(no subject)
Вот отрывок из книги Игоря Ситникова "Ростовский порт - история в лицах":
Легендарные парусники Ростова-на-Дону. часть 1
БАРКЕНТИНА «ВЕГА»
Это наша вторая, по счёту, знаменитая ростовская баркентина.
Однако мы уже привыкли к тому, что большинство местных кораблей, о которых говорится в этой книге, прежде чем сплести свои судьбы с жизнью Донской столицы, имели отдельные предыстории, а пути, приведшие их к причалу Ростовского порта, оказывались зачастую, сложными, долгими и даже случайными.
Поэтому рассказ о «Веге» не будет выбиваться из общего ряда броскостью и оригинальностью сюжета. Он будет интересен нам, как ещё одна быль. Как маленькая повесть об обычном торговом судне, что станет позже, учебным, потом прославится на всю страну благодаря кино, честно отслужит людям и погибнет, израненное войной, у кромки портового пирса.
«Таара»
Так звали «Вегу» раньше, и при рождении и, ещё долго, после. Корабли в те давние тревожные времена часто переименовывали. Люди, наверное, просто следовали революционным порывам новой эры, когда вообще переименовывалось всё и вся. Корабли были, в общем-то, не при чём. Такие существовали веяния, такие формировались нравы.
«Таара» - мужское имя. Так финские и прибалтийские язычники звали одного из своих главных богов.
Судно строилось где-то в Прибалтике, отсюда название. Вполне благозвучное и значительное для тех мест.
Вообще-то, за давностью лет, информация о появлении парусника несколько стёрлась. Где-то между первым и вторым годом прошлого столетия, то ли в латвийском, - тогда лифляндском местечке Кабли, а то ли на эстонском острове Сааремаа в порту Аренсбург, - что сегодня зовётся Кингисепп, произошло его строительство.
Говорят, что «Таару» строили по старинке, «на земле», «как раньше» и «как соседи делали», местные потомственные корабелы. По памяти и без бумажных чертежей, постоянно внося какие-то усовершенствования, эти умельцы, не сооружая верфей, прямо у воды создавали из дерева добротные мореходные суда. Их парусники ходили по всем морям и океанам по 40-50 лет, а иногда и дольше. «Таара» стал чуть ли не крупнейшим из них.
Его скелет, остов, шпангоуты и киль, собирали из сортового дуба, на обшивку шла лучшая сосна. Оснастку и такелаж тоже изготавливали из местных ходовых, проверенных материалов.
Конструктивной внешней особенностью судна, стали бортовые люки, для носовой и кормовой горизонтальной загрузки длинномерных грузов. После погрузки люки крепились изнутри, конопатились и просмаливались снаружи, борта не теряли прочности.
Двигателя баркентина не имела и оставалась исключительно парусным судном. Там не было даже электрического освещения.
Чтобы не показаться себе профанами в корабельном деле, да ещё хотя бы из приличия и любопытства, познакомимся с техническими характеристиками «Таары» - будущей «Веги»:
корпус - деревянный
водоизмещение - 1100 т
грузоподъемность - 660 т
длина - 61 м
ширина - 10,2 м
осадка - 4,2 м
максимальная скорость -12-13 узлов
план парусности - 15 парусов всего, в том числе 5 прямоугольных парусов, 10 косых парусов
площадь парусов - 1055 -1200 кв. м.
Согласитесь, для тех времён это были достаточно солидные судовые параметры.
На всякий случай вспомним отличие баркентин от остальных парусников. Я не знаю, зачем нам может понадобиться подобная информация, ведь представительниц того класса сейчас практически не осталось в мире. Но если кому-то, когда-нибудь во сне привидится летящий по морю корабль с мачтами, числом от трёх до пяти, с прямыми парусами на передней носовой фок-мачте и с косыми парусами на остальных, знайте, вам приснилась именно баркентина! Такое «оперение» было наиболее экономично и характерно для позднего парусного кораблестроения. Оно, повинуясь прогрессу, окончило свой долгий путь в начале индустриального 19-го века.
