Метаполитика Царя (Часть I)
В трёх частях
Глава 1. Конкретика Традиции и абстракция Модерна.
Глава 2. Белый Царь, Белый Свет и Святая Русь.
Глава 3. Царская Полнота и Полнота Райской земли.
Глава 4. Вещь и её родовой лик.
Глава 5. Нация детей Отца.
Глава 6. Царь и его Внутренняя Революция.
Глава 7. Царственное преодоление кастового раскола.
Глава 8. Община: Большой Человек.
Глава 1. Конкретика Традиции и абстракция Модерна.
Мы почти никогда не задумываемся над конкретикой неких реалий, о которых так часто говорим. Многие общности воспринимаются нами более абстрактно, чем конкретно.
Взять, хотя бы, такую общность как человечество, которая, казалось бы, имеет наибольшее значение - в качестве некоей всеобщности разумных человеческих существ (Homo sapiens). Ещё не так давно вовсю говорили о неких «общечеловеческих ценностях». Сейчас про них уже подзабыли, но само человечество никуда не делось, и с ним «надо как-то жить». Так что же оно есть такое - и как оно есть?
Возьмём и такую универсальную общность как нация (народ). Что она такое - в реальности?
Классик традиционализма Юлиус Эвола писал по данному поводу: «Мы хотим пояснить это. К примеру, то, что существует «человек» помимо конкретного человека, сперва еще надо доказать. Действительно, мы можем знать нечто о конкретном человеке, но о «человеке» вообще мы не знаем ничего, или, вернее, мы знаем, что он есть ничто, так как это не более чем понятие, используемое для того, чтобы посредством прагматической абстракции, уничтожить своеобразие конкретного индивидуума и потом растворить его в бессмысленном сравнении с несуществующим «средним». «Человек» как таковой есть нечто, что имеет место исключительно в нашем мозгу и не может соответствовать ничему реальному. По аналогии мы утверждаем, что «нация», «народ», «человечество» и т. д. суть не реальные категории, а лишь простые метафоры, и их «единство», с одной стороны, чисто вербально, а с другой стороны, оно является отнюдь не единством организма, с присущим ему разумом, но единством системы, состоящей их многих индивидуальных, бьющихся друг о друга и компенсирующих друг друга сил и, вследствие этого, являющейся динамичной и непостоянной. Поэтому мы настаиваем на использовании выражения «множество», «многие», которое дополняет уже выясненный нами иррациональный характер «масс» ещё одной существенной чертой - множественностью». («Языческий империализм». - М., Арктогея, 1994.)
Действительно, «человек» и «нация» воспринимаются нами как некое абстрактное множество, что придаёт им черты небытийности. И не случайно, что в современном мире вовсю развернулся процесс глобализации, а сейчас разворачивается и процесс расчеловечивания, который выражается в «новой нормальности», «великом обнулении», «трансгуманистическом преодолении» и т. д.
Этим двум процессам пытаются противостоять, опираясь на патриотизм и некую «человечность» (слово «гуманизм» как-то стыдливо опускается, очевидно ввиду его событий прошлого века). Однако, очень часто (почти всегда) небытийным, по сути, процессам противопоставляется «абстрактный человек» и «абстрактный народ». То есть, небытийным процессам противопоставляется и нечто, в известной степени, небытийное, что обречено на поражение. Поэтому, необходимо всё-таки найти некую конкретику и встать на почву бытийности.
Начнём с человеческого. На самом деле, человеческая «универсалия» существует. И для того, чтобы о ней говорить, необходимо обратиться к данным Священной науки, к данным Традиции. Речь идёт о сверхличностном Принципе, о Царе Мира, которого знали в разных традициях. Так, индоарийская традиция, имеющая исток в Ведах, знает о боге Агни, чьё имя не нуждается в переводе (ср. с русским «огонь», в русских сказаниях присутствует Царь-Огонь), которого также именуют «Вайшванарой», то есть - «Всечеловеком». (*) Перед нами как раз искомый «человек», который звучит сегодня не столько гордо, сколько абстрактно. Однако, здесь он взят именно в конкретике. Это вполне конкретная личность, но не «одна из», а именно Одна, имеющая божественное достоинство. При этом, она весьма имманентна, ибо Агни называют «богом» на «земле». И приставка «все» указывает на некую всеохватность. Агни-Вайшванара - личность, которая охватывает другие личности, содержит их в себе. В языческой перспективе это бог, а в оптике Христианства речь должна идти о некоем посюстороннем принципе, который личностен (персонифицирован), а точнее - сверхличностен. Это Царь Мира, понимаемый как некий бытийный пол-юс, содержащий всё (в первую очередь людей) в своей пол-ноте.
Библейская традиция знает его как Мелхиседека, о котором Святой Апостол Павел сообщает: «Ибо Мелхиседек, царь Салима, священник Бога Всевышнего, тот, который встретил Авраама и благословил его, возвращающегося после поражения царей, которому и десятину отделил Авраам от всего, - во-первых, по знаменованию [имени] царь правды, а потом и царь Салима, то есть царь мира…» (Евр. 7:1,2.)
При этом, он «без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь Сыну Божию, пребывает священником навсегда». (7:3).
Безусловно, отсутствие отца и матери, начала дней и конца жизни указывает именно на сверхличностность. И сам Мелхиседек подобен Христу, который в оптике Христианства есть «священник вовек по чину Мелхиседека». (Пс . 109:4.)
Христос - «Царь царей» - есть Совершенный Бог и Совершенный Человек. В своей (Второй) Божественной Ипостаси он содержит и Божественную и человеческую природу. Человечество едино во Христе, а Церковь составляет его Тело, Главой которого является сам Христос. Люди едины во Христе, как едины в Адаме до Грехопадения, а сам Христос - Новый Адам.
Итак, перед нами высшая конкретика - посюсторонняя (Мельхиседек) и, потусторннне-посюсторонняя (Иисус Христос).
Именно Христа и Мельхиседека символизирует «просто» Царь, который воспроизводит архетип Всечеловека из поколения в поколение, образуя Священный Род. И главным здесь является принадлежность именно к этому Роду. Мир Традиции был твёрдо убеждён, что рождение человека есть некое слово, сказанное о нём свыше. Оно не зависит от человеческих усилий и свидетельствует о некоем потустороннем, Небесном мандате. Царь Иоанн Васильевич Грозный писал польскому королю Стефану Баторию: «Мы, смиренный Иоанн, Царь и Великий князь всея Руси по Божию изволению, а не по многомятежному человеческому хотению».
Когда преодолевалась Смута, вызванная как раз данным хотением, то встал вопрос об избрании Царя новой династии - на Земском соборе. Мы обычно представляем себе это избрание через призму современного сознания - как нечто аналогичное западным выборам. Однако, избрание Михаила Федоровича Романова на Царство вовсе не было «избранием» в том смысле, который придаём данному слову мы. Знаменитый Земский собор 1613 года следует считать своего рода «экспертным собранием», которое было призвано выявить того кандидата, чей род находился ближе всего и к прежнему Царскому роду, и сакральному Царскому Роду как таковому. Таковым родом и признали род Романовых.
В Хронографе князя Трубецкого читаем слова князя Дмитрия Пожарского: «…Днесь у нас в царствующем граде Москве благодать Божия возсия, мир и тишину Господь Бог даровал. Станем же у Всещедрого Бога милости просить, дабы нам дал самодержателя всей России. Подайте мне совет: есть ли у нас царское происхождение?». Летописание повествует дальше: «И тако все молчаше. И начаша власти глаголати: государь, Димитрий Михайлович, дай нам до утра срока. Во утрии же соидошася и некто дворянин Галича града предложи на Собор выпись о сродстве Цареве Михаила Федоровича Романова Царю Федору Иоановичу по сродству племянник, по матери же его благоверной царицы Анастасии Романовне иже бысть супруга царю Ивану Васильевичу, - той да будет царь, а кроме его никто не может быти».
