Свет и тьма
Ракета неслась в черноте дальнего космоса - песчинка между жерновами галактик, стальное семя в поисках плодоносной земли. В ее сердцевине, под тонкой скорлупой, теплилась жизнь - астронавт в ракете не хотел умирать.
Семя было поражено. Ядерный реактор, альфа скорости и омега расстояния, балансировал на грани между бытием и небытием. Ремонт был возможен, астронавт предполагал, что справится с неполадкой в одиночку. Требовался пустяк - отключить реактор, лишив ракету питающей ее энергии. В пустоте нельзя было и помышлять об этом. Астронавту нужна была планета.
Бесчисленные звезды, равнодушные светляки, виднелись повсюду. Астронавту они были безразличны - дорога к ним заняла бы миллион лет. Единственное светило, на которое астронавт возлагал надежды, находилось теперь прямо по курсу - траекторию ракеты с трудом удалось изменить так, чтобы мишенью ее стала близкая бело-голубая звезда. Маршевый двигатель был бесполезен, как лопнувшая пружина, однако маневренные сопла еще продолжали выплевывать струи пламени. Звезда сияла, поток ее излучения мешал ракете, словно встречный ветер - парусному судну. Астронавт не отлучался от пульта управления.
То, что у звезды имелась планета, можно было считать чудом. Другим чудом стало то, что планета скользила по орбите ракете навстречу. Чудом было также, что ракете удалось совершить маневр и опуститься на поверхность. Астронавт начал привыкать к чудесам.
Крохотная планета, грубо обтесанное ядро, вертелась волчком, избавляясь от остатков атмосферы. Сутки на ней были короткими - бело-голубое солнце взлетало над горизонтом, обжигало поверхность, словно вольтова дуга, торопливо миновало зенит и падало за каменную гряду, даря ночь, как скудную милостыню.
Астронавт коснулся верньеров - снаружи развернулись плоскости солнечных батарей. Ракета стала похожей на стрекозу со слюдяными крыльями, солнце питало ее своими лучами. Астронавт усыпил реактор.
Он работал два дня и две ночи без перерыва. Как и следовало ожидать, поломка оказалась серьезнее, чем он полагал поначалу. Он разобрал на составляющие те узлы, которых и не думал касаться. Потом ел. Потом спал. Потом снова трудился. Еще через трое суток он впервые вышел из ракеты.
Чтобы не сжечь глаза, ему потребовались три светофильтра. Астронавт осмотрел внешний корпус. Заглянув в дюзу, по привычке ударил правой ладонью по левому запястью - на предплечье включился фонарь, встроенный в рукав скафандра. Астронавт рассмеялся: линза словно бы и не загоралась, фонарный луч глушился солнечным светом.
Покончив с техникой, он обозрел окрестность. Садясь, ракета выжгла под собой площадку, однако это не нанесло планете большого ущерба: поверхность и без того была оплавлена. На западе - астронавт назвал это направление «западом» лишь потому, что там опускалось по вечерам солнце - виднелась гряда, изъеденная округлыми норами. Астронавт решил, что позже непременно наведается туда.
Он собрался в короткое путешествие через два дня. К этому времени значительная доля работы была сделана - часть реактора оставалась разобранной, однако у ремонта наметилось завершение.
Он шел к гряде около часа. Каменная стена росла, поднималась. Дыры зияли в ней, как распахнутые в крике рты. На всякий случай астронавт нес с собой оружие.
Отверстия оказались пещерами естественного происхождения - похоже было, что скальные породы когда-то кипели, расплавленные чудовищным жаром. Бесчисленные пузыри сохранились в их застывшей толще, превратив монолит в подобие пористого шоколада.
Астронавт вошел в пещеру. Глаза его, изнуренные нестерпимым сиянием, словно окунулись во тьму, однако в действительности даже тут, под каменным сводом, было светлее, чем под хирургической лампой - лучи солнца, рассеиваясь в чахлой атмосфере, проникали сюда, как масло проникает в волокнистый фитиль.
