Е.Габрилович. Письмо на фронт
Е.Габрилович || « Красная звезда» №269, 14 ноября 1944 года
В зимних и летних сражениях истекшего года Красная Армия показала возросшее воинское мастерство. Воины Красной Армии умело взламывали укрепленные полосы противника, стремительно преследовали, окружали и уничтожали врага. В наступательных боях проявилось четкое взаимодействие всех родов советских войск, высокое искусство маневра. И.СТАЛИН.
# Все статьи за 14 ноября 1944 года.
В штабе полка на столе лежала горка писем, которые только что принесли с почты. Тут были и солидные, аккуратные конверты, и открытки, и треугольные самодельные конвертики с адресами, старательно написанными чернильным карандашом, и с черными штемпелями самых различных городов - от Балтики до Дальнего Востока.
- Вам есть письма, товарищ подполковник, - сказал дежурный командиру полка.
Подполковник Сничанов взял письма и положил их в карман. У него было много дел по штабу в этот вечер; окончив эти дела, он поехал в батальоны и, только поздно вечером вернувшись домой, вспомнил о письмах. Их было четыре. Одно от жены и детей, второе - от старого друга по военной школе, третье - от одного из бойцов полка, находившегося в госпитале после ранения и посылавшего оттуда привет командиру полка и всем боевым друзьям с подробным перечислением их имен, фамилий, званий. На четвертом конверте стоял печатный штамп: «Строительство Н-ского завода». Адрес был написан на машинке.
- Это от кого? - в недоумении подумал Сничанов.
Он разорвал конверт, и из него выпала фотография, изображавшая обширный асфальтированный двор и группу штатских людей в кепках и шляпах, стоявшую полукругом на переднем плане. Людей этих было много, и лица их показались Сничанову незнакомыми. Внезапно он заметил маленький чернильный крестик, поставленный у ног одного из них. Он вгляделся в лицо человека, возле которого стоял чернильный крестик, и воскликнул:
- Товарищи! Да ведь это Миша Степанов!
Миша Степанов, комбат! До чего же он не походил на самого себя в этом штатском обмундировании! Миша Степанов, с которым они вместе воевали и под Харьковом, и под Полтавой, и на Днепре! Сничанов развернул письмо и прочел:
«Дорогой Николай Степанович! Дорогие мои друзья-товарищи. Давно хотел вам написать, повспомнить, рассказать кое-что о себе, да всё было недосуг. Не мог вырвать минутки. Но вот минутка, наконец, образовалась - и я тут же за стол.
Дорогие мои! Если б вы знали, как я часто вспоминаю вас, как мне нехватает вас! Шутка сказать - почти три года вместе побыть на войне, помесить вместе дорожную грязь, повоевать бок-о-бок, локоть к локтю. Всё делить вместе - радость и горе. Есть что вспомнить!
Помните, Николай Степанович, тысяча девятьсот сорок первый, ноябрь, реку Нара, бои; под Москвой, смерть Паши Соколова, с которым мы вместе пришли к вам в полк? А сорок второй, бои под Юхновым и затем на юге, куда нас перебросили? И сорок третий: Харьков, Полтава, переправа через Днепр и марш на запад, на много сот километров вперед по расползшимся дорогам, где лошади увязали по брюхо?
И вот после всего этого вы прощаетесь с друзьями-однополчанами, с которыми прошли весь этот путь, садитесь в машину, которая держит курс назад, на восток, а потом - в поезд, который тоже идет на восток. И вот вы за несколько сотен километров от фронта.
Я приехал на место ночью. Было очень темно, и я едва добрался до барака, который именовался гостиницей. Это была длинная, большая комната, с окнами, забитыми фанерой, с топчанами без тюфяков и с бачком кипяченой воды в углу. Вот и всё.
