепел несколько песен с этих поповских альбомов - Sister Midnight, Neighborhood Threat, а некоторые из них стали в его исполнении просто мегахитами - China Girl и Tonight. С обновленной ритм-секцией на Lust For Life в лице братьев Сейлз 12 лет спустя он образует Tin Machine.
Passenger - иггипоповская пассажирская песня стала поистине народной. Ее даже Джонни Кэш пел. И я люблю петь «А я, блин, пассажир / А я еду и еду / И когда я приеду ... и т.д.». Аккордов там всего четыре, а драйва на целую симфонию. У Шакиры в хите Suerte (Whenever, Wherever) в припеве эти же аккорды, только с другим боем.
Вернемся к Идиоту. Не знаю кто кого надоумил Боуи ли Попа, Поп ли Боуи, но на обложке пластинки Игги запечатлен проделывающим руками пасы в подражание картины немца Эриха Хекеля.
Хекель принадлежал к группе Ди Брюке (Мост, призванный соединять традиционный немецкий нео-роматнизм с модернистским экспрессионизмом), чье искусство было объявлено нацистами дегенеративным, т.е. идиотским. Идиотом, запечатленным на картине, стал его соратник по Мосту художник Эрнст Людвиг Кирхнер, который в 1938 г. после погромной выставки покончил жизнь самоубийством в швейцарском Давосе.
У Боуи на “Heroes” жест направлен вверх - к геройским устремленям. Однако прослеживается также влияние на него австрийского модерниста Эгона Шиле, тоже дегенерата:
И вместе с тем название альбома взято в кавычки. «Герои» - значит, вовсе таковыми не являются. Кто же они эти «герои», о которых поет Боуи?
Лев Джо
Лев Джо
Зашел в кабак
Выпил за счет заведения и говорит:
«Расскажу кто ты есть, если распнешь меня на машине.»
[…]
Ты можешь купить бога
Сегодня понедельник
Ползешь по сточной трубе
Пока нормально никем не замечен
Запнешься об автостраду
И станешь своим собственным сном сегодня ночью.
Ты встаешь и спишь
Ты встаешь и спишь
Лев Джо
Сделан из железа (прим. так и напрашивается: «мой хуй бледный, как Ленин, мой хуй железный, как Сталин)
[…]
Ты встаешь и спишь
Ветер трется об твою щеку
День смеется тебе в лицо
Наверное, ты купишь себе ружье
Купишь подержанное
Чтобы встать и спать
Прототипом Льва Джо послужил калифорнийский мастер перформанса Крис Бердон, в 1974 г. приколотивший себя гвоздями к крыше Фольксвагена.
Здесь противопоставление образа Льва (Христа, см. Хроники Нарнии) с рядовым Иваном, т.е. Джо. Любой Джо теперь может стать богом, распяв себя на крыше машины - предмете, занимающем умы цивилизации больше, чем христианский крест. Пророчество сводится до уровня гадания - «после пары стаканов он предсказывает судьбу: приколоти меня к машине и я скажу кто ты есть.». Фотографии Сталина на лобовом стекле советских КамАЗов, возможно, из этой же серии.
«Запнешься об автостраду» - это про того же Бердона, когда он зашил себя в мешок и лежал в нем на автостраде в течение пяти часов. Так об него никто и не споткнулся. Игги Поп во время гастролей с Идиотом тоже зашивался в мешок и вываливался на сцену. Боуи в тех гастролях подыгрывал ему на клавишных.
К огнестрельному оружию у Бердона особое было отношение. Один раз на сцене он прострелил себе руку из ружья 22 калибра. Затем в одном из перформансов перед пустующим стулом установил ружье 45 калибра и надпись над ним: «Ружье заряжено и выстрелит, может, сейчас, а может через сто лет.» Зрителям давалась возможность решать как долго они захотят усидеть на стуле, если вообще захотят.
Красота и чудовище
[…]
Ничто нас не испортит
Ничто не совратит
Слава богу, небеса оставили нас
Крепко стоящими на ногах
Да уж
Красота и чудовище
Против них не устоишь.
[…]
Здесь вообще архетипы и дуализм - Аленький Цветочек, Кинг Конг и т.п.. Наталья Сергеева мне недавно про Аленький Цветочек и его связь с Махаяной присылала. Надо будет опубликовать.
«Сыновья молчаливых дней» о героях тогдашних дней - панках. Или еще о чем-то?
