К вопросу об обстреле белофинскими фашистами советской территории у Майнилы 26 ноября 1939 - 3
Я повторю. Реконструкция И. И. Сейдина - это вообще не его реконструкция. Это вообще никакая не реконструкция. Это просто репродукция того самого смешного финского расследования 1939 года. И. И. Сейдин вполне честно пишет, что приводимая в его тексте схема есть просто плод незамысловатого творчества подполковника Инкало:
"К материалам расследования финская сторона приложила схему местности в районе #Майнила и большой излучины реки Сестры (Райяйоки) с указанием расположения на местности финских пограничников." (21) потому, собственно, сложно даже сказать, к какой категории можно отнести версию господина И. И. Сейдина - к категории выводов на основе недостоверных исходных положений, или к категории просто пересказа финских сказок. Единственное, что он внес своего - заменил гипотетическую пушку на не менее гипотетический миномет, вдохновленный, вероятно, тем "слухом" про испытание секретного миномета, который мелькнул в показаниях одного-единственного пленного красноармейца.
При этом И. И. Сейдин совершенно явно противоречит открытиям П. Аптекаря. Он пишет:
"Присутствие лишних глаз и ушей в районе Майнилы и погранзаставы было исключено, как запрещением дислокации частей Красной Армии в этом месте, так и изоляцией всей большой излучины реки Сестры проволочным забором-заграждением, проходившим по просеке от левого берега реки примерно в 2 км юго-восточнее Майнилы до берега реки ниже по течению примерно в 1,5 км юго-западнее Майнилы (линия А - Б на рис. 2)." (21) Однако П. Аптекарь достаточно убедительно показывает, что даже полковые наблюдательные посты РККА располагались на самом берегу Сестры, и их наблюдатели фиксировали даже перемещения отдельных финских военнослужащих, то есть никакой запретной для красноармейцев зоны у берега реки не было. Проволочные заграждения там наверняка были, и не одно, но препятствием для перемещения своих бойцов они не являлись. Для И. И. Сейдина же наличие некой фантастической запретной для РККА зоны крайне важно, так как эта запретная зона позволяет объяснить секретность липовой провокации. Но в реальной истории никакой такой запретной зоны, как свидетельствует П. Аптекарь, не было.
И, наконец, И. И. Сейдин прямо сообщает, что к его выводам не стоит относиться с доверием. Он совершенно откровенно пишет: "Дальнейшее описание провокации построено по методу обратной реконструкции логики ее планировщиков и развития событий, реально произошедших в действительности", и для тех, кто с первого раза не понял, чуть далее повторяет: "… В-третьих, организаторы и исполнители провокационного обстрела не могли не руководствоваться определенной логикой в своих действиях, которую автор, как уже упоминалось выше, попытался восстановить от обратного, зная фактический ход событий…" (21) Ну тут уже, мне кажется, все безусловно понятно. Уважаемый рукопожатный историк И. И. Сейдин вовсе не создает истинную картину событий на основе известных фактов, а совершенно наоборот. Рукопожатный историк И. И. Сейдин восстанавливает ход событий "от обратного", то есть подгоняет условия задачи под ответ. "Фактический ход событий" автор заранее знает, потому что живет не по лжи. Автор заранее знает единственно верный ответ, и под этот ответ подгоняет разные фактики, которые ему нравятся, и соответственно забывает про фактики, которые в его концепцию не вписываются. В результате безусловно получается нужный автору "фактичесий ход событий", полученный методом "восстановления от обратного". Проще говоря, аффтар тут сначала придумал приятный ему "фактический ход событий", затем путем "восстановления от обратного" подогнал под свое мнение разные эпизоды. При этом нельзя не отметить его честность, автор откровенно сообщает, что читатель в его тексте видит не более, чем подгонку под приятную автору версию событий. Это, надо признать, редкая честность, поскольку большинство рукопожатных историков, геев и демократических журналистов, собратьев И. И. Сейдина по разуму, такой оговорки не делает, хотя широко использует эту же методу при описании самых разных исторических событий.
В сочинении господина И. И. Сейдина присутствует одна очень существенная особенность. Он, в отличие от прочих рукопожатных историков, геев и демократических журналистов, обращает внимание на географический фактор. "У истории без географии случается претыкание" (моя любимая цитата), и для понимания сути исторических событий посмотреть на карту местности всегда не помешает.
