Уничтожать живую силу и технику врага, умело вести наступательные бои
« Красная звезда» №292, 13 декабря 1942 года
Под Сталинградом и на Центральном фронте наши войска нанесли немцам огромный урон в живой силе и технике. Противник потерял только убитыми свыше 169.000 солдат и офицеров. Взято в плен 74.500 человек.
В каждом бою увеличиваются потери врага. Крепче удары по немецко-фашистским захватчикам!
# Все статьи за 13 декабря 1942 года.
Сегодня мы публикуем специальное сообщение Совинформбюро о трофеях наших войск и потерях противника за время наступления частей Красной Армии под Сталинградом с 19 ноября по 11 декабря и за дни боев на Центральном фронте с 25 ноября по 11 декабря. Эти цифры весьма красноречивы. Они свидетельствуют об огромном уроне в живой силе и технике, понесенном немцами.
Одна из главных задач, стоящих перед нами в борьбе против германского фашизма, состоит в том, как указал товарищ Сталин, чтобы уничтожить гитлеровскую армию и ее руководителей. Силы врага уже подточены и находятся на пределе. За время войны Красная Армия вывела из строя свыше 8 миллионов вражеских солдат и офицеров. Каждый день боев увеличивает неприятельские потери. За небольшой сравнительно промежуток времени, прошедший с начала наступательных действий наших войск в районе Сталинграда и на Центральном фронте, потери немцев достигли поистине огромных размеров.
Характер этих потерь говорит о той ожесточенности, с которой наши части ведут бои. Это - бои на истребление противника, захват в плен его солдат и офицеров, на уничтожение всех, кто не складывает оружия. Количество убитых гитлеровцев и захваченных в плен свидетельствует не только о величайшей решимости наших войск биться с врагом до конца, но и о возросшем умении советских воинов вести наступательные бои.
Войска Красной Армии продолжают вести наступательные бои в районе Сталинграда и на Центральном фронте. Немцы прилагают все усилия, чтобы локализовать последствия наших прорывов. Опираясь на глубокую и широко развитую сеть опорных пунктов, создававшуюся, например, на Центральном фронте в течение целого года, они оказывают всюду сильное сопротивление, вводят в бой резервы и предпринимают частые контратаки.
В этих напряженных условиях от наших наступающих частей и подразделений, наряду с искусной тактикой преодоления оборонительных рубежей, требуются большое упорство, выдержка и железная дисциплина. Наступление на современную оборону приходится подготавливать и осуществлять методически, при взаимодействии родов войск, различных технических средств борьбы. Прежде чем атаковать, надо пройти полосу заграждений, вести наступление под интенсивным обстрелом артиллерии, минометов, пулеметов и автоматов, в обстановке постоянной угрозы нападения танков и авиации. После атаки переднего края следует весьма сложный бой в глубине обороны.
Всюду бойцов и командиров подстерегают суровые, трудные испытания, часто возникающие неожиданно. Надо прокладывать себе путь в жестокой борьбе и тем искуснее применять всю нашу богатую технику подавления и разрушения, чем сильнее сопротивляется враг. Но это возможно только при настойчивом стремлении каждого командира и красноармейца до конца выполнить задачу, при упорстве в использовании оружия на поле боя и строжайшей воинской дисциплине. Надо неуклонно пробиваться к очередным рубежам, окапываться на них и, используя все средства, подготавливать дальнейшее продвижение, атаку, взлом обороны врага на всю её глубину.
В этом методическом взаимодействии, в неиссякаемом упорстве при продвижении вперед и заключается успех наступательного боя. Каков бы ни был огонь обороны, как бы часто ни контратаковал враг, нужно сломить его сопротивление во что бы то ни стало, ворваться на его позиции и уничтожить его!
Во время наступления и боя в глубине обороны перед отделением, взводом, ротой или батальоном сплошь и рядом возникает благоприятная обстановка для немедленного броска вперед, маневра во фланг или в тыл об’екта атаки. В использовании благоприятных возможностей и состоит самый процесс наступления. Малейшая возможность достигнуть успеха является прямым приказом на немедленное движение вперед. Таков закон наступления. Его нельзя нарушать, как нельзя отходить с оборонительных позиций без приказа командования.
Всякое ослабление огня противника и усиление своего огня должно восприниматься, как команда, по которой бойцы совершают перебежки к очередному рубежу или дружно атакуют врага. Это и есть железная дисциплина в боевых порядках наступающих войск. Никаких отклонений здесь не должно быть. Если отделение, взвод не используют результатов огня и поэтому замедляют темп наступления, топчутся на месте, значит они нарушают дисциплину. Такие факты должны сурово пресекаться.
Нельзя допускать, чтобы цепь оставалась на месте, когда надо смело итти на врага. Это ведет не только к срыву боевой задачи, но и к излишним потерям. Лучший путь сокращения потерь в живой силе - быстрота использования результатов своего огня. Наши подразделения должны показывать образцы настойчивости и дисциплины, мгновенно реагируя на обстановку с целью решительного и смелого продвижения вперед. Малейший успех хотя бы одного бойца надо сразу же поддержать всем отделением. Успех соседа должен быть тут же поддержан не только огнем, но и броском на неприятельские позиции.