«Помрачение» - главный герой сам Боуи вспоминает как однажды он от нервного истощения и обилия кокаина в Америке находился в полной отключке сознания, при этом делая разные чудные дела.
«В-2 Шнайдер» - ракета Фау-2 и посвящение Флориану Шнайдеру из Крафтверка.
«Тайная жизнь Аравии» - герой Лоуренс Аравийский и тайны его окружавшие, но не показанные в одноименном фильме - как то: склонность к садо-мазе и гомосексуализм.
«Чувство сомнения» - инструментал, в котором использовался метод запатентованной Брайаном Ино и Питером Шмидтом »Тайной стратегии», когда части музыкального произведения составляется в порядке выпадающей произвольно карты с инструкцией, навроде этой: «Преобразуй мелодический элемент в ритмический».
И, конечно, заглавная песня с альбома «Герои», ставшая визитной карточкой Боуи и мегахитом сквозь года и расстояния.
Я, я буду королем
А ты, ты станешь королевой
И пусть от них не избавиться
Мы победим их хотя бы на день
И будем герои хотя бы на день
И ты, ты будешь жестока
А я, я буду все время пьян
Ведь мы любим друг друга, это факт
Да, мы любим, такие дела
И пусть мы расстанемся
Мы украдем время, хотя бы день
И будем герои во веки вечные
Что скажешь?
Я, я хотел бы плыть
Как дельфин, как дельфин может плыть
И пусть ничто, ничто не удержит нас вместе
Мы победим их во веки вечные
И будем герои хотя бы на день
Я, я буду королем
А ты, ты станешь королевой
И пусть от них не избавиться
Мы победим их хотя бы на день
Мы будем собою хотя бы на день
Я, я помню (я помню)
Как мы стояли у стены (у стены)
И пули свистели над головой (над нашими головами)
А мы целовались, как ни в чем ни бывало
И стыдно было другой стороне
О, мы побьем их на веки вечные
И будем герои хотя бы на день
Мы будем герои
Мы будем герои
Мы будем герои
Хотя бы на день
Мы будем герои
Но мы ничто, и ничто не спасет нас
Если мы лжем, то лучше уйти
Но нам бы было спокойнее хотя бы на день
По легенде, песня навеяна влюбленной парой, которую Боуи запеленговал, глядя из окна студии, целующейся у берлинской стены на виду у советских автоматчиков. По сути советские автоматчики и есть те самые герои, которых призвано олицетворять героическое искусство, о котором одинаково пылко ратовали нацисты и коммунисты. А дегенератов обложили бетонной стеной прочь от эталонного героического общества. Так должно быть в Третьем Рейхе или после мировой революции на веки вечные.
Но дегенераты тоже не лыком шиты. Бросили вызов этому монументальному и нерушимому героизму на самом его передовом рубеже простым человеческим поцелуем. Любовь, т.е., не наебешь никаким спушенным по указке сверху квазигероизмом. Пройдет сквозь бетон и заграждения. Вот кто настоящий герой. Хотя бы на день. Монументальный героизм не вечен.
Короче, зеркало, шиворот-навыворот, хочешь так, а хочешь этак - снова каббала поперла.
Начну с визуального ряда:
Первая картинка - обложка первого сольного альбома (без Студжис, т.е.) Игги Попа под названием «Идиот» (1977 г.). Вторая - картина «Roquairol» (1917 г.) художника Эриха Хекеля из немецкого экспрессионистского движения Ди Брюке («Мост»). Третья - автопортрет австрийского модерниста Эгона Шиле (1911 г.). Четвертая - альбом Боуи «Герои» (1977 г.), о котором собственно речь. Вернее, не только о нем, но и много еще о чем.
Что общего у этих картинок? Наглядно - специфические жесты рук. В остальном - долгая дорога от освобожденного европейского еврейства до таинственных закромов Эрмитажа.
Кому лень дальше читать, скажу вкратце: этим квадриптихом Боуем концептуально обозначен путь от дегенеративного искусства - термин, которым власти нацистской Германии заклеймили авангардистские и модернистские направления, к героическому - официальному искусству Третьего Рейха. От идиотов-дегенератов до героев. Но «героев» в кавычках.