То есть, выборность здесь, безусловно, подчинялась династийности - родовому принципу. Кстати, и Земский собор 1584 года, который сопутствовал воцарению последнего Рюриковича Федора Иоанновича, «всего лишь» засвидетельствовал свою преданность законному Государю. А вот собор 1598 года, избрал на царство Бориса Годунова - действительно аналогично современному демократическому избранию. И закончилось всё это грандиозной Смутой.
(*) Представляется нужным сделать одну, весьма важную оговорку. Обращение к данным дохристианских традиций вовсе не означает согласия с их «догматическим корпусом». Однако, многие выводы, разумеется, при правильной интерпретации - верны, особенно, что касается космологии.
Впрочем, имеют место быть и традиции дохристианского монотеистического богословия.
«Крещение Руси» - http://zavtra.ru/blogs/kreschenie-rusi
«Тайны русской Троицы» - http://zavtra.ru/blogs/tajnyi-russkoj-troitsyi
Глава 2. Белый Царь, Белый Свет и Святая Русь.
Здесь надо заметить, что русская традиция также знала о Царе Мира. В корпусе духовных стихов, известном как «Голубиная книга», рассказывается о Белом Царе.
«У нас Белый царь будет над царямы царь.
Почему же Бел царь над царямы царь?
У нашего царя у Белого есть вера православная,
Область его превеликая над всей землей,
Надо всей землей, над вселенною:
Потому же Бел царь над царямы царь.
Свято-Русь земля всем землям мати.
Почему же Свято-Русь земля всем землям мати?
На ней строят церквы апостольския,
Богомольныя, преосвященныя;
Оны молятся Богу распятому,
Самому Христу царю небесному:
Потому Свято-Русь земля всем землям мати».
И «конкретно-исторические» русские Цари считались образами Белого Царя Мира. Так, в «Повести» Симеона Суздальца (15 в.) о Василии Тёмном пишется как о «благоверном и христолюбивом и благочестивом истинно православном великом князе Василии Василиевиче, белом царе всеа русии».
Показательно, что в традиционном «Средневековье» Русь считалась образом всего мира, адекватным всему человечеству. Но речь при этом шла не столько о земном мире, который, как известно «во зле лежит» (1 Ин. 5, 19), хотя он и не зло как таковое. Разговор должен идти о некоей стороне земного бытия, которая блага - как благ и Белый Царь. Собственно говоря, данный Царь есть личностный аспект указанного благобытия, а Русь - его аспект пространственный. И здесь очень важно обратиться к знаменитому (но часто неверно понимаемому) определению «Святая Русь». Виталий Аверьянов указывает на некий высший уровень, значительно превосходящий уровень «эмпирический» - конкретно-исторический и конкретно-географический: «Святая Русь - это мировая ось, на ней вращается мироздание. У В. И. Даля эта мифологическая идея четко подтверждается на уровне норм русского языкового сознания: «Русь - в значении: мир, белсвет. Светорусье (святорусье) - мир, земля, белый, вольный свет на Руси». («Ментальная карта и национальный миф». - М., Родина, 2021.)
При этом, сама «эмпирическая» Русь вовсе не является чем-то отличным от «запредельной» Руси Святой. Она представляет собой некий ее зримый образ. «Как это соединение вселенскости и географической конкретности можно объяснить? - задаётся вопросом автор. - На этот вопрос можно попытаться дать разные ответы. Мне близок тот ответ, что конкретная географическая Россия оказывается чем-то вроде иконы Святой Руси, она является таинственным пространством, на которую проецируется вечная горняя Русь, своего рода экраном для сакральной Руси. Поэтому, когда идёт отечественная война, когда посягают на Россию, для русского человека это означает не просто нападение на его дом, это фактически посягают на икону вечной Руси, высшей реальности. Может быть, поэтому отечественная война в России приобретает такой размах и такое звучание».
Наша «эмпирическая» Русь является символическим выражением высшего уровня, который выполняет функцию «метафизической оси», некоего бытийного центра. Именно этот центр и обеспечивает существование всего мира. Автор же совершенно уместно указывает на утверждение «Голубиной книги» (корпуса русских духовных стихов): «Святая Русь-земля всем землям мати…»
И не случайно Русь перенимает от Рима и Византии миссию «катехона» («удерживающего»). Причём, подчёркивается, что «Четвёртому Риму не быть». То есть, речь идёт об окончательной полноте всемирного делания.
В. Аверьянов утверждает: «Безусловно, носители былинного сознания понимали, что Русь не свята, Русь есть разная - и грешная, и падшая. Но вот Святая Русь - это действительно некая персонификация идеала, некая сущность, с которой мы имеем дело. И стоит на этом наша эпическая традиция твердо, неколебимо, по-богатырски».
Здесь следует обратить особое внимание на русский духовный стих, посвящённый подвигу Царского сына и богатыря Егория Храброго. Богатырь выступает против «безбожного» лже-царя, «собаки» Демьянища. Стих повествует:
«Выходил Егорий на святую Русь.
Завидел Егорий свету белого,
Услышал звону колокольного,
Обогрело его солнце красное.
И пошёл Егорий по святой Руси,
По святой Руси, по сырой земле
Ко тому граду к Иерусалиму».
Егорий возвращается в разрушенный Иерусалим, где сообщает матери о желании утвердить Веру во всей земле «светлорусской». Он получает её благословение и отправляется в путь, взяв Евангелие.
В сказаниях же под данной землей понимается весь мир, «белый свет». Не случайно же Иерусалим там находится именно на Руси. Русь предстаёт как земля, которая адекватна и соразмерна всей Земле - как раз в силу того, что она есть образ незримой Оси. И, в данном плане, она отвергает «лежание мира во зле» и утверждает стояние в Правде его преображения. А Егорий выступает как образ Царя Мира - сверхличного (но не безличного) Принципа.
Егорий преображает зримый мир, приводит его в соответствие с благой стороной, которая и есть Святая Русь.
«Наезжал на леса на дремучие.
Леса с лесами совивалися,
Ветья по земле расстилалися -
Ни пройдтить Егорью, ни проехати.
Святой Егорий глаголует:
«Вы лесы, лесы дремучие!
Встаньте и расшатнитеся,
Расшатнитеся, раскачнитеся.
Порублю из вас церкви соборные,
Соборные да богомольные!
В вас будет служба Господняя.
Зароститеся вы, леса,
По всей земле светлорусской,
По крутым горам по высокиим!»
По Божьему все повелению,
По Егорьеву все молению
Разрослись леса по всей земле,
По всей земле светлорусской,
По крутым горам по высокиим;
Растут леса, где им Господь повелел».
Глава 3. Царская Полнота и Полнота Райской земли.
В русском языке слово «государство» имеет одну основу со словом «государь». И это в высшей степени показательно. Государство, в русском традиционном сознании, представлялось как нечто именно Личностное. Здесь, вроде бы абстрактное, множество, становилось вполне конкретным, персонифицированным. А политика, предполагающая извечный вопрос о власти, становилась метаполитикой, ибо выводила на некие высшие и незримые уровни, имеющие, тем не менее, своё зримое воплощение.
Царь включает в себя всех поданных, отсюда и его Царственное «МЫ», которое современный человек воспринимает обычно как нечто среднее между причудой и гордыней. В традиционной же реальности указанное «МЫ» следует понимать конкретно - как реальную персонификацию абстрактного множества поданных. Все эти поданные вполне реально содержатся в некоем личностном незримом пространстве Царя. Внутри Царской Плеромы, соборной Личности - множество «персонифицируется», становится Личностью - в противоположность аморфной «массе». Незримое и метакосмическое (по масштабам) пространство есть благое место. Оно наличествует у всех, но у Царя - совершенно особенное, в силу особого действия Благодати.
