(no subject)
Книга III.
“Могие плачут в беде, и никто их не слышит, кроме спасителя.”
- Св. Августин
Глава 14.
Весь этот год мы погибали. Точный инстинкт, именуемый удачей, нередко изменял нам. Нас убивали группами, парами и поодиночке. Мы умирали в лесах, на сеновалах, сражаясь в поле и лёжа ранеными и беспомощными в чужих постелях.
Конечно, мы платили им той же монетой.
Неподалёку от Канзас Сити нам повстречались двадцать восемь федералов, перевозящих зерно. Им было известно, что мы воюем под чёрным флагом, поэтому они сражались отчаянно. Наша репутация доведения делa до конца внушила федералам чувство сродни обречённому неистовству. "Они знают, что пленных мы не берём", - сказал Джордж Клайд. Это было правдой, где бы мы ни дрались, и то же самое можно было сказать о них, когда сила была на их стороне.
Когда в конце марта мы собрались на ферме капитана Парди, нервозное выражение прежде спокойных лиц и мрачный взгляд немигающих глаз ясно показали мне, что наша борьба вывела нас в новыe душевныe сферы, где мы открыли самих себя заново.
Кейв Уайатт, Райли Кроуфорд, Хадспеты, Тёрнер Роулс и Чёрный Джон встретили нас приветствиями. За ними последовали множественные похлопывания по спинe и обмен историями, печальными и весёлыми. Нескольким южанам больше не ездить с нами, но мы не стали задерживать наше внимание на грустных обстоятельствах.
Сью Ли Шелли была не единственной беженкой в лагерe. Федералы завели себе привычку арестовывать наших женщин, и поэтому у нас уже собралась стайка жён, сестёр и возлюбленных. Мы отконвоировали их в Перш Хиллс и оставили там среди подпольных патриотов этого округа.
К началу лета большинство уже разделяло мнение, приравнивающее Лоуренс, штат Канзас, к преисподней. Это место стало оплотом джейхокеров, замышляющих оттуда все свои лютые рейды. На западе Миссури почти не осталось душ, не пострадавших от грабежа и разбоя.
- Лоуренс необходимо сравнять с землёй, - сказал Чёрный Джон. В ответ на эту идею поступило множество одобрительных откликов, и мы стали задумываться о том, не посетить ли нам их с визитом.
В июле, кошмарно жарком месяце, Холт, Райли Кроуфорд, Тёрнер Роулс и я проезжали мимо Боун Хилл, разыскивая юниониста, называвшего себя майором Граббсом. Население тех мест жаловалось на него и его хвастливое вероломство, так что мы отправились в те края, чтобы посоветовать ему вести себя скромнее.
- Я хочу прикончить его, - сказал Райли. С его мальчишеского лица смотрели глаза, тяжестью взгляда способные соперничать с демоном. У парня отняли надежду, и взбодрить его могло только кровопролитие, - Я хочу всех их прикончить. Только об этом и думаю.
Мы проследовали вдоль тощего ручека, разбрызгивая неглубокую воду. Вместе с нами в деле было виски. В последнее время оно всегда было в нáс, открывая нам мир в заторможенном виде, чтобы легче было нанести ему поражение. Такое заблуждение стало для нас необходимостью.
Поблизости от дощатой деревеньки Боун Хилл мы наткнулись на фермера, посредством палки и двух собак гнавшего по тропе стадо свиней. Завидев нас, он занервничал и затрясся ещё сильнее, когда Тёрнер приставил к его голове пистолет и спросил: "Гве эсот махор Жаббс?"
- A? - сказал фермер. Свиньи, захрюкав, разбежались в разные стороны, а за ними - тяфкающие собаки, - Что вы сказали?
- Где живёт майор Граббс? - спросил я.
- Ах, вот оно что, - сказал фермер. Я заметил тенденцию к запирательству в его бегающих глазках, - Вам, ребята, он без надобности. Он - человек опасный. Вы с ним не связывайтесь.
Тёрнер, которого с толку нe собьёшь, прострелил фермеру ступню.