«Таара»-«Вега» имела три мачты, но была крупнее своих ростовских соплеменниц, тоже трёхмачтовых, «Ипполита» и «Альфы».
С рождения и до самого переломного, в российской истории, 1917 года, «Таара» плавала по белу свету от берегов Балтийского моря к разным городам и странам. Добротное судно радовало прибылью своего первого хозяина. Имени этого счастливчика мы не знаем, однако думаем, что и в его жизни, и в жизни его парусника всё было хорошо в те времена.
Но настал Великий Октябрь. Революционеры - большевики отобрали у владельца его корабль. Кажется, словом - экспроприация, это тогда называлось. Новые хозяева определили «Таару» в Государственный торговый флот - «Госторгфлот». Он, чуть позже, стал называться Советским торговым флотом - «Совторгфлот». Портом приписки баркентины стал Петроград.
Во времена НЭПа, то есть когда большевики объявили о Новой Экономической Политике, и на время разрешили упразднённую ими же, частную собственность, парусник обрёл ещё одного владельца, - предпринимателя.
Однако советский климат мало способствовал росту частной собственности. В очередном коммерческом рейсе, в каком-то голландском порту, капитан, сославшись на маленький фрахт и безденежье, отказался выплатить деньги за работу одиннадцати российским наёмным матросам. Те обратились к советскому консулу. Случился скандал, прошла судебная тяжба. Процесс показал, что спорить с молодым социалистическим государством одинокому собственнику глупо и небезопасно. Судовладелец погорел, а судно вновь досталось народной власти. Словом, - национализация, это, кажется, тогда называлось.
В декабре 1925 года «Таару», и ещё одну баркентину «Маац», поставили на прикол в, переименованном из Петрограда, Ленинграде. Здесь потрёпанные и, по сути, ничейные суда, в течение двух лет ожидали своей дальнейшей участи.
Шло время. Вопреки многому, молодое советское государство росло и развивалось. Революционный порыв не утихал. Строилась промышленность, развивался транспорт. Для создания мощного торгового флота требовались свежие специалисты. Новые кадры нужно было обучать и воспитывать. К чести тогдашних государственных руководителей скажем, что они с полной ответственностью подходили к вопросу профессионального образования растущих строителей коммунизма вообще, и молодых мореходов в частности.
В 1927 году было решено, переделать грузовую баркентину в учебное судно. Этот вопрос утрясали две организации с забавными, на сегодняшний взгляд, названиями: «Цутранпрос» и «Цумор». Так сокращённо именовались: Центральное управление просвещения на транспорте и Центральное управление морского транспорта.
Пока не стихли ведомственные разногласия две неприкаянные, похожие друг на дружку неясной судьбой и незавидным обликом, прибалтийские баркентины стояли на Васильевском острове в судоходном канале у Масляного Буяна. Так тогда назывался большой старинный питерский склад масляных и жировых продуктов. Ни канал, ни склад, не дожили до наших дней.
Наконец, «Совторгфлот» продал «Таару» «Цутранпросу» за 4 тысячи рублей. С развалюхи «Мааца» для ремонта разрешили взять всё пригодное к работе оборудование.
«Таара» стала принадлежать Ростовскому-на-Дону морскому техникуму.
Будущему учебному судну к тому времени исполнилось уже 25 лет. Это средний возраст для деревянных парусников. Но, честно сказать, выглядела «Таара» тогда, и вовсе неприлично. Корпус, выполненный из качественных древесных материалов, был совсем неплох, но это достоинство, увы, напрочь отрицал сиротский вид запущенного судна. На «Маац» без слёз вообще было невозможно смотреть.