Он двинулся дальше в губчатое тело скалы. Каменные арки переплетались, вливались одна в другую, рифленые подошвы скрежетали по острым порогам. Два светофильтра пришлось снять - теперь они лишь мешали. Он обернулся - выход еще угадывался, но не был виден за несколькими поворотами. Спохватившись, астронавт выщелкнул из кобуры когтистый якорь, прилепил его к стене и принялся развертывать длинный тонкий фал - ариаднину нить; кассета с тихим шелестом извергала прочнейшую паутину.
Вскоре лишним оказался и третий фильтр, а через сотню шагов астронавт был вынужден включить фонарь. Луч протянулся вперед и дотронулся до дальней стены.
Астронавт остановился. Вид пещеры не изменился - те же ниши, похожие на изнанку шоколадных пузырей, те же округло-неровные грани. Откуда-то из чрева пещеры донесся глухой стук. Астронавт замер, пораженный, но сообразил, что слышит биение собственного сердца. Выступивший пот щекотнул ему лоб.
Он опустил руку с фонарем - луч уперся в пол, тьма впереди сгустилась.
- Пожалуй, пора возвращаться, - произнес астронавт вслух.
В тот же миг из-за угла перед ним выплыли белесые тени.
Он не успел испугаться. Смутные силуэты не имели четких очертаний - удлиненные тела, гибкие конечности. Стены пещеры виднелись за ними, как сквозь легкое марево.
- Что?.. - спросил астронавт. - Как?..
Тени не отвечали.
Ближний фантом поднял гибкую руку. Астронавт завороженно следил, как приближался к нему прозрачный отросток - на конце дрожали, извивались щупальца. Одно из них коснулось груди астронавта.
Боль пронизала тело. В грудине словно бы открылся свищ, кровь отхлынула от головы астронавта, ноги подогнулись. Астронавт закричал, тоска и ужас рухнули на него с низкого потолка.
Короткий оружейный ствол откашлялся игольной пулей, не причинившей теням вреда. Еще одна туманная конечность присоединилась к первой. В отчаянии астронавт заслонился рукой, луч с предплечья ненароком хлестнул по теням - те дрогнули, метнулись к стенам, пропали.
Астронавт бросился назад. Механический паук на его поясе давился, заглатывая нить.
На выходе из пещеры астронавт едва не лишился глаз - он совершенно забыл про светофильтры. Упав на камни, он корчился от боли, но продолжал ползти: его гнал страх.
Обратная дорога заняла вдвое больше времени. Шатаясь, астронавт добрался до ракеты, ввалился в шлюз и задраил люк. Затем он потерял сознание.
Он пришел в себя через четверть часа.
- Призраки, - шептал астронавт. - Привидения. Фантомы.
Ракета возвышалась посреди плато, будто башня замка.
- Кто они? Духи погибших здесь звездоходцев? Чушь!..
Астронавт сердито стучал кулаком по переборкам. Еда не лезла в горло. Руки тряслись. Детали реактора выскальзывали из пальцев.
- Успокойся!
Спокойствие нашлось в медицинском контейнере - розовые пилюли выкатились из пластиковой трубки.
- Думай!
Глюкоза втекла через иглу инъектора в вену и взбодрила мозг.
- Соберись с силами!
Контакт стимулятора, прижатый к коже, послал импульс в нервное сплетение.
- А ведь я знаю, кто вы, - сказал астронавт. - Местные жители. Туземцы. Аборигены.
Снаружи на ракету наваливался скорый вечер.
- Кто еще мог зародиться в этом аду? Какое существо выжило бы под этими лучами? Вуаля! Природа обманывает природу! Никакой плоти, никаких костей - чистое сознание, сгусток мыслей. Зачем таскать с собой громоздкое тело? К чему тысячелетиями совершенствовать неуклюжий скелет? Достаточно одной лишь души!
Он потер подбородок.