- Шукин шын! - заорал он, - Гве эсот Жаббс?
- К востоку отсюда! - завопил фермер. Приземлившись на зад, он держался за сапог, полный разрозненных пальцев, - Он у Доррисов! На холме с яблонями, дьявол вас забери, - теперь его обуял настоящий страх, - Вам, ребята, незачем было стрелять в меня.
- Закрой свой чёртов рот, - сказал я ему, - И не вздумай поднимать шум, не то мы вернёмся и зажарим твою мать у тебя на глазах.
Мы двинулись дальше вдоль по тропе, делясь самопальным виски и пребывая в пьяной уверенности в победе. Тропа привела нас к небольшому возвышению и к каменной стене перед обугленным домом. Мы вели себя шумно. Тёрнер выстрелил раз из пистолета. Мы успели нализаться в дым.
У стены они нас и накрыли. Даже будучи пьяным, я понял, какую грубую мы совершили ошибку, и развернул Тумана кругом, расхлябанно качаясь в седле. Их было человек двадцать или даже больше, все верхом, жуткие на вид и, как мне показалось, злорадствующие.
- Вот чёрт, - сказал я, - Джейхокеры!
Не подвергая план наших действий дальнейшему обсуждению, мы задали стрекача.
Они пустились в погоню. Пули свистели мимо, со звоном отскакивая от камней и вырывая из лошадиных крупов фонтанчики крови. Мы отстреливались на скаку, убегая. Мы неплохо напрактиковались в этом упражнении.
Отступление привело нас назад к фермеру, собакам и свиньям. Он пытался выделывать ковыляющую разновидность трусцы, и я подумал, что он знал, что джейхокеры были по соседству. Холт пришёл к тому же выводу, назвал фермера сукиным сыном и пристрелил его прямо в гуще визжащих свиней и тяфкающих собак.
- Смерть отделенцам! - орали джейхокеры. Они имели вид свирепой уверенности в себе, и у них было на это право. Они любили уничтожать нас маленькими неопасными кучками.
Мы не успели уйти далеко, когда Райли подстрелили в мягкое место пониже рёбер. Пуля прошла от спины к животу и перемолола эту рыхлую плоть в ошмётки. Дела его были плохи, но он уцепился за рожок седла.
Мы с Холтом развернулись кругом и прицелились. Это заставило их придержать коней, и мы выстрелили по ним залпом, надеясь только задержать их, чтобы Райли мог уйти. Но их было слишком много, и мы снова пустились в бега.
Они громыхали за нами вслед, крича ужасные вещи и осыпая нас пулями. Туман стлался по воздуху, в лошадиной панике летя вперёд. К югу от нас за широким лугом виднелся густой лес.
- Давай в лес, - сказал, вытаращив глаза, Холт, - В лес!
Мы понеслись туда, но джейхокеры не отставали, а у малыша Райли хватало других забот. Мы не могли оторваться от них. У опушки Тёрнер, Холт и я повернулись к ним лицом, стреляя достаточно метко, чтобы не дать им проскакать по лугу, войти в лес и охотиться на нас там.
- Я больше не могу скакать, - сказал Райли. То, чему полагалось быть внутри, свисало наружу над его ремнём. Ему не исполнилось ещё и шестнадцати, а жизнь его была загублена на корню. - Снимите меня на землю, пожалуйста. Снимите, пожалуйста.
Тьма опускалась слишком медленно, чтобы оказать нам помощь. Мы не могли останавливаться. Это бушвакеры хорошо понимали. Густая зелёная листва укрыла нас на минуту, но в следующее мгновение мы услышали джейхокеров, рысью ворвавшихся в лес.
- Пожалуйста..., - просил Райли.
Я спешился, стащил прошитого пулями парня с лошади и усадил его на землю, спиной к стволу дерева. Он прижимал руки к тому месту, где из него вываливались внутренности, и бледность, покрывающая лица смертельно раненых, уже отметила его лицо.
