(no subject)
Глава 10.
последующие дни у вдовы ежедневно обнаруживались дела, требующие её присутствия в нашей землянке. Джордж Клайд пропадал у Хуаниты Уиллард, иногдая прихватывая с собой Холтa, иногда оставляя его дома. Сью Ли стала дружелюбнее относиться ко мне и к Холту, обращаясь с нами почти по-сестрински. Джека Булла, однако, никто бы не принял за её родню, разве что какой-нибудь совсем отсталый тип.
Она и вправду перестала казаться вдовой. Она казалась семнадцатилетней девчонкой из Картадж, штат Миссури, каковой она и была на самом деле. Когда Джек Булл принялся накрывать её руку своей, она попалась на эту удочку. Ей понравился такой манёвр. Я думаю, он проходил с ней и раньше.
Однажды, когда выпал снег, она ворвалась в землянку, весело закричав "Здорóво!", ставшее теперь обычным её приветствием. В руках у неё были два снежка. Она запустила одним в меня, но промахнулась, и снег облепил Холта. Подбежав к Джеку Буллу, она растёрла второй снежок по его лицу. Он совсем не пытался отстраниться; наоборот, он подставил лицо под её пальцы и холодную кашу, которую она размазывала по его щекам.
- Ты попала в бедного Холта, - сказал я ей, - Бьёшь мимо цели.
- Ещё бы, - сказала она. Снег таял на лице моего названого брата. Он был похож на получившего взбучку мальчишку, увидевшего, что правильное наказание может оказаться приятным. Овернувшись от него, oна посмотрела на Холта:
- Хорошо я тебя отметелила?
По своему обыкновению, Холт просто кивнул.
Все тридцать два её зуба заблестели в широкой улыбке. Она резвилась и играла, и наслаждалась своим весельем подобно тем, кто нечасто пребывает в таком настроении. Подбежав к Холту, она толкнула и его.
- Холт, - со смехом сказала она, - Ты у меня скоро заговоришь!
Он взглянул на неё и наклонил голову набок:
- Теряете время, мисси.
Эта единственная реплика привела её в восторг. Она зашлась таким безудержным смехом, какого не вызовут и несколько вместе взятых Шекспиров.
- Получилось! - воскликнула она, - Cтарина Холт заговорил!
Должно быть, это была любовь. Радость просто била в ней ключом, заливая собой всю землянку. Наверное, она была чем-то сродни тяжёлой лихорадке; она в тебе мечется, но от неё не бросает в жар. Хотя жар, возможно, и присутствует. На это стоит посмотреть, если только ты сам не успел её подцепить.
Джек Булл глядел на неё с глупой улыбкой, и она всё валяла дурака, пока он не сказал: "Тпру, кобылка! Уймись же, наконец".
Назвать влюблённую девушку кобылкой в компании - тактическая ошибка. Я это быстро понял по вытянувшемуся лицу Сью Ли. Она бросила на Джека Булла такой взгляд, что сразу стало ясно, насколько такое сравнение не тянет на комплимент.
- Кобылка? - cказала она, - Тпру, кобылка?
Он вытер лицо, по которому струилась талая вода, и глянул в мою сторону, как будто я мог шепнуть ему, как лучше соврать, чтобы выручить его из такого переплёта.
- Угомонись, - сказал он.
Она наклонилась так, что её лицо оказалось прямо над ним. Ущипнув себя за обе щёки, она спросила:
- Я что, по-твоему, выгляжу по-кобыльи?
- Э, нет.
Тогда она проделала штуку, за право взглянуть на которую я отстегнул бы пять центов, если бы мне не повезло увидеть её задаром. Развернувшись кругом, она уперлась руками в колени и подставила свою корму прямо под его изумлённый нос. Несмотря на её многочисленные одежды, манёвр явил свету кое-какие прелести.
