кочевая записка 1
Полгода назад мы с шефом попали в один городок Приморского края. "Расширение информационного пространства", "поиск инвесторов", "конференция новых медиа" - не помню, как звались очередные десять дней в богом забытом месте. Из развлечений: сорок градусов мороза на улице, сорок - в графине, боулинг на первом этаже, да у шефа прострелило спину. Лечили сначала массажным креслом за десять рублей в фойе совкового отеля. Потом какая-то местная крупногабаритная журналисточка нашла адрес лекаря. Понимаете, в Приморье ссылали помимо политзаключенных, богатых уроженцев Средней Азии. Что ни плюнь - у каждого второго в роду шаман, повитуха, гадалка.
Пресс-служба города Х. на этот случай выделила отличного водилу дядю Васю. Дядя Вася, бывший подводник, с хариусом на пол-объектива и окурком явы на оставшуюся половину. Колоритный мэн, дядя Вася мусолил всю дорогу десятки пошловатых анекдотов и хвалил корпоративную праворульную иномарку десятилетней давности. В хундай трясло, как в центрифуге. Шеф ойкал на каждой кочке, я медленно набирался из фляги клоповского пойла. Через час, где-то под еврейской столицей на земле обетованной дядя Вася прокряхтел: "Ну что, братцы, прибыли!.. Держи своего Иваныча под руки и тащи воооон туда!". "Вооооон туда" было вдоль замерзшего болота и чернело гнилой дверью. А за забором "вооооон туда" жалобно мычали коровы. Мне самому хотелось взвыть: "Слушай, Василий, а поближе подобраться никак?". Василий надулся и презрительно хмыкнул. Василий выполнил свою миссию, довез нас до места, и никаких бонусов не предполагалось. Иваныч вздыхал на заднем сиденьи.
Собравшись с мыслями и последними каплями коньяка, я открыл дверь. Мороз крепчал, но под ногами все проваливается, а я по привычке в туфлях и костюме. "Александр Иваныч, поднимайтесь, а?". Иваныч скукожился под норковым воротником, с брезгливостью оперся на мое плечо, подтащил к себе дипломат, набитый гостинцами для лекаря и инвестициями для нас, и пошагал.
Дыхание сбилось, я ухмылялся: два взрослых мужика нараскоряку скачут по кочкам. Столичные прынцы, наделенные силой соцпакета и медстраховки. Ближе к народу, так сказать...
Кулаком пару раз я ударил по злосчастному забору, оттуда донесся нервный стон: "Кто там?". "Эээ... Андрей Петрович, это мы, редакторы из Москвы приехали. Вас Настасья Константиновна должна была предупредить". "Настя-то?.. Да-да, говорила что-то".
Дверь не открывается. Минуту-две. У меня затекло под Иванычем плечо. "Андрей Петрович?..". "Да щас, малой, терпенья тебе не хватает. Я своих кавказцев запираю". Воображение рисует двух вооруженных до зубов Ахмета и Сурена, потом я соображаю, что он про собак.
Наконец, щеколда дернулась, дверь распахивается, а за ней - бордовый недоросль в трениках. Узковатые лучистые глаза глядят недоверчиво, в углу рта скопилась слюна, телогрейка незастегнута - оттуда вываливается бледное старческое тельце. "Здрасьте, Андрей Петрович, принимайте больного". Иваныч раскланивается, проходит на крыльцо. Лекарь мелкими шажочками утрамбовывает снег: "Малой, а вы водки принесли?". Иваныч кряхтит: "Да-да, у меня!". "Малой, ну это самое... Погуляй здесь с полчаса. Духи чужих не любят. Больного-то я приму. А ты - москалистый до пят, разозлятся они".
Погулять?.. Мороз, болото, а мне - гулять?.. Но делать нечего, оглядываюсь на хундай, дядя Вася отошел к деревцу, поднимаются клубы пара - ссыт и дует яву одновременно. Железный человек, как у него хер не отмерз?.. Засмотревшись на подводника, я вляпался в замерзшее коровье дерьмо. Жизнь тосклива, блин. Ну где были мои мозги, когда я к Иванычу нанимался? Патриот хренов, "родину посмотришь". Кроме вот дерьма и ссыкунов я что-то ничего не вижу.