В древнеиранской традиции такое место называлось фарном (хварено). Владимир Топоров сообщает: «Фарн восходит к древнеиран. *hvarnah-, обычно трактуемому как обозначение солнечного сияющего начала, божественного огня, его материальной эманации (ср. вед. svar, «свет», «сияние», «блеск», «солнце»), возрастающей, прибывающей, расширяющейся силы (ср. индоевроп. *suer o/-nes-), нечто желанное, достигнутое, откуда - «хорошая (благая) вещь», «желанная вещь», «благо», «имущество». Авест. xardnah, «слава», «величие», «блеск», «сияние», «харизма» и т. п., согд. prn, «слава», «знамение» и т. п., осет. farn, «обилие», «счастье», «мир», др.-перс. farna, ср.-перс, xvarrah, «царская слава», «царское величество», перс, farr, «блеск», «великолепие», «пышность» и т. п., согд. prn, frn, сакск. pharra, «положение», «ранг», «достоинство», «звание» и т. д.], в иранской мифопоэтической традиции божественная сущность, приносящая богатство, власть и могущество; державная сила. Видимо, Ф. выступал и как неперсонифицированное сакральное начало абстрактного или конкретного (материальный символ) характера, и как персонифицированный божественный персонаж. В «Авесте» Ф. - обычно некая сакральная благая доля, «хорошая вещь» («Яшт» XVII 6). Им могут владеть божественные персонажи, дарующие его людям («Датастан-и-деник»), сами люди, для которых Ф. обычно воплощается в богатстве («Яшт» X 8, «Ясна» 60, 2, 4), доме, жене, детях, скоте, здоровье («Яшт» XV 56, известна формула пожелания Ф. для сохранения здоровья в поздних зороастрийских текстах). Ф. имеет общие атрибуты с едой, пищей, которая в иранских языках может обозначаться тем же словом, что и Ф., или его производными (авест. xardnah, xardnti, xardtay, ardta, xardna и т. п.)... Особым Ф. обладает селение, область, страна, народ. В ряде случаев говорится о Ф., скрытом в глубине вод («Яшт» XIX 51-64), о Ф., связанном с водами и реками, с солнцем, выступающим как даритель Ф. («Денкарт»). Иногда Ф. реализуется не столько в материальном виде, сколько символически - как счастье, доля, судьба (в этом смысле он сопоставим с греческой Тихе, римскими Фортуной, гением и т. п.)». («Фарн» // Мифы народов мира. - М., «Брэ», Олимп, 2000. - Т. 2)
Итак, перед нами незримое место, принадлежащее кому-то или чему-то. У Царя - особый «фарн», то есть, особое место, где незримо находятся его поданные. Они обычно не видят фарна, но ощущают своё присутствие там, оно сообщает им чувство сопричастности Личности Царя («Батюшки»). (*)
Здесь, в данном пространстве, любой человек есть Царственная Личность, хотя и не тождественен ей. То есть, Часть выражает Целое и находится с ней в равновесии. А равновесное Целое не поглощает Часть, а делает её Целым. Именно о таком соотношении Целого и Части в Раю писал Плотин, причём, на его описание счёл возможным ссылаться епископ Василий (Родзянко): «Интересно, что одно из самых замечательных описаний «иного мира» дает не христианский, а языческий философ - Плотин. Правда, Плотин жил уже в христианскую эпоху, в III в. по Р.X., и трудно себе представить, чтобы никогда не встретилась и не повлияла на него уже существовавшая тогда в Александрии христианская философия. Сам Плотин, как и основанное им движение «неоплатоников» - это точно известно - оказали сильное влияние на христианскую богословскую мысль и, хотя Плотин спорил с христианством, отрицая Боговоплощение и значение Христа в истории, его философия и, в частности, восприятие Царства Божия, «мира иного», сильно повлияли на суждения, приписываемые Дионисию Ареопагиту, а через него - на все последующее христианское богословие как на Востоке, так и на Западе. В этом смысле Плотина недаром прозвали - наряду с Вифлеемскими астрологами-мудрецами - «дохристианским евангелистом».
Вот как изображает Рай в своей философии Плотин: «Все там - красота. Это не внешняя и не плотская красота, это - красота умопостигаемая, соединяющая все и вся с ее источником Богом. Там нет никакого разделения, как на Земле, там - единство в любви и Целое выражает частное, а частное выражает Целое». («Распад вселенной и Вера Отцов». - М., Издательство «Православный паломник», 1996.)
Человечество было создано в Раю и там представляло собой единое Целое, которое выражала и реально содержала каждая Часть. Епископ Василий (Родзянко) ссылается на работу о. Павла Флоренского «Столп и утверждение истины», обращая особое внимание на следующий вывод: «Все человечество было сотворено в Раю как Первозданная Церковь. Предание о таком творении Церкви восходит к I в. по Р.X., упоминается в «Пастыре» Ерма. Его цитирует видный канонист проф. Сергей Троицкий в своей «Христианской философии брака»: «Ерм и Климент Римский учат, что Церковь существовала даже раньше создания человека и что не Христос является образом Адама, а Адам образом Христа и Ева образом Церкви. «Церковь, - пишет св. Климент, - создана прежде солнца и луны. Церковь живая есть тело Христово...». Точно так же и Ерм утверждает, что Церковь Божия сотворена прежде всего, а мир сотворен для нее: «Бог сотворил из не-сущего все сущее, ради Святой Церкви Своей...»... Свт. Григорий Нисский в IV в., обращаясь к преданию, говорит о творении всего человечества в Раю, а его последователь св. Максим Исповедник в VII в. этот взгляд развивает».
Адам предстаёт как некое персонифицированное единство всех людей, персонификация даже и всей земли: «...Человек по-еврейски Адам от адама «земля», но это слово может означать и всех «земнородных», и все человечество, и в древних еврейских толкованиях обозначено как Кол-Адам - «Bсe-Человек» (вот и снова именно конкретика «всечеловечества» - А. Е.); «по образу Божию сотворил его мужское и женское, сотворил их», так в еврейском подлиннике передается многоединый образ Божий. Многоединое Человечество «светлеется - троическим единством священнотайне», по песнопению Православной Церкви. И что это так, подтверждается словами Библии: «плодитесь и размножайтесь и наполняйте (райскую) землю»... «и стало так» (Быт.1:27-28,30). Все это и есть «рай во Едеме на востоке», за восходом солнца; на небе, но не звездном, исследуемым наукой, - а за пределами, по ту сторону «биг бэнга», в мире «потустороннем», в Царстве Небесном, в том небе, о котором мы говорим в молитве: «Отче наш, Иже еси на небесех...» И Всечеловеку-Адаму, всем нам в нем была дана жизнь вечная неумирающая - в древе жизни».
«Биг-Бэнг», о котором пишет епископ - это пресловутый «Большой Взрыв», в результате которого якобы возникла наша вселенная. (Кстати, подобная концепция была с восторгом воспринята в Римско-католической церкви.) Однако, простая логика заставляет задуматься о том, что для взрыва нужно нечто, которое, собственно и взрывается. Получается, что взорвалась некая вселенная, предшествующая нашей. Это была вселенная, сотворённая Богом и помещённая им в Раю как Церковь (Тело Адама). В результате образовалось множество (именно множество!) «осколков», которые уже не могли оставаться в Раю и которые выпали из него. Это наша вселенная, которая есть реальность, повреждённая Катастрофой.
