"Зеркало треснуло"
«Жил-был тролль, злющий-презлющий…»
Но нет, господин Андерсен, сегодня мне не хочется ваших скорбных сказок.
Где-то - а где именно, мы уже никогда не узнаем - итак, где-то, укрытый от праздного глаза, лежит Муми-Дол, давший приют веселому семейству Муми-троллей. Увидеть его воочию удалось разве что Туве Янссон, старой финке с душой девочки-распахнутые-глаза. Обо всем этом она рассказала тем, кто знает шведский язык. А для тех из нас, кто на нем не говорит, три с половиной десятка лет назад переводчик Владимир Смирнов, заглядывая в книжку Янссон, написал первую фразу по-русски: «В то самое утро, когда Муми-папа достроил наконец мост через речку, малютка Снифф сделал необычайное открытие…»
Чуть больше недели прошло с того момента, как я принес домой толстенный том - «Все о Муми-троллях». Принес - и отложил в сторонку, оттягивая удовольствие от встречи со старыми приятелями. Что? Слишком взрослый? Крикливые, гадкие дети! Что вы понимаете в Настоящих Книжках?!
Пару дней назад я приоткрыл картонную обложку, как крышку чудесного сундучка, - и…
Вам случалось обманываться, видя, как приближается издали кто-то, кажущийся поначалу добрым знакомым, но оказывающийся человеком посторонним?
«Муми-тролль и комета», «Мемуары Муми-папы», «Опасный канун» - вместо самоцветов мне подсунули стразы: «Комета прилетает», «Мемуары папы Муми-тролля», «Опасное лето»… Иные переводчики, поместившие свои фамилии под укрытие мелкого шрифта: Л. Брауде, Н. Полякова, Е. Паклина…
Капризничаю?
Вздорю?
Малютка… Снифф достал перочинный ножик, вырезал на сосновом стволе секретную завитушку, чтобы легче было отыскать Это Место, и с гордостью подумал: То-то Муми-тролль удивится!» А потом со всех ног пустился домой, в Муми-долину.
Так рассказывает Смирнов.
Белякова, повествуя о том же эпизоде с «маленьким зверьком Сниффом», скупа на подробности:
Он положил две веточки крест-накрест и помчался домой во всю прыть.
Как падает на Землю комета?
В небе шипело и грохотало, словно там рвались миллионы ракет и миллиарды ручных гранат, гора тряслась и дрожала… С гулом и грохотом комета протащила свой пылающий огненно-красный хвост над долиной, над лесом и горами и с ревом унеслась дальше в мировое пространство, чтобы больше не возвращаться.
Страшно? Красиво! Катастрофа-фейерверк, россыпь образов-картинок у Смирнова.
Его коллега заламывает руки, будто стоит на котурнах.
Гора сотрясалась и дрожала, а комета выла, словно была смертельно испугана. А может, это Земля кричала от страха?.. Грохотало эхо разрушающихся гор и трескающейся Земли. Время тянулось страшно медленно, и каждому казалось, что он одинок в этом мире. Пролетела целая вечность, да не одна, а много вечностей, но вот на Земле наступила полная тишина.
А вот - еще.
- Иди же, я обниму тебя, - сказала Муми-мама. - Уж моего-то маленького Муми-сына я узнаю всегда, что бы ни случилось.
Это - у Смирнова. Брауде душит пафос.
- Приди в мои объятия, - сказала мама. - Видишь, я все-таки всегда узнаю моего родного муми-ребенка.
Там, где Смирнов упоминает «зеленую коробку для растений», Брауде пишет - «зеленая ботанизирка» и, пользуясь случаем, гордо ставит звездочки-сноски, чтобы дать толкование в примечании переводчика.
Достаточно?
А если я еще упомяну простоватую, но веселую и доверчивую мартышку, которую угощают апельсинами, и меланхоличную кошечку, которую приходится задабривать фамильным изумрудным ожерельем, то - не изумляйтесь, речь идет об одном и том же создании, по-разному воспринятом переводчиками! - кому из них жить в лесу на морском берегу? И кто из рассказчиков вызовет доверие?
«Жил-был тролль, злющий-презлющий, то был сам дьявол», - начал когда-то свою историю некрасивый сказочник. Сказка была не о нем, но и на единственной странице, где он упоминался, тот тролль успел натворить немало бед, разбив свое кривое зеркало. История эта давняя, и осколки зеркала с той поры, должно быть, утратили в значительной мере свою силу, но и остатков ее, как видно, хватает, чтобы пораненный глаз переводчика смотрел на Муми-Дол, а видел - Мумидален.