К тому же наступила зима. Боцман прибывшей из Ростова-на-Дону команды, взглянул на «Таару» с берега и помрачнел. Затем он перевёл хмурый взгляд на, притулившийся рядом, беспризорный «Маац». Промозглый питерский ветер, путаясь в обрывках снастей, посвистывал презрительно и злобно. Вразнобой раскачивались на реях обледенелые парусные лохмотья. Как раз в эту минуту по осыпанному снежком швартову, от баркентины на берег, переваливаясь на коротких лапках и оскальзываясь, не торопясь сошла серая корабельная крыса. Морской волк поднял воротник, плюнул, произвёл туловищем поворот оверштаг, и убыл в обратном направлении.
Но, ростовский экипаж остался и приступил к делу. Ремонт вели хозяйственным способом. Это значит, - как могли и своими руками. Выбивали средства и материалы, находили инструменты, нанимали безработных местных умельцев, в основном пожилых и стариков. Те ещё помнили парусное дело и могли настроить такелаж.
К лету 1928 года ростовчане всё-таки собрали из двух полуразрушенных судов один полноценный парусник. Постарались на славу. Баркентина помолодела, почувствовала, что нужна людям, снова стала жить их заботами и мечтами. Да! И ещё. Тогда она переименовалась.
Ну, не понравилось молодым советским атеистам имя древнего языческого бога, - Таара. Звёздное название «Вега» было ближе строителям новой эпохи. В созвездии Лиры в ночном небе над морем, направляясь к дальним берегам, могли они разглядеть яркую тёзку своей баркентины.
Судно прошло проверку и заново получило классность Морского судоходного регистра РСФСР. Так же оно подтвердило свой статус и во французском международном бюро «Веритас». Теперь «Вега» могла брать на борт грузы от иностранных клиентов, страховавших свою собственность в зарубежных компаниях. Такие попутные фрахты удешевляли стоимость учебного рейса, а иногда и приносили прибыль мореходному учебному заведению, владеющему кораблём.
Часть трюмных площадей оборудовали под кубрики и «Вега», при штатном экипаже в 38 человек, могла принять теперь для длительного плавания, ещё 102 курсанта.
В августе 1928 года баркентина отправилась из Ленинграда в порт приписки, Ростов-на-Дону. Об этом путешествии написана книга «Вокруг Европы на «Веге»». Известен её автор С. Ромм, скорее всего он просто однофамилец известного киносценариста и театрального режиссёра Михаила Ромма. Родственных связей между этими двумя людьми, как и полного имени автора книги, я не нашёл, имеется лишь единственный инициал писателя. Не отыскал я в свободном доступе и текста его произведения. На сайте одного московского антикварного книжного магазина книжка выставлена за десять тысяч рублей. И если бы целью моего исследования было создание романа, а не написание скромного рассказа о замечательном паруснике, я бы обязательно приобрёл это редкое издание. Сейчас же, за неимением других, более точных и полных данных, приходится как-то домысливать ситуацию.
На мой взгляд, дальнейшие события развивались так.
«Вега» вышла в открытое море. Неизвестно был ли на её борту полный состав курсантов Ростовской мореходки. «Ростовская мореходка» - это, кстати, упрощённое, принятое в обиходе название учебного заведения, неоднократно переназванного, и живущего сейчас под именем «Институт водного транспорта имени Г.Я. Седова». Вполне возможно, что сотня практикантов выехала в Ленинград из Ростова, затем погрузилась на борт «Веги» и морем, пройдя практику, прибыла обратно на Дон. А может быть, штатный экипаж баркентины просто был усилен или доукомплектован каким-то количеством курсантов. Точного числа находившихся на борту людей, в том плавании, мы не знаем.
Известно, что походом командовал капитан Коновалов. В составе команды находились молодые мореходы, ставшие потом известными капитанами. Зиновьев и Самойлов, например, сами впоследствии командовали «Вегой». А, комсоргом того славного экипажа был Николай Лунин. Он в будущем стал знаменитым военным морским офицером. Командовал подводными лодками Щ-421 и К-21, торпедировал самый крупный фашистский линкор «Тирпиц» во время Великой Отечественной войны. Лунину, кроме остальных боевых наград за многие удачные боевые походы, было присвоено звание Героя Советского Союза. Во время Второй Мировой войны выпускник Ростовской мореходки Николай Лунин имел звание капитана третьего ранга, после Победы знаменитый «седовец» продолжил службу и стал контр-адмиралом ВМФ СССР.