«Вот что получилось в результате грехопадения, - пишет епископ. - «И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что они наги» (Быт.3:7). Открылась нагота, как в детской сказке: «король голый». «И сказал Господь Бог (Яхве-Элохим - Сущий-Божества): вот, Адам стал как один из Нас...» (Быт.3:22).
Как понять это «один из нас»?
«Мы» - Божественная Троица. «Один из...» - полная этому противоположность. Нельзя быть в «троическом единстве священнотайне» и в то же самое время быть «одним из...». Нельзя разделить Святую Троицу, Яхве-Элохим, Божественную Любовь. Можно попытаться! Но как? А вот именно так, как посоветовал Сатана и как сделал Адам: «зная добро и зло». И мгновенно бывший образом Святой Троицы, живущий Древом Жизни превращается в «особь», «одного из»... «Из» кого? Да из всех других людей».
Здесь можно было бы затронуть вопрос - насколько соответствует действительности указанная теория «Большого Взрыва»? Но главное совсем не в её «правоте» или «неправоте». Показательно уже то, что «взрывная» теория рождается серьёзными учёными и проникает в сознание великого множества людей. Как очевидно, проникает она потому, что это множество осознаёт себя, в первую очередь, именно как множество.
Языческие традиции знали о разделении единого Целого, что подтверждает вышеизложенную точку зрения. Так, индоарийская традиция рассказывает о том, что вселенная возникла в результате расчленения богами Первочеловека Пуруши (того же самого Антропоса). Его единое тело стало «суверенными» элементами нынешней, посткатастрофической Вселенной. Из головы Пуруши возникло небо, из ока - солнце, изо рта - огонь, из дыхания - ветер, из разума - месяц, из ушей - стороны света, из ног - земля.
В скандинавской традиции сообщается о том, что верховный бог-ас Один (вместе с братьями Вили и Ве) убил первосущество - Имира. Убив, они сотворили из него наш мир: из мяса - сушу, из крови - воду, из костей - горы и т. д.
(*) На протяжению многих столетий сакральный Царский Род Руси-России составляли Рюриковичи. Александр Дугин связывал мистерию призвания Рюрика именно с иранской традицией, выходя при этом, на глубинный гиперборейский уровень. «Попробуем выявить сакральную подоплеку мистерии, которая утвердила в пространстве «внутренней России» священно-династический центр. Во-первых, обратимся к зароастризму, в котором мистическая сторона царской власти была детально разработана и который оказал значительное влияние на структуру сознания народов, населявших в древности русские земли. Зароастрийцы утверждали, что царь имеет особую, свыше данную санкцию на правление. Эта санкция воплощалась в обладании светоносной силой - хварено. Хварено (или фарн) - это конденсированная световая энергия, которая делает человека равным богам. Символом хварено традиционно считался сокол, «варган», а иногда и овен. С другой стороны, хварено отождествлялся со стихией огня, единственной естественно стремящейся вверх, к небесам. Каждый иранский царь имел свой личный огонь, символизировавший обладание хварено.
Если мы вернемся к Рюрику, призванному из варягов на царство, мы увидим, что в нем этимологически воплощается весь комплекс этих зароастрийских (и видимо, некогда общеарийских) идей. «Рюрик» по-скандинавски значит «сокол», то есть преимущественный символ хварено. Кроме того, слово «рюрик» поразительно близко старославянскому «рарог», «огонь» или «дух огня» (кстати, старославянское «рарог» означало тоже «сокол»). Когда же произошло крещение Руси, Царь-Рюрикович стал также помазанником Божьим, наделенным силой Христа, именуемого «Агнцем». Таким образом, идея христианского монарха была духовным развитием и сакральным подтверждением древнейшей монархической традиции, воспринимавшей призвание Рюрика как общенародное стяжание небесной благодати - хварено. Так что и в этом случае, как и во множестве других, христианство не отменило, но возвысило и подтвердило древнюю дохристианскую веру». («Мистерии Евразии». - М.: Арктогея, 1996.)
Позволим себе не согласиться только со «скандинавским следом». Рюрик - именно что Ререг (князь Сокол), это выходец с поморско-полабской Славии, где обитал славянский народ вагров-варинов-варнов. Был и славянский этнополитический союз ободритов-ререгов (соколов).
Вообще, в русских письменных источниках есть чёткое указание на славянство варягов. В «Киевском Синопсисе» (XVII в.) сказано: «Понеже Варяги над морем Балтийским, еже от многих нарицается Варяжское, селения своя имуще, языка Славенска бяху, и зело мужественны и храбры».
Хотя, конечно, к одному только славянству варягов «сводить» не следует. Это ещё и дружинно-воинская корпорация, даже более того - сакрально-мистический орден. («Мир Людей и мир животных: инверсия и преображение». - Глава 13. «Гиперборейский Грифон и его варяжский Орден» - https://zavtra.ru/blogs/mir_lyudej_i_mir_zhivotnih_involyutciya_i_preobrazhenie_traditcionalistskie_ocherki)
На сакральное значение варягов указывает и А. Дугин: «Не входя в споры об этнической принадлежности этого племени (что для нас не так уж и важно), попытаемся определить символическое значение этого термина. Раз зароастризм дал нам некоторые ключи, то снова обратимся к нему. Слово «варяг» или «варингр» по звучанию, а, возможно, и по происхождению, близко имени зороастрийского бога Вархарн (или Веретрагна). Вархарн - это один из семи высших «богов» маздеизма, «бог» Победы. Но именно этот «бог» считался основным носителем и подателем хварено, и именно с ним традиционно сочетается сокол «Варган» (сравни: «Варган» - «варингр», т. е. «варяг»), его постоянный спутник или даже его инкарнация. Итак, варяги, помимо своей исторической конкретности, могли представлять собой некое символическое понятие, воплощающее в себе полноту хварено, царского счастья, одна драгоценная частица которого - Рюрик-Сокол - снизошла, как манна, на жаждущие благодати племена. Но на этом мифо-этимологическая цепочка не обрывается. Слово «варяг» также вполне сопоставимо с санскритским корнем «svar» - «небо», «солнечный свет» (кстати, очень близким к персидскому «hvar», от которого произошло хварено). Возможно, что русское «север» тоже родственно «svar», так как Север у древних арийских народов считался «небесной божественной ориентацией». Поэтому соотнесение варягов с севером и небом прекрасно соответствует общей мистериальной логике призвания первого Царя».
При разборе данной темы было бы весьма уместным вспомнить об этимологическом родстве «вар-бор-пол». Варяжский Государь Рюрик пришёл в Ладогу, но его Династия всё же утвердилась в Киеве - столице державы полян. А поляне - борисфениты (боруски) - наследники славянского сколотского племена - паралатов-палов-палеев-спалеев, о коих писали ещё Геродот и другие древние авторы. Борисфен же был назван по имени ветра Борея. Следовательно, жители Гипербореи, которую греки считали сакральной северной страной, должны называться бореями. Между прочим, в индоарийской традиции священная земля Норда именуется Варахи, что означает «земля вепря». В связи с этим Рене Генон писал: «Корень вар (var) в имени вепря встречается в форме бор (bor); точный перевод слова варахи стало быть, борея, и истина заключается в том, что общепринятое имя «Гиперборея» стало употребляться греками лишь тогда, когда они уже утратили смысл этого древнейшего названия; и, следовательно, было бы лучше, вопреки возобладавшему с тех пор словоупотреблению называть изначальную традицию не «гиперборейской», а просто «борейской», тем самым утверждая ее безусловную связь с борей или «землей вепря». («Вепрь и медведица». // «Символы священной науки». - Москва : Беловодье, 2002.)
Часть II - https://a-eliseev.livejournal.com/2228273.html
Глава 1. Конкретика Традиции и абстракция Модерна.
