(no subject)
Он говорит "мой ангел!.." и делает такие глаза, такие глаза... мне должно быть ясно: это откровение.
...я вдруг понимаю, что уже несколько секунд после этого возгласа прячусь внутри себя.
Этот кошмарный взгляд, вперенный в меня взгляд ставших влажными глаз, где как два прицела - слившиеся с карей радужкой огромные зрачки...
Взгляд пытающихся растворить и усвоить меня глаз, которые не видят меня вовсе, обращенные внутрь, к какому-то образу, зовя который он произносит мое имя.
Я возвращаюсь в эту липкую действительность, где от меня требуют не стряхивать с себя костюмчик мифа.
Вернувшись целиком, с трудом отлепив свой взгляд от умоляющего другого взгляда, я снова пробую сбежать...
Вот теперь, вспоминая эту безумь, это его "я ведь тебя ждал! я просил, чтобы в моей жизни появился такой человек... мой родной..." я в который раз не отвечаю на звонок его мобильного и знаю, что ему больно.
И все равно это делаю. И буду делать.
Многие люди, говоря об ангелах, не помнят, что на древних иконах они не имели добрых лиц, как не имело их никогда и никакое воинство.
Лишая сказанное пафоса - они солдаты, а их дело воевать.
Не очевидно, что воевать - не обязательно значит "уничтожать кого-то физически".
Иногда это значит - причинять кому-то сильную боль, с тем, чтобы кто-то мог жить.
И уж вовсе не на виду тот факт, что тот, кому причиняют боль, тот, кто такой ценой должен дышать и тот, кто выбирает себе ангелов-мучителей - стороны натуры одного и того же человека...
Сказанное в последнем абзаце объяснило мне раз и навсегда недоумение на лицах когдатодавнишних моих ухажеров...
...моего любимого мужа...
творивших со мной, то что я творю сейчас... с этим хорошим человеком.
Никто из них не понимал до конца, унося ноги от симпатичной девушки с таким же кошмарным взглядом, что кроме инстинкта самосохранения толкает их быть такими холодными и безучастными к мольбе другого человека стать ему опорой и надеждой.
Если бы кто-то из них согласился принадлежать той, кто себе самой не принадлежал, если бы кто-то из них дал напялить на себя бутафорское всемогущество, гордо кивнул и сказал мне "да, я согласен быть ангелом-хранителем для тебя" - я могла бы потерять себя навеки, не имея выбора, кроме как раствориться в его идее о том как мне жить. Я бы так и не научилась быть надеждой и спасением - ангелом хранителем себе самой.
Добейся я своего хотя бы от одного из них - он примерил бы на себя роль убийцы, потому что раствориться, смыть грани себя, утонув в другом - это смерть при живом организме.
Я принадлежу себе и наслаждаюсь этим, спасибо за это вам, мои безжалостные трусливые ангелы, за мной должок - за то, что отвергая вы давали мне шанс, хотя платой за него было ощущение собственной жестокости и малодушия.
Это бессмысленно было объяснять. Можно было даже не пытаться.
Я и не пытаюсь.
Их никто не спросил, согласны ли они быть теми, кто протащит живого человека через ужас отвержения, и никто из них не мог знать, что только так можно закалить и укрепить чужую душу, даже не догадываясь о том, что делаешь.
Они делали что должны были.
Я думаю, что знаю теперь, как и почему...
Меня тоже никто не спрашивает, но я понимаю, что делаю.
Увы и ах, ангельские дела творятся на земле и они далеки от сюжетов открыток.
...я вдруг понимаю, что уже несколько секунд после этого возгласа прячусь внутри себя.
Этот кошмарный взгляд, вперенный в меня взгляд ставших влажными глаз, где как два прицела - слившиеся с карей радужкой огромные зрачки...
Взгляд пытающихся растворить и усвоить меня глаз, которые не видят меня вовсе, обращенные внутрь, к какому-то образу, зовя который он произносит мое имя.
Я возвращаюсь в эту липкую действительность, где от меня требуют не стряхивать с себя костюмчик мифа.
Вернувшись целиком, с трудом отлепив свой взгляд от умоляющего другого взгляда, я снова пробую сбежать...
Вот теперь, вспоминая эту безумь, это его "я ведь тебя ждал! я просил, чтобы в моей жизни появился такой человек... мой родной..." я в который раз не отвечаю на звонок его мобильного и знаю, что ему больно.
И все равно это делаю. И буду делать.
Многие люди, говоря об ангелах, не помнят, что на древних иконах они не имели добрых лиц, как не имело их никогда и никакое воинство.
Лишая сказанное пафоса - они солдаты, а их дело воевать.
Не очевидно, что воевать - не обязательно значит "уничтожать кого-то физически".
Иногда это значит - причинять кому-то сильную боль, с тем, чтобы кто-то мог жить.
И уж вовсе не на виду тот факт, что тот, кому причиняют боль, тот, кто такой ценой должен дышать и тот, кто выбирает себе ангелов-мучителей - стороны натуры одного и того же человека...
Сказанное в последнем абзаце объяснило мне раз и навсегда недоумение на лицах когдатодавнишних моих ухажеров...
...моего любимого мужа...
творивших со мной, то что я творю сейчас... с этим хорошим человеком.
Никто из них не понимал до конца, унося ноги от симпатичной девушки с таким же кошмарным взглядом, что кроме инстинкта самосохранения толкает их быть такими холодными и безучастными к мольбе другого человека стать ему опорой и надеждой.
Если бы кто-то из них согласился принадлежать той, кто себе самой не принадлежал, если бы кто-то из них дал напялить на себя бутафорское всемогущество, гордо кивнул и сказал мне "да, я согласен быть ангелом-хранителем для тебя" - я могла бы потерять себя навеки, не имея выбора, кроме как раствориться в его идее о том как мне жить. Я бы так и не научилась быть надеждой и спасением - ангелом хранителем себе самой.
Добейся я своего хотя бы от одного из них - он примерил бы на себя роль убийцы, потому что раствориться, смыть грани себя, утонув в другом - это смерть при живом организме.
Я принадлежу себе и наслаждаюсь этим, спасибо за это вам, мои безжалостные трусливые ангелы, за мной должок - за то, что отвергая вы давали мне шанс, хотя платой за него было ощущение собственной жестокости и малодушия.
Это бессмысленно было объяснять. Можно было даже не пытаться.
Я и не пытаюсь.
Их никто не спросил, согласны ли они быть теми, кто протащит живого человека через ужас отвержения, и никто из них не мог знать, что только так можно закалить и укрепить чужую душу, даже не догадываясь о том, что делаешь.
Они делали что должны были.
Я думаю, что знаю теперь, как и почему...
Меня тоже никто не спрашивает, но я понимаю, что делаю.
Увы и ах, ангельские дела творятся на земле и они далеки от сюжетов открыток.