Подразделения, проникнутые бесповоротной решимостью выполнить боевой приказ, духом железной дисциплины, наступая, знают только один путь - вперед. Попав под артиллерийский или минометный огонь, они выходят из-под обстрела рывком вперед, на сближение с врагом, в атаку. Заметив свободный промежуток или подавленный участок на позициях обороны, они немедленно устремляются туда, чтобы развить успех. Не оглядываясь на соседа, они смело проникают в боевые порядки врага, ведя упорную борьбу на полное истребление его огневых точек, техники, живой силы. Двигаясь вперед, нужно всегда быть готовыми к отражению вражеских контратак и стойко отбивать их, стремясь во что бы то ни стало развить наступление.
Основная цель наступательного боя - уничтожить противника, его живую силу, его технику. Стремление к победе должно быть в голове и в сердце каждого начальника. Он обязан внушить всем своим подчиненным бесповоротную решимость разбить врага. Дисциплинированные, стойкие войска, преисполненные железной воли победить, - страшны. Сила их духа подавляет врага морально. На обороняющегося противника в одинаковой мере воздействует и мощь огня и решимость, с которой наступающие цепи рвутся к его позициям. Враг несет большой урон. Менее чем за месяц он потерял только под Сталинградом и на Центральном фронте людской состав и технику большого числа отборных дивизий. Упорство, дисциплина советских воинов должны удвоить, утроить силу наших ударов по врагу.
___________________________
Б.Ямпольский. Стой и убей! ("Известия", СССР)**
А.Толстой: Убей зверя!* ("Красная звезда", СССР)*
*****************************************************************************************************************
НОВАЯ ШТАТНАЯ ДОЛЖНОСТЬ. Дежурный козел отпущения при «верховном главнокомандующем» ефрейторе Гитлере.
Рис. Б.Ефимова
*****************************************************************************************************************
Атака
С наблюдательного пункта командира дивизии хорошо видно это село - ряды черепичных крыш среди голых осенних садов и высоких тополей, красный, увенчанный полумесяцем минарет мечети. В селе немцы. Здесь их крупный узел сопротивления.
На карте полковника тщательно нанесены оборонительные сооружения, огневые точки, минные поля, окопы и хода сообщения противника. Синие ромбики - их много, они в самых разнообразных местах - это закопанные в землю вражеские танки. Возле каждого ромбика черточки - короткая, длинная. Короткая - обозначение орудий. Над ними обведенные кружком количество танков, орудий, автоматчиков. Штрихи черным карандашом - минные поля. Карта испещрена карандашными пометками всех цветов спектра.
Много дней и ночей боями, походами в тыл разведчиков, аэрофотос’емкой, звукометрическими аппаратами, наблюдением устанавливалась система неприятельской обороны, и каждый штрих на карте - это результаты кропотливой и тщательной работы.
Достаточно внимательно осмотреть местность с наблюдательного пункта, чтобы увидеть характерную особенность здешнего театра войны - кукурузные поля, долины изрезаны руслами множества рек, речушек и оросительных каналов. На какие-нибудь два километра долины приходится в некоторых местах до 30 речушек и каналов. Это создает дополнительные трудности для наступающего, облегчая в то же время оборону.
Завтра утром дивизия должна атаковать село, взломать укрепления врага, уничтожить его живую силу и технику и пробить путь для дальнейшего движения наших войск.
Ночь перед атакой проходит спокойно. Изредка слышны одиночные орудийные выстрелы. В небе, как лампы, беспрерывно висят немецкие осветительные ракеты. Глухой далекий вой встревоженных собак перемежается с то затихающей, то вновь возникающей дробью пулеметов и автоматов.
Спокойно. Но это спокойствие обманчиво. Под покровом ночи, в непроглядной тьме идут пехотинцы, тянутся за ними обозы с боеприпасами. Войска занимают исходный рубеж, и артиллеристы заканчивают подготовку запасных позиций. Танкисты дополняют боекомплекты, заливают в баки бензин. Сильный ветер дует с гор, он обжигает лица своим холодным дыханием. Идет не то снег, не то дождь.
Саперы в последний раз исследуют подходы к речкам и устанавливают брод в ледяной воде под свирепыми ударами ветра. Бойцы измеряют глубину, вбивают опознавательные колышки. В это время другая группа сапер, лежа на сырой земле, извлекает из грязи немецкие мины. Вспыхивает ракета, ночь сразу превращается в день, и бойцы прижимаются к земле, как бы вдавливаясь в нее.
В блиндаже полковника на табуретах, на кровати сидят командиры приданных дивизии частей. Начальник штаба еще раз читает плановую таблицу боя.
- Нет ли вопросов? - спрашивает полковник.
Артиллеристы, танкисты, командир дивизиона гвардейских минометчиков, авиатор, начальники служб задают вопросы, делают быстрые пометки в блокнотах на картах.
Полковник смотрит на часы.
- Два часа. Сверьте часы.
Итак, через несколько часов начнется бой.
Полковник и его штаб тщательно подготовили весь сложный механизм дивизии к атаке. Они обеспечили перевес сил на этом участке фронта, скрытно подтянули артиллерию и танки и выбрали для атаки момент, когда противник занят сменой частей в узле сопротивления.
