a vision and the course
Раньше он работал кондуктором в трамвае 13-го (люблю это число, даже на фоне других простых чисел) маршрута... как-то мне уж давно не доводилось кататься этим видом транспорта. Кондукторов тоже давно нет: tram driver сам собирает мзду с путешественников. Рентабельность и компактность превыше чистоты ритуала, так что скоро и трамвайи развалятся, их металлобрухт продадут каким-нибудь японцам, а жаждущий прикоснуться к исконному будет просто бросать монетку в специально-обученный автомат на останівке, разбегаться и, спотыкаясь шпалами, с наслаждением вдыхать в легкие придорожную пыльцу :)
Главный герой... я не пытался ни познакомиться, ни фотозапечатлеть: изображение было бы ложью, искажением - как можно заковать неуловимую текучесть в совершенство застывших мгновений? В нём видится что-то то еврейское, то цыганское, то ли вообще потомок какого-нибудь угро-румыно-итальянского оккупанта, занесенного в 40-е годы восточным ветром в наши степи да там и забытого, но и среди степного интернационала его внешность не ординарна, приковывает внимание, врезается в память. Росту на глаз сантиметров 175, волосы тёмные и жесткие на вид, курчавятся, нос - картошкой, глаза - тшорные две углины. Широкий, заметно шире покатых плеч, таз, ноги-раскоряки: рыхлое и нелепое телосложение подчеркнуто таким же одеянием, которое при беглом взгляде кажется кучей тряпья, хотя на самом деле вполне осмысленно и респектабельно.
У героя должно быть имя. Шрек, подумал я сначала, но почему Шрек и с какой стати!? Пусть лучше будет Рамон. Когда работы нет - все расселись по местам, обилечены:) и втыкают взгляды в краєвыд за окном, - Рамон скучает, и тогда на его лице проступает что-то даже недоброе. Но стоит ввалиться в вагон новой порции пассажиров, он преображается немедленно: движется вдоль прохода пританцовывая (широкий таз и бедра наматывают круги и пируэты), шутит, улыбается, а глаза-углины светятся внутренним огнем. Он на своем месте, при деле, в ладу с собой и остальным миром.
N-е число N-го месяца забытого года. Я почему-то решаю ехать на работу трамвалом номер 13. Еще поднимаясь по ступенькам, замечаю Рамона и усаживаюсь в хвосте вагона, чтобы созерцать мистерию в полном объеме. Он идет в мою сторону, обилечивая и освещая все на своем пути, наши глаза встречаются. Мы улыбаемся, и сакральное действо свершается: монетки обмениваются на клочок бумаги с тайнописью. Я привычно разбиваю бессмысленный набор цифр математическими значками, превращая его в верное равенство, но краем глаза продолжаю следить, как он возвращается на свой трон в центре вагона.
Now & There
Я снова встретил Рамона ранней весной этого года. Кажется, тогда я уже начал много блуждать, с тупой методичностью истощая любви и привязанности, и в один из дней оказался в трамвае совсем другого маршрута желаний, который вез меня через весь город на восток. На этот раз билет нужно было купить у возничего, а затем прокомпостировать. Компостер... маленький зверёк с тупыми зубками из металлических прутьев словно вынырнул из другого времени и другой страны, но на этот раз мне не нужно было становиться на цыпочки, чтобы нажать на язычок его нижней челюсти.
Рамон был здесь же, по мою левую руку. Он разговаривал с местным Хироном, и во всей его энергично-подтянутой постати сквозило неуловимое превосходство над бывшим коллегой по трамвайному цеху. Какое-то время я разглядывал его новый облик, пытаясь угадать, чем он занимается теперь... электрик? охранник? бухгалтер?.. но затем бросил это занятие и уселся у окна, созерцая проносящиеся на запад картинки.