Такие вот люди, в своё время, драили деревянную палубу «Веги».
Но тогда, баркентина шла намеченным курсом из Ленинграда в Копенгаген, Гавр, Гибралтар, Алжир, Константинополь.
Наверное, только от названий этих городов, у мальчишек в тельняшках захватывало дух.
В конце двадцатых, железный занавес между капиталистическим и социалистическим миром был приподнят. Европейские страны начинали признавать молодое советское государство. Иностранные порты открывали российским кораблям свои причалы.
Почти четыре месяца «Вега» находилась в плавании. Её курсанты знакомились с иной жизнью, раздвигали рамки своего мировоззрения, закаляли характеры, становились мужчинами. То было хорошее время и замечательное плавание.
Только в конце навигации, перед зимним ледоставом, учебное судно вошло в акваторию Ростовского порта и отшвартовалось у гранитной причальной стенки.
С лета 1929 года, имея на борту курсантов Ростовского морского техникума, «Вега» начала ходить в учебные плавания. Её практической целью стали порты Крыма, Кавказа и Ближнего востока. Учебно-производственное судно попутно перевозило грузы, зарабатывало деньги на собственное содержание и поддерживало финансовое положение своего бюджетного владельца. Одним из её постоянных грузов был керосин в банках, удобно помещавшихся в небольших трюмах. Говорят, что позже, и эти трюмы загрузили постоянным балластом, а свободные пространства переделали под кубрики и классы.
Так, незаметно, в делах и заботах наступил 1936 год. И, внимание: «Вега» стала киноактрисой!
Да такой, что напрочь затмила всю киношную славу «Ипполита» - своего звёздного предшественника в немом кинематографе.
Вторая ростовская баркентина сыграла роль корабля «Дункан» в полнометражном, звуковом фильме «Дети капитана Гранта», снятом киностудией «Мосфильм».
Эта лента вошла в «Золотой фонд» советского кино, и была показана во многих странах мира. Её видел каждый советский человек. Она и сегодня смотрится интересно, а тогда, 80 лет назад, экранизация приключенческого романа Жюля Верна произвела, как сказали бы нынче, «бомбовский» эффект.
Вся страна распевала две песенки. Они с тех пор считаются российскими музыкальными символами морской романтики. «Капитан, капитан, улыбнитесь» и «А ну-ка песню нам пропой весёлый ветер» - эти слова знаем мы и сегодня, а тогда, они впервые прозвучали на весь мир с борта ростовского парусника!
Мальчишки воровали у хозяек бельевые верёвки и плели из них корабельные снасти, каждое высокое и прямое дерево во дворе стало мачтой, конкурсы на вступительных экзаменах в морские и речные учебные заведения взлетели до ста человек на место!
Да, баркентина «Вега» вошла в историю! С этим не поспоришь.
Хорошо, что корабли не испытывают «звёздных болезней». Отработав на киносъёмках, парусник спокойно вернулся к своим прямым обязанностям. Он опять переправлял грузы, на его палубе становились моряками вчерашние мальчуганы. В Азовском, Чёрном и Средиземном море «Вега» отходила 13 учебных навигаций. Более двух тысяч курсантов обязаны баркентине своей первой мореходной практикой.
Неизвестно сколько бы ещё длился её спокойный парусный ход, если бы не война. В сражениях, где участвовали самые современные орудия смерти, безмоторному деревянному паруснику просто не суждено было выжить. В 1941 году, во время первой оккупации немцами Ростова, «Вега» ушла в свой последний поход.
На корабль погрузили заводское оборудование и под командой капитана Скворцовского отправили в Геленджик. «Вега» удачно проскочила Донское устье под одними парусами, и без помощи буксиров вышла в открытое Азовское море. Тут морская судьба перестала улыбаться баркентине, и она, попав в штиль, подхваченная в Керченском проливе морским течением, налетела на мель. Деревянный корпус тяжело нагруженного корабля не выдержал удара о каменистое дно, и дал течь. Когда поднялся ветер, команде удалось высвободить парусник, и кое-как, постоянно борясь за живучесть, добраться до Геленджика.
