Час Х.
Проект ДЧД
Восемнадцать лет три месяца и девять дней назад у моего соседа Виталика дочка родилась. В этом никакой странности не наблюдается. Дети - они такие, рождаются себе и ничего с этим поделать нельзя. Но тут особая история….
Восемнадцать лет три месяца и один день назад счастливый отец доставил пополнение домой. В новой, только купленной коляске, в новом одеяльце, перевязанном красной лентой и вообще, во всем новом. Счастливый отец был немного не в себе. Честно говоря, он уже неделю был как бы не в себе. Интеллигентно выражаясь, квасил папаша без передыху всю неделю, а тут дитенка из роддома домой забирать надо. Ну и что ж, забрал, конечно. Только вот коляску новую, только купленную по глубочайшей рассеянности на улице оставил. Коляске, естественно, в дополнение к колесам приделали ноги. Исчезла коляска с концами, в общем. Ну, Нюрка, жена Виталькина, мамаша новоиспеченная слегка и расстроилась. Шутка ли, новую коляску найти? Дефицит, граждане. Это теперь все наоборот, колясок хоть пруд пруди, а детей не хватает, а восемнадцать лет назад как раз наоборот было, детей сколько хочешь рожали, а транспортными средствами обеспечить как надо не получалось. Ну, история, в общем, такая, расстроилась Нюрка, в слезы кинулась, а туе вдруг шум перед подъездом, крики разные неразборчивые. Мы на улицу глядь, а там, мама дорогая, вся дорога перед подъездом нашим колясками запружена. Тут тебе и зеленые, и красные и какие хочешь желтые, а в некоторых даже младенцы лежат и верещат. Уже и милиция конная подтягивается. Это, я вам скажу, была настоящая конфузия. Никто ничего понять не может, дети орут, мамки суетятся, своих-то от чужих в пеленках одинаковых, попробуй, отличи. С грехом пополам разобрались. Тут, кстати, и пропавшая коляска обнаружилась, а в ней авоська (сетка такая продуктовая, если кто не помнит), а в авоське три бутылки водки, две портвейна и бутылка пива. Видать знающий человек покупал, не только тактику, но и стратегию знает. А нам то теперь что, коляска наша, значит, что в коляске тоже наше, это Витька так сказал. Вот сейчас мы это дело и отметим. Нюрка в крик, куда тебе, наотмечался уже, на ногах не стоишь, ну вы и сами знаете, чего только бабы дурные не выдумают и в голос не проорут. Витька отбился кое-как, и отступили мы на заранее разведанные рубежи. Ко мне домой, значит. Я тогда еще не женатый был, мешать некому. Витька пробку с бутылки зубами сковырнул, по стаканам разлил и хлобысь свой стакан одним махом. И стоит. Глаза выпучил, рот раззявил, молчит, только мигает. Потом отошел чуть и горлом сипит, - вода. Я свой стакан понюхал - водка, на язык попробовал, точно водка. Ну, думаю тут, Витюха допился. Он на меня посмотрел, мой стакан схватил, хлебнул, - и тут вода, - говорит. Какая вода? - говорю, - только что водка была. Забрал у него стакан, попробовал, точно вода. Так мы с ним на эксперимент почти все бутылки и спустили. Главное, я бутылку открою, в стакан налью, ну самый натуральный продукт: водка, вино или пиво. А стоит Витьке стакан в руки взять - сразу вода в стакане. Чисто, феномен. Витьке от переживаний даже пить перехотелось, оставил он мне непочатую поллитру и домой пошел. А такого за ним раньше не замечалось. Такие вот дела. Мы тогда малость пришибленные были, догадаться, что два феномена за один день, с какой стороны не погляди - перебор.
С утра будни пошли, праздники кончились. Дом-работа, работа-дом. Витька пить совсем бросил, какой смысл, говорит, воду в бутылках покупать, если ее в кране полно, да и мне чего-то это дело не в охотку стало. Выпьешь, бывало, а потом совесть мучает. И чего б ей мучить, когда выходной, там или праздник, так нет, сидит внутри червяк и грызет, и грызет: нехорошо это, мол, неправильно. Так и перестал.
Жизнь катилась по наезженному. Бывали разные странности, только феноменов больше не было. Витька жену Нюркой звать перестал, Анютой только, а раз я подслушал (балконы-то рядом), как он ее «анютиными глазками» кличет. Только ж это не феномен. Дочку они Катериной назвали. Катерина Витальевна, стало быть, росла, вес приобретала, сначала пошла, потом заговорила.
А, вот еще странность была. У нас на пятом этаже профессор живет один. Старый уже. Он профессором еще до революции был. Шучу, но после войны сразу - точно. У него дома картин старых и книг на две ленинских библиотеки хватит. И тут раз к нему воры залезли. Он сам как раз по своей профессорской надобности отлучился, лекции читать поехал, что ли. Так эти два гаврика замок сломали, картины упаковали, фарфоровые безделушки разные тоже, а потом сами в милицию позвонили и на себя заявили. Так их в квартире и взяли. Следователь потом только головой качал в недоумении. Первый раз в его практике такой казус, говорил.
