Как я лежал в израильской больнице
Сразу хочу сказать, что на объективность не претендую. Всё это, лишь мои собственные впечатления и, вполне возможно, не совсем верные. Забегая вперед, развею беспокойства сочувствующих, ничего серьёзного (подтяжка кожи, коррекция формы носа и всё такое))). Началось всё чуть больше полугода назад.
Тогда я пришёл к "семейному врачу" и поделился своей "проблемкой". Она терпеливо выслушала меня и выдала направление к хирургу. А чтобы я шёл к нему не с пустыми руками, отправила делать УЗИ. Так сказать, для полного прояснения масштабов бедствия. "Отстояв" два месяца в очереди на вожделенную диагностику и получив заключение, я записался к хирургу. Эскулап смог принять меня только через две недели и не заглядывая в результаты анализов, подтвердил давно известный мне диагноз. "Будем избавляться от проблемы?" - со свойственным врачам оптимизмом, спросил он. "А что есть варианты?" - поинтересовался я. Вдруг, думаю, израильские кудесники владеют безоперационными методами. "Лёгкая операция",- радостно улыбаясь сказал доктор и, не стирая с лица улыбки подытожил - "Сделаем на следующей неделе". Я обрадовался скорости решения давней проблемы и полетел срочным порядком сдавать анализы для анестезиологов. Как только закончил сие благородное мероприятие (почти за каждый анализ снимают деньги со счёта), выяснилось, что операция, которую мне назначил доктор, платная и стоит она 15 тысяч местных денег, но так как у меня золотая карта добровнольного мед. страхования, мне придётся оплатить только тысячу, что по местным расценкам тоже не мало. Давно живущие и опытные в подобных делах друзья и родственники, удивлённо сообщили мне, что я имею право сделать такую операцию бесплатно. После чего, я немало возмущённый отправился к улыбчивому доктору. Больше всего в этой ситуации раздражало то, что мне не предоставили выбора. На мой вопрос "Почему?" улыбчивый "запел": "Я увидел перед собой разумного человека и решил, что он не захочет чтобы его оперировали студенты". Дальше он в красках описал, как несложные операции доверяют стажёрам и пугал длинными очередями. А на моё заявление о том, что он для меня находится на том же уровне, что и стажеры(поскольку я не знаком с "творческими работами" обеих сторон) обиженно выдавил: "Пожалуйста, если вы так хотите, я выпишу вам направление на бесплатную операцию". Некоторое время было не до операции (я знал, что она может помешать работе), но в начале июля я собрался с мыслями и записался на проверку. К моему удивлению, очередь подошла очень быстро и я в указанный день и час прибыл в больницу на осмотр. У кабинета врача меня ждал сюрприз в виде живой очереди из тех кому назначено. Просидев полтора часа, я зашел в кабинет. Меня принял врач не говорящий по-русски. Я не замедлил его предупредить, что, мягко говоря, не очень хорошо говорю на иврите. В ответ он, не отрывая глаз от монитора, с непробиваемым выражением лица Семена Альтова изрёк, что он не очень хорошо понимает в компьютере (типо пошутил) и составил мне бумагу, подтверждающую неизбежность операции. В этом труде он перепутал почти всё, включая возраст (кстати, теперь мне 29))), и назначил дату поступления больницу - 2 сентября. Перед этим, мне надлежало приехать на ещё две проверки: хирургом и анестезиологом. Я счастливый тем, что определился с решением давно наболевшего вопроса, поехал по своим делам. Примерно через неделю мой телефон разразился звонком от неизвестного абонента. Это звонил доктор из больницы. Он говорил по-русски и был интеллигентен и обходителен. Врач предложил мне перенести операцию на "пораньше" и сказал, что в дополнительных визитах с проверками нет необходимости. Я, естественно согласился. Он сообщил, что в день поступления, с восьми утра мне нельзя есть и пить, и мы распрощались. Время пролетело незаметно и день «x» настал. Я приехал в больницу и, вопреки страхам, легко нашёл нужный корпус. Приёмный покой приятно удивил быстротой оформления - регистрация заняла минуты полторы, вместе с временем проведенным в очереди. Я был отправлен (своими ногами) на отделение, где собственно и разворачивалась большая часть дальнейших событий. На "посту" меня любезно приняла медсестра, которая взяла мои документы, закрепила мне на руку браслет с паспортными данными и попросила пройти в столовую, где я должен подождать. Минут через 20 в коридоре появился рыжий и очень бодрый человек с папкой в руках, он назвал меня по имени и пригласил в кабинет на осмотр. Я получил очередную печать с подтверждением необходимости оперативного вмешательства и был отправлен обратно в столовую. Уходя, я