(no subject)

[ae_krylov]

Андрей КРЫЛОВ
АХМАТОВА - ОКУДЖАВА - БРИК
Сопоставляя цитаты и даты

(Окончание. Начало тут.)
4.

Хроника жизни и творчества Окуджавы находится пока лишь в зачаточном состоянии и не позволяет с достаточной степенью достоверности произвести датировку того значительного для литературы события. Тем не менее, мы попытаемся, насколько возможно, сделать это. В первую очередь отметим некоторые противоречия, заставляющие усомниться в дате лето 63-го, названной Корниловой. Точнее - усомниться не во времени года (оно обычно запоминается точнее), а в его цифрах. Г. Корнилова упоминается в записных книжках Ахматовой многократно и регулярно с 1958 по 1965 год: и в списках на дарственные экземпляры книг, и в «поминальниках» на звонки и письма, и в записях о встречах; одно из последних таких упоминаний - в списке друзей, посетивших АА в Боткинской больнице [20]. Однако из личных встреч в Комарове в интересующий нас период 1963-1966 годов здесь значится лишь одна - и именно в 1963-м (между 17 и 23 июня):

• В Комарове. <...> Вечером была Галя К<орнилова>. Мила, как всегда, - я её очень люблю [21].

Сомнительно, чтобы это было написано о «том самом» единственном рандеву, поскольку о сопровождающих Корнилову лицах, да к тому же оставивших у Ахматовой столь разные впечатления, не сказано ни слова.
Тем не менее, вот основные аргументы против 1963 года.
Первый. Начальное слово фразы «уже в Ленинграде» в цитированном фрагменте ялтинского интервью, скорее всего, указывает не на рядовую деловую поездку в Питер и проживание в «Астории», где Окуджава действительно останавливался не раз. Очевидно, перед нами рассказ о том отрезке жизни поэта, когда он поселился в этом городе перед созданием новой семьи. То есть его первая встреча с Ахматовой, по-видимому, могла состояться лишь в 1964-1965 годах. Почему именно тогда?
Поздняя граница периода, в который могла произойти встреча, - это время возвращения Окуджавы в Москву и вселения в новую квартиру (ноябрь-декабрь 1965-го). Оно зафиксировано документально и не вызывает сомнений [22]. Однако встреча с Ахматовой в Комарове не могла состояться во время очередного посещения Ленинграда Булатом Шалвовичем ни в октябре того же года, ни позже: Анна Андреевна 9 октября тоже уехала в Москву, и оттуда уже вернуться в Ленинград ей было не суждено: 5 марта следующего года она скончалась.

На определении ранней границы датировки следует остановиться подробнее, поскольку здесь есть существенные разночтения. Обычно принято считать, что переезд Окуджавы в Ленинград состоялся в 1962-м (год его знакомства с Ольгой Арцимович) или в 1963-м. Однажды 1962 год назвал и сам поэт, но прочие его высказывания на этот счёт крайне противоречивы. Мы придерживаемся иной версии. Окуджава действительно в этот период неоднократно брал будущую жену в длительные поездки (например, Валаам, Вилково и Одесса, Нижний Тагил и Свердловск), нередко наведывался он и в северную столицу, где она жила. Однако множественные факты заставляют нас относить дату окончательного переезда на весну 1964-го.
На каком основании мы делаем такой вывод?
В целях краткости, пользуясь исключительно опубликованными источниками, схематично упомянем только некоторые из известных фактов. В начале 1964 года - не позднее февраля - Окуджава пишет из Одессы первой жене Галине, что «соскучился по дому», но работа над сценарием не даёт ему возможности вернуться ранее конца марта [23]. (Понятно, что речь идёт не о неком ленинградском доме.) В начале апреля одному из организаторов его приглашения в Нижний Тагил он отвечает, «что переезжает в Ленинград и не знает, где будет жить, поэтому [для связи] дал телефон Ашхен Степановны» [24]. И только с мая весть о переезде Окуджавы в Ленинград распространяется по «литературной Москве»: 9-го Давид Самойлов записывает в дневнике, что звонил поздравить Булата с днём рождения, и акцентирует - «...в Ленинград»; 17-го Павел Антоколький фиксирует в своём дневнике ту же информацию: «он теперь живёт в Ленинграде» [25]; 15 июля - с опозданием - Леонид Губанов пишет в одном из писем: «За два месяца я отстал от событий и ничего не знаю. Только: <...> Ахмадулина снимается в кино. Окуджава в Ленинграде...» [26]. Явно для всех троих поэтов это событие и впрямь - из разряда новостей...
К тому же следует отметить, что смена места жительства требовала ряда серьёзных процедур, - таких как смену первичной партийной организации. Требовалось и снятие с учёта в московской писательской организации с последующим оформлением в Ленинграде. Соответственно этой «принадлежности» Окуджава и печатается в соответствующих сборниках «День поэзии»: в 1963-м ещё в московском, а в 1964-м - в ленинградском (как известно, сборники этой серии выходили в конце каждого года) [27].