Зарождение вырождения
Итальянец Чезаре Ломброзо (1835-1909) - социолог и родоначальник школы криминальной антропологии «ломброзианства»
В 1879 г. Ломброзо опубликовал книгу «Человек преступный», где в результате обобщения полученных им эмпирических данных сделал вывод о том, что отсталые социально-экономические условия жизни обуславливают воспроизводство анатомически и психически аномального типа людей, антропологической разновидности, нашедшей свое выражение в преступной личности - «человеке преступном». Такая аномальность выявлялась путем антропометрической и психиатрической экспертизы, что открывало возможности для прогностических оценок динамики развития преступности.
Наиболее ценную часть научного наследия Ломброзо составляют исследования по социологии политической преступности в форме анархистского терроризма, распространенного в Италии на рубеже XIX и XX вв. Ломброзо исследовал этот феномен под углом зрения индивидуального сознания политического преступника - личности, жертвенно преданной утопическому идеалу социальной справедливости. Природу этого социального поведения, движимого идеями политического вандализма, Ломброзо убедительно объяснял кризисом парламентской демократии в Италии, коррупцией политиков, обесцениванием идеалов социальной справедливости.
Ломбразианство получило большую поддержку и распространение в Европе и было с восторгом встречено в России.
Идею Ломброзо об антропологической аномалии, обусловленной социальными и политическими проблемами и быстрыми темпами урбанизации и роста капитализма в Европе на рубеже веков, поддержал Макс Нордау - австро-венгерский ученый и публицист - и развил ее применительно к искусству в своей работе «Вырождение» (Entartung).
Макс Нордау (1849-1923), урожденный Симон Максимилиан Зюдфельд, родился в еврейской семье в Будапеште Австро-Венгерской империи. Воспитанный в духе процесса «освобождения еврейства» (1790-1871) европейскими государствами с одной стороны и идущим ему навстречу еврейским просветительским движением Хаскала (XVIII- XIX вв.), ратовавшим за интеграцию евреев в европейское общество, с другой, Нордау являл собой образец прогрессивного ассимилированного и окультуренного на европейской почве еврея.
Жена у него была протестантка. Несмотря на австро-венгерское происхождение, Нордау не видел себя вне немецкой культуры: «По достижении 15 лет, я оставил свою еврейскую жизнь и изучение Торы... Иудаизм остался лишь как воспоминание о прошлом, но с тех пор я стал считать себя немцем и больше никем.»
В 1892 году он публикует «Вырождение», где подвергает атаке так называемое дегенеративное искусство (Еntartete Kunst), разбирая работы художников, писателей и мыслителей конца века: Уайльда, Ибсена, Вагнера, Ницше и др.. Нордау заявляет, что в них преобладают психические отличительные черты, свойственные душевнобольным преступникам. Как врач он видит в них следы вырождения за счет атрофии мозговых центров, проявляющихся в отклонении от нормы посредством пера и кисти в стремлении дать выход своим нездоровым импульсам. Больные граждане больного общества в эпоху истерии на грани неврастении.
Тушите свет, вызывайте капитана Африка. Пожарные могут ехать домой в Израиль, им нечего делать здесь.
Но Израиля тогда еще не было. Поэтому, в следующем 1893 году, после поставленного европейскому обществу и искусству диагноза, Нордау, возмущенный антисемитскими демонстрациями в Париже, спровоцированными судебным процессом над французским офицером, обвиненным в государственной измене в пользу Германии, евреем Альфредом Дрейфусом, совместно с Теодором Герцлем начинает подготовку к первому сионистскому конгрессу, который в 1897 г состоится в швейцарском Базеле. В ходе конгресса будет провозглашена Всемирная Сионистская Организация, которая поставит своей целью сплочение мирового еврейства и основание еврейского государства в Палестине. Герцль станет ее первым президентом, а Нордау - вице-президентом.
Цель, намеченная ими на конгрессе, претворится в жизнь через 50 лет с возникновением государства Израиль.
Вырождение вырождения
Теория Нордау о вырождении и дегенеративном искусстве однако не была позабыта. В качестве одной из отправных точек пропаганды расовой чистоты в искусстве.ее взяли на вооружение немецкие национал-социалисты во главе с Гитлером еще во времена Веймарской республики.
Их теория гласила, что расово чистое искусство способны пораждать только художники чистой расы. А модернизм с декадансом есть показатель деформации у представителей низших рас в отклонении от норм классической красоты. Эталоном расово чистого искусства был провозглашен романтический реализм.
