Из далёкого прошлого. Мои родители были людьми идеально вышколенными советской системой.
Они были полностью в эту систему встроены и адаптированы. Полагая, что в предстоящем тысячелетии страна не изменится, задумали они свой тайный ПЛАН. Решили превратить собственного сына, в родоначальника такой вот династии советской "дворянской" фамилии. По их мысленному проекту, я должен был быть элитарным созданием. Мама, кстати, всем своим существованием давала очевидный тому пример.
Их тяжёлая юность пришлась на первые послевоенные годы. Я же, пришёл в сознание из небытия, много после. Когда мир был очевидно другим. Да, конечно, ещё в школах писали чернильными ручками, но "Битлз" уже были главнее Бетховена.
Отсюда и начался раздрай. Воспитание было советским, а я, психологически, был готов уже к пост-модерну. Причём, что такое пост-модерн, родительскому сознанию таковое было совершенно недоступно.
Они продолжали давить.
Так, при всей своей склонности к истории, я оказался студентом юридической науки. С этого момента, меня непрерывно, экзистенциально тошнило, от всего, что происходило вокруг. Я не понимал материала, не знал, чем мы тут занимаемся, всё моё существо отказывалось в этом участвовать, но спрыгивать с поезда было поздно. Всё неслось по прямой.
Преподавателем уголовного права у нас был Прокопьев. В студенческом фольклоре - "Мячик". Невысокий толстенький человечек, весьма весёлый, загорелый, в совершенстве знавший немецкий язык. Он был похож на персонажа из мультфильма про "колобков". Хотя я, скорее назвал бы его "Бушем". Был похожий в одном советском детективе.
Когда Мячик первый раз пробежал по проходу между парт, взошёл на кафедру, положил портфель на стол, и внимательно, сверху, оглядел сидящих в аудитории студентов, единственное, что из него вырвалось, было:
- Да-а-а-а... дети. Просто дети...
Ну, вообще-то, я был уже не ребёнок. Всё-таки после службы в рядах советской армии. Как никак. И это его замечание, несколько меня покоробило. Хотя, конечно, детей там хватало. И всё это были дети системные.
- Как вы себе представляете, что такое юрист? - спросил он нас.
Зал безмолвствовал.
Можно сказать, это безмолвие, и было первыми тактами того постсоветского деградирования, которое достигло апогея в наши дни.
Он начал речь, смыслом которой был тезис о том, что наступают такие времена, когда всё будет зависеть от вас - молодых людей, которые в скором времени будут вершить правосудие.
Перестройка уже началась, все спорили о шестой статье конституции, - но где-то глубоко внутри себя, я ошущал некое отрешение, безотчётное понимание того, что всё это не по-настоящему. Что это, что ни говори, но это ненастоящее.
Тупик, в котором мы сегодня оказались, более чем зримое доказательство того, насколько фальшивыми оказались те перемены. То, что сегодня называется судом, стало каким-то апофеозом несправедливости и беззакония.
Прошло тридцать пять лет.
И вот, слушаю я Соловья, рассуждающего о переучреждении новой российской республики, о возвращении народу простейшего представления о том, что есть добро, а что зло, о люстрации судейского корпуса...
Интервьюер задаёт вопрос:
- Как же будут судить судейский корпус, если судей не будет?
- Это будут делать молодые люди, которые придут с юридических факультетов. Молодые, ещё не испорченные системой. Они будут руководствоваться не только законом, но и здравым смыслом.
И тут во мне рождается неприятное ощущение повторения. Всё это уже было. Во времена перестроечных перемен, всё это уже произносилось. Даже суд присяжных установили. И что? Кого и от чего это спасло? Титаник уже выставил корму высоко над водой, чтобы наконец, стремительно ускоряясь, пойти ко дну.
Соловей тут, скорее похож на папу в рясе, читающего молитвы тем, кто гроздьями вцепился ему в ноги.
Сдаётся мне, что без тотального обнуления всего этого изжившего себя балагана, шарманка пойдёт по новому кругу. Так или иначе. И сам Соловей, едва начнётся "новая учредиловка" будет весьма избирателен в своих пристрастиях к новому.
Хорошо, что я не стал играть в означенные игры ещё тогда. Много лет назад.