И - второй серьёзный аргумент, исключающий, на наш взгляд, 1963-й как год свидания с «царицей». Беседы А. Стерна с Ахматовой (о ещё не состоявшемся знакомстве с Окуджавой) и с самим Окуджавой, подтвердившим её слова, состоялись, как мы помним, - в ноябре 1964-го. В этой дате тоже нет оснований сомневаться, поскольку поездки польского писателя в СССР не могли быть чересчур часты, чтобы их путать. А пребывание Стерна зафиксировано дневниковой записью АА за 1964 год:

• 3 ноября. <...> Принимала Anatol’я Stern’а с супругой... [28]

Таким образом, встреча Б. Окуджавы и А. Ахматовой отодвигается на ещё более поздний период, и мы можем датировать их личное знакомство лишь следующим летом - 1965 года.
5.

Некоторый диссонанс в выстроенную нами версию вроде бы вносит упомянутое в начале наших заметок воспоминание Аскольда Кузьминского [29]:

• Как-то позвонила Каминская:
• - Сейчас приедет Окуджава, приходите.
• Такси - и мы уже на Широкой. Все гости сидят за столом, в центре которого патефон с пластинкой песен Булата, только что привезённой из Лондона.
• А. А. взволнована, но одновременно и величественна, ходит по комнатe, шаль на её плечах едва колышется. Разговариваем шёпотом. Все ждём пришествия Поэта к Поэту. Звонок. Увы, телефонный.
• - Очень жаль, - искренняя обида в голосе Анны Андреевны, она медленно положила трубку.
• - Испугался, - как бы раздумывая, сказала А. А. и ушла к себе.
• Весь вечер на Широкой крутилась пластинка, звенели бокалы, навёртывались слезы на глаза... [30]

Однако курсивный текст здесь вроде бы указывает на то же самое лето 1965-го. Поездка Анны Андреевны в Великобританию, откуда она, как с оговоркой свидетельствовал Шилов, могла привезти английскую пластинку Окуджавы, произошла в июне этого года. Ахматовой оставалось жить около десяти месяцев...
Даже похоже, что Лев Алексеевич не ошибся: история с передачей пластинки не только реально могла иметь место, но теоретически возможно, что именно она оказалась конкретным поводом для младшего поэта согласиться вскоре после возвращения «царицы» из Англии на её очередное приглашение в Комарово. (Устроившая встречу Г. Корнилова могла эту деталь и не запомнить.)
Но с кем в случае, который вспоминает Кузьминский, разговаривала Анна Андреевна - с самим Окуджавой или с третьим лицом, передавшим ей его очередное боюсь? Это ведь, в конце концов, могла быть и история, подобная тем, что описали и Панченко, и Лесневский. Не ясно.
Между тем Окуджаве запомнился лишь один телефонный «полудиалог» - после очного знакомства. Сам он в уже цитированных беседах дважды рассказывал о нём.
Слова «бывал в Комарово у Анны Андреевны Ахматовой» в интервью Л. Левину теоретически могли бы означать неоднократность встреч, однако это предположение пока ничем не подтверждается. По всей вероятности, описанное Г. Корниловой свидание оказалось одновременно и последним.
В том же ялтинском интервью 1984 года:

Однажды по телефону она попросила меня заехать к ней. А у меня накопились какие-то суетные дела, я вежливо отказался. До сих пор не могу себе простить этого. Не могу забыть ответ Анны Андреевны: «Ну, до свидания...». Вскоре её не стало.