Романтический - он же героический - реализм с приходом нацистов к власти стал государственным каноном. В нем эклектически ассимилировались элементы функционально подходящие для социально-воспитательных целей национал-социализма. Первостепенное значение в такой системе приобретает вопрос общей понятности, доступности, народности, героизма, романтики и монументальности. Функциональными с точки зрения народности оказываются формальные средства реализма, античности и Возрождения, фольклора и даже религиозного искусства. Всего того, на чем в том числе основывался в СССР социалистический реализм.
На этом плакате самим Гитлером показывается как именно нужно творить героическое искусство:
Гитлер сам был тот еще художник-реалист. Здесь на его произведения можно посмотреть: http://worldwhite.by.ru/reprod.htm
Образцы героического реализма
(некоторые взяты с http://nazi-aesthetics.narod.ru/ Там про эстетику национал-социализма много и интересно написано)
Тогда же влиятельный архитектор и искусствовед Пауль Шульце-Наумберг заявляет, что художники невольно в работах выдают свою настоящую расовую принадлежность. Руководствуясь методом Нордау и Ломброзо, Шульце-Наумберг наглядно демонстрирует человеческую неполноценность в портретах модернистов, выставляя рядом с ними фотографии больных и деформированных людей.
В 1937 г. власти поручиют художнику Адольфу Циглеру очистить музеи Германии от произведений современного искусства, признанных вырожденческими. Свыше 650 полотен, скульптур и книг из тридцати музеев отбираются и организуются в выставку, которую затем возят на показ по немецким и австрийским городам и весям, являя собой позорный пример этого самого «Дегенеративного искусства» (Entartete Kunst).
К вырожденцам среди прочих были причислены: Эрнст Барлах, Макс Бекманн, Марк Шагал, Отто Дикс, Макс Эрнст, Эрих Хекель, Василий Кандинский, Эрнст Кирхнер, Оскар Кокошка, Густав Климт, Ласло Мохой-Надь, Отто Мюллер.
Большинство вырожденцев составляют экспрессионисты. Выставка пользуется необычайным успехом, что свидетельствует о стремлении германского народа усвоить разницу между арийскими героическими зернами и дегенеративными модернистскими плевелами.
Геббельс, Гитлер и Циглер посещают выставку.
А это плакат (1938 г.), обличающий дегенеративный чернокоже-иудейский джаз:
Выставкой вытравляют клеймо врагов нации и государства на авангардистах, экспрессионистах и прочих модернистах. Гестапо начинает их всячески прессовать: не давать преподавать, контролировать творческий процесс, чтоб соответствовал нормам; а художников евреев отправлять в лагеря.
После выставки что-то продали на швейцарских аукционах, что-то скупили музеи и частные коллекционеры. Геринг умыкнул для собственного пользования 14 известных полотен, включая Ван Гога и Сезанна. Остальное, неходовое сожгли в 1939 г..
После разгрома фашистов многие из уцелевших полотен оказались в ленинградском Эрмитаже. Каким образом не уточняется, но и так понятно, что Геринг и остальные коллекционеры проиграли их вместе с Берлином и Третьим Рейхом.
Я, кстати, вместе с Джеком Кузнецовым, Аракашей Кузнецовым, Севой Михасевым и группой тюменщиков из индустриального института, на эти шедевры в Эрмитаже любовался зимой 1987 г.. Более того, имел на тот момент при себе Боуи. Не живого, разумеется, а в виде пластинки Rare, купленной накануне в Питере у Алека Зандера за 40 рублей. Но об этой удивительной истории в другой раз.
От иггиота до «героуев» один шаг
Игги Попа Боуи сильно любил раньше. Передачки ему в КПЗ носил и героин, когда тот в раскуматоре лежал. За это взымал с этой американской культовой личности духовную мзду в виде песен и плясок, которые затем в свою очередь тщательно форматировал под ходовой комерческий продукт и греб деньги с них такой громадной лопатой, что вечно по жизни разоренному Игги Попу на несколько лет и героин хватало без всякой работы.
В 1976 году Боуи в очередной раз выкрал Игги Попа из раскуматора и взял его с собой по гастролям гастролировать, песни ему помогать петь и пляски дикие на сцене плясать. Игги в благодарность и от нечего делать храбро последовал за брателлой в фашистский Берлин. Там перед лицом коммунистической опасности в лице повсюду маячившей берлинской стены они решили привести здоровье и нервы в порядок: долго отмокали в шнапсе, и пели друг другу песни о своем же былом величии и о новых творческих вехах и намеченных свершениях.
