В блиндажах врага
В.Гроссман || « Красная звезда» №217, 14 сентября 1941 года
Воин Красной армии, бесстрашно и отважно бейся за нашу Родину, за наши города и села, за наших отцов, матерей, жен, детей. Презрение к смерти рождает героев, обеспечивает победу!
# Все статьи за 14 сентября 1941 года.
(От специального корреспондента «Красной звезды»)
Тяжело грохотала советская артиллерия. Снаряды неслись в сторону немцев, поднимая гудящий, завывающий ветер. Около двух часов дня на нашем берегу послышалась любимая песня «Москва, моя», - это начала работать мощная радиоустановка. Гимн подхватили сотни голосов. Под пение бойцы форсировали реку.
Немцы пристреляли лощинки, тянущиеся от берега к лесу, и вели по ним бешеный огонь. Но ни кучные разрывы германских мин, ни беспрерывная пулеметная стрельба - ничто не могло остановить красных воинов. Командир полка майор Гаврилов спокойно руководил наступлением своих батальонов. Глядя на него, красноармейцы, командиры, политработники чувствовали себя еще увереннее, тверже.
Шаг за шагом, делая короткие перебежки, окапываясь, укрываясь от вражеского огня за неровностями почвы, подразделения полка продолжали подниматься на холмистую возвышенность, упорно приближаясь к занятому фашистами лесу. К вечеру наши бойцы оказались на опушке. Задрожала листва осин от грохота ручных гранат. Немцы побежали, бросая оружие. Немецкие окопы, огневые точки, пулеметные гнезда, офицерские и солдатские блиндажи - здесь был враг. У офицерского блиндажа валяются груды консервных банок, конфетные коробки, пустые бутылки - вся эта жратва была свезена из оккупированных стран. Французские вина и коньяки, греческие маслины, желтые, небрежно выжатые лимоны из «союзной», рабски покорной Италии. Банка варенья с польской наклейкой, большая овальная коробка рыбных консервов - дань Норвегии, ведерко с медом - доставлено из Чехословакии... Жадные коричневые пауки опутали Европу, они сосут прекрасные соки старой земли. И как грозный символ, лежит среди этого фашистского пиршества развороченный стакан советского снаряда.
У солдатских блиндажей иная картина - тут уж не увидишь конфетных коробок и недоеденных сардин. Зато попадаются банки прессованного гороха, да ломти тяжелого, словно чугун, хлеба. Красноармейцы, взвешивая на руке эти хлебные брикеты, не уступающие асфальту ни цветом, ни удельным весом, ухмыляются и говорят: «Да, брат ты мой, вот это хлеб!»
Ночью бой продолжался. Над полем поднимались зеленые и белые ракеты, освещая широкое пространство, занятое за день нашими войсками. Не умолкая ни на минуту, гремела артиллерийская и пулеметная стрельба. Рвались мины. Бойцы углубились в лес, шли узкими дорогами среди густо стоящих молодых деревьев, пробирались сквозь заросли орешника. Усталости никто не чувствовал, все думали только об одном: разгромить врага. У некоторых красноармейцев семьи остались здесь, во временно занятых фашистами районах Смоленской области, и сознание того, что бойцы идут на помощь своим матерям, женам, детям, сливалось с общим чувством любви к советской земле.
На одной из лесных полян красноармейцы окружили штаб немецкого полка. Фашистские офицеры, бросая оружие и портфели с документами, пытались скрыться, но было уже поздно. Майор Гаврилов подбежал к командиру немецкого полка. Тот сидел в коляске мотоцикла, готовый к бегству. Краткую долю секунды оба смотрели друг другу в глаза. Грозная это была картина. Видно, смерть свою увидел немец в глазах Гаврилова, видно понял, что поляна в лиственном русском лесу станет его могилой. И, взмахнув пистолетом, он закричал громко, пронзительно. Но выстрелить он уже не успел...
Когда раскрыли портфель убитого, на землю мягко выпал серый ком, перевязанный тесьмой. То были солдатские и ефрейторские погоны, вырванные вместе с толстым суконным мясом мундиров. Перед тем, как расстрелять своих провинившихся подчиненных, фашистский командир срывал с них погоны. Удалось установить и «провинность»: в другом отделении портфеля лежали советские листовки. Солдаты читали эти листовки, многие помышляли о переходе на сторону Красной армии.
Днем полк прочесал весь лес и вышел на его западную опушку. По лесу двинулись обозы с боеприпасами. Связисты потянули провода. Следом за одним из обозов ехал верхом сержант. Неожиданно он услышал очередь из автомата - стреляла «кукушка». Сержант привязал лошадь и стал ждать. Проехала обозная подвода, и снова стрекотнул автомат. Трижды проезжали обозные подводы и трижды стрелял автомат. После третьей очереди сержант нашел «кукушку» и меткой пулей сбил ее на землю.
Пытаясь остановить наших бойцов, фашисты прибегали к подлым и коварным методам. Трижды на различных участках они разыгрывали такую сцену: несколько солдат, подняв руки, с криками - «Рус, здаемся» - подымались из окопов, а затем прятались и открывали огонь. Но наши бойцы, неся жертвы, не отступали, а залегали и, продолжая ползти вперед, пулями и гранатами уничтожили врата.
На войне люди становятся менее чувствительными. Но когда полк вошел в дымящуюся, полусожженную немцами деревню, когда из погребов, ям, плача от радости, выбежали колхозницы и стали обнимать наших бойцов, многие не могли удержать слез. Все, что уцелело от немцев, колхозницы несли красноармейцам, а те, отказываясь, сами угощали женщин своими запасами хлеба, сахара, масла. Уходя из деревни, фашисты угнали все мужское население от мальчиков-подростков до 65-летних стариков. Перестреляли коров, гусей, кур, подожгли избы. Бойцы смотрели на разрушения и клялись истребить гитлеровскую свору.
Вечером мы возвращались на командный пункт дивизии. А из леса, стоявшего на высоком берегу реки, среди красных стволов сосен, освещенных солнцем заката, в золотой пыли шли в сторону переправы войска - на рысях ехали легкие пушки, гудели тракторы-тягачи, тянулись грузовики с боеприпасами. Войска шли навстречу заходящему красному солнцу. // Вас. Гроссман. ЗАПАДНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ.
Газета «Красная Звезда» №217 (4972), 14 сентября 1941 года