- Похоже на кобылу, да? - Она выпрямилась, пока он сидел там с растерянным видом, затем применила свой приём опять. Он вынес наказание с честью, - Похоже на заднюю часть животного, ржущего по ночам?
Джек Булл улыбнулся и пригляделся поближе.
- Похоже на то, что так оно и есть.
Боюсь, что мы с Холтом расхохотались. Мы всегда болтались неприкаянные в самом разгаре их заигрываний. Роман, конечно, вещь сентиментальная, но в роли наблюдателя тебе становится одиноко. Холт улыбнулся в мою сторону, и я послал ему в ответ такую же улыбку.
- Джек Булл Чайлз, - заявила Сью Ли, - Пусть я и вдова, но это не означает, что вы можете позволять себе вольности.
- Прошу меня простить, мадам, но ведь это вы показали мне свой тыл.
- Ах! - воскликнула она, - Только чтобы доказать мою правоту.
- Вы её доказали, - сказал он. Он мог быть груб в самый неподходящий момент, - Я теперь никогда не приму ваш тыл за кобылий круп. Действительно, между ними есть несколько отличий. Не знаю, как это я их раньше не замечaл.
Сью Ли не принадлежала к числу воздушных красавиц с крупных плантаций, которых удовлетворит простой обмен срифмованными оскорблениями. Она родилась среди людей дела в способном к делам краю. Она отвесила ему хороший удар в челюсть.
Я замахивался на Джека Булла всего лишь дважды, но её удары поколебали его даже меньше моих. Она готова была стукнуть его ещё раз, когда он вскочил на ноги и, обхватив её руками, крепко прижал к себе.
О, господи, нам с Холтом захотелось провалиться сквозь землю. Есть вещи, на которые тебе не надо смотреть, если ими занят твой лучший друг. Любовь - одна из таких вещей. Мы с Холтом проглотили языки и старались глядеть куда угодно, только не в их сторону.
- Не дерзите, пожалуйста, - сказала она, и на этот раз её голос прозвучал как голос потерявшейся двенадцатилетней девочки, - Я не выношу дерзости.
За этим последовало размеченное учащённым дыханием молчание, затем послышались влажные звуки, сопровождаемые парой вздохов. Во мне имеется джентльменская жилка, но я решил забыть о ней и глянул через плечо на этот дружеский междусобойчик. Джек Булл трудился над её шеей, щеками и губами. Вскорости она начала проделывать то же самое с ним.
Глаза его были полуприкрыты. Его руки не отпускали её, и всей этой возне не было видно конца.
В мирное время его бы за это пристрелили.
- Очень дерзко, правда? - наконец, спросил он.
- Нет, - тоненьким голоском ответила она, - Нет, не очень. Может, и не дерзко совсем.
Я так думаю, в военное время женщине рядом нужен мужчина. Пока их ещё можно найти. Когда ты торчишь в пекле, тебе хочется ключевой воды.
Холт казался полностью погружeнным в разглядывание земли у себя под ногами. Он знал, что ему не надо смотреть по сторонам. В обществе белых женщин ниггер должен вести себя особенно аккуратно.
Это нескучное поцелуйное состязание в один миг изменило землянку. Мы с Холтом скорчились на земле, где пользы от меня было как от христианского милосердия в нападении из засады, пока Джек Булл, найдя себе новую забаву, развлекался обжиманцами со вдовами. Похоже было, что в этой игре ему не придётся героически преодолевать трудности; она была ему вполне по плечу.
Я готов был заорать в голос.
Но вдова, наконец, показала, что здравый смысл ей не чужд. Она выкарабкалась из его рук. Нам послышалась пара довольных покашливаний, пока она приводила себя в порядок. Затем она сказала: "Ох, батюшки".
- Верно, - сказал он голосом шулера, знающего, что игра ведётся краплёными картами, - Именно так.
- Да хватит вам уже! - воскликнул я, указывая на затаившегося Холта и на себя, - Мы ведь тоже здесь сидим, пожалейте уж нас, наконец.