Глава 2. Белый Царь, Белый Свет и Святая Русь.
Глава 3. Царская Полнота и Полнота Райской земли.
Глава 4. Вещь и её родовой лик.
Глава 5. Нация детей Отца.
Глава 6. Царь и его Внутренняя Революция.
Глава 7. Царственное преодоление кастового раскола.
Глава 8. Община: Большой Человек.
Глава 1. Конкретика Традиции и абстракция Модерна.
Мы почти никогда не задумываемся над конкретикой неких реалий, о которых так часто говорим. Многие общности воспринимаются нами более абстрактно, чем конкретно.
Взять, хотя бы, такую общность как человечество, которая, казалось бы, имеет наибольшее значение - в качестве некоей всеобщности разумных человеческих существ (Homo sapiens). Ещё не так давно вовсю говорили о неких «общечеловеческих ценностях». Сейчас про них уже подзабыли, но само человечество никуда не делось, и с ним «надо как-то жить». Так что же оно есть такое - и как оно есть?
Возьмём и такую универсальную общность как нация (народ). Что она такое - в реальности?
Классик традиционализма Юлиус Эвола писал по данному поводу: «Мы хотим пояснить это. К примеру, то, что существует «человек» помимо конкретного человека, сперва еще надо доказать. Действительно, мы можем знать нечто о конкретном человеке, но о «человеке» вообще мы не знаем ничего, или, вернее, мы знаем, что он есть ничто, так как это не более чем понятие, используемое для того, чтобы посредством прагматической абстракции, уничтожить своеобразие конкретного индивидуума и потом растворить его в бессмысленном сравнении с несуществующим «средним». «Человек» как таковой есть нечто, что имеет место исключительно в нашем мозгу и не может соответствовать ничему реальному. По аналогии мы утверждаем, что «нация», «народ», «человечество» и т. д. суть не реальные категории, а лишь простые метафоры, и их «единство», с одной стороны, чисто вербально, а с другой стороны, оно является отнюдь не единством организма, с присущим ему разумом, но единством системы, состоящей их многих индивидуальных, бьющихся друг о друга и компенсирующих друг друга сил и, вследствие этого, являющейся динамичной и непостоянной. Поэтому мы настаиваем на использовании выражения «множество», «многие», которое дополняет уже выясненный нами иррациональный характер «масс» ещё одной существенной чертой - множественностью». («Языческий империализм». - М., Арктогея, 1994.)
Действительно, «человек» и «нация» воспринимаются нами как некое абстрактное множество, что придаёт им черты небытийности. И не случайно, что в современном мире вовсю развернулся процесс глобализации, а сейчас разворачивается и процесс расчеловечивания, который выражается в «новой нормальности», «великом обнулении», «трансгуманистическом преодолении» и т. д.
Этим двум процессам пытаются противостоять, опираясь на патриотизм и некую «человечность» (слово «гуманизм» как-то стыдливо опускается, очевидно ввиду его событий прошлого века). Однако, очень часто (почти всегда) небытийным, по сути, процессам противопоставляется «абстрактный человек» и «абстрактный народ». То есть, небытийным процессам противопоставляется и нечто, в известной степени, небытийное, что обречено на поражение. Поэтому, необходимо всё-таки найти некую конкретику и встать на почву бытийности.
Начнём с человеческого. На самом деле, человеческая «универсалия» существует. И для того, чтобы о ней говорить, необходимо обратиться к данным Священной науки, к данным Традиции. Речь идёт о сверхличностном Принципе, о Царе Мира, которого знали в разных традициях. Так, индоарийская традиция, имеющая исток в Ведах, знает о боге Агни, чьё имя не нуждается в переводе (ср. с русским «огонь», в русских сказаниях присутствует Царь-Огонь), которого также именуют «Вайшванарой», то есть - «Всечеловеком». (*) Перед нами как раз искомый «человек», который звучит сегодня не столько гордо, сколько абстрактно. Однако, здесь он взят именно в конкретике. Это вполне конкретная личность, но не «одна из», а именно Одна, имеющая божественное достоинство. При этом, она весьма имманентна, ибо Агни называют «богом» на «земле». И приставка «все» указывает на некую всеохватность. Агни-Вайшванара - личность, которая охватывает другие личности, содержит их в себе. В языческой перспективе это бог, а в оптике Христианства речь должна идти о некоем посюстороннем принципе, который личностен (персонифицирован), а точнее - сверхличностен. Это Царь Мира, понимаемый как некий бытийный пол-юс, содержащий всё (в первую очередь людей) в своей пол-ноте.
Библейская традиция знает его как Мелхиседека, о котором Святой Апостол Павел сообщает: «Ибо Мелхиседек, царь Салима, священник Бога Всевышнего, тот, который встретил Авраама и благословил его, возвращающегося после поражения царей, которому и десятину отделил Авраам от всего, - во-первых, по знаменованию [имени] царь правды, а потом и царь Салима, то есть царь мира…» (Евр. 7:1,2.)
При этом, он «без отца, без матери, без родословия, не имеющий ни начала дней, ни конца жизни, уподобляясь Сыну Божию, пребывает священником навсегда». (7:3).
Безусловно, отсутствие отца и матери, начала дней и конца жизни указывает именно на сверхличностность. И сам Мелхиседек подобен Христу, который в оптике Христианства есть «священник вовек по чину Мелхиседека». (Пс . 109:4.)
Христос - «Царь царей» - есть Совершенный Бог и Совершенный Человек. В своей (Второй) Божественной Ипостаси он содержит и Божественную и человеческую природу. Человечество едино во Христе, а Церковь составляет его Тело, Главой которого является сам Христос. Люди едины во Христе, как едины в Адаме до Грехопадения, а сам Христос - Новый Адам.
Итак, перед нами высшая конкретика - посюсторонняя (Мельхиседек) и, потусторннне-посюсторонняя (Иисус Христос).
Именно Христа и Мельхиседека символизирует «просто» Царь, который воспроизводит архетип Всечеловека из поколения в поколение, образуя Священный Род. И главным здесь является принадлежность именно к этому Роду. Мир Традиции был твёрдо убеждён, что рождение человека есть некое слово, сказанное о нём свыше. Оно не зависит от человеческих усилий и свидетельствует о некоем потустороннем, Небесном мандате. Царь Иоанн Васильевич Грозный писал польскому королю Стефану Баторию: «Мы, смиренный Иоанн, Царь и Великий князь всея Руси по Божию изволению, а не по многомятежному человеческому хотению».
Когда преодолевалась Смута, вызванная как раз данным хотением, то встал вопрос об избрании Царя новой династии - на Земском соборе. Мы обычно представляем себе это избрание через призму современного сознания - как нечто аналогичное западным выборам. Однако, избрание Михаила Федоровича Романова на Царство вовсе не было «избранием» в том смысле, который придаём данному слову мы. Знаменитый Земский собор 1613 года следует считать своего рода «экспертным собранием», которое было призвано выявить того кандидата, чей род находился ближе всего и к прежнему Царскому роду, и сакральному Царскому Роду как таковому. Таковым родом и признали род Романовых.
В Хронографе князя Трубецкого читаем слова князя Дмитрия Пожарского: «…Днесь у нас в царствующем граде Москве благодать Божия возсия, мир и тишину Господь Бог даровал. Станем же у Всещедрого Бога милости просить, дабы нам дал самодержателя всей России. Подайте мне совет: есть ли у нас царское происхождение?». Летописание повествует дальше: «И тако все молчаше. И начаша власти глаголати: государь, Димитрий Михайлович, дай нам до утра срока. Во утрии же соидошася и некто дворянин Галича града предложи на Собор выпись о сродстве Цареве Михаила Федоровича Романова Царю Федору Иоановичу по сродству племянник, по матери же его благоверной царицы Анастасии Романовне иже бысть супруга царю Ивану Васильевичу, - той да будет царь, а кроме его никто не может быти».
