чуднЫе сказки-10
Простейшие
- Смотри, - предложил я Маю, подкрутив трубку микроскопа.
На стеклышке под ней расплылась капелька воды. С первого взгляда вода была совсем прозрачная. А через линзы микроскопа было видно, что в ней полно крошечных созданий. Живые кружочки и закорючки непрерывно двигались, толкаясь и отпихивая друг друга.
- Это простейшие, - сказал я. - Нам про них недавно рассказывали.
- А почему они так странно называются? - спросил Май, заглядывая в окуляр.
Я объяснил:
- Потому что у них все просто. Жизнь проще некуда. И интересов никаких нет - знай себе ешь, носись взад-вперед, пускай пузырики.
Май оторвался от микроскопа и вздохнул:
- Это из-за того, что их почти не видно. Большие не обращают на них внимания. Как на беспризорников. На соседней улице была ватага таких ребят. Задирались, били стекла, гоняли птиц. А потом кто-то отдал им старый велосипед. И они начали на нем кататься. Что-то в нем починили. Соревновались между собой, у кого лучше получается фигуры выписывать. Двоих даже заметили и позвали в велосипедную секцию. И остальные стали заниматься спортом. Разными видами. А ведь сперва они только дрались, совсем как эти… простейшие.
Май ушел к себе.
Я отодвинул микроскоп в сторону и занялся своими делами.
Ночью мне приснились простейшие из водяной капли. Они окружили меня на соседней улице и хотели отнять карманную мелочь.
Через день Май снова пришел в гости.
- Доставай микроскоп, - сказал он. - Посмотрим еще раз.
Я поставил микроскоп в центр стола, под луч света из окна. Капнул воды.
Май вытащил из кармана бумажку, развернул ее и булавкой стряхнул в лужицу что-то маленькое, едва заметное.
Я прильнул к окуляру и увидел два колесика, вырезанных из фольги и скрепленных тонкой, как волосок, проволокой. Над одним колесиком торчал раздвоенный усик. Кружочки и закорючки обступили конструкцию со всех сторон и, казалось, притихли.
Май улыбнулся:
- Пусть у них для начала появится свой велосипед.
Золотое сечение
- А нам рассказали, что такое золотое сечение! - похвастался я.
- Слышал про такое. Но не помню точно, что, - признался Май.
- Это когда первая часть больше второй во столько же, во сколько целая вещь больше первой части.
- Как-то сложно, - нахмурился Май.
- Сейчас я тебе покажу!
Я сходил в комнату за линейкой, потом к корзине с овощами за морковкой и достал из кармана свой блестящий складной ножик. Старательно измерил морковку, подсчитал, измерил опять. Приложил лезвие. Чик! Морковка распалась на две неравные части. Срезы на ней были желтыми и сияли, как отполированные монетки.
- Настоящее золото! - сказал я гордо.
- Здорово, - сказал Май и пустил золотым пятачком зайчик по обоям.
Потом он тоже полез в оттопыренный карман и вытащил из него большое яблоко:
- Держи!
- Ага! - я снова взялся за линейку.
Чик! - яблочные сечения были похожи уже не на монеты, а на большущие золотые медали.
- Вообще-то я хотел поделиться с тобой этим яблоком, - укоризненно заметил Май. - По-честному, напополам.
- Можешь взять себе большую часть, - великодушно предложил я. - Мне не жалко.
- Зачем? - Май постучал по золоту ногтем, и оно зазвенело. - Теперь его все равно нельзя есть.
Я рассек еще кучу вещей. Брусок пластилина. Ластик. Большую губку-мочалку из ванны - никогда ее не любил! Я так навострился, что мог уже прикинуть место разреза без линейки, на глазок.
Когда я разрезал старую книжку (все равно я прочитал ее давным-давно), Май сказал:
- Пойду-ка я к себе, пока ты до меня не добрался.
- Вот еще, - возмутился я. - Неужели ты думаешь, что я смогу тебя воткнуть в тебя нож?