К утру ветер стих. Погода выдалась пасмурная, горы были закрыты сплошным туманом, да и по долине, над речками, цепляясь за прибрежные кустарники, плыли волны тумана. К этому моменту все стихло - ни звука, ни шелеста, будто и нет войны. И вдруг где-то далеко рявкнуло одинокое тяжелое орудие. Не успел еще замолкнуть шелест пролетевшего над головами снаряда, как мощный залп сотен орудий потряс воздух. Земля содрогнулась. Желтые осенние листья полетели с дерева, стоявшего рядом с наблюдательным пунктом.
Было семь часов утра. Артиллерийский удар, подготовлявшийся тщательными пристрелками, перегруппировкой орудий и сложными расчетами, обрушился на врага. Каждая батарея, каждый дивизион били по строго установленной цели. Снаряды всех калибров, словно удары гигантского молота, рухнули на земляные норы, на проволоку, на металл, бетон и дерево перекрытий, на броню танков, на линии связи, рации, машины, ящики с боеприпасами.
В первые минуты противник молчал, но том его тяжелая артиллерия начала отвечать одиночными выстрелами, перешедшими вскоре в беглый огонь.
Артиллерийская дуэль разгоралась, но попрежнему лежала ожидавшая сигнала пехота, молчали полковые пушки, минометы, пулеметы, стояли в укрытиях танки.
- Семь двадцать, - сказал ад’ютант полковнику, склонившемуся над окулярами стереотрубы.
И сейчас же, словно откликнувшись на эти негромкие слова, в нескольких местах поля поднялись вверх красные ракеты. Это был сигнал для атаки. В то же мгновение, будто все свершалось синхронно, поле зарябило точками перебегавших вперед бойцов, и одновременно дивизионная и корпусная артиллерия перенесла огонь в глубину обороны противника.
Перекатами донеслось «ура». Но едва только пехота пробежала первые сто метров, как из черного хаоса перепаханной, раздробленной снарядами земли блеснули острые, быстрые огоньки. Это ожили неподавленные огневые точки на немецком переднем крае. Застукал крупнокалиберный пулемет, грохнула одна пушка, другая, в волнах бегущих вперед бойцов вздыбились серо-черные вихри разрывов. Сухо и часто захлопали мины. Было видно, как некоторые из бойцов с хода неловко оседали на землю. Быстро, ползком, волоча за собой носилки, двинулись санитары.
Тут-то и вступили молчавшие до сих пор пушки, минометы. Они ударили прямой наводкой по уцелевшим огневым точкам врага. Они двигались вслед за пехотой - их тащили по вязкому жнивью на руках на лямках.
На наблюдательном пункте все время зуммерил телефон. Сейчас всё работало на пехоту. Командир дивизии следил за каждым ее шагом и быстро реагировал на противодействие противника, стремясь всеми имевшимися у него средствами устранять помехи на пути стрелков. Вот из-за развалин, на правом фланге полка Агеева, показались семь немецких автомашин. Они развернулись, быстро от’ехали, а на поле остались семь отчетливо видных пушек. Пушки сразу же открыли огонь по нашей пехоте. Люди прижались к земле.
- Сорокин, - крикнул полковник начальнику артиллерии, - что там твои? Прохлопали? Спят?
Сорокин, невысокого роста усатый майор, в кожаной куртке и в больших болотных сапогах, вырвал у телефониста трубку, выкрикнул позывной, но в это мгновение возле немецких орудий выросли три земляных фонтана. Майор, переложив в левую руку трубку, поднес правую к козырьку и немного обиженно произнес:
- Не прохлопали, товарищ полковник… не спят… никак нет…
Еще несколько таких попыток противодействия атаке пехоты были парированы нашими артиллеристами. Бойцы приближались к селу. Всё пока шло согласно плану. Механизм атаки, разработанный детально, действовал безотказно.
Но вот с левой стороны села на большак вынырнули окутанные дымом и рыжими блестками огня небольшие, подпрыгивающие на выбоинах дороги коробки.
Танки. Контратака.
На этом участке меньше всего было нашей артиллерии и плотность огня оказалась сравнительно малой. Одним рывком немецкие танки перемахнули через узкий оросительный канал и стали приближаться к нашему подразделению, которое начало отходить. Но немцы, точно выбрав место для удара, не знали, что у командира дивизии есть средства, еще не введенные в действие и рассчитанные специально для отражения танковых контратак. Полковник отдал приказание. Усатый майор-артиллерист Сорокин повторил его в свою трубку, назвав ориентиры и квадраты местности по карте.
Танки подошли к горной речушке и на минуту замешкались. Головной из них плюхнулся в воду, показывая брод. В это время над вражескими машинами полыхнул огненный смерч, посыпались искры, пламя повисло в воздухе. Горели танки. Было мгновение, когда глазу казалось, что горит река.
Это был залп дивизиона гвардейских минометчиков. Тут же раздалось знакомое отдаленное ура. Отхлынувшая было пехота снова пошла вперед.
И, обгоняя ее, вслед за удалявшимися вражескими танками, ринулись через заранее разведанные броды наши танки. Неосведомленному человеку трудно было сообразить, откуда они взялись, из каких укрытий появились. Но они катились и катились вперед, увлекая за собой пехоту. Вражеская оборона, уже лишившаяся к этому времени большинства своей артиллерии, не могла оказать им серьезного противодействия. Артиллерийские командиры-корректировщики, сидевшие в танках, направляли по радио огонь наших батарей на те огневые точки, которые уцелели и пытались остановить продвижение танков.