Я предпочёл быть самим собой.
Хотя, с лодки, на берег, всё равно приходилось слезать. И получать по зубам приходилось не один раз.
Однако ж, финал этого представления, уже действительно близок.
https://muddylevski.livejournal.com/699153.html
Их тяжёлая юность пришлась на первые послевоенные годы. Я же, пришёл в сознание из небытия, много после. Когда мир был очевидно другим. Да, конечно, ещё в школах писали чернильными ручками, но "Битлз" уже были главнее Бетховена.
Отсюда и начался раздрай. Воспитание было советским, а я, психологически, был готов уже к пост-модерну. Причём, что такое пост-модерн, родительскому сознанию таковое было совершенно недоступно.
Они продолжали давить.
Так, при всей своей склонности к истории, я оказался студентом юридической науки. С этого момента, меня непрерывно, экзистенциально тошнило, от всего, что происходило вокруг. Я не понимал материала, не знал, чем мы тут занимаемся, всё моё существо отказывалось в этом участвовать, но спрыгивать с поезда было поздно. Всё неслось по прямой.
Преподавателем уголовного права у нас был Прокопьев. В студенческом фольклоре - "Мячик". Невысокий толстенький человечек, весьма весёлый, загорелый, в совершенстве знавший немецкий язык. Он был похож на персонажа из мультфильма про "колобков". Хотя я, скорее назвал бы его "Бушем". Был похожий в одном советском детективе.
Когда Мячик первый раз пробежал по проходу между парт, взошёл на кафедру, положил портфель на стол, и внимательно, сверху, оглядел сидящих в аудитории студентов, единственное, что из него вырвалось, было:
- Да-а-а-а... дети. Просто дети...
Ну, вообще-то, я был уже не ребёнок. Всё-таки после службы в рядах советской армии. Как никак. И это его замечание, несколько меня покоробило. Хотя, конечно, детей там хватало. И всё это были дети системные.
- Как вы себе представляете, что такое юрист? - спросил он нас.
Зал безмолвствовал.
Можно сказать, это безмолвие, и было первыми тактами того постсоветского деградирования, которое достигло апогея в наши дни.
Он начал речь, смыслом которой был тезис о том, что наступают такие времена, когда всё будет зависеть от вас - молодых людей, которые в скором времени будут вершить правосудие.
Перестройка уже началась, все спорили о шестой статье конституции, - но где-то глубоко внутри себя, я ошущал некое отрешение, безотчётное понимание того, что всё это не по-настоящему. Что это, что ни говори, но это ненастоящее.
Тупик, в котором мы сегодня оказались, более чем зримое доказательство того, насколько фальшивыми оказались те перемены. То, что сегодня называется судом, стало каким-то апофеозом несправедливости и беззакония.
Прошло тридцать пять лет.
И вот, слушаю я Соловья, рассуждающего о переучреждении новой российской республики, о возвращении народу простейшего представления о том, что есть добро, а что зло, о люстрации судейского корпуса...
Интервьюер задаёт вопрос:
- Как же будут судить судейский корпус, если судей не будет?
- Это будут делать молодые люди, которые придут с юридических факультетов. Молодые, ещё не испорченные системой. Они будут руководствоваться не только законом, но и здравым смыслом.
И тут во мне рождается неприятное ощущение повторения. Всё это уже было. Во времена перестроечных перемен, всё это уже произносилось. Даже суд присяжных установили. И что? Кого и от чего это спасло? Титаник уже выставил корму высоко над водой, чтобы наконец, стремительно ускоряясь, пойти ко дну.
Соловей тут, скорее похож на папу в рясе, читающего молитвы тем, кто гроздьями вцепился ему в ноги.
Сдаётся мне, что без тотального обнуления всего этого изжившего себя балагана, шарманка пойдёт по новому кругу. Так или иначе. И сам Соловей, едва начнётся "новая учредиловка" будет весьма избирателен в своих пристрастиях к новому.
Хорошо, что я не стал играть в означенные игры ещё тогда. Много лет назад.
Я предпочёл быть самим собой.
Хотя, с лодки, на берег, всё равно приходилось слезать. И получать по зубам приходилось не один раз.
Однако ж, финал этого представления, уже действительно близок.
https://muddylevski.livejournal.com/699153.html