То есть, выборность здесь, безусловно, подчинялась династийности - родовому принципу. Кстати, и Земский собор 1584 года, который сопутствовал воцарению последнего Рюриковича Федора Иоанновича, «всего лишь» засвидетельствовал свою преданность законному Государю. А вот собор 1598 года, избрал на царство Бориса Годунова - действительно аналогично современному демократическому избранию. И закончилось всё это грандиозной Смутой.
(*) Представляется нужным сделать одну, весьма важную оговорку. Обращение к данным дохристианских традиций вовсе не означает согласия с их «догматическим корпусом». Однако, многие выводы, разумеется, при правильной интерпретации - верны, особенно, что касается космологии.
Впрочем, имеют место быть и традиции дохристианского монотеистического богословия.
«Крещение Руси» - http://zavtra.ru/blogs/kreschenie-rusi
«Тайны русской Троицы» - http://zavtra.ru/blogs/tajnyi-russkoj-troitsyi
Глава 2. Белый Царь, Белый Свет и Святая Русь.
Здесь надо заметить, что русская традиция также знала о Царе Мира. В корпусе духовных стихов, известном как «Голубиная книга», рассказывается о Белом Царе.
«У нас Белый царь будет над царямы царь.
Почему же Бел царь над царямы царь?
У нашего царя у Белого есть вера православная,
Область его превеликая над всей землей,
Надо всей землей, над вселенною:
Потому же Бел царь над царямы царь.
Свято-Русь земля всем землям мати.
Почему же Свято-Русь земля всем землям мати?
На ней строят церквы апостольския,
Богомольныя, преосвященныя;
Оны молятся Богу распятому,
Самому Христу царю небесному:
Потому Свято-Русь земля всем землям мати».
И «конкретно-исторические» русские Цари считались образами Белого Царя Мира. Так, в «Повести» Симеона Суздальца (15 в.) о Василии Тёмном пишется как о «благоверном и христолюбивом и благочестивом истинно православном великом князе Василии Василиевиче, белом царе всеа русии».
Показательно, что в традиционном «Средневековье» Русь считалась образом всего мира, адекватным всему человечеству. Но речь при этом шла не столько о земном мире, который, как известно «во зле лежит» (1 Ин. 5, 19), хотя он и не зло как таковое. Разговор должен идти о некоей стороне земного бытия, которая блага - как благ и Белый Царь. Собственно говоря, данный Царь есть личностный аспект указанного благобытия, а Русь - его аспект пространственный. И здесь очень важно обратиться к знаменитому (но часто неверно понимаемому) определению «Святая Русь». Виталий Аверьянов указывает на некий высший уровень, значительно превосходящий уровень «эмпирический» - конкретно-исторический и конкретно-географический: «Святая Русь - это мировая ось, на ней вращается мироздание. У В. И. Даля эта мифологическая идея четко подтверждается на уровне норм русского языкового сознания: «Русь - в значении: мир, белсвет. Светорусье (святорусье) - мир, земля, белый, вольный свет на Руси». («Ментальная карта и национальный миф». - М., Родина, 2021.)
При этом, сама «эмпирическая» Русь вовсе не является чем-то отличным от «запредельной» Руси Святой. Она представляет собой некий ее зримый образ. «Как это соединение вселенскости и географической конкретности можно объяснить? - задаётся вопросом автор. - На этот вопрос можно попытаться дать разные ответы. Мне близок тот ответ, что конкретная географическая Россия оказывается чем-то вроде иконы Святой Руси, она является таинственным пространством, на которую проецируется вечная горняя Русь, своего рода экраном для сакральной Руси. Поэтому, когда идёт отечественная война, когда посягают на Россию, для русского человека это означает не просто нападение на его дом, это фактически посягают на икону вечной Руси, высшей реальности. Может быть, поэтому отечественная война в России приобретает такой размах и такое звучание».
Наша «эмпирическая» Русь является символическим выражением высшего уровня, который выполняет функцию «метафизической оси», некоего бытийного центра. Именно этот центр и обеспечивает существование всего мира. Автор же совершенно уместно указывает на утверждение «Голубиной книги» (корпуса русских духовных стихов): «Святая Русь-земля всем землям мати…»
И не случайно Русь перенимает от Рима и Византии миссию «катехона» («удерживающего»). Причём, подчёркивается, что «Четвёртому Риму не быть». То есть, речь идёт об окончательной полноте всемирного делания.
В. Аверьянов утверждает: «Безусловно, носители былинного сознания понимали, что Русь не свята, Русь есть разная - и грешная, и падшая. Но вот Святая Русь - это действительно некая персонификация идеала, некая сущность, с которой мы имеем дело. И стоит на этом наша эпическая традиция твердо, неколебимо, по-богатырски».
Здесь следует обратить особое внимание на русский духовный стих, посвящённый подвигу Царского сына и богатыря Егория Храброго. Богатырь выступает против «безбожного» лже-царя, «собаки» Демьянища. Стих повествует:
«Выходил Егорий на святую Русь.
Завидел Егорий свету белого,
Услышал звону колокольного,
Обогрело его солнце красное.
И пошёл Егорий по святой Руси,
По святой Руси, по сырой земле
Ко тому граду к Иерусалиму».
Егорий возвращается в разрушенный Иерусалим, где сообщает матери о желании утвердить Веру во всей земле «светлорусской». Он получает её благословение и отправляется в путь, взяв Евангелие.
В сказаниях же под данной землей понимается весь мир, «белый свет». Не случайно же Иерусалим там находится именно на Руси. Русь предстаёт как земля, которая адекватна и соразмерна всей Земле - как раз в силу того, что она есть образ незримой Оси. И, в данном плане, она отвергает «лежание мира во зле» и утверждает стояние в Правде его преображения. А Егорий выступает как образ Царя Мира - сверхличного (но не безличного) Принципа.
Егорий преображает зримый мир, приводит его в соответствие с благой стороной, которая и есть Святая Русь.
«Наезжал на леса на дремучие.
Леса с лесами совивалися,
Ветья по земле расстилалися -
Ни пройдтить Егорью, ни проехати.
Святой Егорий глаголует:
«Вы лесы, лесы дремучие!
Встаньте и расшатнитеся,
Расшатнитеся, раскачнитеся.
Порублю из вас церкви соборные,
Соборные да богомольные!
В вас будет служба Господняя.
Зароститеся вы, леса,
По всей земле светлорусской,
По крутым горам по высокиим!»
По Божьему все повелению,
По Егорьеву все молению
Разрослись леса по всей земле,
По всей земле светлорусской,
По крутым горам по высокиим;
Растут леса, где им Господь повелел».
Глава 3. Царская Полнота и Полнота Райской земли.
В русском языке слово «государство» имеет одну основу со словом «государь». И это в высшей степени показательно. Государство, в русском традиционном сознании, представлялось как нечто именно Личностное. Здесь, вроде бы абстрактное, множество, становилось вполне конкретным, персонифицированным. А политика, предполагающая извечный вопрос о власти, становилась метаполитикой, ибо выводила на некие высшие и незримые уровни, имеющие, тем не менее, своё зримое воплощение.
Царь включает в себя всех поданных, отсюда и его Царственное «МЫ», которое современный человек воспринимает обычно как нечто среднее между причудой и гордыней. В традиционной же реальности указанное «МЫ» следует понимать конкретно - как реальную персонификацию абстрактного множества поданных. Все эти поданные вполне реально содержатся в некоем личностном незримом пространстве Царя. Внутри Царской Плеромы, соборной Личности - множество «персонифицируется», становится Личностью - в противоположность аморфной «массе». Незримое и метакосмическое (по масштабам) пространство есть благое место. Оно наличествует у всех, но у Царя - совершенно особенное, в силу особого действия Благодати.