По поводу географии И. И. Сейдин пишет: "В отношении места обстрела у организаторов провокации выбор был обоснован целью (ультиматум о продлении переговоров, повод к разрыву отношений и повод к войне) и вытекающей из этого организацией самого обстрела так, чтобы он был, прежде всего, замечен с финской стороны, был правдоподобен по условию обстрела подразделений или частей Красной Армии. Нужен был хорошо открытый наблюдению с сопредельной стороны участок советской территории, чтобы финские пограничники могли зафиксировать как падение снарядов, так и сам факт обстрела" (21).
Логика И. И. Сейдина в данном месте до меня не доходит. Если бы СССР решил устроить провокацию и обвинить Финляндию в обстреле, то зачем этот обстрел должен "был, прежде всего, замечен с финской стороны"? Зачем "с финской стороны"? Мы кого хотим убедить, что финны обстреляли советскую территорию? Финнов? Вряд ли это получится. Финнов все равно в этом убедить будет невозможно.
Мы, совсем напротив, должны в этом убедить не финнов, а советский народ и мировое общественное мнение. То есть все население земного шара, кроме как раз финнов. Для такого убеждения закрытый для посторонних глаз майнильский выступ совершенно не подходит. Там ни советский народ, ни мировая общественность все равно ничего не увидят.
Если вы думаете, что в СССР ничего не понимали в пиаре, то вы ничего не знаете об СССР. Индустрия политического пиара там была поставлена на недосягаемую высоту. Правда, пиар там назывался другими словами - "агитация и пропаганда", но по сути это то же самое.
Итак, что нам требовалось сделать, чтобы убедить советский народ и мировую общественность в том, что белофинско-фашистская военщина напала на СССР? Прежде всего, надо выбрать подходящее место, где бы эта провокация была бы всеми замечена. Варианты есть, я предлагаю Сестрорецк. Очень хороший городок, в двух шагах от границы, и в нем есть известный завод, у проходной которого совсем не случайно стоит памятник С. И. Мосину.
Пушки-минометы? Какие пушки? Зачем вообще пушки для финской провокации на советской территории? Из пушки трудно попасть в нужное место, требуются корректировка, недолет-перелет, вилка и т.д. При провокации это в принципе невозможно, финские снаряды должны сразу попасть в нужные места. Тем более что провокация-то финская. Финских пушек все равно никто не увидит, они там, далеко, за границей. А на советской территории никаких пушек и быть не должно.
В реальной истории финские пограничники незадолго до обстрела видели на месте взрывов красноармейцев и даже кавалериста. П. Аптекарь из этого делает вывод, что красноармейцы под руководством всадника, может быть, закладывали заряды для провокационной имитации обстрела. Это, конечно, чушь кошачья. Профессионалы так не работают. Никаких красноармейцев и тем более всадников на месте будущих взрывов никто бы не видел. Заряды заложили бы неприметные люди в скромной штатской одежде, причем так, что ни местные жители, ни местная милиция ни о чем бы не подозревали.
Затем в назначенное время загрохотало бы так, что у половины Сестрорецка стекла вылетели. Конечно, жертв бы не было. В НКВД не за то зарплату платили, чтобы советских людей убивать. По счастливой случайности финские снаряды попали бы в безлюдные дворы, в дровяные сараи и в нежилые дома. На сестрорецком заводе снаряды попали бы, тоже по счастливой случайности, в закрытый на реконструкцию цех и, например, в склад металлолома.
В это самое время в Ленинграде находились бы московские журналисты ведущих мировых изданий. Они как раз приехали для того, чтобы осветить... ну не знаю что. Несложно было бы придумать какое-нибудь интересное событие, чтобы выманить журналистов из Москвы в Ленинград. И тут, как раз вдруг, обнаглевшие белофинские фашисты обстреляли мирный советский город. Сажаем журналистов в два автобуса, везем за тридцать верст в Сестрорецк. Показываем им пахнущие свежим тринитротолуолом воронки. Позволяем журналистам самим пошарить по воронкам и найти там, к полному их восторгу, еще теплые осколки снарядов с клеймом "мэйд ин Финланд". Позволяем журналистам свободно поговорить с испуганными и возмущенными местными жителями ("Какие еще сотрудники НКВД? Говорите с кем хотите, с мужчинами, женщинами, стариками и детьми"). Местные жители все расскажут одно и то же, не больше: "Как завыло с той стороны (жест рукой в сторону границы), и как бабахнет!" А больше и не надо. Слух про вой снарядов перед взрывами технически несложно запустить, свидетели сами себя убедят, что они что-то слышали перед взрывами, и с неподдельной искренностью расскажут о том журналистам.