За первым эшелоном танков, который по преимуществу состоял из тяжелых машин, шел второй эшелон, неся на себе десант автоматчиков.
Даже отсюда, с наблюдательного пункта, отчетливо чувствовалось то воодушевление, которое охватило войска. Пехотинцы бежали вперед по полю, обрызганные с ног до головы грязью, насквозь промокшие в речной и дождевой воде, спотыкались, падали, поднимались, снова бежали, даже не наклоняясь при разрывах мин и снарядов. Это был тот порыв, который приносит за собой победу, порыв, вызванный радостным сознанием слаженности всего хода боя, ощущением несокрушимой коллективной силы, которая всем своим устремлением направлена в одну точку. Боец видел, что всё работает на то, чтобы поддержать его, расчистить ему дорогу. И сознание, что ничто уже не в силах его остановить, задержать, воспрепятствовать, укреплялось в бойце с каждым шагом.
Бой перешел в деревню. Борьба шла за отдельные дома, за чердаки, за сельмаг, за мечеть, за амбулаторию, за школу. Немцы без сопротивления не отдавали ни одного подвала, ни одного сарая, ни одного угла избы. 40 минут длилась схватка за школу. 40 минут шла борьба среди парт, классных досок, в комнате сторожа, в физическом кабинете.
Много героев родилось в огне этой атаки. Дважды раненый сержант Пшибов подполз с гранатой на чердак, где стоял вражеский станковый пулемет, и так как у него уже не было сил, чтобы бросить гранату, он взорвал ее у себя в руке. Погиб сержант, но погиб и вражеский пулемет.
Старшина Волоконцев с бойцами Гнединым, Аратюняном и Костюковым в течение нескольких часов тащили по непролазной грязи через все речки, через все каналы свою маленькую противотанковую пушку, ни на шаг не отставая от пехоты, а иногда и перегоняя ее. Их пушка била по всем препятствиям, которые преграждали путь роте. Гнедин и Аратюнян были убиты, но пушка продолжала итти вперед. Упал сраженный миной Волоконцев. Костюков один продолжал стрелять. Обожженный, потный, он закладывал снаряд, наводил, делал выстрел; он был одновременно и первым, и вторым, и третьим номером. И только когда надо было передвигать пушку дальше, он кричал:
- Подмогните, ребята…
Ребята помогали, и пушка, передвинувшись, снова начинала стрелять.
На фронте часто слышишь о случаях поразительного героизма, казалось бы превосходящего человеческие силы. Много их было и в этой атаке, но не только они решили исход боя. Да, Костюков провел свою пушку через всё поле, но для того, чтобы он смог это сделать, необходимо было расстроить систему вражеского огня, не допустить до контратаки его танки и пехоту, в первые же минуты подавить основную массу артиллерии противника, т.е. сделать всё то, что сделали усилия всей дивизии - от штаба, отлично и точно выработавшего план боя, до стрелка и артиллериста, которые выполняли этот план. Сознание, что всё в атаке протекает согласованно, четко, без сумятицы, без путаницы, жило в каждом воине и рождало тот наступательный порыв, которому нет преград.
Противник был смят и выброшен из села.
Стало совсем темно. Снова резко, порывисто подул ветер, а за селом попрежнему гремел бой. Наши войска продвигались все дальше и дальше. // Е.Габрилович. П.Трояновский.
*****************************************************************************************************************
Смелый налет разведчиков
БРЯНСКИЙ ФРОНТ, 12 декабря. (По телеграфу). Была мятель. Погода благоприятствовала действиям разведки. Группа разведчиков под командованием младшего лейтенанта Гордиева, подползла ночью к немецкому проволочному заграждению. Саперы проделали проход, и восемь бойцов во главе с сержантом Дубровиным бросились вперед.
Когда разведчики были уже в десяти метрах от немецких окопов, их заметили. Один из гитлеровцев выхватил гранату, но сержант Дубровин опередил его метким выстрелом. Через несколько секунд в окопы полетела противотанковая граната. Трех немцев убило наповал. Ворвавшись в ход сообщения, разведчики стали уничтожать выскакивавших из блиндажей сонных солдат.
Красноармеец Мартынов, продвигаясь по ходу сообщения, заметил дымоход землянки. Он бросил в трубу противотанковую гранату. Ни одному немцу не удалось выскочить наружу. Тем временем красноармеец Сотник огнем автомата проложил путь к дзоту. К дверям дзота подскочил сержант Дубровин и метнул туда гранату.
К месту схватки поспешила большая группа немцев из соседних дзотов, но разведчики уже захватили «языка» и, поддержанные огнем прикрывающей группы, отошли. В результате этого ночного налета было уничтожено 36 немцев, разрушены три землянки и один дзот.
________________________________________________
П.Никитин: | Настигни зверя и убей!* ("Известия", СССР)
И.Кричевский: Стисни зубы!* ("Известия", СССР)*
Истребить немецких оккупантов!* ("Известия", СССР)
Истребляй врага, воин Красной Армии!* ("Известия", СССР)***
Беспощадно истреблять фашистское зверье! ("Правда", СССР)***
Газета «Красная Звезда» №292 (5356), 13 декабря 1942 года
Под Сталинградом и на Центральном фронте наши войска нанесли немцам огромный урон в живой силе и технике. Противник потерял только убитыми свыше 169.000 солдат и офицеров. Взято в плен 74.500 человек.