Моя реплика произвела ошеломляющий эффект. Вся любовная атмосфера моментально улетучилась в дымоход. Я не оборачивался, но чувствовал на себе тяжёлый взгляд Джека Булла. Никто не знал его лучше меня, и так, как я, его тоже никто не знал.
- Он, конечно, прав, - сказала Сью Ли, - Мне пора идти. Я должна попрощаться. Мне пора возвращаться домой.
- И заметай свои следы в снегу, - сказал я, - А то приведёшь к нам любопытных федералов.
- Ну-ка, перестань грубить, - сказал Джек Булл, - Тебе незачем грубить.
После этого я повернулся к нему лицом.
- Незачем? - спросил я. Я и сам могу быть занудой, если меня к тому принудят, - Кругом - война, а у тебя в голове - шаром покати, бык ты безмозглый.
Наверное, я переступил черту занудства.
Он пнул меня прямо в грудь, и я почувствовал, как у меня внутри всколыхнулась вся моя требуха. Последующие несколько вдохов вышли из меня с хрипом и присвистом.
- Это я - бык безмозглый?
На минуту лицо его приняло выражение, которого мне никогда не хотелось на нём видеть. Но оно сгладилось так же быстро, как и возникло.
- Извини, Джейк, - сказал он. Мне показалось, что он говорил искренне, - Моя нога дёрнулась сама по себе. За ней не было никакого умысла.
Я потирал место, которое по собственному желанию навестил его сапог. Там сосредоточилась тупая пульсирующая боль.
- Ладно, - сказал я, - Бывает. Но мы с Холтом не хотим отправиться на тот свет, чтобы ты мог сорвать поцелуй.
- Я тут не причём, - пробубнил Холт, - Меня тут вообще и близко не было.
Джек Булл рассмеялся. Его глаза светились, как маяк в ночи.
- Не думаю, что кто-то может умереть от моего поцелуя. На самом деле, она чувствует себя довольно сносно.
Вдова быстро распрощалась и вышла. Я так понимаю, вдовы не возражают против некоторых вещей, из-за которых девицы готовы пойти топиться. Во всяком случае, я так это для себя понял.
Когда она ушла, Джек Булл сказал:
- Эй, ребята, глядите-ка сюда!
- Куда? - спросил я.
- Вот сюда.
Его штаны распирал большой бугор аккурат между свисающими с ремня пистолетами.
- Господи, - сказал я, - Совсем, Чайлз, стыд потерял?
- На пути в Техас, - сказал он, разразившись непотребным хохотом.
Вторить ему я не мог.
Всё стало другим.
Огонь в печурке отбрасывал свет зазубреннoй иллюминациeй. Языки пламени вились и приплясывали в очаге, и из трубы доносились потусторонние завывания ветра. Я чувствовал себя как дома.
Джордж Клайд вернулся. Он был занят порчей репутации Хуаниты Уиллардс. Часто он проводил у неё всю ночь. Её семья, казалось, не придавала этому значения. Если мы вообще победим в этой войне, восстановить наше доброе имя займёт годы. Честь на поверку оказалась фривольной добродетелью, но она также побуждала нас сражаться.
Как всё былo запутано.
- Я слыхал, что ты у нас теперь стал записным кавалером, - сказал Клайд Джеку Буллу.
- Отрицать не стану.
- Дал себе волю с поцелуями, говорят?
- Надеюсь получить больше воли.
- Ха, ха! Знакомое ощущение, - Клайд, благодаря своему регулярному пребыванию у Уиллардов, казался практически женатым, - Ну и как?
- О, замечательнo. Просто прекрасно. Крепкая такая вдова.
- Такие лучше всего, - сказал Клайд, - И, похоже, скоро их станет много.
Разговор получался двусторонним, поэтому я внёс в него свою лепту.