На следующий день ведущие мировые газеты сообщат, что "финны обстреляли военный завод в Сестрорецке, при этом некоторые снаряды упали в жилых кварталах города. Наш корреспондент сообщает с места событий..."
Вот и вся операция. Для нее не нужны ни пушки, и никакой батальон НКВД. Нужна была бы лишь небольшая профессиональная группа скромных неречистых взрывников из команды Старинова.
Если бы что-то подобное действительно случилось, то вполне можно было бы подозревать провокацию со стороны СССР.
Но ведь в реальной истории ничего подобного не было.
В реальной истории были взрывы на пограничной полосе в бесконечно далеком и от внимания и советского народа, и от мировой общественности майнильском выступе. В реальной истории, как справедливо пишет И. И. Сейдин, "Нужен был хорошо открытый наблюдению с сопредельной стороны участок советской территории, чтобы финские пограничники могли зафиксировать как падение снарядов, так и сам факт обстрела". Действительно это все так, но только в единственном случае - только в случае финского обстрела совершенно необходимо, "чтобы финские пограничники могли зафиксировать как падение снарядов, так и сам факт обстрела". Именно только в случае финского обстрела целью должна была быть пограничная полоса, чтобы финские провокаторы могли контролировать место падения снарядов. Если бы они стреляли вглубь советской территории, по площадям, то никто бы из них не знал, попали куда-нибудь снаряды или они взорвались где-нибудь в глухом лесу, и остались никем не замеченными. Поэтому для финских провокаторов совершенно необходимо было выбрать целью своего обстрела пограничную полосу, чтобы вообще понять, что их выстрелы попали по советской территории и произвели какой-то эффект.
Ладно, вернемся от фэнтези к реальности.
Про липовое финское расследование вроде уже все сказано. Но, только не падайте пацтул, на основании этого фиктивного расследования финны предъявили свою ноту, выше уже отчасти процитированную.
В ответной советской ноте финнам было предложено отвести финские свои войска от границы, во избежание будущих осложнений. Это был последний шанс избежать войны, СССР все еще не терял надежды решить конфликт мирным путем. Создание демилитаризованной бесполетной зоны у советской границы на Карельском перешейке под наблюдением советских контролеров было бы, конечно, полумерой, но в определенной степени обеспечивало бы безопасность Ленинграда и Кронштадта от неприятных неожиданностей. Но не для того финны готовились к войне, чтобы решать проблему миром. В ответ в той же ноте бряцающие оружием обнаглевшие белофинские фашисты предложили отвести советские войска в пригороды Ленинграда, про хамскую нелепость этого требования много написано, не будем повторять. Кроме того, с не меньшим хамством финны предложили создать совместную комиссию для расследования инцидента.
Рукопожатные историки, геи и демократические журналисты любят ставить нашей стране в упрек то, что СССР никак не отреагировал на предложение о создании совместной комиссии. Почему-то никто из них не задается вопросом, а как могла бы выглядеть работа этой совместной комиссии? Разве в случае создания "совместной комиссии" предполагается, что финны пустили бы на свою территорию оперативные группы НКВД для проведения объективного расследования с изучением местности и опросами финских военнослужащих, согласно кратко описанному выше плану оперативно-розыскных мероприятий? А в ответ советское руководство пустило бы на нашу территорию аналогичные группы финских следователей? Внутренний голос подсказывает мне, что этот вариант действий "совместного расследования" выглядит совершенно нереальным. Скорее всего, вариант совместного расследования был бы совершенно формальным, встретились бы советские представители с финскими за одним столом, финны предъявили бы отчет о своем молниеносном липовом расследовании, и твердили бы свою старую песню. Ну так это они и так сделали, немало не озаботившись мнением сопредельной стороны, и сразу забив большой болт на саму возможность совместного расследования. Ничего бы нового формальное "совместное расследование" не дало бы, и запоздалое предложение о его проведении можно расценивать только как тупую демагогию.