В каждом бою увеличиваются потери врага. Крепче удары по немецко-фашистским захватчикам!
# Все статьи за 13 декабря 1942 года.
Сегодня мы публикуем специальное сообщение Совинформбюро о трофеях наших войск и потерях противника за время наступления частей Красной Армии под Сталинградом с 19 ноября по 11 декабря и за дни боев на Центральном фронте с 25 ноября по 11 декабря. Эти цифры весьма красноречивы. Они свидетельствуют об огромном уроне в живой силе и технике, понесенном немцами.
Одна из главных задач, стоящих перед нами в борьбе против германского фашизма, состоит в том, как указал товарищ Сталин, чтобы уничтожить гитлеровскую армию и ее руководителей. Силы врага уже подточены и находятся на пределе. За время войны Красная Армия вывела из строя свыше 8 миллионов вражеских солдат и офицеров. Каждый день боев увеличивает неприятельские потери. За небольшой сравнительно промежуток времени, прошедший с начала наступательных действий наших войск в районе Сталинграда и на Центральном фронте, потери немцев достигли поистине огромных размеров.
Характер этих потерь говорит о той ожесточенности, с которой наши части ведут бои. Это - бои на истребление противника, захват в плен его солдат и офицеров, на уничтожение всех, кто не складывает оружия. Количество убитых гитлеровцев и захваченных в плен свидетельствует не только о величайшей решимости наших войск биться с врагом до конца, но и о возросшем умении советских воинов вести наступательные бои.
Войска Красной Армии продолжают вести наступательные бои в районе Сталинграда и на Центральном фронте. Немцы прилагают все усилия, чтобы локализовать последствия наших прорывов. Опираясь на глубокую и широко развитую сеть опорных пунктов, создававшуюся, например, на Центральном фронте в течение целого года, они оказывают всюду сильное сопротивление, вводят в бой резервы и предпринимают частые контратаки.
В этих напряженных условиях от наших наступающих частей и подразделений, наряду с искусной тактикой преодоления оборонительных рубежей, требуются большое упорство, выдержка и железная дисциплина. Наступление на современную оборону приходится подготавливать и осуществлять методически, при взаимодействии родов войск, различных технических средств борьбы. Прежде чем атаковать, надо пройти полосу заграждений, вести наступление под интенсивным обстрелом артиллерии, минометов, пулеметов и автоматов, в обстановке постоянной угрозы нападения танков и авиации. После атаки переднего края следует весьма сложный бой в глубине обороны.
Всюду бойцов и командиров подстерегают суровые, трудные испытания, часто возникающие неожиданно. Надо прокладывать себе путь в жестокой борьбе и тем искуснее применять всю нашу богатую технику подавления и разрушения, чем сильнее сопротивляется враг. Но это возможно только при настойчивом стремлении каждого командира и красноармейца до конца выполнить задачу, при упорстве в использовании оружия на поле боя и строжайшей воинской дисциплине. Надо неуклонно пробиваться к очередным рубежам, окапываться на них и, используя все средства, подготавливать дальнейшее продвижение, атаку, взлом обороны врага на всю её глубину.
В этом методическом взаимодействии, в неиссякаемом упорстве при продвижении вперед и заключается успех наступательного боя. Каков бы ни был огонь обороны, как бы часто ни контратаковал враг, нужно сломить его сопротивление во что бы то ни стало, ворваться на его позиции и уничтожить его!
Во время наступления и боя в глубине обороны перед отделением, взводом, ротой или батальоном сплошь и рядом возникает благоприятная обстановка для немедленного броска вперед, маневра во фланг или в тыл об’екта атаки. В использовании благоприятных возможностей и состоит самый процесс наступления. Малейшая возможность достигнуть успеха является прямым приказом на немедленное движение вперед. Таков закон наступления. Его нельзя нарушать, как нельзя отходить с оборонительных позиций без приказа командования.
Всякое ослабление огня противника и усиление своего огня должно восприниматься, как команда, по которой бойцы совершают перебежки к очередному рубежу или дружно атакуют врага. Это и есть железная дисциплина в боевых порядках наступающих войск. Никаких отклонений здесь не должно быть. Если отделение, взвод не используют результатов огня и поэтому замедляют темп наступления, топчутся на месте, значит они нарушают дисциплину. Такие факты должны сурово пресекаться.
Нельзя допускать, чтобы цепь оставалась на месте, когда надо смело итти на врага. Это ведет не только к срыву боевой задачи, но и к излишним потерям. Лучший путь сокращения потерь в живой силе - быстрота использования результатов своего огня. Наши подразделения должны показывать образцы настойчивости и дисциплины, мгновенно реагируя на обстановку с целью решительного и смелого продвижения вперед. Малейший успех хотя бы одного бойца надо сразу же поддержать всем отделением. Успех соседа должен быть тут же поддержан не только огнем, но и броском на неприятельские позиции.
