Закрытыми глазами
Не знаю, правильно ли именовать их фосфенами - с таким же успехом можно называть акварель «разводами», а гравюру - «штриховкой».
Стоит мне закрыть глаза, как под сомкнутыми веками начинают мерцать картинки. Иногда они неясны, иногда - довольно четки, но почти всегда - непостоянны. Вот сейчас, например, я ненадолго отрываюсь от экрана и зажмуриваюсь - мне тут же видится зеленая квадратная призма, медленно вращающаяся вдоль своей длинной оси; свет падает на нее сбоку, грани утыканы гвоздями остриями наружу, а вдоль одного из ребер укреплена сдвоенная сталистая проволока. Призма успевает совершить несколько оборотов и затевает было преображение, но я открываю глаза и возвращаюсь к монитору.
Это - простой случай. Если не торопиться, то можно наблюдать множество метаморфоз, развивающихся с непостижимой следственностью. Например, я вижу пулю, летящую ко мне медленно, медленно - словно в рапидной съемке - и понемногу увеличивающуюся. Головка ее остра и охвачена чем-то вроде остатков капсюля. Чем ближе пуля, тем заметнее перемены в ней. Металлический конус вытягивается и зеленеет, прозрачнея, капсюль наползает на него и заворачивается венчиком - и вот уже лежащая шампанская бутылка, оправленная в блестящее ведро, висит передо мною, разворачиваясь в пространстве. Зеркальное донце ведерка начинает удаляться - под ним тянутся в пустоте извивы двух трубок, на которые, словно на рельсы, посажены пазами раскоряченные под углом колеса-ролики.
Главное - не пытаться сосредоточиться на происходящем, иначе действие непроизвольно корректируется воображением. Лишь только дашь волю ассоциациям - превращения становятся предсказуемыми. Если же следить за изменениями рассеянно, едва ли не сонно - иллюзии сменяют друг друга калейдоскопно, в сумеречные краски втискиваются вдруг черно-белые кадры исцарапанной пленки; люди, животные, предметы проступают друг сквозь друга, чернота состоит из снующей цветной пыли, призрачный мир растягивается, перекручивается, искажается, вызывая легкое головокружение, вовлекая в себя все новые образы - то ли в насмешку, то ли в утешение чудаку, добровольно отказывающемуся от зрения.
Стоит мне закрыть глаза, как под сомкнутыми веками начинают мерцать картинки. Иногда они неясны, иногда - довольно четки, но почти всегда - непостоянны. Вот сейчас, например, я ненадолго отрываюсь от экрана и зажмуриваюсь - мне тут же видится зеленая квадратная призма, медленно вращающаяся вдоль своей длинной оси; свет падает на нее сбоку, грани утыканы гвоздями остриями наружу, а вдоль одного из ребер укреплена сдвоенная сталистая проволока. Призма успевает совершить несколько оборотов и затевает было преображение, но я открываю глаза и возвращаюсь к монитору.
Это - простой случай. Если не торопиться, то можно наблюдать множество метаморфоз, развивающихся с непостижимой следственностью. Например, я вижу пулю, летящую ко мне медленно, медленно - словно в рапидной съемке - и понемногу увеличивающуюся. Головка ее остра и охвачена чем-то вроде остатков капсюля. Чем ближе пуля, тем заметнее перемены в ней. Металлический конус вытягивается и зеленеет, прозрачнея, капсюль наползает на него и заворачивается венчиком - и вот уже лежащая шампанская бутылка, оправленная в блестящее ведро, висит передо мною, разворачиваясь в пространстве. Зеркальное донце ведерка начинает удаляться - под ним тянутся в пустоте извивы двух трубок, на которые, словно на рельсы, посажены пазами раскоряченные под углом колеса-ролики.
Главное - не пытаться сосредоточиться на происходящем, иначе действие непроизвольно корректируется воображением. Лишь только дашь волю ассоциациям - превращения становятся предсказуемыми. Если же следить за изменениями рассеянно, едва ли не сонно - иллюзии сменяют друг друга калейдоскопно, в сумеречные краски втискиваются вдруг черно-белые кадры исцарапанной пленки; люди, животные, предметы проступают друг сквозь друга, чернота состоит из снующей цветной пыли, призрачный мир растягивается, перекручивается, искажается, вызывая легкое головокружение, вовлекая в себя все новые образы - то ли в насмешку, то ли в утешение чудаку, добровольно отказывающемуся от зрения.