- Вы прячетесь в камнях. Проходите сквозь скалы, как радиоволны. Ослабленный свет вашего солнца питает вас, прямые лучи - убивают. Век за веком, поколение за поколением вы не знаете иной еды, кроме остатков бело-голубого излучения. И тут появляюсь я - с электрическими сигналами, бегущими по нервным окончаниям, с искрами мыслей, горящими на остриях нейронов, словно огни святого Эльма. Новое блюдо! Деликатес! Кто еще не пробовал угощение от приглашенного шеф-повара?
Астронавт скрипнул зубами.
- Но я не дамся вам! К черту пещеры! К черту все тени на этой планете! Отныне я знаю только одно слово: реактор. Я буду повторять его до самого старта; вот моя молитва, иных я не помню.
Он работал, как бешеный. На то, что требовало дня усилий, он потратил два с половиной часа. И еще четыре часа - на планы следующего дня.
Когда усталость стала угрожать качеству сборки, он прошел в спальный отсек. Лег, не раздеваясь. Протянул руку к выключателю. Лампы погасли, лишь глазок ночника продолжил слабо тлеть. Астронавт хотел смежить веки - и тут в темном углу возник белесый силуэт.
Ладонь астронавта едва не сломала пластину выключателя. Вспыхнул свет, и призрак растаял.
Астронавт вскочил, дрожа.
- Вот как! - зубы его стучали. - Вот как оно получается!
Озираясь, он прокрался в ремонтный бокс. Оставил ли он там включенными лампы? Вряд ли.
В ремонтном боксе было сумрачно. Астронавт потянулся к выключателю. Две тени ринулись к нему, но астронавт успел первым.
- Как вы проникли сюда? Я принес вас в складке скафандра? Или вы проползли под землей, а потом спокойно прошли сквозь оболочку ракеты? Ночь, наверное, помогла вам. Впрочем, неважно. Не об этом следует думать. Я ведь теперь - словно мясо, вырванное из пасти у собачьей своры. Вы успели узнать мой вкус, но не смогли утолить голода. Что вам остается, кроме преследования? И что теперь делать мне?
Он посмотрел на инструменты.
- Мне нужен свет. Как можно больше света!
Стимулятор вновь искусственно взбодрил его. Организм не мог существовать так бесконечно, но астронавт не тратил времени зря. Фонари. Дополнительные прожекторы. Переносные светильники.
Он оборудовал ремонтную зону, мостик, спальню. В темном нутре спального мешка шевельнулось призрачное щупальце. Астронавт сплел из волоконных световодов сетчатый корсет и натянул его на голое тело, под комбинезон. Аккумуляторы - рабочий и запасной - он надежно укрепил на поясе.
Ему удалось поспать. Наскоро поев, чтобы дать сил мозгу и мышцам, он продолжил ремонт. Тени караулили его повсюду - в шкафах, за панелями, под кожухом реактора. Он отмахивался от них фонарем, словно Диоген.
- Главное - стартовать, покинуть планету, - твердил астронавт. - Вы не сможете выжить вдали от своей звезды, от источника сил. Много солнца - плохо, но вовсе без него - никуда не годится.
Реактор восстанавливался, как феникс.
Набеги совершались все отчаяннее. Астронавт завершил сборку в полубреду. Запустил тестирующие программы, дождался контрольных данных. Ракета была готова к старту.
- Мне нужно поспать, - сказал космонавт. Он теперь постоянно мыслил вслух.
- Два часа. Не больше. Я не взлечу, если отключусь во время подъема ракеты.
Стимулятор больше не оказывал на него действия.
- Хотя бы два часа, - повторил астронавт, ложась на пол, в перекрестье прожекторов. Говоря это, он уже спал.
Свет пробивался сквозь его смеженные веки, окрашивался в кровеносных сосудах, словно в осколках цветного стекла, через которые дети любят разглядывать солнце.
Внутри астронавта, в тесном пространстве грудной клетки, в кромешной мгле, из-за выступа позвонка, обтянутого плотью, выползла бестелесная конечность. Рука с медузьей бахромой вместо пальцев нерешительно дрогнула, выбирая направление, и, невесомо скользнув между складками вздувающихся и опадающих легких, потянулась к пульсирующему во тьме сердцу.