В древнеиранской традиции такое место называлось фарном (хварено). Владимир Топоров сообщает: «Фарн восходит к древнеиран. *hvarnah-, обычно трактуемому как обозначение солнечного сияющего начала, божественного огня, его материальной эманации (ср. вед. svar, «свет», «сияние», «блеск», «солнце»), возрастающей, прибывающей, расширяющейся силы (ср. индоевроп. *suer o/-nes-), нечто желанное, достигнутое, откуда - «хорошая (благая) вещь», «желанная вещь», «благо», «имущество». Авест. xardnah, «слава», «величие», «блеск», «сияние», «харизма» и т. п., согд. prn, «слава», «знамение» и т. п., осет. farn, «обилие», «счастье», «мир», др.-перс. farna, ср.-перс, xvarrah, «царская слава», «царское величество», перс, farr, «блеск», «великолепие», «пышность» и т. п., согд. prn, frn, сакск. pharra, «положение», «ранг», «достоинство», «звание» и т. д.], в иранской мифопоэтической традиции божественная сущность, приносящая богатство, власть и могущество; державная сила. Видимо, Ф. выступал и как неперсонифицированное сакральное начало абстрактного или конкретного (материальный символ) характера, и как персонифицированный божественный персонаж. В «Авесте» Ф. - обычно некая сакральная благая доля, «хорошая вещь» («Яшт» XVII 6). Им могут владеть божественные персонажи, дарующие его людям («Датастан-и-деник»), сами люди, для которых Ф. обычно воплощается в богатстве («Яшт» X 8, «Ясна» 60, 2, 4), доме, жене, детях, скоте, здоровье («Яшт» XV 56, известна формула пожелания Ф. для сохранения здоровья в поздних зороастрийских текстах). Ф. имеет общие атрибуты с едой, пищей, которая в иранских языках может обозначаться тем же словом, что и Ф., или его производными (авест. xardnah, xardnti, xardtay, ardta, xardna и т. п.)... Особым Ф. обладает селение, область, страна, народ. В ряде случаев говорится о Ф., скрытом в глубине вод («Яшт» XIX 51-64), о Ф., связанном с водами и реками, с солнцем, выступающим как даритель Ф. («Денкарт»). Иногда Ф. реализуется не столько в материальном виде, сколько символически - как счастье, доля, судьба (в этом смысле он сопоставим с греческой Тихе, римскими Фортуной, гением и т. п.)». («Фарн» // Мифы народов мира. - М., «Брэ», Олимп, 2000. - Т. 2)
Итак, перед нами незримое место, принадлежащее кому-то или чему-то. У Царя - особый «фарн», то есть, особое место, где незримо находятся его поданные. Они обычно не видят фарна, но ощущают своё присутствие там, оно сообщает им чувство сопричастности Личности Царя («Батюшки»). (*)
Здесь, в данном пространстве, любой человек есть Царственная Личность, хотя и не тождественен ей. То есть, Часть выражает Целое и находится с ней в равновесии. А равновесное Целое не поглощает Часть, а делает её Целым. Именно о таком соотношении Целого и Части в Раю писал Плотин, причём, на его описание счёл возможным ссылаться епископ Василий (Родзянко): «Интересно, что одно из самых замечательных описаний «иного мира» дает не христианский, а языческий философ - Плотин. Правда, Плотин жил уже в христианскую эпоху, в III в. по Р.X., и трудно себе представить, чтобы никогда не встретилась и не повлияла на него уже существовавшая тогда в Александрии христианская философия. Сам Плотин, как и основанное им движение «неоплатоников» - это точно известно - оказали сильное влияние на христианскую богословскую мысль и, хотя Плотин спорил с христианством, отрицая Боговоплощение и значение Христа в истории, его философия и, в частности, восприятие Царства Божия, «мира иного», сильно повлияли на суждения, приписываемые Дионисию Ареопагиту, а через него - на все последующее христианское богословие как на Востоке, так и на Западе. В этом смысле Плотина недаром прозвали - наряду с Вифлеемскими астрологами-мудрецами - «дохристианским евангелистом».
Вот как изображает Рай в своей философии Плотин: «Все там - красота. Это не внешняя и не плотская красота, это - красота умопостигаемая, соединяющая все и вся с ее источником Богом. Там нет никакого разделения, как на Земле, там - единство в любви и Целое выражает частное, а частное выражает Целое». («Распад вселенной и Вера Отцов». - М., Издательство «Православный паломник», 1996.)
Человечество было создано в Раю и там представляло собой единое Целое, которое выражала и реально содержала каждая Часть. Епископ Василий (Родзянко) ссылается на работу о. Павла Флоренского «Столп и утверждение истины», обращая особое внимание на следующий вывод: «Все человечество было сотворено в Раю как Первозданная Церковь. Предание о таком творении Церкви восходит к I в. по Р.X., упоминается в «Пастыре» Ерма. Его цитирует видный канонист проф. Сергей Троицкий в своей «Христианской философии брака»: «Ерм и Климент Римский учат, что Церковь существовала даже раньше создания человека и что не Христос является образом Адама, а Адам образом Христа и Ева образом Церкви. «Церковь, - пишет св. Климент, - создана прежде солнца и луны. Церковь живая есть тело Христово...». Точно так же и Ерм утверждает, что Церковь Божия сотворена прежде всего, а мир сотворен для нее: «Бог сотворил из не-сущего все сущее, ради Святой Церкви Своей...»... Свт. Григорий Нисский в IV в., обращаясь к преданию, говорит о творении всего человечества в Раю, а его последователь св. Максим Исповедник в VII в. этот взгляд развивает».
Адам предстаёт как некое персонифицированное единство всех людей, персонификация даже и всей земли: «...Человек по-еврейски Адам от адама «земля», но это слово может означать и всех «земнородных», и все человечество, и в древних еврейских толкованиях обозначено как Кол-Адам - «Bсe-Человек» (вот и снова именно конкретика «всечеловечества» - А. Е.); «по образу Божию сотворил его мужское и женское, сотворил их», так в еврейском подлиннике передается многоединый образ Божий. Многоединое Человечество «светлеется - троическим единством священнотайне», по песнопению Православной Церкви. И что это так, подтверждается словами Библии: «плодитесь и размножайтесь и наполняйте (райскую) землю»... «и стало так» (Быт.1:27-28,30). Все это и есть «рай во Едеме на востоке», за восходом солнца; на небе, но не звездном, исследуемым наукой, - а за пределами, по ту сторону «биг бэнга», в мире «потустороннем», в Царстве Небесном, в том небе, о котором мы говорим в молитве: «Отче наш, Иже еси на небесех...» И Всечеловеку-Адаму, всем нам в нем была дана жизнь вечная неумирающая - в древе жизни».
«Биг-Бэнг», о котором пишет епископ - это пресловутый «Большой Взрыв», в результате которого якобы возникла наша вселенная. (Кстати, подобная концепция была с восторгом воспринята в Римско-католической церкви.) Однако, простая логика заставляет задуматься о том, что для взрыва нужно нечто, которое, собственно и взрывается. Получается, что взорвалась некая вселенная, предшествующая нашей. Это была вселенная, сотворённая Богом и помещённая им в Раю как Церковь (Тело Адама). В результате образовалось множество (именно множество!) «осколков», которые уже не могли оставаться в Раю и которые выпали из него. Это наша вселенная, которая есть реальность, повреждённая Катастрофой.