- Я слышал старую историю, - сказал Май. - Один человек захотел, чтобы все, чего он касался, превращалось в золото. И его желание сбылось. Сначала он обрадовался, а потом понял, что не может даже поесть, так как еда тоже делалась золотой от прикосновения. В конце концов он превратил в золото все вокруг, даже друзей.
- Надо было пожелать, чтобы способность пропала! - протянул я.
- У него это не получилось. Наверное, золото - как сыпь при ветрянке: его тоже нельзя остановить на одной руке.
Май ушел, и мне пришлось отправляться гулять в одиночку.
Без Мая было скучновато, и я купил себе булку с хрустящей корочкой, чтобы отламывать от нее кусочки. Надломил ее, почти не примеряясь, и из-под корочки пробилось золотое сияние.
Тогда я прижал корочку на место и торопливо разломил булку пополам. И каждую половинку тоже пополам. А потом накрошил четвертушки слетевшимся радостным воробьям. Крошек хватило всем, даже парочке пристроившихся к воробьиной стайке голубей.
Сердце
Я смотрел в окно и размышлял вслух:
- Вон сколько людей бродит по улицам. А еще больше находятся в домах. Ну, еще есть те, которые в городском транспорте, в самолетах и даже на морских кораблях. Как же они отыскивают себе друзей? Или подруг? Или мамы пап, а папы мам? Это ведь не догадаешься сразу, что нужный тебе человек рядом. В толпе не заметишь.
- Мне бабушка говорила, что человеку сердце подсказывает, - откликнулся Май.
- Каждому?
- Конечно, а как же иначе? Без сердца тут никак. Каждому человеку подсказывает его сердце.
- Тогда снова непонятно. Вот, бывает, что люди вместе, вместе, а потом вдруг ссорятся. И даже упрекают друг друга: «Сердца у тебя нет!» Если нет - то кто же подсказывал?
- Это как раз просто, - вздохнул Май. - Ты же знаешь, что рано или поздно за подсказки выгоняют.
- Смотри, - предложил я Маю, подкрутив трубку микроскопа.
На стеклышке под ней расплылась капелька воды. С первого взгляда вода была совсем прозрачная. А через линзы микроскопа было видно, что в ней полно крошечных созданий. Живые кружочки и закорючки непрерывно двигались, толкаясь и отпихивая друг друга.
- Это простейшие, - сказал я. - Нам про них недавно рассказывали.
- А почему они так странно называются? - спросил Май, заглядывая в окуляр.
Я объяснил:
- Потому что у них все просто. Жизнь проще некуда. И интересов никаких нет - знай себе ешь, носись взад-вперед, пускай пузырики.
Май оторвался от микроскопа и вздохнул:
- Это из-за того, что их почти не видно. Большие не обращают на них внимания. Как на беспризорников. На соседней улице была ватага таких ребят. Задирались, били стекла, гоняли птиц. А потом кто-то отдал им старый велосипед. И они начали на нем кататься. Что-то в нем починили. Соревновались между собой, у кого лучше получается фигуры выписывать. Двоих даже заметили и позвали в велосипедную секцию. И остальные стали заниматься спортом. Разными видами. А ведь сперва они только дрались, совсем как эти… простейшие.
Май ушел к себе.
Я отодвинул микроскоп в сторону и занялся своими делами.
Ночью мне приснились простейшие из водяной капли. Они окружили меня на соседней улице и хотели отнять карманную мелочь.
Через день Май снова пришел в гости.
- Доставай микроскоп, - сказал он. - Посмотрим еще раз.
Я поставил микроскоп в центр стола, под луч света из окна. Капнул воды.
Май вытащил из кармана бумажку, развернул ее и булавкой стряхнул в лужицу что-то маленькое, едва заметное.
Я прильнул к окуляру и увидел два колесика, вырезанных из фольги и скрепленных тонкой, как волосок, проволокой. Над одним колесиком торчал раздвоенный усик. Кружочки и закорючки обступили конструкцию со всех сторон и, казалось, притихли.