"Василий, у Вас ста граммов не найдется? Согреться бы мне". "Да что ты, братец, конечно-конечно. Может, тебе еще кусок колбасы трофейной выделить?". Эээ... Я посмотрел на васины руки, и решил, что не стоит. Вася вытащил из бардачка чекушку местной сторублевой водки с многообещающим названием "Белая". До горячки, по-видимому, доводит с трехсот граммов... Откуда-то Вася нашел пластмассовую желтую рюмку: "Держи, москвич! А я так - из горла... Главное, чтобы гостям было удобно!". Мы чокнулись "чтоб флаг стоял и деньги были". Осушили, занюхали рукавом, Вася - своим трехрублевым китайским пуховиком, я - кашемировым пальто. "Слушай, Вась, а как тебе служится-то в местной прессухе?". "Да нормалек. Часто я им не требуюсь. Ну там, с банкета отвезти, да иногда стройматериалы на дачу просят закинуть. Но стройматериалы - это по отдельному тарифу. Машина, черт бы ее побрал, ломается часто. Ну все ж на наши морозы не рассчитана. А в бухгалтерии Сашка-блондинка вечно все чеки за бензин требует, дескать, знаю тебя, Вась, все деньги на бухло тратишь. А я ж не бухаю, я так... Ну вот как щас, что бы в хорошей компании не выпить?.. Ну да, зарулем, но у меня стаж-то какой! Да и номера блатные, братец, это ж тоже надо учитывать. Крысы эти, ДПС, боятся меня. А вот кортежем-то порой езжу - эх, какое нам раздолье! Вот, блин, счастье, под двести километров в час да по встречке. Суки-менты, я когда на маршруте работал, столько бабосов вытрясли - не представляешь. Однажды выпил - был грех - детей вез. Так остановили! И пока я этому жиду две штуки в лапу не сунул - не отпустил!".
Так незаметно мы опустошили бутылочку. Мне, в принципе, была глубоко безразлична васина речь, поскольку за пять лет работы с Иванычем, я таких вась перевидал дохрена. И никакой разницы между рязанским и хабаровским, краснодарским и свердловским - не вижу. Они могут быть водителями, чиновниками, ментами, журналистами, безработными. Этот словесный понос идет у меня фоном, как ток-шоу или радио. Пока я высматриваю шефа от лекаря, пока дожидаюсь отправления рейса, пока сижу на очередном банкете в честь Дня очередного города. Васи не понимают моей тоски, васи уверены, что я действительно интересуюсь их однообразными жизнями. Васи мне наливают, ищут съемные квартирки подешевле, довозят из пункта А в пункт Б, находят девочек, вылизывают жопу и опохмеляют наутро. Васи, сука, старательные. Они оставляют мне номера телефонов, под конец командировки орут в пьяных слезах: "Брааааат, ты меня понимаешь!.. Единственный, сука, из всех в этом чертовом городе! Ты мне, мля, дороже мамки. Что надо - в лепеху разобьюсь, все сделаю! Я тебя, брат, уважаю". А потом давят меня в своих объятиях. "У меня же дочь подрастает. Отличная девчонка. Работящая, хозяйственная. Как раз для тебя" - это невыгодный самообман, что прилетит принц на белом боинге, оприходует их кровиночку и заберет с собой "строить светлое будущее". Сериалов насмотрелись.
Это не жизнь. Это херня какая-то. Я глядел на приморского Васю-подводника: тот уже хлопал меня по плечу и жаловался на стерву-жену. Мне тошно становилось то ли от "Белой", то ли от коньяка.
С крыльца спускался Иваныч. Живчиком. Узкоглазый лекарь, видимо, хорошо его подлатал. Иваныч радостно подбегал к хундай, так же, как и я, вляпался в коровье дерьмо, не обратил внимания, сел в машину: "Ну, поехали обратно! Вечером в кабак обещали вести. Настюшку отблагодарить надо".
Мне бы его жизнерадостность.