И - на цитированном нами публичном выступлении середины 1980-х:

А потом однажды - в Ленинграде я находился - я должен был срочно уезжать в Москву, у меня был билет, и через полчаса я должен был быть на вокзале. И вдруг мне позвонил её друг и секретарь и сказал, что «Анна Андреевна очень просит тебя приехать».

Я сказал:

- Нет, я не могу - я сейчас уезжаю! Я вот вернусь - и сразу к ней заеду!

Тут она взяла трубку и говорит:

- Я прошу вас приехать.

Я тогда не понимал, что я говорю с царицей - понимаете? - не понимал.

Я говорю:

- Анна Андреевна! Вы знаете, такие обстоятельства, я должен... - и засуетился, какую-то чепуху понёс...

И она взяла и повесила трубку. Я потом уже понял, что я должен был выкинуть этот билет и поехать к ней. А вскоре она умерла, и больше мы не виделись. Вот так вот. Как сказал Александр Яшин, «спешите делать добрые дела».

Характеристика друг и секретарь здесь не может говорить ни о ком ином, как о поэте Анатолии Наймане [31]. Он вспоминает лишь последствия того звонка:

• Я... про этот звонок слышал (может быть, читал), но что звонил - не помню. Похоже, Окуджава ошибается. Однажды ему позвонил кто-то из компании приёмной внучки АА; возможно, её муж. Окуджава согласился придти, но что-то помешало. Это я помню отчётливо: разочарование «молодёжи» и раздражение АА по поводу этого разочарования.
• Может быть, ошибаюсь я. Вполне мог и позвонить - и забыть, что звонил [32].

Впрочем, не суть важно, кто набрал номер и первым заговорил с Окуджавой в тот злополучный вечер. Приёмная внучка АА - это ведь и есть А. Каминская, о которой вспоминал А. Кузьминский; Каминская и Кузьминский - погодки, и в 1965-м им было по 26-27 лет. Упомянутому здесь же мужу Каминской [33] - 25... Значит, скорее всего, Найман говорит о том же самом вечере, о котором вспоминал Окуджава, но - «с другой стороны».

Если наша интерпретация событий близка к реальной, то эта вторая (телефонная) его беседа с Ахматовой состоялась немногим позже их первой встречи - в июле, августе или сентябре - до 9 октября 1965-го. Можно даже пофантазировать о том, что Ахматова привезла из Англии два экземпляра флегоновской пластинки, один из которых и слушала собравшаяся на улице Широкой «молодёжь»...

А вскоре, - вновь процитируем Булата Шалвовича, - она умерла...
6.

Всё могло бы быть именно так. Но на самом деле события развивались немного иначе.
Сюжет о легендарной «невстрече» Окуджавы с Ахматовой неожиданно вывел нас на датировку его знакомства с другой легендарной женщиной XX века - музой Владимира Владимировича Маяковского. К тому же эта «побочная» история позволила уточнить обстоятельства появления у Окуджавы первой иностранной пластинки.
Дело в том, что дальнейшие поиски опровергли зыбкое воспоминание Л. Шилова, приведённое выше. Оказалось, что в данном сюжете он спутал А. Ахматову с Лилей Брик, которая в то время имела устойчивую связь с Парижем, а именно - с сестрой Эльзой Триоле и её мужем Луи Арагоном, известным писателем-коммунистом, «другом Советского Союза».
Вот, что по этому поводу написал в своей книге сын последнего мужа Лили Брик - Василий Катанян [34]:

• Часто приходил Юлий Ким, Л. Ю. любила его песни и очень любила Окуджаву, но тот был у неё всего раз. А плёнки его она слушала часто. «Как он всё понимает в любви!» - воскликнула она однажды. Когда во Франции впервые вышел диск с песнями Окуджавы, она попросила прислать ей две пластинки и одну подарила Окуджаве - у него её не было [35].

