Битва в Пруссии
Е.Кригер || « Известия» №35, 11 февраля 1945 года
Наступление доблестной Красной Армии продолжается. Преодолевая отчаянное сопротивление немцев, советские воины идут все дальше на запад.
Да здравствует героическая армия страны социализма!
# Все статьи за 11 февраля 1945 года.
(От специального военного корреспондента «Известий»)
Ночь в Восточной Пруссии светится слабым зеленоватым огнём. Пусто, тихо. Войска далеко впереди. А на поле вчерашнего боя этот старый свет, как чьи-то большие немигающие глаза. Идешь на него, и пред тобою сгущаются очертания неизвестных чудовищ. Длинные шеи, хвосты, хоботы - все неподвижно. Притрагиваешься рукой - холодный металл и стекло. Брошенные разбитые немецкие пушки, стволы задраны вверх, будто чудовища воют в тоске, и холодным огнём светится в них фосфор оптических приборов. Это - мертвый огонь - все, что осталось от немцев на полях перед Кройцбургом, Цинтеном, Кенигсбергом, на взморье.
Все туже затягивается петля, сжимающая германские армии на восточно-прусской земле. Напряжение борьбы возрастает с каждым днем. Борьба идет за каждый метр. У немцев есть на что опереться, - вся территория Восточной Пруссии десятилетиями подготавливалась к войне.
Далеко от восточной границы, пред Фридландом, мы видели среди мирных полей, уходящих в обе стороны к горизонту, барьер. Толстые брёвна вогнаны в землю в четыре ряда, каждое сверху покрыто смолой, по цвету дерева. Видно, что сооружение имеет многолетнюю давность. Оно сделано солидно и прочно, с расчетом на долгую службу. Можно подумать, что это плотина. Но здесь нет реки. Противотанковые надолбы - вот что давно уже строили немцы в самом центре Восточной Пруссии. Все, что здесь есть, - господские дворы, фольварки, сараи, каменные амбары, - все это - война. Хозяйственные строения расположены, как доты, поставленные под углом друг к другу и прикрывающие всю площадь пулемётным огнём. Это не только усадьба, ферма, конюшня, это - война, где еще в мире, поля, огороды разгорожены колючей проволокой.
Только в Восточной Пруссии, нигде больше нет таких массивных, крепкой кладки подвалов. Что можно вместить в них? Войну! Здесь все дышало войной, все готовилось изрыгать огонь. Был первый пояс укреплений на самой границе. Мало. Построили Гумбинненский укрепленный район. Мало. Естественную преграду Мазурских озер усилили искусственными преградами, превратили в лабиринт воды и огня. Мало. Реки Дайме и Алле сделали свинцовыми реками. Отсюда из сотен стволов проливались на нас сталь и свинец. Советские дивизии прошли сквозь ад.
Тут произошло задуманное десятилетия назад превращение господских дворов в бастион. В каждой стене - амбразуры. Отступающие германские армии разместились на территории вчерашних ферм и усадеб, как в сплошном крепостном районе. Все было готово. Осталось лишь поставить пулеметы, пушки. Война пришла сюда, как в собственный дом. Там, где нехватало бойниц, их пробивали в черепичных крышах. В немецких домах стены увешаны идиллическими ландшафтами. В семейных альбомах на фотографиях молодых громил рукой мамаши написано: мир у твоих ног. Все в них дышит покоем и миром. Теперь мы знаем цену прусской идиллии. Ее оборотная сторона - руины Вязьмы, пепел Смоленска и вместо межей на немецких полях - колючая проволока.
В Кенигсберге хранится архив Тевтонского ордена. Он расскажет больше о немцах, чем сентиментальные картины на стенах помещичьих, бюргерских домов. Столетиями Пруссия вынашивала и несла миру войну. Теперь мы задушим войну в древней ее колыбели - у стен Кенигсберга, в Берлине.
Нельзя без волнения видеть на дорогах Восточной Пруссии наши дорожные знаки. Их встречаешь на магистральных шоссе и на самых глухих, отдаленных проселках. Красная Армия мгновенно освоила громадный район. Девушка-регулировщица, начинавшая войну где-нибудь в предместьях Москвы, стоит теперь с флажками в центре Восточной Пруссии и привычной, спокойной рукой направляет потоки машин: Велау - прямо, на Кенигсберг - направо! Идут по немецким дорогам наши видавшие виды «зисы». Идут ярославские пятитонные грузовые, автомобили, снуют вездесущие «эмочки». Советский порядок на земле и в небе. Над полями сражений сталкивается в воздухе моторный гул автомобилей и самолётов. Курс - Кенигсберг.
Две трети дорог и узлов на восточно-прусской земле Красная Армия отбила у немцев. У них теперь один путь - в море, на лёд. Ещё неделю назад немецкие коменданты успевали угонять за собой население. Теперь в одном городе Ландсберге осталось несколько тысяч пруссаков и прусачек, В городе Тапиау брошен на произвол судьбы лазарет. Немецким армиям некогда возиться со своими больными и ранеными. Уйти бы самим от смерти, от плена.