Похоже, вся более-менее конкретная информация с финской стороны по поводу майнильского обстрела рассмотрена, и ее явно маловато. Там есть только идиотское уверение, что пушек у финнов вблизи границы не было, и вдвойне идиотское блиц-расследование подполковника Инкала, ну еще и привычное вранье Маннергейма, что все подробности этой "неуклюжей провокации" финнам были якобы известны по показаниям пленных красноармейцев.
А что еще можно найти с финской стороны?
Ничего особого, кроме упорных стараний обвинить СССР в намерении вторжения.
При отсутствии убедительных и четких доказательств наука логика допускает рассуждения по аналогии. Аналогии не обладают убедительной доказательной силой, но могут сузить круг поисков или подтвердить (или не подтвердить) другие рассуждения.
Для СССР примеры поведения, аналогичного провокации у Майнилы, на том историческом отрезке найти сложно. Несколько ранее СССР вводил войска в Польшу, несколько позднее - в Прибалтику и Молдавию, и ни разу в этих эпизодах СССР не использовал никаких подленьких и трусливых методов провокации. Можно добавить дальневосточные дела - конфликт на КВЖД, Хасан и Халхин-Гол - но все равно, примеров, аналогичных Майнильской провокации, не найдется. Руководство СССР в те годы заботилось о репутации своей страны, и не допускало в своей политике двусмысленностей и нечистоты.
Про Финляндию такого не скажешь. С самого начала своего существования в качестве независимой страны Финляндия применяла самые грязные методы во внешней политике. Во время войн 1918-1922 годов Финляндия во-первых, откровенно проявляла свои намерения нападать на Советскую Россию, во-вторых, широко использовала все возможности уйти от ответственности за свои грязные дела.
Нашему современнику, знакомому с Финляндией, как с прекрасным местом проведения отпуска, сложно понять, что в 1918-1944 годах финны были такими же дикарями, как, к примеру, чеченцы в последнем десятилетии прошлого века.
Безумная агрессивная политика Финляндии против Советской России началась незамедлительно с того момента, когда Россия подарила Финлянии независимость. Финский будущий маршал немедленно после разрешения независимости изо всех сил размахивал своей хилой шпагой и орал (15 мая 1918 года), что Великая Финляндия присоединит к себе Карелию. Это были не простые угрозы. Финны в те времена вполне искренне считали захват Советской Карелии своим судьбоносным предназначением. В период с 1918 по 1922 годы они предприняли целую серию нападений на территорию Советской России. 23 февраля 1918 г. Главком финской армии Маннергейм заявил, что "не вложит меч в ножны, пока не будет освобождена от большевиков Восточная Карелия", в добавок обнаглевшие финны требовали себе весь Кольский полуостров. Маннергейм выдвинул также план ликвидации Петрограда как столицы России. (17).
Естественно, красные финны и Красная армия в тех событиях отстояли суверенитет Советской Росии.
В те же годы на территории Карелии создавался ряд опереточных квазигосударств (Ухтинская республика, Олонецкое правительство, нечто аморфное в Поросозере (уже, кстати, в 1921-22 годах, то есть после заключения Тартусского договора), и уже совершенно карикатурная "Республика Кирьясало" размером в полторы деревни), при этом все эти бандитские территории были созданы финскими интервентами, они пользовались полной поддержкой Финляндии, с территории Финляндии они снабжались, но при всем при этом официальное финское правительство изображало полную свою непричастность к суетному миру и при любых упреках строило из себя вид оскорбленной невинности, объясняя, что это там все местные и стихийные восстания.
Сейчас в это сложно поверить, но, похоже, вся финская идеология в межвоенный период укладывалась в ту же самую незамысловатую идею захвата части территории России.
Например, в 1934 году.
"В настоящее время не подлежит никакому сомнению, что Финляндия всемерно готовится к войне с СССР. Расчеты Финляндии на «неизбежное» военное столкновение между Японией и СССР на Востоке и возможное военное столкновение между Германией - Польшей и СССР на Западе, стали основой всех политических расчетов и действий Финляндии. Ориентируясь на военное поражение СССР в этом столкновении, Финляндия надеется вооруженной силой осуществить свои старые планы отрыва от СССР Карелии и Ингерманландии (минимум) и создания «Великой Финляндии», вплоть до Урала (максимум) .… В финской печати ежедневно ведется бешеная кампания против СССР по различным и всевозможным вопросам внешней политики и внутреннего положения СССР… Япония является естественным союзником Великой Финляндии…."
