Те, кто напротив: маршрутное такси
Намного юнее, чем ей самой хотелось бы.
Волосы - словно мокрые: каждая тонкая изломанная прядка свисает отдельной изломанной сосулькой-домино в две краски, и над виском - заколка, морская звезда из граненых стекляшек.
Розовая кофточка-безрукавка, молния от грудки до пупа; толстенькие складки бройлерского мясца выпячиваются между трикотажной кромкой и белым поясом, чья ажурная пряжка - инкрустированная пропись «Love» - царапает кожу на животе.
На правой кисти - одно колечко, на левой - три, и три пластиковых браслета на запястье, и бисерная фенечка рядом с браслетами.
Семицветные брюки: белое, по два оттенка бирюзового и розового, желтое и оранжевое - лепестки и бабочки среди мазков с разводами. На коленях - подарочный пакетик из голографического алого картона и матерчатая сумочка болотных тонов: витая ручка-косица, пухлая волна накладного рюша.
Чередой извлекает из сумочки свои богатства: пластинку детского орбита в широком конверте, пудреницу, блеск для губ в цилиндрической тубе с сусальной сыпью, плеер «голубой металлик», отрыгивающий и вновь заглатывающий прозрачную кассету, желтую, как леденец. Последним появляется белый телефон с красным, желтым, салатовым пятнами на спинке - и с лиловой клавиатурой.
Рассматривает себя в зеркальце, трогает ногтем прыщичек на щеке, размашисто водит влажной кисточкой по губам: имеет право, все при ней!
Пожалуй, она могла бы сняться на обложку журнала для cool’ных девчонок… вот только недостает какой-то мелочи, отсутствует крохотная деталь, завершающая образ.
«Какая же?» - пытаюсь понять я.
Она поворачивает голову и выдувает лакричный пузырь, лопающийся и облепляющий ей губы перламутровой пленкой.
Чпок!
Совершенство достигнуто, и рисунок дракона, которому кисть мастера в последний момент подарила глаза, соскользнув со стены, устремляется в небеса.
Волосы - словно мокрые: каждая тонкая изломанная прядка свисает отдельной изломанной сосулькой-домино в две краски, и над виском - заколка, морская звезда из граненых стекляшек.
Розовая кофточка-безрукавка, молния от грудки до пупа; толстенькие складки бройлерского мясца выпячиваются между трикотажной кромкой и белым поясом, чья ажурная пряжка - инкрустированная пропись «Love» - царапает кожу на животе.
На правой кисти - одно колечко, на левой - три, и три пластиковых браслета на запястье, и бисерная фенечка рядом с браслетами.
Семицветные брюки: белое, по два оттенка бирюзового и розового, желтое и оранжевое - лепестки и бабочки среди мазков с разводами. На коленях - подарочный пакетик из голографического алого картона и матерчатая сумочка болотных тонов: витая ручка-косица, пухлая волна накладного рюша.
Чередой извлекает из сумочки свои богатства: пластинку детского орбита в широком конверте, пудреницу, блеск для губ в цилиндрической тубе с сусальной сыпью, плеер «голубой металлик», отрыгивающий и вновь заглатывающий прозрачную кассету, желтую, как леденец. Последним появляется белый телефон с красным, желтым, салатовым пятнами на спинке - и с лиловой клавиатурой.
Рассматривает себя в зеркальце, трогает ногтем прыщичек на щеке, размашисто водит влажной кисточкой по губам: имеет право, все при ней!
Пожалуй, она могла бы сняться на обложку журнала для cool’ных девчонок… вот только недостает какой-то мелочи, отсутствует крохотная деталь, завершающая образ.
«Какая же?» - пытаюсь понять я.
Она поворачивает голову и выдувает лакричный пузырь, лопающийся и облепляющий ей губы перламутровой пленкой.
Чпок!
Совершенство достигнуто, и рисунок дракона, которому кисть мастера в последний момент подарила глаза, соскользнув со стены, устремляется в небеса.