Утром я пошел на место моей новой службы. Я с интересом шел по этому небольшому городку, известному всей стране, благодаря заводу-гиганту. Я знал, что немцы разрушили городок и завод, но то, что я увидел, превзошло всё, что можно было себе вообразить. Городка не было - даже обгорелых кирпичных коробок почти не осталось - только груды кирпича да красная кирпичная пыль на месте домов. Над землянками, вырытыми возле разрушенных домов, дымились трубы и сушилось белье: там ютились жители и бывшие рабочие завода. Жили также в палатках и в плетеных из ветвей шалашах. Тут же в покатых углублениях в земле (так на фронте маскируют машины) стояли коровы, овцы. Я вошел в контору, помещавшуюся в только что построенном домике, напоминавшем крестьянскую избу. Явился к начальнику.
- Ваша специальность?
- Техник-строитель.
- Где воевали?
Я рассказал, где воевал. Он протянул мне руку:
- Давайте знакомиться. Инженер Ковалев.
Первым делом я пошел на заводскую площадку. Трудно даже вообразить, дорогие друзья, что сделали немцы с заводом, великолепным заводом, которым гордилась вся страна. Обрушившиеся цехи, взорванные печи, груды бетона, арматуры, ржавых труб. Всё было повалено, перемешано, согнуто, вывернуто. Я подошел к одному из цехов, от которого почти ничего не осталось. Валуны чугуна, искромсанной проволоки, рухнувших перекрытий и щебня в обломках того, что раньше именовалось цехом.
- Что за цех? - спросил я рабочего.
- Литейный, - ответил он мне.
Так вот он, этот цех, над восстановлением которого я должен работать! У меня в кармане лежал календарный план работ; всего лишь несколько месяцев давалось на восстановление литейного цеха. Да мыслимо ли это дело, ведь цех надо было построить почти заново!
Познакомился с людьми. Были тут демобилизованные после ранений офицеры и бойцы, дравшиеся с немцами и под Сталинградом, и под Орлом, и на Днепре, и на Пруте. Сколько рассказов, сколько воспоминаний, когда мы собирались по вечерам в нашем жилом бараке!
И вот мы начали работу. Сначала расчистили место, где должен быть восстановлен цех. Потом стали строить.
Николай Степанович, дорогие друзья! В письме не опишешь, конечно, подробно ни хода работ, ни трудностей и невзгод этого строительства. Расскажу вам для примера только о работе бригады моих бетонщиков на одном из об'ектов, который надо было обязательно закончить до наступления морозов. Раньше всего опишу вам этих бетонщиков. Их пятеро. Бригадир - Маруся Зубцова, бывший вагоновожатый местного трамвая, ныне разрушенного. Ей 22 года, у нее муж на фронте. Она невесела, неразговорчива, очень волнуется о муже и всё расспрашивает меня, как «специалиста по фронту», о его жизни там, на передовых. Счетовод лесосовхоза Макарова, сорока пяти лет. Женщина она тихая, аккуратная, старательная. До революции была прислугой, потом крестьянствовала, потом стала трактористкой, а потом была командирована на счетоводные курсы. Окончила их, стала счетоводом. В ее квартире собирались партизаны, готовившие покушение на местного немецкого коменданта, и она была одна из тех, кто выслеживал обычные маршруты этого коменданта. Когда началась стройка, она явилась в контору и записалась в бетонщицы. Катя Смирнова, бывшая продавщица в железнодорожном ларьке. Веселая, хохотушка, любительница потанцовать, поиграть на гитаре. Так поет «Катюшу», что ей позавидовал бы даже командир минометчиков Петя Свиридов, который с таким успехом выступал на наших вечерах самодеятельности. Нина Колосова, герой, орденоносец, участница многих славных партизанских дел. Два раза попадала в руки немцев и два раза бежала. Тоже очень веселая, тоже любит потанцевать. Любит и песни послушать, но только протяжные, задумчивые. И, наконец, Митя Буйко, молодой парень, о котором трудно что-либо сказать, кроме того, что ходит он в широченных брюках и в свободное время убегает играть в лапту на поле возле реки.