«Вот что получилось в результате грехопадения, - пишет епископ. - «И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что они наги» (Быт.3:7). Открылась нагота, как в детской сказке: «король голый». «И сказал Господь Бог (Яхве-Элохим - Сущий-Божества): вот, Адам стал как один из Нас...» (Быт.3:22).
Как понять это «один из нас»?
«Мы» - Божественная Троица. «Один из...» - полная этому противоположность. Нельзя быть в «троическом единстве священнотайне» и в то же самое время быть «одним из...». Нельзя разделить Святую Троицу, Яхве-Элохим, Божественную Любовь. Можно попытаться! Но как? А вот именно так, как посоветовал Сатана и как сделал Адам: «зная добро и зло». И мгновенно бывший образом Святой Троицы, живущий Древом Жизни превращается в «особь», «одного из»... «Из» кого? Да из всех других людей».
Здесь можно было бы затронуть вопрос - насколько соответствует действительности указанная теория «Большого Взрыва»? Но главное совсем не в её «правоте» или «неправоте». Показательно уже то, что «взрывная» теория рождается серьёзными учёными и проникает в сознание великого множества людей. Как очевидно, проникает она потому, что это множество осознаёт себя, в первую очередь, именно как множество.
Языческие традиции знали о разделении единого Целого, что подтверждает вышеизложенную точку зрения. Так, индоарийская традиция рассказывает о том, что вселенная возникла в результате расчленения богами Первочеловека Пуруши (того же самого Антропоса). Его единое тело стало «суверенными» элементами нынешней, посткатастрофической Вселенной. Из головы Пуруши возникло небо, из ока - солнце, изо рта - огонь, из дыхания - ветер, из разума - месяц, из ушей - стороны света, из ног - земля.
В скандинавской традиции сообщается о том, что верховный бог-ас Один (вместе с братьями Вили и Ве) убил первосущество - Имира. Убив, они сотворили из него наш мир: из мяса - сушу, из крови - воду, из костей - горы и т. д.
(*) На протяжению многих столетий сакральный Царский Род Руси-России составляли Рюриковичи. Александр Дугин связывал мистерию призвания Рюрика именно с иранской традицией, выходя при этом, на глубинный гиперборейский уровень. «Попробуем выявить сакральную подоплеку мистерии, которая утвердила в пространстве «внутренней России» священно-династический центр. Во-первых, обратимся к зароастризму, в котором мистическая сторона царской власти была детально разработана и который оказал значительное влияние на структуру сознания народов, населявших в древности русские земли. Зароастрийцы утверждали, что царь имеет особую, свыше данную санкцию на правление. Эта санкция воплощалась в обладании светоносной силой - хварено. Хварено (или фарн) - это конденсированная световая энергия, которая делает человека равным богам. Символом хварено традиционно считался сокол, «варган», а иногда и овен. С другой стороны, хварено отождествлялся со стихией огня, единственной естественно стремящейся вверх, к небесам. Каждый иранский царь имел свой личный огонь, символизировавший обладание хварено.
Если мы вернемся к Рюрику, призванному из варягов на царство, мы увидим, что в нем этимологически воплощается весь комплекс этих зароастрийских (и видимо, некогда общеарийских) идей. «Рюрик» по-скандинавски значит «сокол», то есть преимущественный символ хварено. Кроме того, слово «рюрик» поразительно близко старославянскому «рарог», «огонь» или «дух огня» (кстати, старославянское «рарог» означало тоже «сокол»). Когда же произошло крещение Руси, Царь-Рюрикович стал также помазанником Божьим, наделенным силой Христа, именуемого «Агнцем». Таким образом, идея христианского монарха была духовным развитием и сакральным подтверждением древнейшей монархической традиции, воспринимавшей призвание Рюрика как общенародное стяжание небесной благодати - хварено. Так что и в этом случае, как и во множестве других, христианство не отменило, но возвысило и подтвердило древнюю дохристианскую веру». («Мистерии Евразии». - М.: Арктогея, 1996.)
Позволим себе не согласиться только со «скандинавским следом». Рюрик - именно что Ререг (князь Сокол), это выходец с поморско-полабской Славии, где обитал славянский народ вагров-варинов-варнов. Был и славянский этнополитический союз ободритов-ререгов (соколов).
Вообще, в русских письменных источниках есть чёткое указание на славянство варягов. В «Киевском Синопсисе» (XVII в.) сказано: «Понеже Варяги над морем Балтийским, еже от многих нарицается Варяжское, селения своя имуще, языка Славенска бяху, и зело мужественны и храбры».
Хотя, конечно, к одному только славянству варягов «сводить» не следует. Это ещё и дружинно-воинская корпорация, даже более того - сакрально-мистический орден. («Мир Людей и мир животных: инверсия и преображение». - Глава 13. «Гиперборейский Грифон и его варяжский Орден» - https://zavtra.ru/blogs/mir_lyudej_i_mir_zhivotnih_involyutciya_i_preobrazhenie_traditcionalistskie_ocherki)
На сакральное значение варягов указывает и А. Дугин: «Не входя в споры об этнической принадлежности этого племени (что для нас не так уж и важно), попытаемся определить символическое значение этого термина. Раз зароастризм дал нам некоторые ключи, то снова обратимся к нему. Слово «варяг» или «варингр» по звучанию, а, возможно, и по происхождению, близко имени зороастрийского бога Вархарн (или Веретрагна). Вархарн - это один из семи высших «богов» маздеизма, «бог» Победы. Но именно этот «бог» считался основным носителем и подателем хварено, и именно с ним традиционно сочетается сокол «Варган» (сравни: «Варган» - «варингр», т. е. «варяг»), его постоянный спутник или даже его инкарнация. Итак, варяги, помимо своей исторической конкретности, могли представлять собой некое символическое понятие, воплощающее в себе полноту хварено, царского счастья, одна драгоценная частица которого - Рюрик-Сокол - снизошла, как манна, на жаждущие благодати племена. Но на этом мифо-этимологическая цепочка не обрывается. Слово «варяг» также вполне сопоставимо с санскритским корнем «svar» - «небо», «солнечный свет» (кстати, очень близким к персидскому «hvar», от которого произошло хварено). Возможно, что русское «север» тоже родственно «svar», так как Север у древних арийских народов считался «небесной божественной ориентацией». Поэтому соотнесение варягов с севером и небом прекрасно соответствует общей мистериальной логике призвания первого Царя».
При разборе данной темы было бы весьма уместным вспомнить об этимологическом родстве «вар-бор-пол». Варяжский Государь Рюрик пришёл в Ладогу, но его Династия всё же утвердилась в Киеве - столице державы полян. А поляне - борисфениты (боруски) - наследники славянского сколотского племена - паралатов-палов-палеев-спалеев, о коих писали ещё Геродот и другие древние авторы. Борисфен же был назван по имени ветра Борея. Следовательно, жители Гипербореи, которую греки считали сакральной северной страной, должны называться бореями. Между прочим, в индоарийской традиции священная земля Норда именуется Варахи, что означает «земля вепря». В связи с этим Рене Генон писал: «Корень вар (var) в имени вепря встречается в форме бор (bor); точный перевод слова варахи стало быть, борея, и истина заключается в том, что общепринятое имя «Гиперборея» стало употребляться греками лишь тогда, когда они уже утратили смысл этого древнейшего названия; и, следовательно, было бы лучше, вопреки возобладавшему с тех пор словоупотреблению называть изначальную традицию не «гиперборейской», а просто «борейской», тем самым утверждая ее безусловную связь с борей или «землей вепря». («Вепрь и медведица». // «Символы священной науки». - Москва : Беловодье, 2002.)
Часть II - https://a-eliseev.livejournal.com/2228273.html