И еще странность. Витька учиться пошел. Сначала вечернюю школу закончил, а потом в институт поступил, на юридический. Вот же ж как бывает.
В общем, жили мы все, не тужили, только вдруг не у нас, а в стране разные странности начались. Ну, тут я вам перечислять не буду, чай не маленькие, все сами знаете. Но, вот какое дело, все эти беды и катаклизмы наш дом стороной обходили. За других не скажу, не про всех знаю, а у меня вот как было. Когда завод закрыли, потыкался-помыкался туда-сюда. Результата ноль. Зато времени свободного вагон и маленькая тележка в придачу. Стал я соседям помогать машины их чинить. Талант, можно сказать, открылся. Я теперь, когда машину послушаю, сразу знаю, где у нее болит, вот прямо как на себе чувствую. Сначала соседи, потом другие люди потянулись. Так потихоньку и закрутилось. Теперь вот автосервис собственный открыл, мастеров нанял. Только люди по старой памяти все равно машины ко мне гонят. Погляди уж там, просят. Я и гляжу. Я теперь как тот доктор, в белом халате, диагнозы ставлю, а другие чинят. Ни разу не ошибся еще.
Пашка-балбес, с первого этажа, вдруг, ни с того, ни с сего, рисовать начал. Да, как! За его картинами теперь очередь. И у всех так, у всего дома. А еще я одну странность заметил, за восемнадцать лет, три месяца и девять дней в нашем доме ни один человек не умер. Да что там человек, у Петровых, на четвертом, собаке скоро двадцать пять стукнет, а все скачет как щенок. Не странность, нет? Вот я и не удивляюсь, что никто из нашего дома не съезжает. Я, вон, квартиру новую купил, а живу все равно здесь. Витька теперь на трех фирмах юрисконсультом пашет, дом за городом построил, а уезжать отсюда не собирается. Место тут говорит особенное, зачарованное. Только дурак он, Витька. Ничего не понимает. Все это началось ровно восемнадцать лет, три месяца и девять дней назад, когда Катерина родилась. Вот кто все эти чудеса делает. Да и посмотреть на нее только, все сразу ясным становится. Вы ангела видели? Нет? Приезжайте, я вам покажу.
С чего я вам все это рассказываю? Горе у нас. Самое настоящее горе. Завтра Катерина замуж выходит и к мужу уезжает. Совсем. В другой город.
И как же мы теперь!?
Восемнадцать лет три месяца и девять дней назад у моего соседа Виталика дочка родилась. В этом никакой странности не наблюдается. Дети - они такие, рождаются себе и ничего с этим поделать нельзя. Но тут особая история….
Восемнадцать лет три месяца и один день назад счастливый отец доставил пополнение домой. В новой, только купленной коляске, в новом одеяльце, перевязанном красной лентой и вообще, во всем новом. Счастливый отец был немного не в себе. Честно говоря, он уже неделю был как бы не в себе. Интеллигентно выражаясь, квасил папаша без передыху всю неделю, а тут дитенка из роддома домой забирать надо. Ну и что ж, забрал, конечно. Только вот коляску новую, только купленную по глубочайшей рассеянности на улице оставил. Коляске, естественно, в дополнение к колесам приделали ноги. Исчезла коляска с концами, в общем. Ну, Нюрка, жена Виталькина, мамаша новоиспеченная слегка и расстроилась. Шутка ли, новую коляску найти? Дефицит, граждане. Это теперь все наоборот, колясок хоть пруд пруди, а детей не хватает, а восемнадцать лет назад как раз наоборот было, детей сколько хочешь рожали, а транспортными средствами обеспечить как надо не получалось. Ну, история, в общем, такая, расстроилась Нюрка, в слезы кинулась, а туе вдруг шум перед подъездом, крики разные неразборчивые. Мы на улицу глядь, а там, мама дорогая, вся дорога перед подъездом нашим колясками запружена. Тут тебе и зеленые, и красные и какие хочешь желтые, а в некоторых даже младенцы лежат и верещат. Уже и милиция конная подтягивается. Это, я вам скажу, была настоящая конфузия. Никто ничего понять не может, дети орут, мамки суетятся, своих-то от чужих в пеленках одинаковых, попробуй, отличи. С грехом пополам разобрались. Тут, кстати, и пропавшая коляска обнаружилась, а в ней авоська (сетка такая продуктовая, если кто не помнит), а в авоське три бутылки водки, две портвейна и бутылка пива. Видать знающий человек покупал, не только тактику, но и стратегию знает. А нам то теперь что, коляска наша, значит, что в коляске тоже наше, это Витька так сказал. Вот сейчас мы это дело и отметим. Нюрка в крик, куда тебе, наотмечался уже, на ногах не стоишь, ну вы и сами знаете, чего только бабы дурные не выдумают и в голос не проорут. Витька отбился кое-как, и отступили мы на заранее разведанные рубежи. Ко мне домой, значит. Я тогда еще не женатый был, мешать некому. Витька пробку с бутылки зубами сковырнул, по стаканам разлил и хлобысь свой стакан одним махом. И стоит. Глаза выпучил, рот раззявил, молчит, только мигает. Потом отошел чуть и горлом сипит, - вода. Я свой стакан понюхал - водка, на язык попробовал, точно водка. Ну, думаю тут, Витюха допился. Он на меня посмотрел, мой стакан схватил, хлебнул, - и тут вода, - говорит. Какая вода? - говорю, - только что водка была. Забрал у него стакан, попробовал, точно вода. Так мы с ним на эксперимент почти все бутылки и спустили. Главное, я бутылку открою, в стакан налью, ну самый натуральный продукт: водка, вино или пиво. А стоит Витьке стакан в руки взять - сразу вода в стакане. Чисто, феномен. Витьке от переживаний даже пить перехотелось, оставил он мне непочатую поллитру и домой пошел. А такого за ним раньше не замечалось. Такие вот дела. Мы тогда малость пришибленные были, догадаться, что два феномена за один день, с какой стороны не погляди - перебор.