- У неё жеребячий темперамент, - сказал я, - И неуклюже галопирующий полёт мысли.
- Хо, хо, - осклабился Клайд, - Я уже слюнки глотаю.
Джек Булл весь светился. Он жевал прутик, и сильные челюсти ходили ходуном вокруг его улыбки. Его кожа казалась раскрасневшейся, как будто он опрокинул в себя шесть стопок бормотухи.
- Да, - сказал он, - За этой девчонкой стоит приволокнуться.
- Она весьма низкого происхождения, - сказал я.
- О, да. Весьма низкого происхождения, - повторил Джек Булл, - Зато весьма привлекательна.
Клайд хохотнул и сказал:
- Перестаньте, ребята, я сейчас лопну от зависти.
- Говорю вам, - мечтательно размышлял Джек Булл, - Она весьма низкого происхождения, но зато весьма привлекательна.
Я чувствовал себя раненым и брошенным на обочинe.
Меня oжидали перемены.
Мне не хватало уверенности, что я к ним готов.
Дела пошли совсем плохо. Джордж Клайд уговорил Хуаниту Уиллард попросить Сью Ли навестить её, и на следующий вечер Клайд прихватил туда с собой Джека Булла. Мы с Холтом остались вдвоём в землянке. Эта парочка представила всё как весёлую шутку, с подмигиваниями и похлопываниями друг друга по спине.
Я надеялся, что по ним пальнут, но не попадут.
Хотя, если несильно, то пускай попадают.
В землянке было мрачно. Снаружи стоял лютый холод. Зима - вообще унылое время года, и особенно в подземелье.
С Холтом беседовать было всё равно, что со стеной. Его надо было задабривать и улещивать, чтобы он сказал "Передай мне картошку". Я и сам по натуре не слишком болтлив, но мне хотелось поговорить.
- Выбери тему, - сказал я.
Он лишь взглянул на меня, и его чёрная кожа показалась ещё чернее в слабо освещённом углу.
- Выбери тему, - повторил я, - Тебе придётся говорить со мной, Холт.
Он, вздрогнув, покачал головой и сказал:
- Не привычный я.
Всё, что он ни говорил, он говорил хорошо, но, видимо, он сам тому не верил. И в самом деле, он выговаривал слова не хуже кого другого. Многие ниггеры из тех, кого я знал, несли такую чушь, что хотелось заткнуть им рот, но я был один в компании ниггера с хорошо подвешенным языком, страдающего тяжёлой формой молчанки. Всегда что-нибудь, да не так.
- Ладно, я сам выберу тему, - сказал, наконец, я. Мне надо было завлечь этого парня в свою компанию. Я попробовал придумать тему, которую мы оба могли бы обсудить. Односторонняя дискуссия меня не привлекала, - Поговорим о земле. Нашей темой будет земля.
Когда он так и не ответил, я начал подозревать, что дело было не в застенчивости, а в упрямстве.
- Земля, чёрт тебя подери, Холт. Расскажи мне всё, что ты знаешь о земле.
Он поднял на меня глаза. Они были скорее восточного разреза. Непохоже было, что я произвёл на него впечатление.
- Земля - это хорошо, - сказал он. Несмотря на недостаточное применение, голос у него был звучный, - Земля, она везде. Земля - это хорошо.
- Прекрасно, - сказал я, - Тут только мы с тобой, Холт. Нам надо говорить, иначе мы с ума сойдём от воя ветра.
Я всегда подозревал, что Холт чувствовал себя свободнее в моём обществе. Он просто не спешил показать своё дружелюбие. Я знал, что внутри у него хранились хорошо запрятанные щедрые запасы теплоты.
- Это всё, что ты знаешь о земле? - спросил я. Мне бы не повредил развёрнутый ответ.
- Она тёмная, - сказал он. Его голос можно было заявить на спевку. Никто бы его не освистал, до такой степени он был приятным, - Ты думаешь, Джордж женится?