Подразделения, проникнутые бесповоротной решимостью выполнить боевой приказ, духом железной дисциплины, наступая, знают только один путь - вперед. Попав под артиллерийский или минометный огонь, они выходят из-под обстрела рывком вперед, на сближение с врагом, в атаку. Заметив свободный промежуток или подавленный участок на позициях обороны, они немедленно устремляются туда, чтобы развить успех. Не оглядываясь на соседа, они смело проникают в боевые порядки врага, ведя упорную борьбу на полное истребление его огневых точек, техники, живой силы. Двигаясь вперед, нужно всегда быть готовыми к отражению вражеских контратак и стойко отбивать их, стремясь во что бы то ни стало развить наступление.
Основная цель наступательного боя - уничтожить противника, его живую силу, его технику. Стремление к победе должно быть в голове и в сердце каждого начальника. Он обязан внушить всем своим подчиненным бесповоротную решимость разбить врага. Дисциплинированные, стойкие войска, преисполненные железной воли победить, - страшны. Сила их духа подавляет врага морально. На обороняющегося противника в одинаковой мере воздействует и мощь огня и решимость, с которой наступающие цепи рвутся к его позициям. Враг несет большой урон. Менее чем за месяц он потерял только под Сталинградом и на Центральном фронте людской состав и технику большого числа отборных дивизий. Упорство, дисциплина советских воинов должны удвоить, утроить силу наших ударов по врагу.
___________________________
Б.Ямпольский. Стой и убей! ("Известия", СССР)**
А.Толстой: Убей зверя!* ("Красная звезда", СССР)*
*****************************************************************************************************************
НОВАЯ ШТАТНАЯ ДОЛЖНОСТЬ. Дежурный козел отпущения при «верховном главнокомандующем» ефрейторе Гитлере.
Рис. Б.Ефимова
*****************************************************************************************************************
Атака
С наблюдательного пункта командира дивизии хорошо видно это село - ряды черепичных крыш среди голых осенних садов и высоких тополей, красный, увенчанный полумесяцем минарет мечети. В селе немцы. Здесь их крупный узел сопротивления.
На карте полковника тщательно нанесены оборонительные сооружения, огневые точки, минные поля, окопы и хода сообщения противника. Синие ромбики - их много, они в самых разнообразных местах - это закопанные в землю вражеские танки. Возле каждого ромбика черточки - короткая, длинная. Короткая - обозначение орудий. Над ними обведенные кружком количество танков, орудий, автоматчиков. Штрихи черным карандашом - минные поля. Карта испещрена карандашными пометками всех цветов спектра.
Много дней и ночей боями, походами в тыл разведчиков, аэрофотос’емкой, звукометрическими аппаратами, наблюдением устанавливалась система неприятельской обороны, и каждый штрих на карте - это результаты кропотливой и тщательной работы.
Достаточно внимательно осмотреть местность с наблюдательного пункта, чтобы увидеть характерную особенность здешнего театра войны - кукурузные поля, долины изрезаны руслами множества рек, речушек и оросительных каналов. На какие-нибудь два километра долины приходится в некоторых местах до 30 речушек и каналов. Это создает дополнительные трудности для наступающего, облегчая в то же время оборону.
Завтра утром дивизия должна атаковать село, взломать укрепления врага, уничтожить его живую силу и технику и пробить путь для дальнейшего движения наших войск.
Ночь перед атакой проходит спокойно. Изредка слышны одиночные орудийные выстрелы. В небе, как лампы, беспрерывно висят немецкие осветительные ракеты. Глухой далекий вой встревоженных собак перемежается с то затихающей, то вновь возникающей дробью пулеметов и автоматов.
Спокойно. Но это спокойствие обманчиво. Под покровом ночи, в непроглядной тьме идут пехотинцы, тянутся за ними обозы с боеприпасами. Войска занимают исходный рубеж, и артиллеристы заканчивают подготовку запасных позиций. Танкисты дополняют боекомплекты, заливают в баки бензин. Сильный ветер дует с гор, он обжигает лица своим холодным дыханием. Идет не то снег, не то дождь.
Саперы в последний раз исследуют подходы к речкам и устанавливают брод в ледяной воде под свирепыми ударами ветра. Бойцы измеряют глубину, вбивают опознавательные колышки. В это время другая группа сапер, лежа на сырой земле, извлекает из грязи немецкие мины. Вспыхивает ракета, ночь сразу превращается в день, и бойцы прижимаются к земле, как бы вдавливаясь в нее.
В блиндаже полковника на табуретах, на кровати сидят командиры приданных дивизии частей. Начальник штаба еще раз читает плановую таблицу боя.
- Нет ли вопросов? - спрашивает полковник.
Артиллеристы, танкисты, командир дивизиона гвардейских минометчиков, авиатор, начальники служб задают вопросы, делают быстрые пометки в блокнотах на картах.
Полковник смотрит на часы.
- Два часа. Сверьте часы.
Итак, через несколько часов начнется бой.
Полковник и его штаб тщательно подготовили весь сложный механизм дивизии к атаке. Они обеспечили перевес сил на этом участке фронта, скрытно подтянули артиллерию и танки и выбрали для атаки момент, когда противник занят сменой частей в узле сопротивления.