Советские полки прогрызают бреши во вражеской обороне и сквозь них прорываются в глубину германского фронта. Воинская дерзость соединяется здесь с точным расчетом и железным упорством. Один генерал, нащупав узкую щель впереди, организует подвижной отряд и бросает его в тыл к немцам. Отряд устремляется не по дороге, а обходами, проскальзывая между очагами неприятельской обороны, с задачей овладеть городом и узлом шоссейных дорог. В состав подвижного отряда входят самоходные пушки, дивизион артиллерии, пехота на автомобилях. Наутро отряд приближается к цели, но немцы бросают против него 30 танков и пушки на гусеницах. За тринадцать часов наши солдаты и офицеры выдерживают одиннадцать контратак в глубине немецкого фронта, удерживают позиции за собой. Немцы выдыхаются. Генерал приказывает совершить новый рывок на пятьдесят километров вперед к городу, стоящему на реке. Здесь немцы организуют танковый заслон. Вперед выдвигаются наши пушки. Немцы выдерживают тридцать минут огневой схватки, бросают четыре подбитых танка и тринадцать исправных, оставшихся без горючего, и отходят.
Наш отряд круто поворачивает, идёт вдоль реки. Теперь для него главное - не выпустить немцев, преследовать неотступно, чтобы не дать им возможности удрать.
Отряд прижимает немцев к городу. Город стоит на берегу двух рек. Немцы готовятся взорвать оба моста, но успевают повредить только один из железных пролетов. Наши разведчики настигают подрывников и сбрасывают их в воду. Немцы бросаются к плотине, чтобы открыть шлюзы, поднять уровень воды и затопить подступы к городу. Бойцы и здесь опережают врага и, закрыв шлюзы, спасают город от наводнения.
Такие рывки наши подвижные части совершали вначале. Теперь кольцо сузилось. Большие силы пруссаков сжаты на малом пространстве. За спиной у них - море. С трех сторон Красная Армия. Они дерутся, как смертники. Их еще много, и Берлин позади них устанавливает пулемёты. Они надеются на форты Кенигсберга. Пленные говорят: «Верно, в Кенигсберге есть подземные казематы. Война месяцами может продолжаться там, под землей». Это - настоящее место для немцев, под землей. Мы их загоним в могилы!
Штаб командира соединения расположился в усадебном доме. В вестибюле от гула немецких разрывов дрожат листья пальм, известка сыплется с потолка. Во время одного из немецких налетов снаряды упали в сад. Генерал, на мгновение отрываясь взглядом от карты, сказал:
- Немцы не жалеют снарядов - верный признак их беспокойства, нервы у них не в порядке. Но жалко, если разобьют штабные автомобили. Скажите там, чтобы машины загнали в подвалы.
И снова склонился над картой. На ней видна единственная дорога, по которой немцы стремились уйти и потому дрались за нее с яростью обреченных. Наши роты выдерживали по двенадцати контратак и сами продолжали неустанный нажим. На карте видна также цепь мелких усадеб и фольварков, расположенных полукругом, прикрывая дорогу и город.
- Пруссак остается пруссаком, - сказал генерал. - Каменные амбары и риги, может быть, строили для себя помещики, но взгляните, - классический район обороны: пишется дом, а читается дот.
Двое суток здесь шла борьба за ничтожную черную точку на карте - железнодорожную платформу. Где-то рядом офицер Филяев отбивал на маленьком совсем участке непрерывные удары контратакующих немцев. Немцы шли на него впятеро большими силами, днем и ночью, цепями по сто и двести солдат - пробиться или погибнуть. Мы так и не видели Филяева, но по выражению лица генерала, время от времени принимавшего его телефонные донесения, поняли, что немцы наткнулись на крепкого человека. Филяев их не пропустит. Снова наступала пауза. Телефон от Филяева звонил. Это означало одно - Филяев занят, Филяев - в огне, немцы опять жмут на него. Там начался час страшного напряжения. Генерала не тревожило это. Он продолжал методически направлять свой нажим на последнюю у немцев дорогу и город за ней. Он знал, что Филяев сделает свое дело и помощи не просит и не может просить, так как сам знает: основные силы нужны генералу не для обороны, а для непрерывно идущего наступления. Раздавался звонок, и опять слышался голос Филяева:
- У меня, товарищ генерал-майор, все хорошо.
К рассвету контратаки немцев были отбиты. Наши части снова продвинулись вперед. Это маленький эпизод в громаде других, ничтожная точка на карте, и рядом в других бесчисленных точках с возрастающей силой шла такая же смертельная схватка за дома, подвалы, за прошитую проволокой, зияющую амбразурами, изрыгающую огонь проклятую землю у Кенигсберга. // Евгений Кригер.
**************************************************************************************************************************************************
Первый Белорусский фронт. Советские танки проходят через город Шверин, направляясь в район Одера.
Фото специального военного корреспондента «Известий» Г.Самсонова.
________________________________________________
М.Мержанов: Торжество победы ("Правда", СССР)
К.Тараданкин: Вторжение ("Известия", СССР)
В.Терновой: В осажденном Кенигсберге * ("Красная звезда", СССР)
Красная Армия вторглась в Восточную Пруссию!* ("Красная звезда", СССР)
Газета «Известия» №35 (8645), 11 февраля 1945 года