Здесь «Вега», умирая, приткнулась к пирсу, набрала в трюмы воды и осела на дно. Поднимать её было некому, некогда и незачем. К борту притопленной баркентины всю войну швартовались торпедные катера.
В мирные годы её занесло песчаным илом.
Поэтому, когда старый пирс решили реконструировать и расширить, - то, что осталось от «Веги» просто похоронили под слоем камней и бетона.
Точное место её могилы ни чем не обозначено, хотя, наверное, ещё не поздно отыскать его. И прикрутить на парапете геленджикского пирса небольшую памятную табличку с указанием дат жизни и смерти легендарной баркентины. С кратким перечнем её трудовых и кинематографических заслуг. Да. Наверное, ещё не поздно.
В годы советской власти про «Вегу» вспомнили дважды.
В первый раз, когда сразу после войны по требованиям репарации на финской верфи «Лайватеолиисуус» были построены несколько деревянных парусно-моторных кораблей для морских учебных заведений Советского Союза.
Одна из новых баркентин, в память о своей заслуженной тёзке, была названа «Вегой». Её передали Таллинскому мореходному училищу. Старые моряки, вспоминая о парусном учебном флоте, чтобы избежать путаницы, зовут её «Вегой-2».
Снова о ростовской баркентине вспомнили в 1981 году. Тогда была выпущена новая серия почтовых марок. Она посвящалась советским парусным учебным судам. На одной из марок и запечатлён образ красавицы «Веги». Каков был её тираж уже не определить.
После была ещё изготовлена серия значков, идентичных маркам. Известно, что одна марка стоила 6 копеек, а один значок 25.
Баркентина «Вега» отслужила российскому флоту сорок лет, воспитала тысячи курсантов, пережила Октябрьскую революцию и Гражданскую войну. В Великую Отечественную, она погибла у родного берега, выйдя победительницей из военного похода.
Память о ней и сейчас живёт в кадрах знаменитой киноленты. И кто знает, как долго образ трёхмачтовой баркентины летящей на всех парусах к мечте через бури и штормы, будет тревожить сердца влюблённых в море российских мальчишек?
БАРКЕНТИНА «АЛЬФА»
Альфа - символ Начала. Альфа и Омега, - первая и последняя буквы греческой азбуки, их совместное упоминание означает - начало и конец. Альфа - знак вечности у древних христиан, и лицо Спасителя в Апокалипсисе. Термином «Альфа» определяют самую яркую звезду любого небесного созвездия.
Нет. Вы как хотите, а я готов угадывать в названии последнего ростовского парусника, именно символику начала. Хотя повествования других историков, пронизаны печальными нотками сожаления о незавидном и бесславном конце донских баркентин, что, на самом деле, весьма и весьма обосновано.
Я уже говорил, но снова повторю, - судьбы «Ипполита», «Веги» и «Альфы» во многом непросты и странным образом похожи. Сейчас, разузнав всё про «Альфу», мы только лишний раз в этом убедимся.
Но перед тем как начать свой рассказ, я хочу попросить вас, - не грустите! Помните о Начале, хоть финал нашей истории и не будет праздничным. Пускай. Мы ведь изучаем прошлое для того, чтобы идти вперёд, чтобы делать выводы и исправлять ошибки. Поэтому, чем вздыхать, лучше улыбайтесь, улыбайтесь и напевайте старую песенку, где «только смелым покоряются моря»! Поверьте, так легче и веселее. «Капитан, капитан…»
Ну, что ж. Поехали … Поплыли … Или, всё таки будет правильнее сказать, - пошли дальше!
«Альфа», благодаря сроку своего рождения, не угодила в пучину революционной ломки, в эпоху переименования всего и вся. Вот почему она и прожила всю жизнь, от начала до конца, под одним единственным именем. Её построили уже после Второй мировой, то есть после Великой Отечественной войны.