- Не в такие времена, - сказал я, - Он женится, когда война закончится. Мы все тогда женимся, я так понимаю.
- Угу, - промычал он, - Штука в том, чтобы пережить эти времена.
Холт был парень смышлёный и рассуждал ёмко. Я не мог этого не заметить.
- Это точно, - сказал я.
Мы уставились на игру теней на стенах землянки, переводя дыхание после такого приступа говорливости. Тени выводили на стенах город. Они вырастали, опускались и обрисовывали на минуту высокие здания и широкие проспекты, не напоминающие никакого известного города, но, тем не менее, они помогли перевести беседу на другое.
- Есть одна вещь, которая пришлась бы мне по душе, - сказал Холт. Его умное лицо повернулось ко мне.
- И что же это может быть?
- Тебе, Родел, может, и не захочется.
- А ты попробуй. Я бываю щедр, когда цена низка.
Он присмотрелся ко мне повнимательнее, затем сказал:
- Ты не такой, как другие ребята. Я к тебе приглядывался, потому и знаю.
- Очень мило с твоей стороны, что я тебе по душе.
- Нет, я не об этом. Мне по душе сейчас пришлось бы другое, - на его лице появилось выражение некормленного щенка с его располагающим к себе видом, - Мне нравится, когда ты читаешь.
- Читаю что?
- Письма. Ты когда читал их вслух, так для меня это было что-то такое, чего мне раньше слыхать не приходилось.
Сумка с почтой была багажом, который я таскал за собой по той же причине, по какой некоторые люди трут друг о друга куски кварца; наудачу. Я знал, что до сих пор мне везло, если я был всё ещё цел и невредим. Но писем я не читал. Такого делать не полагалось.
- Они, наверное, не слишком занимательные, - сказал я, - Скорее всего, какие-нибудь скучные мысли, посланнные кем-то чужим другому такому чужому.
Этот комментарий заставил его опустить глаза. Он cтряхнул пыль со своих штанов и посмотрeл в сторону.
- Хорошее письмо было, которое от матери, - сказал он, - Я слыхал, как ты читал его весной. Ты его помнишь?
- Да.
- Она говорила о том, что мне нравилось слышать.
Ничего не оставалось делать, кроме как приступить к чтению.
Танцующий огонь и отбрасываемые им тени развлекли нас лишь на время. Письмо могло оказаться не хуже разговора.
Я вытащил сумку с почтой на свет и, oткрыв её, протянул Холту.
- Выбирай.
Его пальцы прокрались в сумку, и он поискал в ней немного, как будто он мог решить наощупь, годится или нет. Спустя некоторое время осязательных раскопок он вытащил одно наружу.
- Это пойдёт, - сказал он.
Я вскрыл конверт. Эти каракули были нацараны в Массачуссетсе. По следам Общества Помощи Иммигрантам оттуда пришла половина взбесившегося Канзаса. Чтобы мутить воду, они поставляли в наши края библии, винтовки и аболиционистов. Трудно было заставить себя относиться к ним терпимо. Письмо было адресовано Эндрю Притчарду, проживающему в городе Лоренс, штат Канзас. Лоренс, мелкий пограничный городишко, заслужил всеобщую ненависть, будучи домом всем джейхокерам и их оголтелым сторонникам.
- Такое выбрал, - сказал я, почти решив отказаться читать его в пользу другого письма, ибо мне было хорошо извсестно, что его автор будет оскорблять меня на расстоянии, - Ну, ладно, значит, так...
Я продекламировал содержимое писульки янки. Из неё выяснилось, что папаша Притчард из Уэллфит, штат Массачуссетс, очень гордился молодым Эндрю за то, что тот набрался храбрости нарушить границы нашей территории и пытался силой заставить нас стать такими, как они. Это война до последней капли крови, писал он; мы со своей стороны смотрели на неё точно таким же образом. Да исполнится воля божья, продолжал он, ибо мятежники потеряли своё право на любовь всех известных нам богов. Он представить себе не мог, как тот бог, которому он молился в Массачуссетсе, мог терпеть жителей Миссури.