интеллигентно поинтересовался, не он ли случайно будет меня оперировать, на что получил очень настораживающий ответ, дословно: "Оперировать будут лучшие люди!". Мне сразу припомнились слова доктора из поликлиники о студентах и на душе стало как то неспокойно. Следующие три часа я провёл сидя на стуле в столовой. Меня терзали смутные сомнения. А вокруг как на зло все ели. Больше всего раздражали три здоровых полисмена, охранявших загадочного толстяка, привезенного на отделение в наручниках. «Копы» сидели в коридоре и уплетали всевозможные салаты и сендвичи, источавшие такие ароматы, что даже человек сытый, не преминул бы их попробовать. Я, соблюдающий вынужденный пост, сглатывал слюну и стыдливо отводил глаза в сторону. Моих собратьев по несчастью, тоже сидевших в столовой, по одному отправляли в палаты, а за мной почему-то никто не приходил. Устав и дико окоченев(на отделении очень сильно работали кондиционеры, плюс волнение), я пошел к принимавшей меня "сестре". Она, до этого момента говорившая со мной по-русски, сейчас почему-то на иврите спросила: «ата кибальта маком?» (ты получил место?). Как я и думал, про меня забыли. Сестра выдала мне полотенце и нашла место. В трехместной палате, куда меня определили, лежали: крепкий парнишка коренной израильтянин и интеллигентный мужчина, лет пятидесяти с плюсом, двадцать с лишним лет назад приехавший из России. Мы как-то сразу сдружились, как те больные из "Покровских ворот". Оказалось, что Григорий (так зовут "русского" соседа) уже в четвертый раз лежит в больнице с одной и той-же проблемой, а Ханух (израильтянин), как и я, в больнице впервые. Мы с Ханухом были назначены "на сегодня", операция Григория должна была состояться "завтра". Время тянулось. Казалось, что в этой палате я провел уже несколько дней. Выяснить, кто меня будет оперировать никак не удавалось. Врачи отсылали к медсестрам, те ссылались на занятость и большой поток. Единственное, что мне удалось выудить из ивритоговорящей сестрички, что это будут не студенты. Я, в силу своей природной доверчивости и доброты, поверил. Может и зря))) Вечерело. Мы с соседями болтали «за жизнь», за нами никто не приходил. И вот, уставший от томительного ожидания Ханух, после нескольких минут отсутствия, прибежал и радостно сообщил, что сейчас в операционную отправили мужчину, после которого должны прооперировать меня, а затем и его. Обстановка слегка разрядилась и ещё через несколько минут в палату вошёл Григорий, который с интонацией Бэримора, обращаясь ко мне, изрёк: "Его уже привезли. Сейчас они придут за тобой!" Прозвучало эта фраза, в лучших традициях фильмов ужасов... Тут, мне резко расхотелось оперироваться и в голове появились крамольные мысли, типа: "Может я домой?!". За дверью заскрипели колеса каталки и я понял, что бежать поздно))) Мне выдали смешной халат с голой спиной и покатили по коридорам. Я лежал и смотрел на лампочки, мелькающие перед глазами. На секунду мне даже показалось, что уже начал действовать наркоз, который еще не «дали».))) В предоперационной палате мне на ногу прицепили еще один браслет. В голове мелькнула "черная" шутка о морге. Меня на иврите расспросили об аллергии и покатили в операционный зал. Там тоже все говорили на иврите и меня о чём-то неразборчиво спросили. Я сказал, что ещё плохо говорю и попросил повторить вопрос. Тут, практически все в операционной, перешли на русский. Меня переложили на стол и добрый мужской голос изрёк магическое: "Сейчас сделаем маленький укольчик". Мысль работала нормально, но лампочки поплыли почти сразу после укола. Мне прицепили какие-то датчики на грудь. В голове пробежал сюжет из какого-то шпионского фильма, и я полетел... Летел первым классом))), но недолго... «При заходе на посадку», сквозь пелену сна услышал разговор двух «бортпроводниц». Говорили по-русски: «Ты можешь поверить, что этому мальчику 39?!». Я открыл глаза. Настроение было хорошее и даже весёлое. Видимо, наркоз еще не до конца «отпустил». Я шутил и сам хохотал над своими шутками (смеяться было больно - тянули швы, но остановиться не мог и потому похохатывал))). Девушки охотно поддерживали беседу. Так, с шутками и прибаутками в послеоперационной палате я пролежал ещё несколько минут, пока не пришёл какой-то мужчина, лицо которого я не видел, он стоял за изголовьем кровати. «Голос» сказал девушкам, чтобы перестали хохотать и поведал им историю о том, как я обещал вернуться, потому-что мне понравился наркоз. Сам этого заявления за собой не припомню, видимо находился в какой-то из стадий того самого наркоза. Ко мне подошёл смешливый парнишка-израильтянин