Май улыбнулся:
- Пусть у них для начала появится свой велосипед.
Золотое сечение
- А нам рассказали, что такое золотое сечение! - похвастался я.
- Слышал про такое. Но не помню точно, что, - признался Май.
- Это когда первая часть больше второй во столько же, во сколько целая вещь больше первой части.
- Как-то сложно, - нахмурился Май.
- Сейчас я тебе покажу!
Я сходил в комнату за линейкой, потом к корзине с овощами за морковкой и достал из кармана свой блестящий складной ножик. Старательно измерил морковку, подсчитал, измерил опять. Приложил лезвие. Чик! Морковка распалась на две неравные части. Срезы на ней были желтыми и сияли, как отполированные монетки.
- Настоящее золото! - сказал я гордо.
- Здорово, - сказал Май и пустил золотым пятачком зайчик по обоям.
Потом он тоже полез в оттопыренный карман и вытащил из него большое яблоко:
- Держи!
- Ага! - я снова взялся за линейку.
Чик! - яблочные сечения были похожи уже не на монеты, а на большущие золотые медали.
- Вообще-то я хотел поделиться с тобой этим яблоком, - укоризненно заметил Май. - По-честному, напополам.
- Можешь взять себе большую часть, - великодушно предложил я. - Мне не жалко.
- Зачем? - Май постучал по золоту ногтем, и оно зазвенело. - Теперь его все равно нельзя есть.
Я рассек еще кучу вещей. Брусок пластилина. Ластик. Большую губку-мочалку из ванны - никогда ее не любил! Я так навострился, что мог уже прикинуть место разреза без линейки, на глазок.
Когда я разрезал старую книжку (все равно я прочитал ее давным-давно), Май сказал:
- Пойду-ка я к себе, пока ты до меня не добрался.
- Вот еще, - возмутился я. - Неужели ты думаешь, что я смогу тебя воткнуть в тебя нож?
- Я слышал старую историю, - сказал Май. - Один человек захотел, чтобы все, чего он касался, превращалось в золото. И его желание сбылось. Сначала он обрадовался, а потом понял, что не может даже поесть, так как еда тоже делалась золотой от прикосновения. В конце концов он превратил в золото все вокруг, даже друзей.
- Надо было пожелать, чтобы способность пропала! - протянул я.
- У него это не получилось. Наверное, золото - как сыпь при ветрянке: его тоже нельзя остановить на одной руке.
Май ушел, и мне пришлось отправляться гулять в одиночку.
Без Мая было скучновато, и я купил себе булку с хрустящей корочкой, чтобы отламывать от нее кусочки. Надломил ее, почти не примеряясь, и из-под корочки пробилось золотое сияние.
Тогда я прижал корочку на место и торопливо разломил булку пополам. И каждую половинку тоже пополам. А потом накрошил четвертушки слетевшимся радостным воробьям. Крошек хватило всем, даже парочке пристроившихся к воробьиной стайке голубей.
Сердце
Я смотрел в окно и размышлял вслух:
- Вон сколько людей бродит по улицам. А еще больше находятся в домах. Ну, еще есть те, которые в городском транспорте, в самолетах и даже на морских кораблях. Как же они отыскивают себе друзей? Или подруг? Или мамы пап, а папы мам? Это ведь не догадаешься сразу, что нужный тебе человек рядом. В толпе не заметишь.
- Мне бабушка говорила, что человеку сердце подсказывает, - откликнулся Май.
- Каждому?
- Конечно, а как же иначе? Без сердца тут никак. Каждому человеку подсказывает его сердце.
- Тогда снова непонятно. Вот, бывает, что люди вместе, вместе, а потом вдруг ссорятся. И даже упрекают друг друга: «Сердца у тебя нет!» Если нет - то кто же подсказывал?
- Это как раз просто, - вздохнул Май. - Ты же знаешь, что рано или поздно за подсказки выгоняют.