Нянькина сказка про кобылью голову
(Отсюда)
В некотором царстве, да не в нашем государстве, жил-был старик со старухой, старые-престарые, и детей у них не было. Вот погоревал старик, погоревал, да и пошел в лес дрова рубить. Рубит, рубит, вдруг, откуда ни возьмись, выкатилась из лесу кобылья голова.
- Здравствуй, - говорит, - папаша!
Испугался мужик, однако делать нечего.
- Какой, - говорит, - я тебе, кобылья голова, папаша!
- А такой, что веди меня к себе в избу жить.
Потужил мужик, потужил, однако видит, что делать нечего. Повел он кобылью голову к себе домой.
Подкатилась кобылья голова под лавку, три года жила, пила, ела, мужика папашей звала. Как на третий год выкатилась кобылья голова из-под лавки и говорит мужику:
- Папаша, а папаша, я жениться хочу!
Испугался мужик, однако делать нечего.
- На ком же ты, - спрашивает, - кобылья голова, жениться хочешь?
- А так что, - говорит, - иди ты во дворец и сватай за меня царскую дочку.
Потужил мужик, потужил, однако делать нечего. Пошел во дворец.
А во дворце царская дочка жила. Красавица-раскрасавица. Носик у ей востренький, а глаза маленькие, что серпом прорезаны. И живет она богато-богатеюще. Все-то у нее есть, что только ее душеньке угодно. Пьет она вино шампанское, есть она масло параванское, пряником непечатным закусывает. А платье на ней с тремя оборками и манчестером отделано. А во дворце-то палаты огромные, ни пером описать. Сам царь от стула до стула на тройке ездит. А и слуг во дворце видимо-невидимо. В каждом углу по пятьсот человек ночует.
Стал старик царскую дочку за кобылью голову сватать. Потужил царь, потужил, однако видит, делать нечего. Отдал дочку за кобылью голову.
Стали свадьбу играть, пошел пир горой. Поставил царь и соленого, и моченого, и жареного, и вареного, а старику подарил с своего царского плеча лапотки новехонькие да кафтан золоченый на бумаге стеганый, и палаты каменны, и пирога кромку.
Пошел старик к своей старухе. Стали они жить-поживать да детей наживать. По усам текло, а в рот не попало!
В некотором царстве, да не в нашем государстве, жил-был старик со старухой, старые-престарые, и детей у них не было. Вот погоревал старик, погоревал, да и пошел в лес дрова рубить. Рубит, рубит, вдруг, откуда ни возьмись, выкатилась из лесу кобылья голова.
- Здравствуй, - говорит, - папаша!
Испугался мужик, однако делать нечего.
- Какой, - говорит, - я тебе, кобылья голова, папаша!
- А такой, что веди меня к себе в избу жить.
Потужил мужик, потужил, однако видит, что делать нечего. Повел он кобылью голову к себе домой.
Подкатилась кобылья голова под лавку, три года жила, пила, ела, мужика папашей звала. Как на третий год выкатилась кобылья голова из-под лавки и говорит мужику:
- Папаша, а папаша, я жениться хочу!
Испугался мужик, однако делать нечего.
- На ком же ты, - спрашивает, - кобылья голова, жениться хочешь?
- А так что, - говорит, - иди ты во дворец и сватай за меня царскую дочку.
Потужил мужик, потужил, однако делать нечего. Пошел во дворец.
А во дворце царская дочка жила. Красавица-раскрасавица. Носик у ей востренький, а глаза маленькие, что серпом прорезаны. И живет она богато-богатеюще. Все-то у нее есть, что только ее душеньке угодно. Пьет она вино шампанское, есть она масло параванское, пряником непечатным закусывает. А платье на ней с тремя оборками и манчестером отделано. А во дворце-то палаты огромные, ни пером описать. Сам царь от стула до стула на тройке ездит. А и слуг во дворце видимо-невидимо. В каждом углу по пятьсот человек ночует.
Стал старик царскую дочку за кобылью голову сватать. Потужил царь, потужил, однако видит, делать нечего. Отдал дочку за кобылью голову.
Стали свадьбу играть, пошел пир горой. Поставил царь и соленого, и моченого, и жареного, и вареного, а старику подарил с своего царского плеча лапотки новехонькие да кафтан золоченый на бумаге стеганый, и палаты каменны, и пирога кромку.
Пошел старик к своей старухе. Стали они жить-поживать да детей наживать. По усам текло, а в рот не попало!