К утру ветер стих. Погода выдалась пасмурная, горы были закрыты сплошным туманом, да и по долине, над речками, цепляясь за прибрежные кустарники, плыли волны тумана. К этому моменту все стихло - ни звука, ни шелеста, будто и нет войны. И вдруг где-то далеко рявкнуло одинокое тяжелое орудие. Не успел еще замолкнуть шелест пролетевшего над головами снаряда, как мощный залп сотен орудий потряс воздух. Земля содрогнулась. Желтые осенние листья полетели с дерева, стоявшего рядом с наблюдательным пунктом.
Было семь часов утра. Артиллерийский удар, подготовлявшийся тщательными пристрелками, перегруппировкой орудий и сложными расчетами, обрушился на врага. Каждая батарея, каждый дивизион били по строго установленной цели. Снаряды всех калибров, словно удары гигантского молота, рухнули на земляные норы, на проволоку, на металл, бетон и дерево перекрытий, на броню танков, на линии связи, рации, машины, ящики с боеприпасами.
В первые минуты противник молчал, но том его тяжелая артиллерия начала отвечать одиночными выстрелами, перешедшими вскоре в беглый огонь.
Артиллерийская дуэль разгоралась, но попрежнему лежала ожидавшая сигнала пехота, молчали полковые пушки, минометы, пулеметы, стояли в укрытиях танки.
- Семь двадцать, - сказал ад’ютант полковнику, склонившемуся над окулярами стереотрубы.
И сейчас же, словно откликнувшись на эти негромкие слова, в нескольких местах поля поднялись вверх красные ракеты. Это был сигнал для атаки. В то же мгновение, будто все свершалось синхронно, поле зарябило точками перебегавших вперед бойцов, и одновременно дивизионная и корпусная артиллерия перенесла огонь в глубину обороны противника.
Перекатами донеслось «ура». Но едва только пехота пробежала первые сто метров, как из черного хаоса перепаханной, раздробленной снарядами земли блеснули острые, быстрые огоньки. Это ожили неподавленные огневые точки на немецком переднем крае. Застукал крупнокалиберный пулемет, грохнула одна пушка, другая, в волнах бегущих вперед бойцов вздыбились серо-черные вихри разрывов. Сухо и часто захлопали мины. Было видно, как некоторые из бойцов с хода неловко оседали на землю. Быстро, ползком, волоча за собой носилки, двинулись санитары.
Тут-то и вступили молчавшие до сих пор пушки, минометы. Они ударили прямой наводкой по уцелевшим огневым точкам врага. Они двигались вслед за пехотой - их тащили по вязкому жнивью на руках на лямках.
На наблюдательном пункте все время зуммерил телефон. Сейчас всё работало на пехоту. Командир дивизии следил за каждым ее шагом и быстро реагировал на противодействие противника, стремясь всеми имевшимися у него средствами устранять помехи на пути стрелков. Вот из-за развалин, на правом фланге полка Агеева, показались семь немецких автомашин. Они развернулись, быстро от’ехали, а на поле остались семь отчетливо видных пушек. Пушки сразу же открыли огонь по нашей пехоте. Люди прижались к земле.
- Сорокин, - крикнул полковник начальнику артиллерии, - что там твои? Прохлопали? Спят?
Сорокин, невысокого роста усатый майор, в кожаной куртке и в больших болотных сапогах, вырвал у телефониста трубку, выкрикнул позывной, но в это мгновение возле немецких орудий выросли три земляных фонтана. Майор, переложив в левую руку трубку, поднес правую к козырьку и немного обиженно произнес:
- Не прохлопали, товарищ полковник… не спят… никак нет…
Еще несколько таких попыток противодействия атаке пехоты были парированы нашими артиллеристами. Бойцы приближались к селу. Всё пока шло согласно плану. Механизм атаки, разработанный детально, действовал безотказно.
Но вот с левой стороны села на большак вынырнули окутанные дымом и рыжими блестками огня небольшие, подпрыгивающие на выбоинах дороги коробки.
Танки. Контратака.
На этом участке меньше всего было нашей артиллерии и плотность огня оказалась сравнительно малой. Одним рывком немецкие танки перемахнули через узкий оросительный канал и стали приближаться к нашему подразделению, которое начало отходить. Но немцы, точно выбрав место для удара, не знали, что у командира дивизии есть средства, еще не введенные в действие и рассчитанные специально для отражения танковых контратак. Полковник отдал приказание. Усатый майор-артиллерист Сорокин повторил его в свою трубку, назвав ориентиры и квадраты местности по карте.
Танки подошли к горной речушке и на минуту замешкались. Головной из них плюхнулся в воду, показывая брод. В это время над вражескими машинами полыхнул огненный смерч, посыпались искры, пламя повисло в воздухе. Горели танки. Было мгновение, когда глазу казалось, что горит река.
Это был залп дивизиона гвардейских минометчиков. Тут же раздалось знакомое отдаленное ура. Отхлынувшая было пехота снова пошла вперед.
И, обгоняя ее, вслед за удалявшимися вражескими танками, ринулись через заранее разведанные броды наши танки. Неосведомленному человеку трудно было сообразить, откуда они взялись, из каких укрытий появились. Но они катились и катились вперед, увлекая за собой пехоту. Вражеская оборона, уже лишившаяся к этому времени большинства своей артиллерии, не могла оказать им серьезного противодействия. Артиллерийские командиры-корректировщики, сидевшие в танках, направляли по радио огонь наших батарей на те огневые точки, которые уцелели и пытались остановить продвижение танков.