Семя было поражено. Ядерный реактор, альфа скорости и омега расстояния, балансировал на грани между бытием и небытием. Ремонт был возможен, астронавт предполагал, что справится с неполадкой в одиночку. Требовался пустяк - отключить реактор, лишив ракету питающей ее энергии. В пустоте нельзя было и помышлять об этом. Астронавту нужна была планета.
Бесчисленные звезды, равнодушные светляки, виднелись повсюду. Астронавту они были безразличны - дорога к ним заняла бы миллион лет. Единственное светило, на которое астронавт возлагал надежды, находилось теперь прямо по курсу - траекторию ракеты с трудом удалось изменить так, чтобы мишенью ее стала близкая бело-голубая звезда. Маршевый двигатель был бесполезен, как лопнувшая пружина, однако маневренные сопла еще продолжали выплевывать струи пламени. Звезда сияла, поток ее излучения мешал ракете, словно встречный ветер - парусному судну. Астронавт не отлучался от пульта управления.
То, что у звезды имелась планета, можно было считать чудом. Другим чудом стало то, что планета скользила по орбите ракете навстречу. Чудом было также, что ракете удалось совершить маневр и опуститься на поверхность. Астронавт начал привыкать к чудесам.
Крохотная планета, грубо обтесанное ядро, вертелась волчком, избавляясь от остатков атмосферы. Сутки на ней были короткими - бело-голубое солнце взлетало над горизонтом, обжигало поверхность, словно вольтова дуга, торопливо миновало зенит и падало за каменную гряду, даря ночь, как скудную милостыню.
Астронавт коснулся верньеров - снаружи развернулись плоскости солнечных батарей. Ракета стала похожей на стрекозу со слюдяными крыльями, солнце питало ее своими лучами. Астронавт усыпил реактор.
Он работал два дня и две ночи без перерыва. Как и следовало ожидать, поломка оказалась серьезнее, чем он полагал поначалу. Он разобрал на составляющие те узлы, которых и не думал касаться. Потом ел. Потом спал. Потом снова трудился. Еще через трое суток он впервые вышел из ракеты.
Чтобы не сжечь глаза, ему потребовались три светофильтра. Астронавт осмотрел внешний корпус. Заглянув в дюзу, по привычке ударил правой ладонью по левому запястью - на предплечье включился фонарь, встроенный в рукав скафандра. Астронавт рассмеялся: линза словно бы и не загоралась, фонарный луч глушился солнечным светом.
Покончив с техникой, он обозрел окрестность. Садясь, ракета выжгла под собой площадку, однако это не нанесло планете большого ущерба: поверхность и без того была оплавлена. На западе - астронавт назвал это направление «западом» лишь потому, что там опускалось по вечерам солнце - виднелась гряда, изъеденная округлыми норами. Астронавт решил, что позже непременно наведается туда.
Он собрался в короткое путешествие через два дня. К этому времени значительная доля работы была сделана - часть реактора оставалась разобранной, однако у ремонта наметилось завершение.
Он шел к гряде около часа. Каменная стена росла, поднималась. Дыры зияли в ней, как распахнутые в крике рты. На всякий случай астронавт нес с собой оружие.
Отверстия оказались пещерами естественного происхождения - похоже было, что скальные породы когда-то кипели, расплавленные чудовищным жаром. Бесчисленные пузыри сохранились в их застывшей толще, превратив монолит в подобие пористого шоколада.
Астронавт вошел в пещеру. Глаза его, изнуренные нестерпимым сиянием, словно окунулись во тьму, однако в действительности даже тут, под каменным сводом, было светлее, чем под хирургической лампой - лучи солнца, рассеиваясь в чахлой атмосфере, проникали сюда, как масло проникает в волокнистый фитиль.
