Человеки
У старухи большой крючковатый нос и выпяченный, загнутый вверх подбородок, стремящийся сомкнуться с носом в колечко - старуха словно показывает лицом «о’кей» на манер неунывающих янки.
Стоя за прилавком, она ловко справляется с ножом, весами и кассой. Она толста, хохотлива, остра на язык и всегда готова ввернуть шпильку покупателям, большую часть которых она знает поименно. Ныряя в холодильник и овощной ларь, лазая по бакалейным стеллажам, она нахваливает товар.
За снедью к своему столу она ходит в магазинчик напротив, через дорогу.
Она стоит у края платформы - молчаливая, с заурядной внешностью, одетая с провинциальной добротностью. Достает из кармана конфету, вылущивает из фантика липкую карамельку и отправляет в рот. Лишь по тому, как она делает это, становится понятно, что она - тихая сумасшедшая. Не кривляется, не досаждает людям поблизости. Просто ест конфету - но ее безумие так же очевидно, как переживания в немом синема.
Стоя за прилавком, она ловко справляется с ножом, весами и кассой. Она толста, хохотлива, остра на язык и всегда готова ввернуть шпильку покупателям, большую часть которых она знает поименно. Ныряя в холодильник и овощной ларь, лазая по бакалейным стеллажам, она нахваливает товар.
За снедью к своему столу она ходит в магазинчик напротив, через дорогу.
Она стоит у края платформы - молчаливая, с заурядной внешностью, одетая с провинциальной добротностью. Достает из кармана конфету, вылущивает из фантика липкую карамельку и отправляет в рот. Лишь по тому, как она делает это, становится понятно, что она - тихая сумасшедшая. Не кривляется, не досаждает людям поблизости. Просто ест конфету - но ее безумие так же очевидно, как переживания в немом синема.