За первым эшелоном танков, который по преимуществу состоял из тяжелых машин, шел второй эшелон, неся на себе десант автоматчиков.
Даже отсюда, с наблюдательного пункта, отчетливо чувствовалось то воодушевление, которое охватило войска. Пехотинцы бежали вперед по полю, обрызганные с ног до головы грязью, насквозь промокшие в речной и дождевой воде, спотыкались, падали, поднимались, снова бежали, даже не наклоняясь при разрывах мин и снарядов. Это был тот порыв, который приносит за собой победу, порыв, вызванный радостным сознанием слаженности всего хода боя, ощущением несокрушимой коллективной силы, которая всем своим устремлением направлена в одну точку. Боец видел, что всё работает на то, чтобы поддержать его, расчистить ему дорогу. И сознание, что ничто уже не в силах его остановить, задержать, воспрепятствовать, укреплялось в бойце с каждым шагом.
Бой перешел в деревню. Борьба шла за отдельные дома, за чердаки, за сельмаг, за мечеть, за амбулаторию, за школу. Немцы без сопротивления не отдавали ни одного подвала, ни одного сарая, ни одного угла избы. 40 минут длилась схватка за школу. 40 минут шла борьба среди парт, классных досок, в комнате сторожа, в физическом кабинете.
Много героев родилось в огне этой атаки. Дважды раненый сержант Пшибов подполз с гранатой на чердак, где стоял вражеский станковый пулемет, и так как у него уже не было сил, чтобы бросить гранату, он взорвал ее у себя в руке. Погиб сержант, но погиб и вражеский пулемет.
Старшина Волоконцев с бойцами Гнединым, Аратюняном и Костюковым в течение нескольких часов тащили по непролазной грязи через все речки, через все каналы свою маленькую противотанковую пушку, ни на шаг не отставая от пехоты, а иногда и перегоняя ее. Их пушка била по всем препятствиям, которые преграждали путь роте. Гнедин и Аратюнян были убиты, но пушка продолжала итти вперед. Упал сраженный миной Волоконцев. Костюков один продолжал стрелять. Обожженный, потный, он закладывал снаряд, наводил, делал выстрел; он был одновременно и первым, и вторым, и третьим номером. И только когда надо было передвигать пушку дальше, он кричал:
- Подмогните, ребята…
Ребята помогали, и пушка, передвинувшись, снова начинала стрелять.
На фронте часто слышишь о случаях поразительного героизма, казалось бы превосходящего человеческие силы. Много их было и в этой атаке, но не только они решили исход боя. Да, Костюков провел свою пушку через всё поле, но для того, чтобы он смог это сделать, необходимо было расстроить систему вражеского огня, не допустить до контратаки его танки и пехоту, в первые же минуты подавить основную массу артиллерии противника, т.е. сделать всё то, что сделали усилия всей дивизии - от штаба, отлично и точно выработавшего план боя, до стрелка и артиллериста, которые выполняли этот план. Сознание, что всё в атаке протекает согласованно, четко, без сумятицы, без путаницы, жило в каждом воине и рождало тот наступательный порыв, которому нет преград.
Противник был смят и выброшен из села.
Стало совсем темно. Снова резко, порывисто подул ветер, а за селом попрежнему гремел бой. Наши войска продвигались все дальше и дальше. // Е.Габрилович. П.Трояновский.
*****************************************************************************************************************
Смелый налет разведчиков
БРЯНСКИЙ ФРОНТ, 12 декабря. (По телеграфу). Была мятель. Погода благоприятствовала действиям разведки. Группа разведчиков под командованием младшего лейтенанта Гордиева, подползла ночью к немецкому проволочному заграждению. Саперы проделали проход, и восемь бойцов во главе с сержантом Дубровиным бросились вперед.
Когда разведчики были уже в десяти метрах от немецких окопов, их заметили. Один из гитлеровцев выхватил гранату, но сержант Дубровин опередил его метким выстрелом. Через несколько секунд в окопы полетела противотанковая граната. Трех немцев убило наповал. Ворвавшись в ход сообщения, разведчики стали уничтожать выскакивавших из блиндажей сонных солдат.
Красноармеец Мартынов, продвигаясь по ходу сообщения, заметил дымоход землянки. Он бросил в трубу противотанковую гранату. Ни одному немцу не удалось выскочить наружу. Тем временем красноармеец Сотник огнем автомата проложил путь к дзоту. К дверям дзота подскочил сержант Дубровин и метнул туда гранату.
К месту схватки поспешила большая группа немцев из соседних дзотов, но разведчики уже захватили «языка» и, поддержанные огнем прикрывающей группы, отошли. В результате этого ночного налета было уничтожено 36 немцев, разрушены три землянки и один дзот.
________________________________________________
П.Никитин: | Настигни зверя и убей!* ("Известия", СССР)
И.Кричевский: Стисни зубы!* ("Известия", СССР)*
Истребить немецких оккупантов!* ("Известия", СССР)
Истребляй врага, воин Красной Армии!* ("Известия", СССР)***
Беспощадно истреблять фашистское зверье! ("Правда", СССР)***
Газета «Красная Звезда» №292 (5356), 13 декабря 1942 года