Бригада взялась за работу бойко и первые два дня перевыполняла план. Затем начался проливной осенний дождь, не утихавший ни день, ни ночь. Бригадницы работали. Представьте себе эту работу под проливным дождем, при чудовищном ледяном ветре, от которого некуда укрыться. И всё же на третьи сутки они - четыре женщины и один подросток - выполнили план. На четвертые сутки дело ухудшилось. Дождь не переставал, ветер крепчал. Но бригада продолжала работать. Казалось, это свыше физических сил, свыше того, что можно требовать от воли, нервов, упорства.
Я пошел к ним в барак вечером. Они сидели, молчаливые, возле жарко горевшей печки. Я подсел к ним и, чтобы хоть немного развлечь их, стал рассказывать разные веселые истории... Рассказал о наших фронтовых весельчаках: о сержанте Хорошко, о ефрейторе Саматохе. Потом незаметно для самого себя перешел вообще к рассказам о фронте, о том, как живут там люди, о чем говорят, как воюют. Они притихли и слушали с большим вниманием. А потом - к слову пришлось - я рассказал, как мы форсировали Днепр, о лодчонках, плотах, на которых люди переправлялись под градом пуль и снарядов.
Я окончил рассказ. Они молчали, раздумывая.
- Вот как, женщины! - сказала вдруг Маруся Зубцова. - Вот какие наши мужья! А мы? Не так мы работаем, как они воюют.. Ну-ка, айда!
Они встали, застегнули свои ватники и снова пошли под дождь, на площадку - все: и Маруся - вагоновожатый, и Катя - продавщица ларька, и Макарова - счетовод лесосовхоза, и Нина - курьер местного хлебозавода, и Митя Буйко.
И я подумал тогда о том, что, читая там, на фронте, о восстановлении того или иного завода, мы не всегда отдаем себе отчет в том, какой труд, какая самоотверженность скрывается за этими, порой такими скупыми строчками. И я подумал тогда о том, что если бы фронтовики увидели работу этих женщин, то сказали бы, возможно:
- Да, вот эти работают! Хорошо мы воюем, а надо бы еще лучше воевать! Вот так, как они работают!
Я жил на строительной площадке, был занят на стройке день и ночь, и несколько первых месяцев не бывал в городке. Когда я после этого попал туда, то остановился в изумлении. Городок стал неузнаваем. Груды битого кирпича были убраны, всюду виднелись новые срубы и крепкие фундаментальные бараки. Кое-где были сложены домики из местного белого камня. Я шел по улице, где, правда, еще виднелись осколки битого стекла, глубоко ушедшие в землю, но где уже были сделаны деревянные тротуары и посажены крохотные деревца. Вот каменное здание управления строительства, вот клуб, бани, кино, школа...
Я присутствовал на сеансе в день торжественного открытия городского кинотеатра. Огромный деревянный, вытянутый в длину зал, уставленный неизвестно откуда раздобытыми кадками с пальмами. Начался сеанс. Показывали картину из фронтовой жизни. То и дело в течение сеанса раскрывалась дверь и голоса выкрикивали в темноту:
- Прораб Силантьев тут? Вызывают в управление!
- Нина Стеченко! На площадку!
- Фомичев! К бригадиру!
Вызванные вставали и пробирались во тьме к выходу, а сеанс продолжался.
Но, несмотря на все эти небольшие помехи, все с жадным вниманием, не отрываясь, следили за действием на экране, и когда сеанс кончился, зрители, выходя из зала, многозначительно поглядывали друг на друга, гордые тем обстоятельством, что у нас теперь кинотеатр, свой постоянный кинотеатр. А потом отстроили и театр и много хороших, правда, деревянных домов, целые улицы домов. Появились и каменные дома, и телефоны, и крытый рынок, и водопровод, и газетные киоски, и еще один кинотеатр, и клуб инженеров со столовой и биллиардной.
Я живу теперь в новом домике, у меня неплохая комната, письменный стол, шкафик с посудой, правда, весьма нехитрой.
