Возвращение Василия Рычкина
Я.Макаренко || « Правда» №198, 9 августа 1943 года
СЕГОДНЯ В НОМЕРЕ: От Советского Информбюро. Оперативная сводка за 8 августа (1 стр.). Указы Президиума Верховного Совета СССР (1 и 2 стр.). И.Кирюшкин. - Там, где строятся «КВ» и «Т-34» (2 стр.). Н.Воробьев. - На элеваторе (2 стр.). А.Колосов. - Подростки (2 стр.). Л.Толкунов. - В наступлении (3 стр.). Л.Огнев. - Они шли на Курск... (3 стр.). П.Кузнецов. - Ратный день Ибрагима Сулейманова (3 стр.). Налеты нашей авиации на Железнодорожные станции Карачев, Люботин, Мерефа, Основа и аэродромы противника (3 стр.). Я.Макаренко. - Возвращение Василия Рычкина (3 стр.). СТИХИ: Демьян Бедный. Фашистское «сверх-орудие» (3 стр.). В.Перцов. - Мариэтта Шагинян. К 40-летию литературной деятельности (4 стр.). В ВЦСПС и Наркомэлектростанций (4 стр.). Положение в Италии (4 стр.). Военные действия на острове Сицилия (4 стр.). Налеты английской авиации на Милан, Турин и Геную (4 стр.). Антигерманские демонстрации в Плоешти (4 стр.). Напряженное положение в Бельгии (4 стр.). Пулеметы на улицах Парижа (4 стр.). Новое нарушение шведской границы германским самолетом (4 стр.).
# Все статьи за 9 августа 1943 года.
Пробираясь балкой, через ракитовые заросли, автоматчики спешили к подножию бугра, откуда должна была начаться атака. С вершины бугра беспрестанно строчили немецкие пулемётчики. Судя по тому, что огонь был плотный и пули с визгом пронизывали всё пространство перед бугром, во ржи было несколько пулемётных гнёзд. Сержант Василий Рычкин, взявший на себя после гибели лейтенанта Марченко командование взводом, старался подойти к пулемётчикам незаметно и как можно ближе.
Передавая вполголоса команду, он останавливался и пристально всматривался в затянутые дымом, полыхающие деревни, изрытые воронками пригорки, вырубленные рощи и не узнавал родных мест. Как всё изменилось тут и в то же время как всё знакомо, дорого и мило!
За тем бугром, который пока ещё был в руках немцев, раскинулась его деревенька, где он родился и вырос, где исхожена и измерена каждая пядь земли, откуда с материнским благословением он уходил на фронт. Там, под липами, в низенькой, нахохлившейся хатке с соломенной крышей, ждут его мать, отец, маленькие братья и сёстры. Они ждут его не только как родного и близкого, но и как своего освободителя.
- Живы ли они? Что сталось с ними? - точила сердце Василия тревожная мысль.
Случилось так, что сержанту Рычкину, прошедшему за два года войны многие сотни деревень и сел и видавшему всякие виды, предстояло драться за свою родную деревню, за отчий кров, за тех, кем он был вынянчен и выпестован. Позади много было больших и малых сражений, через них пронес он свою испытанную огнём и железом юность, получил орден Красной Звезды за отличия, но Василий не помнит, чтобы когда-либо так волновался.
Он взял себя в руки, и мало-помалу в голове Рычкина созрел план предстоящей схватки. Бугор, на котором укрепились немцы, для него был не только важной высотой, - за дни наступления таких высот было взводом захвачено и пройдено немало. Бугор открывал дорогу к родному гнезду.
В полдень Рычкин поднял свой взвод в атаку. Одновременно по бугру открыли огонь артиллеристы. Над вершиной, где лежали невидимо немецкие пулемётчики, встали огненные столбы, занялась пламенем рожь. Воспользовавшись артиллерийским налётом, автоматчики выскочили из балки, пробежали метров двести по ржи и ударили с фланга. Рычкин бежал по склону бугра в окружении своих бойцов, таких же молодых и бойких, как и он, парней, и выпускал очередь за очередью.
Пулемёты на миг замолкли, видимо, пулемётчики были встревожены тем, что на них идут с фланга, но через какую-нибудь минуту пришли в себя, и бугор снова ощетинился огнём. Пули жужжали, как рой, а Рычкин и его автоматчики, пригнувшись и поливая немцев градом пуль, упорно шли вверх.
Когда до вершины бугра осталось всего несколько десятков метров и огонь немцев усилился настолько, что трудно было найти непростреливаемое место, Рычкин вырвался вперёд и стремительно бросился навстречу огню. В предыдущем сражении он был ранен - осколок снаряда впился ему в бедро левой ноги, и в начале атаки Рычкину трудно было поспевать за взводом, но теперь он не чувствовал боли и бежал, не переводя дыхания. Азарт атаки, знакомое чувство возбуждения боем захватили его, и уже ничто не было страшно. Но гнев не ослеплял сержанта. Он ясно видел перед собой врага.
- Окружим немчуру и уничтожим, - крикнул он автоматчикам, когда до пулемётчиков оставалось не больше тридцати-сорока шагов. Несколько автоматчиков зашли по склону левее, рывок - и взвод очутился на вершине бугра. Короткая, но жестокая схватка в окопах, и пять пулемётных гнёзд умолкли навсегда.