(Справка «Антисоветские-контрреволюционные “племенные” организации Финляндии», 1934 г.) (9).
Промывание мозгов несчастного финского народа не стихало. В 1936 году писали то же самое:
"Финляндии ориентируется на фашистскую Германию, прикрывая эту политическую ориентацию официальными разговорами и заявлениями государственных деятелей о своей, якобы, нейтральности и ориентации на Скандинавию.
Широкая антисоветская обработка населения страны, прикрытая племенной пропагандой, направленной, якобы, на защиту интересов «угнетенных братьев» в Советской Карелии и Ингерманландии, задумано и последовательно проводится в жизнь в агрессивно захватнических целях при активной поддержке со стороны фашистской Германии и Японии. …
Фашистское влияние в стране за последние годы сильно возросло, причем характерно отметить, что хотя фашистские идеи и не особенно популярны в широких трудящихся массах населения, все же давление фашистских кругов на правительство весьма значительно и в известной мере обуславливает те или иные антисоветские акты финляндского правительства.
Для доказательства враждебности политики финляндского правительства по отношению к СССР - достаточно привести некоторые факты:
1) Финская буржуазная пресса систематически ведет антисоветскую пропаганду и распространяет всякую клевету на СССР, используя для этого различные поводы. …
2) На протяжении последних лет систематически публикуются и проводятся различного рода «шпионские процессы», причем всякий арест, произведенный финской охранкой кого-либо из местных коммунистов, а подчас и из уголовного элемента увязывается, без всяких оснований, с «политическим шпионажем» Советского Союза, с широким раздуванием этого дела в печати". (Справка «Краткий обзор о работе на СССР через Финляндию», 1936) (9)..
Когда же в Европе начались большие проблемы, а СССР казался связанным в конфликтах с Японией, финики вообще пошли вразнос.
"В период с 22 июля по 29 августа 1939 г. Карельским и Ленинградским пограничными округами зафиксированы залеты финских самолетов на нашу территорию" (перечислено 6 случаев, с указанием места, времени, маршрутов).
(Информирование заместителем народного комиссара внутренних дел народного комиссара обороны о нарушении воздушного пространства Советского Союза финскими самолетами № 3997/б, 16 сентября 1939 г.) (23).
Чуть позднее:
"Всё Хельсинки приводится в мобилизационное состояние. Зенитные орудия, зенитные пулеметы на огневых позициях" (Разведывательная сводка штаба Ленинградского военного округа на 9 октября 1939 г.) (23)
В Кремле еще только-только достали микроскоп и стали искать на глобусе эту Финляндию. А у них уже зенитки по столице расставлены, расчеты со зверским выражением лиц крутят ручки наведения, публика в шоке. Телевизоров тогда еще не было. Но для эффективного воздействия на электорат нужны визуальные изображения. Финская хунта нашла выход. В городах ставят зенитки, значит, война уже неизбежна, публика оценила этот пиаровский ход и с готовностью стала в воздух чепчики бросать, воинственная истерика в Финляндии нарастает.
Маннергейм это подтверждает:
"Летом 1939 года зародилось поистине народное движение по добровольному строительству оборонительных укреплений. Добровольцы равномерным потоком шли со всей страны на Карельский перешеек, где представители всех групп населения в течение четырех месяцев трудились бок о бок, жертвуя своими летними отпусками во имя обороны страны." (13). Ага, так само собой и зародилось. Из ничего. Народное движение. Само по себе типа зародилось, на пустом месте. И тучи финнов полетели проводить свой законный отпуск за копанием окопов. Вот так просто зародилось. Как будто подобное "народное движение" в принципе возможно без массированного промывания мозгов целевой аудитории. Кроме государственного агитпропа и кроме послушной прессы никаких организаторов этого движения "копать окопы" быть не могло. Рукопожатные историки, геи и демократические журналисты любят при случае цитировать антифинские статьи из советской прессы ноября 1939 года, праведно возмущаясь явным их пропагандистским характером. Стоило бы заметить, что в советской прессе подобные материалы стали появляться лишь за месяц до начала военных действий, то есть с большим отставанием от буйной финской русофобской пропаганды, не стихавшей годами и десятилетиями.