С утра будни пошли, праздники кончились. Дом-работа, работа-дом. Витька пить совсем бросил, какой смысл, говорит, воду в бутылках покупать, если ее в кране полно, да и мне чего-то это дело не в охотку стало. Выпьешь, бывало, а потом совесть мучает. И чего б ей мучить, когда выходной, там или праздник, так нет, сидит внутри червяк и грызет, и грызет: нехорошо это, мол, неправильно. Так и перестал.
Жизнь катилась по наезженному. Бывали разные странности, только феноменов больше не было. Витька жену Нюркой звать перестал, Анютой только, а раз я подслушал (балконы-то рядом), как он ее «анютиными глазками» кличет. Только ж это не феномен. Дочку они Катериной назвали. Катерина Витальевна, стало быть, росла, вес приобретала, сначала пошла, потом заговорила.
А, вот еще странность была. У нас на пятом этаже профессор живет один. Старый уже. Он профессором еще до революции был. Шучу, но после войны сразу - точно. У него дома картин старых и книг на две ленинских библиотеки хватит. И тут раз к нему воры залезли. Он сам как раз по своей профессорской надобности отлучился, лекции читать поехал, что ли. Так эти два гаврика замок сломали, картины упаковали, фарфоровые безделушки разные тоже, а потом сами в милицию позвонили и на себя заявили. Так их в квартире и взяли. Следователь потом только головой качал в недоумении. Первый раз в его практике такой казус, говорил.
И еще странность. Витька учиться пошел. Сначала вечернюю школу закончил, а потом в институт поступил, на юридический. Вот же ж как бывает.
В общем, жили мы все, не тужили, только вдруг не у нас, а в стране разные странности начались. Ну, тут я вам перечислять не буду, чай не маленькие, все сами знаете. Но, вот какое дело, все эти беды и катаклизмы наш дом стороной обходили. За других не скажу, не про всех знаю, а у меня вот как было. Когда завод закрыли, потыкался-помыкался туда-сюда. Результата ноль. Зато времени свободного вагон и маленькая тележка в придачу. Стал я соседям помогать машины их чинить. Талант, можно сказать, открылся. Я теперь, когда машину послушаю, сразу знаю, где у нее болит, вот прямо как на себе чувствую. Сначала соседи, потом другие люди потянулись. Так потихоньку и закрутилось. Теперь вот автосервис собственный открыл, мастеров нанял. Только люди по старой памяти все равно машины ко мне гонят. Погляди уж там, просят. Я и гляжу. Я теперь как тот доктор, в белом халате, диагнозы ставлю, а другие чинят. Ни разу не ошибся еще.
Пашка-балбес, с первого этажа, вдруг, ни с того, ни с сего, рисовать начал. Да, как! За его картинами теперь очередь. И у всех так, у всего дома. А еще я одну странность заметил, за восемнадцать лет, три месяца и девять дней в нашем доме ни один человек не умер. Да что там человек, у Петровых, на четвертом, собаке скоро двадцать пять стукнет, а все скачет как щенок. Не странность, нет? Вот я и не удивляюсь, что никто из нашего дома не съезжает. Я, вон, квартиру новую купил, а живу все равно здесь. Витька теперь на трех фирмах юрисконсультом пашет, дом за городом построил, а уезжать отсюда не собирается. Место тут говорит особенное, зачарованное. Только дурак он, Витька. Ничего не понимает. Все это началось ровно восемнадцать лет, три месяца и девять дней назад, когда Катерина родилась. Вот кто все эти чудеса делает. Да и посмотреть на нее только, все сразу ясным становится. Вы ангела видели? Нет? Приезжайте, я вам покажу.
С чего я вам все это рассказываю? Горе у нас. Самое настоящее горе. Завтра Катерина замуж выходит и к мужу уезжает. Совсем. В другой город.
И как же мы теперь!?