- Оставьте мне мои пистолеты, - сказал он, - Не забирайте их. Оставьте их мне, - Райли был не похож ни на кого, и я никогда не встречал никого, похожего на него, - Я могу подстрелить одного из них.
Я взвёл курок одного из пистолетов и положил его рядом с Райли. Тёрнер мычал что-то свирепо-загадочное, и лошадь Холта танцевала на месте. Нам надо было двигаться.
- Райли, - сказал я и, коснувшись ладонью его лица, сжал его щёку, - Ты должен стрелять в них, Райли. Отвлеки их на себя.
- Я буду стрелять, Джейк. Ребята, я буду, - он плакал от боли, сотрясаясь всем телом, - Я был хорошим парнем, правда?
- Лучше не бывает, - сказал я и сел в седло.
Мы ускакали. Обернувшись назад, я увидел скорчившегося под деревом Райли с лицом, обращённым к небу.
Нашим планом было утечь по лесу. Выполнить его, сидя верхом на лошади, оказалось штукой непростой. Нельзя было избежать шума. Джейхокеры выкрикнули команду прочесать лес и выкурить нас оттуда. Очень скоро после этого последовали выстрелы, сделанные Райли. Это напомнило нам, что пришла пора поработать шпорами, чем мы и занялись.
Через минуту послышалось ещё несколько выстрелов, затем всё стихло.
- Лихой парень, - сказал Холт, - Но надолго он их не отвлёк.
Он говорил, а я слышал топот копыт, хруст поломанных веток и грозящие бедой голоса. Мы находились в заросшей колючим кустарником низине, бегущей меж двух холмов. Извилистая балка тянулась дальше на юг.
- Едем балкой, - сказал я, - Если придётся, будем пробиваться сквозь них.
Тёрнер нёсся впереди. Его лицо дёргалось, и вся палитра его черт подрагивала на скаку. Холт занял позицию в арьергарде, и в его дыхании мне слышался мотив церковного гимна.
Не успели мы преодолеть и двухсот футов, как я увидел на холме справа двоих людей. Я надеялся убить их до того, как они нас заметят, но они нас увидели. По всему выходило, что им хотелось сделать с нами то же самое, что и нам с ними, так что ничьи надежды не оправдались.
Все искали дерево, за которым можно было бы укрыться.
- О, гожбоди, - выкрикнул Тёрнер, - Нам конес.
- Мы прорвёмся, - сказал я. Лошади нервничали и плясали на месте, но идея драться пешими не показалась нам на тот момент разумной, - Сейчас самое время. Нападём на тех двоих - это наш единственный шанс.
У нас, может, и вошло в привычку брать на испуг, но и бушвакеры нам обычно попадались не робкого десятка. Мы понеслись прямо на них, и они покатились вниз с холма нам навстречу. Деревья не позволяли взять точный прицел, щепки летели во все стороны, и мы выводили во всё горло трели повстанческих кличей; можете не сомневаться, что мы могли испускать вопли, способные заставить любого бежать сломя голову.
Когда мы добрались до них, меж двух развесистых, толстых дубов выстрелы стали такими частыми, что вводили в транс. У одного из бушвакеров, обладателя гнусной физиономии, из шляпы торчало красное перо; он целился в Холта, но я успел первым. Я продырявил его в области груди и шеи, и он свалился мертвецом на землю.
Его товарищи, увидев это, упали духом и отступили, громко зовя на помощь.
Мы затем произвели тактический манёвр, основной целью которого было унести ноги.
После четверти мили панической скачки мы выбрались на прогалину и практически перелетели через неё. Я бросил взгляд назад через плечо, и надо же, чёрт бы их побрал, они были тут как тут.
Наши лошади были отличными животными; лучше и не сыскать. У них имелись запасы крепости и задора, и какого-то неуловимого звериного понимания, что всё это требовалось от них прямо сейчас. Мы жестоко гнали их целый день, и джейхокеры отстали, но оставались в пределах видимости, пока не стемнело.
Ночью мы сделали петлю к югу, затем повернули на запад, на запад к нашим товарищам.
Сегодняшний день мог стать для нас последним.