В ходе военных действий, 9 сентября 1944 года, между поверженной к тому времени фашистской союзницей - Финляндией и странами - победителями из антигитлеровской коалиции, было заключено Московское перемирие. По нему, в рамках военной компенсации причинённого Советскому Союзу ущерба в 300 миллионов долларов, фины, кроме прочего, обязаны были построить для нашего флота корабли на сумму 66,2 миллиона долларов.
В том числе строились девяносто деревянных парусных судов, шхун и баркентин. Это были во многом однотипные трёхмачтовые океанские парусники сорока пяти метровой длины, с дедвейтом, то есть с общей грузоподъёмностью, 300 тонн, и с двигателем, мощностью в 225 лошадиных сил.
Суда строились под эгидой организации SOTEVA - координатора послевоенных компенсаций. Строительство шхун развернулось на четырех верфях. Корабельное предприятие «Laivateollisuus Ab» в городе Турку построило 45 грузовых судов и немагнитную научно-исследовательскую шхуну "Заря". Морская верфь «F.W. Hollming» в Раума сделала 34 шхуны. Семь судов родились в судостроительной фирме «Aug. Eklof Ab» в городе Порво, и четыре парусника на верфи «Valkon Laiva» в Ловийсе. Суда строились с 1946 по 1953 годы.
Семнадцать кораблей с парусным вооружением баркентины, сразу сделали учебными. Остальные были грузовыми шхунами, 27 с гафельным вооружением, и 46 с бермудскими парусами. По квалификации Морского Регистра СССР парусники были рассчитаны, в среднем, на 20 лет активной службы, имели примерно одинаковые характеристики и неограниченный район плавания.
Сегодня мы можем назвать лишь четырнадцать из семнадцати учебных баркентин в той крупнейшей партии деревянных морских судов. Она стала последним массовым заказом кораблей парусного торгово-промыслового класса в мировом судостроении.
Кадровый состав советского военного и гражданского флота был обескровлен страшной войной. Государство понимало необходимость качественной подготовки молодых моряков, для чего и старалось оснастить учебными судами наибольшее количество морских техникумов и училищ.
Наиболее подробный список учебных кораблей той последней серии размещён сегодня в интернете, на сайте кают-компании «Катера и яхты». Там отмечены порты приписки баркентин, а так же владельцы и годы списания некоторых из них.
«Альфа» - Таллин / Ростов/ списана в 1968 г.
«Вега-2» - Таллин/ списана в 1979 г., передана в музей города Пи́етарсаари в Финляндии .
«Георгий Ратманов» - Туапсе / Мурманск/ Министерство рыбного хозяйства (МРХ)/ год списания неизвестен.
«Горизонт»- Ленинград/Рига/Дальний Восток/ МРХ/списана в 1965 г.
«Зенит» - Министерство ВМФ/ год списания неизвестен.
«Иван Месяцев» - Мурманск/ Архангельск/ МРХ/ год списания неизвестен.
«Капелла» - Мурманск/ Керчь/ Рига/ списана в 1969 г.
«Кропоткин» - Ленинград, Военно-морская академия/ списана в 1973 г., переделана в ресторан в Севастополе, сгорела в 1978 г.
«Менделеев» - Рига/ МРХ/ списана в 1971 г.
«Меридиан» (Meridianas) - Калининград/ Рига/ МРХ/ списана в 1968 г. Действует как ресторан в Клайпеде, одна из визитных карточек города.
«Секстан» - Владивосток/ МРХ/ списана в 1966 г.
«Сириус» - Ленинградское высшее инженерное морское училище имени адмирала С. О. Макарова (ЛВИМУ)/ списана в 1971 г., ресторан «Кронверк», разобран.
«Тропик» - Ленинград/ Рига/ МРХ/ списана в 1966 г.
«Чайка» - Ленинград (г. Ломоносов), Ломоносовское мореходное училище/ год списания неизвестен.