С вершины горы Рычкин увидел свою деревню. Она была в облаках чёрного дыма и, казалось, куда-то плыла. Сквозь дым пробивались оранжевые языки пламени, как свечи, курились купы цветущих лип. Немцы подожгли деревню. Василий замер на месте, но оцепенение быстро прошло.
- За мной, вперёд! - скомандовал Рычкин автоматчикам и ринулся дальше.
Немцы встретили взвод огнём из миномётов. Мины с шипением неслись откуда-то из балки, что находилась правее деревни. Рычкин всмотрелся, откуда стреляли, и понял, что, не подавив минометов, деревни ему не взять. По приказанию комвзвода автоматчики быстро залегли и, спрятавшись в гущах ржи, поползли к хуторкам. Маневр был совершен так быстро, что немецкие наблюдатели не заметили, куда девались автоматчики Рычкина.
Взвод ползком подобрался к первому хуторку, что раскинулся среди небольшой рощицы, и, обрушив на него ливень огня, заставил немцев уйти из него. Так же был очищен и второй хутор, а спустя час Василий Рычкин стоял на околице своей деревни. Она горела с края до края. В деревне никого не было, никто не тушил пожара, но, судя по тому, как выглядели тлеющие хаты, здесь недавно были люди. Рычкин увидел и свою хатку. Вокруг неё бушевало пламя, а она стояла под обгорелыми липами, как ни в чём не бывало, скрытая от огня листвой высоких деревьев. Сержант бросился к хатке, но на его зов никто не откликнулся. Немного постояв в раздумье, Рычкин вскинул на плечо автомат и пошел в поле, где, удаляясь на запад, громыхал бой.
На околице он встретил группу крестьян, шагавших из лесу к деревне. Это были односельчане. Родных среди них не было.
- Да это ж Васька Рычкин! - воскликнул кто-то в толпе, и сержант был вмиг окружен со всех сторон.
- Где наши, где мать, отец? - приглушенно спросил Рычкин.
- Живы, живы, - заговорили крестьяне, - только вот Александру, сестрёнку твою, немцы угнали. А вот и отец идёт.
Сержант оглянулся. По дороге медленно шёл старик с непокрытой седой головой. Василий кинулся ему навстречу.
- Батя, здравствуй!
Старик остановился в раздумье. Да, это был отец, Федор Дмитриевич, полтора года назад ещё крепкий и сильный человек, а теперь дряхлый и изможденный, готовый вот-вот упасть.
- Это ж я, батя, я - Вася.
Фёдор Дмитриевич посмотрел на коренастого, загорелого автоматчика с орденом и бросился ему на шею. Василий трижды поцеловал отца в губы. На груди отца он увидел дощечку с тусклой, замазанной надписью.
- Что это, батя?
- А это немецкая мета, сынок. Без неё и по воду нельзя было сходить, - и, рванув её с шеи, старик с силой бросил деревянную бирку с номером на землю. - За людей нас, собачьи дети, не считали, номера, как на скотину, завели.
- А где сестрёнка, батя?
- Угнали, - Фёдор Дмитриевич махнул рукой на запад и заплакал горько, безутешно, - угнали, варвары. Да разве её одну!..
- Пойдём, отец, я хочу повстречать мать, проститься с ней, - сказал он.
- Пойдём, - ответил старик, - только не пужайся, мать свою ты тоже не узнаешь. Извели её лихоимцы окаянные вконец.
У хаты сержант Рычкин увидел худую, с воспалённым лицом заплаканную старуху. У неё на шее тоже болталась деревянная бирка.
- Мама, - бросился Василий к ней и крепко прижал к груди упавшую в обморок старуху. - Что с тобой стало?
Да, это была мать, Татьяна Кузьминична, недавно здоровая и ещё свежая женщина, а теперь седая, убитая горем и нуждой.
Василий быстро осмотрел хату, двор и увидел, что они пусты, хоть шаром покати. Немцы разграбили и унесли с собой всё, что можно было взять. На других уцелевших хатах лежала такая же печать разорения.
Глаза Рычкина стали колючими, лицо жестким. Руки крепко сжимали автомат. Пылающая деревня, бирки на шее, угнанная в рабство сестра, разорение, - разве сможет сердце солдата вместить столько обид, нанесённых врагом! Постояв еще с минуту, он коротко простился с родными и домом и быстро догнал свой взвод.
- Стойте и выслушайте меня, - сказал Рычкин автоматчикам. Сержант рассказал бойцам всё, что увидел в родной деревне. И поклялись они - бойцы и их молодой командир - мстить немцам, мстить до последнего дыхания. //Я.Макаренко. Действующая армия.
***********************************************************************************************
Действующая армия. Командир взвода автоматчик Василий Рычкин в освобожденной деревне встретил своих родителей. На снимке: Василий Рычкин, его мать - Татьяна Кузьминична и отец Федор Дмитриевич.
Фото военного корреспондента «Правды» С.Коршунова.
_________________________________________________
Слава освободителям Орла и Белгорода! ("Правда", СССР)
И.Эренбург: Черный список** ("Красная звезда", СССР)*
И.Эренбург: Август || «Красная звезда» №186, 8 августа 1943 года
А.Толстой: Гибель вурдалака || «Известия» №185, 7 августа 1943 года
В.Гроссман: Возвращение || «Красная звезда» №185, 7 августа 1943 года
Б.Полевой: О чем вопиют орловские камни || «Правда» №196, 7 августа 1943 года
А.Толстой: Коричневый дурман || «Красная звезда» №183, 5 августа 1943 года
Газета «Правда» №198 (9334), 9 августа 1943 года