Лев Славин. Лицо врага
Л.Славин || « Известия» №26, 2 февраля 1943 года
Группа немецко-фашистских войск, окружённых западнее центральной части Сталинграда, ликвидирована. Наши войска за время генерального наступления против окружённых частей противника захватили 46.000 пленных, в том числе 16 генералов, огромные трофеи. Уничтожено более 100.000 немецких солдат и офицеров.
Слава доблестным воинам Красной Армии, наносящим удар за ударом по гитлеровским захватчикам!
# Все статьи за 2 февраля 1943 года.
Только-что захватили немецкую полевую почту №24659. Здесь много неотправленных писем, посылки, газеты. Всё это брошено немцами во время отступления.
Переводчик подымает со снега газету «Дер нейе таг». Газета свежая, №4 за 1943 год
- Ого! - говорит, он. - Тут пишут о Ленинграде.
Бойцы придвигаются поближе.
- Статья называется, - говорит переводчик, - «Зима в Ленинграде». Подписана. Вальдеман Рехардт. Вот что он пишет: «Население Ленинграда обречено. Его можно считать списанным со счёта».
- Это значит, мы списаны со счёта? - изумленно кричит один боец.
Он - ленинградец. Здесь много ленинградцев. Они стоят вокруг с автоматами на груди, с задымленными лицами под белыми капюшонами. Они только-что из боя. Они гнали немцев с ленинградской земли.
А мимо проводят тех, кто хотел списать их со счёта, - пленных фрицев. Они в фантастических одеяниях - соломенные валенки с брезентовыми голенищами, самодельные мантильи из ковров, женские салопы.
Таков внешний вид тех, кто считал ленинградцев «обречёнными». А внутренний мир их раскрывается в письмах. Вот некоторые из них. Они написаны в эти дни, в дни прорыва ленинградской блокады.
«Мы сидим в мешке»
Пишет унтер-офицер Тео Росс: «Дорогая Гильда! Уже несколько дней, как здесь кипит ужасный бой, который превосходит всё, что было до сих пор. Русские наступают с ужасной силой с трех сторон - лобовым ударом через озеро, слева - через Неву и справа - от бугров. Мы сидим в мешке, который открыт только на пару километров. То, что нам приходится переживать, это ад. Уже в первое утро только от огня артиллерии у нас вышло из строя сразу сорок человек... Если мне удастся пережить и этот спектакль, я расскажу тебе всё при нашей встрече. Теперь же я могу сказать только одно: пожелай мне счастья...».
Надо принять во внимание, что немецкая цензура писем стала в последнее время гораздо строже и солдаты выражаются в письмах теперь гораздо сдержаннее, чем прежде.
Солдат Адольф Бахман пишет своему отцу в город Дуисбург, Голененштрассе 11-бис:
«Дорогой отец! О том, что у нас здесь творится, ты, должно быть, уже сам слышал. Не будем терять надежды, что пляска эта скоро окончится. О том, что наступление Красной Армии должно начаться, мы знали. Но мы не думали, что это будет так внезапно».
То, что Росс называет «спектаклем», а Бахман «пляской», обер-ефрейтор Герман Патль именует «музыкой».
С Германом мы разговариваем лично, войдя в избу с пленными.
«Эта музыка мне надоела»
Они дуют на синие распухшие пальцы и нервно дергают головой, невольно прислушиваясь к неистовому грохоту артиллерии, бушующему там, на юге.
Пауль Герман, обер-ефрейтор 3-го батальона 159-го пехотного полка 69-й пехотной дивизии, говорит:
- За пять дней у нас в батальоне выбыло из строя до 80 процентов солдат. Потом вдруг в полдень тревога. Я дежурил при штабе. Мне дали винтовку и отправили на позиции. Вскоре показались прорвавшиеся русские танки. Я и обер-ефрейтор Путцель влезли в яму. Русские автоматчики взяли нас в плен. Другие немецкие солдаты удрали. Я не хотел удирать. Как вся эта музыка мне надоела!
Унылый, долговязый шофер Эрнст Залаф из 1-го взвода 2-й роты 1-го батальона 162-го полка бубнит, стараясь сообщить чувствительность своему сиплому, промерзшему басу:
- В последние дни солдатам было особенно тяжело на душе. Когда поблизости не было офицеров, солдаты ругались на чём свет стоит: «Будь проклята война!» Да, ругали офицеров. Унтер-офицеры держались более спокойно, только посмеивались.
И он косится на сидящего рядом с ним унтер-офицера Берншайнта. На невыразительном лице Берншайнта не отражается ничего. Он только подергивает плечами, то ли в знак согласия, то ли в припадке нестерпимого зуда, владеющего им.
«Раньше этого не было»
Почему они дерутся?
Если бы фрицы под Ленинградом знали о всех огромных поражениях германской армии на наших фронтах, сила их сопротивления, несомненно, уменьшилась бы?
- Нет, нам ничего неизвестно, - говорит Эрнст Фип из 12-й роты 366-го пехотного полка, - ни о продвижениях Красной Армии, ни о потерях немцев, за исключением того, что под Сталинградом окружена германская группировка. Я узнал об этом по слухам. О положении на юге в газетах ничего не пишут, только упоминают о тяжёлых оборонительных боях.
Бойцы называют фрицев, стоявших в блокаде, «старыми» немцами. Старыми - потому, что они здесь с начала блокады. Это ветераны, опытные солдаты, один из самых устойчивых гитлеровских полков.
Правда, многочисленные кровопускания изменили и их состав.