Что ж, подумал я, человек этот поклонялся хлипкому божеству.
- Не хочу я это читать, - сказал я, - Мне тоскливо становится от такой злобы. Выбери что-нибудь другое.
- Я тоже так думаю, - сказал Холт, ныряя пальцами в сумку, - Я хочу послушать о чём-то хорошем, а этот человек ничего такого не пишет.
- Правильно думаешь.
Другое письмо было сложено в крошечный квадратик. Я неторопливо вскрыл его.
- Холт, где твоя мать?
- Эх, в Канзасе или в царствии божьем. Точно не знаю, где.
Я видел, что он часто об этом думает. Любой бы на его месте думал. Печальные дела совершались в этом краю. Мне не пришлось владеть ниггерами, и я даже ни разу не участвовал в торгах.
- Моего отца убили, - сказал я, разворачивая письмецо.
- Я слыхал об этом, - сказал он, - У Джорджа убили всю семью. Даже его матушку, которая и так здоровьем была слаба.
- Клайд - твой хозяин?
Он затряс головой, и уголки его губ опустились книзу.
- Не в звонкой монете и зелёных бумажках.
- Понятно, - сказал я, и я правда понял.
Развернувшись, маленькой квадратик явил нам крупный неряшливый почерк. Письмо было тоже отправлено из Массачуссетса и находилось на пути в Лоренс. Это было послание от брата к брату. Выдержано оно было в жизнестойком тоне. Брат с востока писал, что видел в Бостоне театральную постановку, в которой англичанин, игравший роль Отелло, был так густо вымазан гуталином, что брат полностью ожидал, как там замаячит тень Джона Брауна, удвоив своим появлением цену билетов. Фамилия этих ребят была Фэннин. В Бостон съехалось столько освобождённых ниггеров, продолжал автор письма, что ирландцам трудно теперь стало получить работу в доках. Такого феномена Чёрные Республиканцы не обещали, признавал он, но ничего не поделаешь, с этим придётся жить и дальше. Он писал ещё, что любил своего брата и часто с теплотой вспоминал о нём, и то время, когда они пропустили раздачу работы и отправились в лодке лопатить бухту, и душные потные ночи после того, как они горбатились целый день в доке, когда они танцевали допоздна в пивнушке Парлана. Иисус, писал он, жизнь не была так тяжела, когда с тобой твой любимый брат и толпы незамужних девчонок кругом, и пиво бесплатно, если девчонка оказывалась одной из парлановских дочек. Будь здоров, сиди там тихо и не высовывайся, так заканчивалось это письмо.
- Это лучше будет? - спросил я у Холта.
- Намного лучше, - кивнув, ответил он, - Настолько, что, глядишь, он может даже кому и понравиться.
- Да, - сказал я, - В другие времена он показался бы неплохим парнем.
В том, что мы сказали, была правда. До начала заварухи едва ли нашёлся кто-либо, кого я недолюбливал, и я ни к кому никогда не испытывал ненависти. Но я выучился всем этим эмоциям, в глазах некоторых являющимся необходимыми и благородными. Я не собираюсь оправдываться, однако я мог бы прекрасно обойтись и без них.
- Холт, ты как считаешь, эта война когда-нибудь кончится?
- Нет.
- Я тоже так думаю, - сказал я, - Пока нас не убьют.
- Это да, - сказал он и похлопал свои пистолеты, - Тогда всё решится само собой. Я не учёл такой момент.
- Думаешь, нас убьют?
- Мммммм, - протянул он, и, хоть он был и ниггер, я испытал к нему настоящее товарищеское чувство, - Я никогда и не расчитывал, что нам удастся дожить до старости.