Кстати, в дневниковых вариациях тех же воспоминаний Катанян допускает возможность двух встреч:

• 13 июля 1988 г. Снимал <для фильма> Булата Окуджаву. Каждый раз убеждаюсь, какой он замечательный. В самом начале, в пятидесятых, когда он был ещё не знаменит, Л. Ю. пригласила его и просила петь. Это было прекрасно - он пел много и охотно, многие песни я уже знал наизусть по записям. Она подарила ему какие-то книги с надписями и коробку шоколада. Потом они несколько раз перезванивались, а когда она получила диск из Франции с его записями, то он к ней приехал за ним, ей прислали два экземпляра, она специально попросила для него [36].

Таким образом, в воспоминаниях А. Кузьминского и Л. Шилова речь шла о разных экземплярах пластинки. Что же касается датировки знакомства Окуджавы и Лили Брик, то Катанян, если и ошибается, то не намного.
Писатель Владислав Бахревский, живший в то время в Орехово-Зуеве и какое-то время работавший с Окуджавой в столичной «Литературной газете», запомнил такой характерный эпизод:

• Расскажу вам о судьбоносном для него звонке. Как-то он попросил меня: «Надо материал сдавать, посиди у телефона, жду звонка». И звонок раздался, гортанный голос произносит: «Это говорит Лиля Брик, попросите Булата Шалвовича». Булат прибежал, говорил по стойке «смирно». Начиналась его международная слава... [37]

Если учесть, что Окуджава, поступив на работу в редакцию «Литгазеты» в 1960-м, покинул её в сентябре 1961-го, непосредственно перед выходом в свет альманаха «Тарусские страницы», то и условно датировать знакомство с Лилией Брик мы можем этим же периодом.



________________________________________

[20] См.: Ахматова А. Записные книжки...: (1958-1966) / Сост. и подгот. текста К. Н. Суворовой. М.: РГАЛИ; Torino: Giulio Einaudi ed., 1996. С. 690 и др.; Указ. имён: С. 802.
[21] Там же. С. 372.
[22] См., например, письма к сыну Игорю и свояченице И. В. Живописцевой, жившим первые полтора месяца после смерти первой жены О. (7.11.65) у родственников в Воронеже. В этих письмах поэт дважды (!) сообщает свой новый адрес (Голос надежды: Новое о Булате. Вып. 5. М.: Булат, 2008. С. 70-72).
[23] Там же. С. 69-70.
[24] Голос надежды. Вып. 3. М., 2006. С. 216.
[25] Там же. С. 392.
[26] По: Губанов Л. Как незаконная комета: [Письма к В. Мейланду / Предисл. и публ. В. Мейланда] // Дар. 1992. № 1. С. 43.
[27] См.: [Стихи] // День поэзии. М., 1963. С. 223-224; [Стихи] // День поэзии. Л., 1964. С. 176-179.
[28] Ахматова А. Собрание соч.: В 6(8) т. Т. 6 / Сост., подгот. текста, коммент., ст. С. А. Коваленко. М.: Эллис Лак 2000, 2002. С. 316.
[29] Кузьминский Аскольд Иванович (1938-2005) - художник книги, дизайнер; с 1958 года жил в Санкт-Петербурге.
[30] Кузьминский A. Указ. соч. Благодарим Р. Д. Тименчика за предоставленную цитату из этого издания, не найденного нами в московских библиотеках. Каминская Анна Генриховна (1939) - внучка Н. Н. Пунина, дочь И. Н. Пуниной; искусствовед.
[31] Найман Анатолий Генрихович (1936) - поэт, переводчик, эссеист, прозаик.
[32] Из личного письма автору, 2009.
[33] Зыков Леонид Александрович (1940-2001) - архитектор, художник, историк культуры.
[34] Катанян Василий Васильевич (1924-1999) - советский кинорежиссёр-документалист, писатель; сын литературоведа Василия Абгаровича Катаняна.
[35] Катанян В. Лиля Брик. Жизнь. М.: Захаров, 2007. С. 79.
[36] Катанян В. Лоскутное одеяло (1943-1999). М.: Вагриус, 2001. С. 352-353.
[37] Бахревский В. Сказочник в гостях у сказки / [Беседовал] В. Саришвили // Рус. клуб. Тбилиси, 2012. № 7. С. 46.

© Геннадий Шакин, фото, 1983.