Он двинулся дальше в губчатое тело скалы. Каменные арки переплетались, вливались одна в другую, рифленые подошвы скрежетали по острым порогам. Два светофильтра пришлось снять - теперь они лишь мешали. Он обернулся - выход еще угадывался, но не был виден за несколькими поворотами. Спохватившись, астронавт выщелкнул из кобуры когтистый якорь, прилепил его к стене и принялся развертывать длинный тонкий фал - ариаднину нить; кассета с тихим шелестом извергала прочнейшую паутину.
Вскоре лишним оказался и третий фильтр, а через сотню шагов астронавт был вынужден включить фонарь. Луч протянулся вперед и дотронулся до дальней стены.
Астронавт остановился. Вид пещеры не изменился - те же ниши, похожие на изнанку шоколадных пузырей, те же округло-неровные грани. Откуда-то из чрева пещеры донесся глухой стук. Астронавт замер, пораженный, но сообразил, что слышит биение собственного сердца. Выступивший пот щекотнул ему лоб.
Он опустил руку с фонарем - луч уперся в пол, тьма впереди сгустилась.
- Пожалуй, пора возвращаться, - произнес астронавт вслух.
В тот же миг из-за угла перед ним выплыли белесые тени.
Он не успел испугаться. Смутные силуэты не имели четких очертаний - удлиненные тела, гибкие конечности. Стены пещеры виднелись за ними, как сквозь легкое марево.
- Что?.. - спросил астронавт. - Как?..
Тени не отвечали.
Ближний фантом поднял гибкую руку. Астронавт завороженно следил, как приближался к нему прозрачный отросток - на конце дрожали, извивались щупальца. Одно из них коснулось груди астронавта.
Боль пронизала тело. В грудине словно бы открылся свищ, кровь отхлынула от головы астронавта, ноги подогнулись. Астронавт закричал, тоска и ужас рухнули на него с низкого потолка.
Короткий оружейный ствол откашлялся игольной пулей, не причинившей теням вреда. Еще одна туманная конечность присоединилась к первой. В отчаянии астронавт заслонился рукой, луч с предплечья ненароком хлестнул по теням - те дрогнули, метнулись к стенам, пропали.
Астронавт бросился назад. Механический паук на его поясе давился, заглатывая нить.
На выходе из пещеры астронавт едва не лишился глаз - он совершенно забыл про светофильтры. Упав на камни, он корчился от боли, но продолжал ползти: его гнал страх.
Обратная дорога заняла вдвое больше времени. Шатаясь, астронавт добрался до ракеты, ввалился в шлюз и задраил люк. Затем он потерял сознание.
Он пришел в себя через четверть часа.
- Призраки, - шептал астронавт. - Привидения. Фантомы.
Ракета возвышалась посреди плато, будто башня замка.
- Кто они? Духи погибших здесь звездоходцев? Чушь!..
Астронавт сердито стучал кулаком по переборкам. Еда не лезла в горло. Руки тряслись. Детали реактора выскальзывали из пальцев.
- Успокойся!
Спокойствие нашлось в медицинском контейнере - розовые пилюли выкатились из пластиковой трубки.
- Думай!
Глюкоза втекла через иглу инъектора в вену и взбодрила мозг.
- Соберись с силами!
Контакт стимулятора, прижатый к коже, послал импульс в нервное сплетение.
- А ведь я знаю, кто вы, - сказал астронавт. - Местные жители. Туземцы. Аборигены.
Снаружи на ракету наваливался скорый вечер.
- Кто еще мог зародиться в этом аду? Какое существо выжило бы под этими лучами? Вуаля! Природа обманывает природу! Никакой плоти, никаких костей - чистое сознание, сгусток мыслей. Зачем таскать с собой громоздкое тело? К чему тысячелетиями совершенствовать неуклюжий скелет? Достаточно одной лишь души!
Он потер подбородок.