Часто по вечерам, сидя в этой комнате так далеко от вас, дорогие мои фронтовые друзья и братья, я думаю о том, где-то вы теперь, о вашей жизни, о ваших военных путях-дорогах. И я думаю о том, что волей судеб мы, фронтовики, работающие здесь, - лишь первые из тех, кто сменил оружие на труд, военную форму на спецовку. Придет время - оно совсем недалеко - и вы, добив врага, прочно утвердив знамя победы, вот так же, как и я сегодня, вернетесь к своему труду, войдете в свою комнату, сядете за свой стол. И, может быть, великий труд тех, кто, не жалея сил, восстанавливает сейчас разрушенные врагом дома и заводы, важен еще и потому, что он готовит эти дома и место работы для тех, кто сражается сейчас на фронте.
Да, недалек тот день, когда мы, может быть, опять встретимся, но уже не там, на фронте, а здесь, в этих обширных цехах вновь отстроенного завода, на этих улицах вновь родившегося городка. Ведь вы, Николай Степанович, - преподаватель статистики, комбат Зенков - чертежник, комроты Михайлов - бухгалтер, сержанты Мельников и Костюченко работали сталеварами. А в нашем городе открываются техникумы, учреждения, на заводе нужны люди, люди, тысячи людей... Честное слово, вспомните об этом, друзья, в день победы, когда некоторые из вас будут раздумывать, куда им направить свои стопы. Ох, как бы я вам был рад, как бы встретил! Я ведь, можно сказать, ваш делегат тут!
Заканчиваю, дорогой Николай Степанович, дорогие товарищи! Да, часто, очень часто я мыслями с вами, в ваших землянках и блиндажах. Не знаю, вспоминаете ли вы обо мне, но мне очень хочется, чтобы иногда фронтовым вечерком, собравшись, вы обмолвились бы несколькими словечками о комбате, который теперь так далеко от вас, который любит вас всем сердцем и который сейчас именуется Михаилом Степановым, старшим техником строительных работ». // Е.Габрилович.
***********************************************************************************************
ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ. Советские танки на горной дороге.
Снимок Ф.Левшина.
★
Посмертное письмо девушки-патриотки
ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ. 13 ноября. (От наш. корр.). Это было в роще около Риги. Старший лейтенант Шевченко заметил труп девушки-бойца. Через плечо у нее висела санитарная сумка. В сжатой похолодевшей руке девушки виднелся клочок бумаги. Старший лейтенант развернул его и прочел:
«Дорогие товарищи, кто найдет это письмо, напишите моим товарищам в Харьков, что я погибла. Раны очень болят… Три года я провела на фронте, три года стремилась помогать нашим воинам. Много раненых я вынесла с поля боя, все силы старалась отдать нашей Родине. Я умираю в счастливую минуту, когда наши войска гонят немцев в их берлогу.
Милые товарищи, у меня в сапоге лежит комсомольский билет. Он залит кровью. Его пробили две пули. Сдайте этот билет в политотдел.
Товарищи, бейте проклятых немцев. Они лишили меня семьи - убили двух братьев, повесили мать, застрелили отца. Они сожгли наш дом. Я осталась одна. Отомстите же проклятым.
С гвардейским приветом гвардии старшина Клочкова».
Бойцы хорошо знали девушку-патриотку. Не раз видели они ее е санитарной сумкой, спасающей жизни бойцов и офицеров. Трижды была она ранена. Командование наградило ее орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу».
Гвардии старшина Клочкова была похоронена с воинскими почестями.
__________________________________________
И.Эренбург: Говорят судьи ("Красная звезда", СССР)
И.Эренбург: Весна в октябре ("Красная звезда", СССР)
Н.Тихонов: Народ-победитель ("Красная звезда", СССР)
Е.Кригер: Один год || «Известия» №264, 5 ноября 1944 года
Д.Заславский: Величие || «Правда» №269, 8 ноября 1944 года
Н.Тихонов: Свет победы || «Правда» №270, 9 ноября 1944 года
Л.Леонов: Сердце народа || «Правда» №269, 8 ноября 1944 года
Газета «Красная Звезда» №269 (5949), 14 ноября 1944 года