- Большинство офицеров 22-го полка 1-й пехотной дивизии - новые, - говорит обер-ефрейтор Курт фон Януш. - Они здесь с сентября. Среди офицеров теперь много лётчиков, они командуют пехотными подразделениями. Это об’ясняется тем, что для всех офицеров-лётчиков нехватает самолётов, а для пехоты нехватает офицеров, так как за последнее время наши потери возросли. Что касается солдат, то наш полк получил последнее пополнение в августе - 600 человек. Это, главным образом, дети крестьян. Раньше они пользовались отсрочкой, как единственные сыновья в семье. Летом их призвали.
Первая пехотная дивизия, к которой принадлежал пленный обер-ефрейтор, одно из старейших кадровых соединений германской армии, укомплектованное пруссаками. Дивизия эта участвовала в завоевании Польши и Франции. 22 июня 1941 года она перешла советскую границу. С ноября 1941 года она стоит под Ленинградом, держа блокаду. Сейчас она рассыпается под мощными ударами наших наступающих частей.
Однако не внешние перемены делают иным лицо германской армии сегодня, а тот внутренний надлом, признаки которого становятся заметными в германском солдате.
- Артиллерийский огонь русских, - говорит унтер-офицер Берншайнт, - обрушился на нас со страшной силой, наши ряды дрогнули. Разрушено было много огневых точек. Создалось безвыходное положение. Это понудило меня и других сдаться.
Командир 11-й роты 366-го полка лейтенант Штраубе бросил своих солдат на произвол судьбы и убежал первым. Фрицы и раньше бежали, и раньше сдавались, но никогда они не говорили так, как говорит Эрнст Помренке, ефрейтор 2-го батальона 320-го полка 227-й пехотной дивизии:
- Кода начался обстрел позиций под Шлиссельбургом русской артиллерией, солдаты побежали. Раньше такого сильного бегства не было, солдаты защищались и оборонялись более упорно. Теперь, если солдаты бегут, то они бросают оружие снаряжение, обозы. Раньше этого не было.
Он качает своей страшной, обросшей головой и после паузы повторяет:
- Нет, раньше этого не было…
И некоторые пленные бормочут вслед за ним:
- Раньше этого не было...
Другие молчат, уставившись в пол, морщат свои низкие лбы, видно думают всё о том же: «А ведь раньше этого не было...» // Л.Славин, спец. корреспондент «Известий». ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ, 1 февраля.
**************************************************************************************************************************************************
Западнее Воронежа
Бои на уничтожение противника
За Доном, в степи, мы встретили пленных. Четыреста, а может быть, пятьсот посиневших от холода немцев брели по дороге. В стороне от неё чернели остовы сожжённых вражеских машин, пушка, поднявшая к небу свой хобот, какие-то ящики, каски.
Ещё недавно вся эта масса железа служила гитлеровцам. Потеряв её, немцы вдруг почувствовали себя так, словно их выгнали на мороз голыми.
На перекрёстках дорог и на берегах рек видны немецкие дзоты. В одном из них мы, нашли испорченный пулемёт, печку, соломенные боты и колоду грязных карт.
У самого входа, уткнувшись лицом в снег, валялся немец. Убитый, он уже замёрз. Пальцы вытянутых рук его были скрючены, словно враг хотел перед смертью уцепиться за что-то, да не успел. Наши войска, начав наступление, выбивают немцев из дзотов и блиндажей и гонят противника так, чтобы он ни за что не мог уцепиться.
В хуторе разместился штаб одной из наших частей. В двух километрах от хутора, на станции, были немцы. Командир части стоял в раздумье над картой, испещрённой разноцветными знаками. Вокруг станции замыкались красные скобки.
- Я предложил немцам сдаться, они отказались, и мы их уничтожим, - сказал командир.
Веки его припухли от бессонницы, но в глазах была решимость.
Ночью сюда подошла наша артиллерия. Восемнадцать часов без перерыва она вела огонь по немцам. Стволы орудий накалились докрасна. Снег таял под ними.
Немцы сдались и закричали:
- Гитлер капут!
Но когда наши передовые отряды вошли в станционный посёлок, первые две машины взорвались на минах.
Даже вопя «Гитлер капут!», немцы не забывают минировать улицы и дома. Наступающим приходится ломать их бешеное сопротивление.
Труд наступления тяжёл. Но ничто не может остановить наших бойцов. Их ведут вперёд стремление скорее освободить родную землю от немецких захватчиков, ненависть к врагу.
Лейтенант Кружков, раненный в бою, должен был ехать в госпиталь. Левая рука его висела на перевязи и, очевидно, очень болела, потому что лейтенант то и дело морщился.
Мы шли по только-что освобождённому пункту, мимо разбитых домов. В одном месте над дверью ещё сохранилась вывеска «Универсальная торговля». Через разбитые окна виднелись пустые полки и труп немецкого офицера на голом прилавке.
И вдруг мы увидели обгоревшее здание местной библиотеки. Немцы устроили в нём конюшню, выбросив оттуда книги Толстого, Пушкина, Чехова.
Раненый лейтенант Кружков сказал:
- Я не могу ехать в госпиталь! Я пойду в свою роту!
Чувства Кружкова понятны и близки каждому нашему воину. Они вырастают на поле боя, корни их глубоки, как история русской земли.
На западе отчётливо слышалась дробь пулемёта, были видны вспышки разрывов. Торопливо перебегали темные фигуры бойцов. Связисты разматывали телефонную проволоку. Один из них упал и, откинув руку, застыл на снегу. Но второй продолжал бежать дальше, делая своё дело - дело наступления. // В.Полторацкий, спец. корреспондент «Известий». ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ. 1 февраля.
________________________________________________________
Шостакович и пушки ("Time", США)
Дух, движущий Россией ("The New York Times", США)
Н.Тихонов: Мы отомстим врагу за кровь ленинградцев! ("Красная звезда", СССР)**
Газета «Известия» №26 (8019), 2 февраля 1943 года