- Вы прячетесь в камнях. Проходите сквозь скалы, как радиоволны. Ослабленный свет вашего солнца питает вас, прямые лучи - убивают. Век за веком, поколение за поколением вы не знаете иной еды, кроме остатков бело-голубого излучения. И тут появляюсь я - с электрическими сигналами, бегущими по нервным окончаниям, с искрами мыслей, горящими на остриях нейронов, словно огни святого Эльма. Новое блюдо! Деликатес! Кто еще не пробовал угощение от приглашенного шеф-повара?
Астронавт скрипнул зубами.
- Но я не дамся вам! К черту пещеры! К черту все тени на этой планете! Отныне я знаю только одно слово: реактор. Я буду повторять его до самого старта; вот моя молитва, иных я не помню.
Он работал, как бешеный. На то, что требовало дня усилий, он потратил два с половиной часа. И еще четыре часа - на планы следующего дня.
Когда усталость стала угрожать качеству сборки, он прошел в спальный отсек. Лег, не раздеваясь. Протянул руку к выключателю. Лампы погасли, лишь глазок ночника продолжил слабо тлеть. Астронавт хотел смежить веки - и тут в темном углу возник белесый силуэт.
Ладонь астронавта едва не сломала пластину выключателя. Вспыхнул свет, и призрак растаял.
Астронавт вскочил, дрожа.
- Вот как! - зубы его стучали. - Вот как оно получается!
Озираясь, он прокрался в ремонтный бокс. Оставил ли он там включенными лампы? Вряд ли.
В ремонтном боксе было сумрачно. Астронавт потянулся к выключателю. Две тени ринулись к нему, но астронавт успел первым.
- Как вы проникли сюда? Я принес вас в складке скафандра? Или вы проползли под землей, а потом спокойно прошли сквозь оболочку ракеты? Ночь, наверное, помогла вам. Впрочем, неважно. Не об этом следует думать. Я ведь теперь - словно мясо, вырванное из пасти у собачьей своры. Вы успели узнать мой вкус, но не смогли утолить голода. Что вам остается, кроме преследования? И что теперь делать мне?
Он посмотрел на инструменты.
- Мне нужен свет. Как можно больше света!
Стимулятор вновь искусственно взбодрил его. Организм не мог существовать так бесконечно, но астронавт не тратил времени зря. Фонари. Дополнительные прожекторы. Переносные светильники.
Он оборудовал ремонтную зону, мостик, спальню. В темном нутре спального мешка шевельнулось призрачное щупальце. Астронавт сплел из волоконных световодов сетчатый корсет и натянул его на голое тело, под комбинезон. Аккумуляторы - рабочий и запасной - он надежно укрепил на поясе.
Ему удалось поспать. Наскоро поев, чтобы дать сил мозгу и мышцам, он продолжил ремонт. Тени караулили его повсюду - в шкафах, за панелями, под кожухом реактора. Он отмахивался от них фонарем, словно Диоген.
- Главное - стартовать, покинуть планету, - твердил астронавт. - Вы не сможете выжить вдали от своей звезды, от источника сил. Много солнца - плохо, но вовсе без него - никуда не годится.
Реактор восстанавливался, как феникс.
Набеги совершались все отчаяннее. Астронавт завершил сборку в полубреду. Запустил тестирующие программы, дождался контрольных данных. Ракета была готова к старту.
- Мне нужно поспать, - сказал космонавт. Он теперь постоянно мыслил вслух.
- Два часа. Не больше. Я не взлечу, если отключусь во время подъема ракеты.
Стимулятор больше не оказывал на него действия.
- Хотя бы два часа, - повторил астронавт, ложась на пол, в перекрестье прожекторов. Говоря это, он уже спал.
Свет пробивался сквозь его смеженные веки, окрашивался в кровеносных сосудах, словно в осколках цветного стекла, через которые дети любят разглядывать солнце.
Внутри астронавта, в тесном пространстве грудной клетки, в кромешной мгле, из-за выступа позвонка, обтянутого плотью, выползла бестелесная конечность. Рука с медузьей бахромой вместо пальцев нерешительно дрогнула, выбирая направление, и, невесомо скользнув между складками вздувающихся и опадающих легких, потянулась к пульсирующему во тьме сердцу.