Летом 1976 г. Боуи находился в ступоре на юге Франции и решил весь свой творческой вакуум направить на музыкальную карьеру бесшабашного Игги Попа, до которой ему самому давно не было дела. С тем же музыкальным составом, что и на Low Боуи проводит полигонные испытания нового звука и смешения стилей на новых песнях Попа, сочиненных с ним в соавторстве. В случае неудачи единственное, что им грозило - это выставить Игги вполне сформировавшимся идиотом. Потому пластинку так и назвали на всякий случай и фотографию соответствующую приложили.
И попали своими расчетами пальцем в небо, потому что Идиот достиг 30 места в хит-парадах, чего раньше с пластинками Попа не случалось, и оказал огромное влияние на многие дегенеративные умы человечества: от Джой Дивижн и Депеш Мод до Найн Инч Нейлз и Дэвида Боуи. По легенде, Иан Кертис когда повесился в 1980 г., у него на проигрывателе вертелся Идиот.
Боуи при записи Идиота настолько загорелся процессом, что стал параллельно записывать свой Low. А когда Попу Lust For Life в Берлине делали, то Боуи одновременно своих «Героев» создавал. Потом перепел несколько песен с этих поповских альбомов - Sister Midnight, Neighborhood Threat, а некоторые из них стали в его исполнении просто мегахитами - China Girl и Tonight. С обновленной ритм-секцией на Lust For Life в лице братьев Сейлз 12 лет спустя он образует Tin Machine.
Passenger - иггипоповская пассажирская песня стала поистине народной. Ее даже Джонни Кэш пел. И я люблю петь «А я, блин, пассажир / А я еду и еду / И когда я приеду ... и т.д.». Аккордов там всего четыре, а драйва на целую симфонию. У Шакиры в хите Suerte (Whenever, Wherever) в припеве эти же аккорды, только с другим боем.
Вернемся к Идиоту. Не знаю кто кого надоумил Боуи ли Попа, Поп ли Боуи, но на обложке пластинки Игги запечатлен проделывающим руками пасы в подражание картины немца Эриха Хекеля.
Хекель принадлежал к группе Ди Брюке (Мост, призванный соединять традиционный немецкий нео-роматнизм с модернистским экспрессионизмом), чье искусство было объявлено нацистами дегенеративным, т.е. идиотским. Идиотом, запечатленным на картине, стал его соратник по Мосту художник Эрнст Людвиг Кирхнер, который в 1938 г. после погромной выставки покончил жизнь самоубийством в швейцарском Давосе.
У Боуи на “Heroes” жест направлен вверх - к геройским устремленям. Однако прослеживается также влияние на него австрийского модерниста Эгона Шиле, тоже дегенерата:
И вместе с тем название альбома взято в кавычки. «Герои» - значит, вовсе таковыми не являются. Кто же они эти «герои», о которых поет Боуи?
Лев Джо
Лев Джо
Зашел в кабак
Выпил за счет заведения и говорит:
«Расскажу кто ты есть, если распнешь меня на машине.»
[…]
Ты можешь купить бога
Сегодня понедельник
Ползешь по сточной трубе
Пока нормально никем не замечен
Запнешься об автостраду
И станешь своим собственным сном сегодня ночью.
Ты встаешь и спишь
Ты встаешь и спишь
Лев Джо
Сделан из железа (прим. так и напрашивается: «мой хуй бледный, как Ленин, мой хуй железный, как Сталин)
[…]
Ты встаешь и спишь
Ветер трется об твою щеку
День смеется тебе в лицо
Наверное, ты купишь себе ружье
Купишь подержанное
Чтобы встать и спать
Прототипом Льва Джо послужил калифорнийский мастер перформанса Крис Бердон, в 1974 г. приколотивший себя гвоздями к крыше Фольксвагена.
Здесь противопоставление образа Льва (Христа, см. Хроники Нарнии) с рядовым Иваном, т.е. Джо. Любой Джо теперь может стать богом, распяв себя на крыше машины - предмете, занимающем умы цивилизации больше, чем христианский крест. Пророчество сводится до уровня гадания - «после пары стаканов он предсказывает судьбу: приколоти меня к машине и я скажу кто ты есть.». Фотографии Сталина на лобовом стекле советских КамАЗов, возможно, из этой же серии.