Дальше дело пошло еще смешнее. Страна задолго до начала военных действий переходила на военные рельсы:
…"Финны провели мобилизацию"….(Информационное письмо секретаря советского военного атташе в Финляндии начальнику отдела внешних сношений народного комиссариата обороны об обстановке в стране № 716, 21 октября 1939 г. (23).
Стоит заметить, что проведение мобилизации часто рассматриватся как фактическое объявление войны. Такими вещами не шутят.
"В настоящее время большинство промышленных предприятий страны переведены на производство вооружения и военных материалов. Рабочий день удлинен, упразднены выходные дни" (Доклад начальника штаба Ленинградского военного округа народному комиссару обороны о состоянии финской армии и театра военных действий, 10 ноября 1939 г.) (23).
Как говаривал крепкий задним умом бывший президент Финляндии, У. Кекконен, "Национальные предрассудки и политическое недоверие не давали возможности найти решение этой проблемы на путях сотрудничества, основанного на взаимном доверии. Надо было пройти через ужасные страдания, прежде чем мы смогли прийти к выводу, что самая лучшая гарантия безопасности в отношениях между Финляндией и Советским Союзом - это доброе соседство, основан¬ное на взаимном доверии" (Цит. по: 5).
В 1941 году дела были еще смешнее. К 22 июня 1941 года Финляндия подошла в ранге полного и откровенного союзника Германии, на территории Финляндии располагались четыре немецкие дивизии (также ряд подразделений флота, авиации и тылового обеспечения), изготовленные к нападению на СССР в едином строю с финскими братьями по оружию, сама Финляндия еще с 21 июня начала проводить акты агрессии против СССР.
Тут надо, наверно, пояснить, что статус нейтральной страны требует как минимум, двух условий - неучастие в военных действиях и отсутствие на территории страны войск воюющих стран. Финляндия вполне сознательно действовала в противоречии с этими условиями - и сама нападала на СССР с 21 июня 1941 года, и с радостью пригласила на свою территорию немцев.
Наличие немецких войск на финской территории не было секретом для руководства СССР. М. Иокиппии колоритно описывает, как с самого начал ввода немецких войск на финскую территорию, с сентября 1940 года и до июня 1941 года, советские военные атташе на такси и велосипедах ездили по тем дорогам, по которым шло передвижение немецких войск, считали машины и записывали в блокноты (10). Наверно, они не знали точно, какие немецкие войска размещаются в Финляндии, но вполне понимали, что их счет идет на дивизии. И вранье насчет "перемещения немецких войск транзитом в северную Норвегию" вряд ли могло кого-либо обмануть, поскольку в северной Норвегии для войны с белыми медведями (а других врагов у немцев там не было) дивизий немецких войск точно не требовалось, и немецкие войска в тех местах могли размещаться только для наступления на Мурманск и Кандалакшу. Поскольку у Норвегии с СССР тогда общей границы не было, то эти немецкие дивизии должны были располагаться на финской территории (как оно и было в реальности), ну а как РККА могла стрелять по немцам, не попадая при этом по финской территории?
О том же упорно задавал вопросы Гитлеру и Молотов во время переговоров в ноябре 1940 года, настаивая на выводе немецких войск из Финляндии, и обещая Гитлеру мир на этом участке после вывода немецких войск из Финляндии. Гитлер крутился, как уж на сковородке, но ответа не дал, и понятно почему. У него тогда уже разрабатывался план "Барбаросса" (22).
Естественно, при наличии немецких войск в Финляндии мира там никто не мог гарантировать. После появления немецких войск в Финляндии в сентябре 1940 года, и после неудачных переговоров Молотова с Гитлером в ноябре 1940 года статус финского направления в документах Генштаба РККА резко изменился. Если в планах октября 1940 года действия на финском направлении в случае войны ограничивались общей идеей "наши действия на северо-западе должны свестись к активной обороне наших границ", то есть предусматривались сугубо оборонительные действия, то в планах ноября 1940 года и позднее на финское направление выделялись более значительные силы и предусматривались возможные активные действия (4).