и покатил меня по коридорам в палату. На прощание я по-русски поблагодарил «экипаж самолета» и санитар тут-же передразнил меня и хихикнул: «Спас-ъибуо! хе...». По дороге он очень смешно произносил некоторые русские слова, видимо, доставшиеся в наследство от других «русских» пациентов. В палате я аккуратно переполз на кровать. Мне любезно выдали дополнительное одеяло, которое я попросил потому-что замерзал от кондиционера, который по-прежнему, «шпарил» как сумасшедший. Медсестра поставила капельницу и справилась о самочувствии. Она была очень внимательна, аккуратно поправила подушку и одеяла, сделала обезболивающий укол, и ушла. Я лежал и смотрел в потолок, когда к моей кровати подошёл Григорий. Он сказал, что Ханух уже «уехал» на операцию и спросил не нуждаюсь ли я в чем-то. Я попросил дослать из тумбочки мой телефон (садиться мне ещё было нельзя). Он вытащил из ящика аппарат, поправил мне подушку и сказал, чтобы я не стеснялся просить о помощи. Потом он ушёл к своей кровати и вернулся через пару минут с фотографией в руках. Григорий был очень спокоен и голос его был мягок. Он протянул мне фото на котором был красивый парнишка-солдат с автоматом в руках. «Это мой сын, Олег» - сказал Григорий. «Сколько ему?» - спросил я. «23... было!» - сдавленным голосом произнёс Григорий - «Он погиб в январе, в Ашкелоне. Попал под обстрел». В этот момент я понял, что в голосе Григория было не спокойствие... Он был «раздавлен»!!! Мы разговаривали довольно долго. Он рассказывал мне об Олеге. Я слушал. Оказалось, Олег любил альпинизм и недавно покорил Эверест. А ещё, была девушка, которую он очень любил и свадьба должна была состояться вот-вот, но... Григорий рассказывал, а я не знал, что сказать человеку, потерявшему сына...
Мы ещё разговаривали, когда в палату привезли Хануха, он сильно стонал и долго не мог уснуть. Каждые два часа нас посещали с обходом. Аккуратно будили и справлялись о самочуствии. Я, на удивление быстро пришёл в норму и после того как получил разрешение спать в любом удобном положении, завалился на бок и сладко уснул. Ханух чувствовал себя значительно хуже. Он с трудом мог повернуться на бок и при каждом обходе получал укол обезболивающего. Медсёстры (и мед братья) приходили всё время разные, но все они были очень внимательны и обходительны. Кровать показалась мне очень уютной и единственное, что сильно омрачало «отдых», это «пост», который по прежнему не позволял: пить, есть, а теперь ещё и вставать с кровати. После суточного «воздержания» жажда и аппетит разростались в арифметической прогрессии. Утренний обход (в 8:00) разбудил звонким, женским голоском: «Чего лежим?!» - бойко скомандовала медсестра. Нам отключили капельницы и мы, скрипя и постанывая приняли сидячее положение. Через минуту в палату вошла другая сестричка. На ней был «хиджаб» и белых халат. Сочетание, я вам скажу, мягко говоря, непривычное... Она тоже была очень приветлива и спросила, где мы будем завтракать, в столовой или в палате. Получив ответ, коримилица принесла подносы с едой. Завтрак мне показался «ресторанным» (возможно с голодухи): свежие огурцы и помидоры, оливки, мягкий сыр, булка и кекс! А главное, ВОДА! Объедение!))) Через два часа нас посетил консилиум. Григория отправили «домой» на до-обследование. Сказали, если подтвердится диагноз, прооперируют позже. В след за ним выписали Хануха. Подошла и моя очередь. Врачи ходили по палате с деловым видом и между собой разговаривали по-русски, но тот, что осматривал меня, изрёк на иврите: «айом абайта»(сегодня домой) и ещё что-то неразборчиво. «А по-русски можно?» - поинтересовался я. «Тяжести два месяца не поднимать» - буркнул он, и был таков. С этого момента внимание персонала, как будто, выключили, нажатием большой кнопки. Я носился по отделению и пытался выяснить: тяжесть - это сколько, надо ли обрабатывать шов и так далее... Узнать удалось только то, что переодеваться ещё рано и нужно дождаться документы на выписку. Сестра, выдававшая их, сообщила, что через неделю нужно приехать на «снятие швов» и первый осмотр. «Шов мойте с мылом, но мочалкой не трите» - сказала она. Этим, собственно, моё прибывание в больнице и закончилось. Ханух, любезно предложил довезти меня до дома и мы поковыляли на стоянку. У подъезда дома меня встречала взволнованная Юлька. Она помогла мне вскарабкаться на третий этаж, где меня встретили мои маленькие девчоночки. Встреча была очень трогательной! У меня было ощущение, что дома не был целую вечность!
PS: На днях «сняли швы». На месте разреза осталась еле заметная полоса, похожая на складку кожи))) Всё таки, они кудесники!)))