«Запнешься об автостраду» - это про того же Бердона, когда он зашил себя в мешок и лежал в нем на автостраде в течение пяти часов. Так об него никто и не споткнулся. Игги Поп во время гастролей с Идиотом тоже зашивался в мешок и вываливался на сцену. Боуи в тех гастролях подыгрывал ему на клавишных.
К огнестрельному оружию у Бердона особое было отношение. Один раз на сцене он прострелил себе руку из ружья 22 калибра. Затем в одном из перформансов перед пустующим стулом установил ружье 45 калибра и надпись над ним: «Ружье заряжено и выстрелит, может, сейчас, а может через сто лет.» Зрителям давалась возможность решать как долго они захотят усидеть на стуле, если вообще захотят.
Красота и чудовище
[…]
Ничто нас не испортит
Ничто не совратит
Слава богу, небеса оставили нас
Крепко стоящими на ногах
Да уж
Красота и чудовище
Против них не устоишь.
[…]
Здесь вообще архетипы и дуализм - Аленький Цветочек, Кинг Конг и т.п.. Наталья Сергеева мне недавно про Аленький Цветочек и его связь с Махаяной присылала. Надо будет опубликовать.
«Сыновья молчаливых дней» о героях тогдашних дней - панках. Или еще о чем-то?
«Помрачение» - главный герой сам Боуи вспоминает как однажды он от нервного истощения и обилия кокаина в Америке находился в полной отключке сознания, при этом делая разные чудные дела.
«В-2 Шнайдер» - ракета Фау-2 и посвящение Флориану Шнайдеру из Крафтверка.
«Тайная жизнь Аравии» - герой Лоуренс Аравийский и тайны его окружавшие, но не показанные в одноименном фильме - как то: склонность к садо-мазе и гомосексуализм.
«Чувство сомнения» - инструментал, в котором использовался метод запатентованной Брайаном Ино и Питером Шмидтом »Тайной стратегии», когда части музыкального произведения составляется в порядке выпадающей произвольно карты с инструкцией, навроде этой: «Преобразуй мелодический элемент в ритмический».
И, конечно, заглавная песня с альбома «Герои», ставшая визитной карточкой Боуи и мегахитом сквозь года и расстояния.
Я, я буду королем
А ты, ты станешь королевой
И пусть от них не избавиться
Мы победим их хотя бы на день
И будем герои хотя бы на день
И ты, ты будешь жестока
А я, я буду все время пьян
Ведь мы любим друг друга, это факт
Да, мы любим, такие дела
И пусть мы расстанемся
Мы украдем время, хотя бы день
И будем герои во веки вечные
Что скажешь?
Я, я хотел бы плыть
Как дельфин, как дельфин может плыть
И пусть ничто, ничто не удержит нас вместе
Мы победим их во веки вечные
И будем герои хотя бы на день
Я, я буду королем
А ты, ты станешь королевой
И пусть от них не избавиться
Мы победим их хотя бы на день
Мы будем собою хотя бы на день
Я, я помню (я помню)
Как мы стояли у стены (у стены)
И пули свистели над головой (над нашими головами)
А мы целовались, как ни в чем ни бывало
И стыдно было другой стороне
О, мы побьем их на веки вечные
И будем герои хотя бы на день
Мы будем герои
Мы будем герои
Мы будем герои
Хотя бы на день
Мы будем герои
Но мы ничто, и ничто не спасет нас
Если мы лжем, то лучше уйти
Но нам бы было спокойнее хотя бы на день
По легенде, песня навеяна влюбленной парой, которую Боуи запеленговал, глядя из окна студии, целующейся у берлинской стены на виду у советских автоматчиков. По сути советские автоматчики и есть те самые герои, которых призвано олицетворять героическое искусство, о котором одинаково пылко ратовали нацисты и коммунисты. А дегенератов обложили бетонной стеной прочь от эталонного героического общества. Так должно быть в Третьем Рейхе или после мировой революции на веки вечные.
Но дегенераты тоже не лыком шиты. Бросили вызов этому монументальному и нерушимому героизму на самом его передовом рубеже простым человеческим поцелуем. Любовь, т.е., не наебешь никаким спушенным по указке сверху квазигероизмом. Пройдет сквозь бетон и заграждения. Вот кто настоящий герой. Хотя бы на день. Монументальный героизм не вечен.
Короче, зеркало, шиворот-навыворот, хочешь так, а хочешь этак - снова каббала поперла.