Кстати сказать, похоже, что немцы финнов тут тупо развели. Маннергейм, к примеру, пишет: " … Финский вопрос являлся центральным объектом переговоров в Берлине осенью 1940 года. Соглашение предыдущего года, по Молотову, можно было считать выполненным, за исключением одного пункта - Финляндии! Советское правительство считало своим долгом "окончательно решить и организовать проблему Финляндии"" (13), трактуя при этом "проблему Финляндии" как намерение СССР эту самую Финляндию захватить. Ничего подобного в словах Молотова не наблюдается, "проблема Финляндии" в словах Молотова означает "проблема немецких войск в Финляндии", и решение этой проблемы состоит в том, чтобы немецкие войска из Финляндии убрать, после чего проблема исчезнет, и СССР гарантирует на этом направлении мир (22).
Лживая трактовка мнения Молотова присутствует и во многих других книгах и статьях, кажется, рукопожатные историки, геи и демократические журналисты до сих пор искренне убеждены, что "Молотов просил у Гитлера разрешения напасть на Финляндию". Причину этого глупого заблуждения можно видеть только в одном - немцы в 1940 году намеренно дезинформировали финнов о ходе переговоров с Молотовым. "На дурака не нужен нож, ему с три короба наврешь, и делай с ним что хошь". Дураками тут немцы выставили именно финнов.
Ну ладно, что-то тут я отвлекся от темы. Фактом является то, что к 22 июня 1941 года Финляндия подошла в качестве откровенного и активного союзника Германии, де-факто находящегося в состоянии войны с СССР с 4 часов утра 22 июня, одновременно с немцами. Об этом в тот же день информировал Молотова немецкий посол, об этом в тот же день Гитлер информировал весь мир.
СССР дал финнам три дня на обдумывание своего поведения. У Финляндии в принципе был еще шанс удержаться от участия в очередной войне против СССР. Требовалось только громко и внятно потребовать вывода немецких войск с финской территории (то, что все равно их заставили сделать осенью 1944 года). Но финны ничего подобного не предприняли. Фактически подтвердив свое участие в немецкой агрессии против СССР.
И тут, читатель, начинай плакать. Через три дня после нападения немцев и их союзников на СССР, наши начали осуществлять оборонительные действия и на финском направлении. Финики немедленно подняли визг, как стая мартышек, в которых бросили какашку. Как обычно, с видом оскорбленной невинности, объявили, что злодейская Россия опять на них напала, и они вынуждены защищаться. С огорчения и в сугубо защитных целях начали наступление и заняли Петрозаводск.
Маннергейм 10 июля 1941 года издал свой знаменитый приказ № 3, который нехудо бы цитировать почаще для понимания целей и намерений белофиннско-фашистской хунты:
"В ходе освободительной войны 1918 года я сказал карелам Финляндии и Беломорской Карелии, что не вложу меч в ножны до тех пор, пока Финляндия и Восточная Карелия не станут свободными. Я поклялся в этом именем финской крестьянской армии, доверяя тем самым храбрости наших мужчин и жертвенности наших женщин.
Двадцать три года Беломорская и Олонецкая Карелии ожидали исполнения этого обещания; полтора года Финская Карелия, обезлюдевшая после доблестной Зимней войны, ожидала восхода утренней зари.
Бойцы Освободительной войны, прославленные мужи Зимней войны, мои храбрые солдаты! Настает новый день. Карелия встает своими батальонами в наши марширующие ряды. Свобода Карелии и величие Финляндии сияют перед нами в мощном потоке всемирно-исторических событий. Пусть Провидение, определяющее судьбы народов, поможет финской армии полностью выполнить обещание, которое я дал карельскому племени.
Солдаты! Эта земля, на которую вы ступите, орошена кровью наших соплеменников и пропитана страданием, это святая земля. Ваша победа освободит Карелию, ваши дела создадут для Финляндии большое счастливое будущее."
Конец цитаты. Умри, Карл Густав Эмиль, лучше не скажешь.
Вывод из всего сказанного несложен. Финская внешняя политика по отношению к СССР с 1918 по 1941 годы характеризуется тремя словами - трусость, подлость и глупость. Трусость - в неспособности признать свои действия, подлость - в стремлении переложить ответственность на другую сторону, глупость - в наивной уверенности, что их детские хитрости могут кого-то обмануть.
И в эту традицию трусости, подлости и глупости, свойственных финской внешней политике, Майнильский инцидент укладывается полностью. Он совершенно нетипичен для действий СССР, он вполне типичен для действий Финляндии.