Но нет, господин Андерсен, сегодня мне не хочется ваших скорбных сказок.
Где-то - а где именно, мы уже никогда не узнаем - итак, где-то, укрытый от праздного глаза, лежит Муми-Дол, давший приют веселому семейству Муми-троллей. Увидеть его воочию удалось разве что Туве Янссон, старой финке с душой девочки-распахнутые-глаза. Обо всем этом она рассказала тем, кто знает шведский язык. А для тех из нас, кто на нем не говорит, три с половиной десятка лет назад переводчик Владимир Смирнов, заглядывая в книжку Янссон, написал первую фразу по-русски: «В то самое утро, когда Муми-папа достроил наконец мост через речку, малютка Снифф сделал необычайное открытие…»
Чуть больше недели прошло с того момента, как я принес домой толстенный том - «Все о Муми-троллях». Принес - и отложил в сторонку, оттягивая удовольствие от встречи со старыми приятелями. Что? Слишком взрослый? Крикливые, гадкие дети! Что вы понимаете в Настоящих Книжках?!
Пару дней назад я приоткрыл картонную обложку, как крышку чудесного сундучка, - и…
Вам случалось обманываться, видя, как приближается издали кто-то, кажущийся поначалу добрым знакомым, но оказывающийся человеком посторонним?
«Муми-тролль и комета», «Мемуары Муми-папы», «Опасный канун» - вместо самоцветов мне подсунули стразы: «Комета прилетает», «Мемуары папы Муми-тролля», «Опасное лето»… Иные переводчики, поместившие свои фамилии под укрытие мелкого шрифта: Л. Брауде, Н. Полякова, Е. Паклина…
Капризничаю?
Вздорю?
Малютка… Снифф достал перочинный ножик, вырезал на сосновом стволе секретную завитушку, чтобы легче было отыскать Это Место, и с гордостью подумал: То-то Муми-тролль удивится!» А потом со всех ног пустился домой, в Муми-долину.
Так рассказывает Смирнов.
Белякова, повествуя о том же эпизоде с «маленьким зверьком Сниффом», скупа на подробности:
Он положил две веточки крест-накрест и помчался домой во всю прыть.
Как падает на Землю комета?
В небе шипело и грохотало, словно там рвались миллионы ракет и миллиарды ручных гранат, гора тряслась и дрожала… С гулом и грохотом комета протащила свой пылающий огненно-красный хвост над долиной, над лесом и горами и с ревом унеслась дальше в мировое пространство, чтобы больше не возвращаться.
Страшно? Красиво! Катастрофа-фейерверк, россыпь образов-картинок у Смирнова.
Его коллега заламывает руки, будто стоит на котурнах.
Гора сотрясалась и дрожала, а комета выла, словно была смертельно испугана. А может, это Земля кричала от страха?.. Грохотало эхо разрушающихся гор и трескающейся Земли. Время тянулось страшно медленно, и каждому казалось, что он одинок в этом мире. Пролетела целая вечность, да не одна, а много вечностей, но вот на Земле наступила полная тишина.
А вот - еще.
- Иди же, я обниму тебя, - сказала Муми-мама. - Уж моего-то маленького Муми-сына я узнаю всегда, что бы ни случилось.
Это - у Смирнова. Брауде душит пафос.
- Приди в мои объятия, - сказала мама. - Видишь, я все-таки всегда узнаю моего родного муми-ребенка.
Там, где Смирнов упоминает «зеленую коробку для растений», Брауде пишет - «зеленая ботанизирка» и, пользуясь случаем, гордо ставит звездочки-сноски, чтобы дать толкование в примечании переводчика.
Достаточно?
А если я еще упомяну простоватую, но веселую и доверчивую мартышку, которую угощают апельсинами, и меланхоличную кошечку, которую приходится задабривать фамильным изумрудным ожерельем, то - не изумляйтесь, речь идет об одном и том же создании, по-разному воспринятом переводчиками! - кому из них жить в лесу на морском берегу? И кто из рассказчиков вызовет доверие?
«Жил-был тролль, злющий-презлющий, то был сам дьявол», - начал когда-то свою историю некрасивый сказочник. Сказка была не о нем, но и на единственной странице, где он упоминался, тот тролль успел натворить немало бед, разбив свое кривое зеркало. История эта давняя, и осколки зеркала с той поры, должно быть, утратили в значительной мере свою силу, но и остатков ее, как видно, хватает, чтобы пораненный глаз переводчика смотрел на Муми-Дол, а видел - Мумидален.