Судьбы и имена трёх баркентин из семнадцати, сегодня неизвестны.
Подведём итог той давнишней парусной истории.
Среди учебных баркентин, да и вообще, среди всех деревянных парусников финской постройки 1940-х - 1950-х годов, самой везучей стала «Вега-2». После развала СССР, она некоторое время служила истории парусного флота как филиал Таллинского морского музея. В конце 90-х эстонское правительство подарило баркентину Финскому фонду, специально созданному для её восстановления. В 1997 году «Вегу-2» отбуксировали в Пиетарсаари - небольшой финский городок на берегу Ботнического залива, известный своим морским музеем и музеем мореплавания в Арктике. Там парусник, созданный сразу после войны старыми финскими умельцами, их почтительные и мастеровитые внуки привели в полный порядок.
Уцелел доныне и «Меридиан», учебный корабль Калининградского, а потом Клайпедского мореходного училища. Сейчас судно - достопримечательность Клайпеды. Оно известно, как плавучий ресторан “Meredians” и его образ можно видеть на сувенирных городских открытках.
Остальные парусники этой партии испытали безрадостную участь. «Кропоткин», например, после списания был популярным рестораном «Баркентина» в Севастополе. Его открыли в начале 1980-х годов, а закрыли с началом антиалкогольной компании, в 1987 г. Вскоре судно погибло из-за пожара. Его выгоревший корпус был демонтирован в 1990 году.
Прочие баркентины по старости сгнили, были сожжены, или затоплены. Их следы постепенно стираются с течением времени так же, как с каждым годом все меньше и меньше виднеется над водой борт затонувшей парусника «Коралл» в нескольких метрах от берега, в самом центре набережной Петропавловска-Камчатского.
Пусть мягким и спокойным будет дно океанов, морей и рек в тех местах, где лежат останки последних российских баркентин. Пусть будет светлой память о них.
Взгрустнув над эпитафией, решим, что всё хорошее, несмотря ни на что, ещё впереди, и пристально рассмотрим «Альфу», ведь именное её история нас, как ростовчан, занимает больше всего.
Это было красивое трёхмачтовое судно с прямыми парусами на фок, и косыми на грот и бизань, мачте. Оно замечательно смотрелось у причала ростовской набережной.
«Альфу» построили в 1948 году. Поначалу, не смотря на её учебное предназначение, баркентину использовали как грузовое судно в каботажных балтийских плаваниях.
Только спустя шесть лет, в 1954 году, парусник передали Ростовскому мореходному училищу.
Чтобы сменить порт приписки, судно отправилось в длительное плавание вокруг Европы, из Таллина в Ростов-на-Дону. «Альфа» почти в точности повторила маршрут «Веги» - своей старшей ростовской «сестры», проделанный, дай бог памяти, в 1928 году.
Несколько лет «Альфа» ходила в учебные рейсы с курсантами ростовской «Седовки» (Институт водного транспорта имени Г. Я. Седова), по Азовскому и Чёрному морю. Затем у корабля начались «неполадки со здоровьем», стало сказываться нелёгкое балтийское прошлое.
Там, на Балтике, баркентине приходилось туго в суровые послевоенные годы. Часто менялись задачи, владеющие организации и составы экипажей. Судно перевозило разные грузы, бочки, мешки, ящики, каменный уголь. Всё это не шло кораблю на пользу.
После перевода в Ростов-на-Дону, в конце пятидесятых годов, государство всё ж таки выделило средства на капитальный ремонт баркентины. Нужно было менять оснастку и проводить профилактику подводной части деревянного корпуса. Но, уже в то время, умельцев способных отвечать за такие работы, в Ростове не нашлось. Не оказалось их, видимо, и в Таганроге. Иностранные верфи требовали оплату в валюте, а её в стране, как всегда, не хватало. «Альфу» сняли с рейсов и поставили на прикол к стенке ростовской набережной, чтобы изредка использовать как плавучий класс и наглядное пособие. На смену баркентине в мореходку пришел теплоход «Васил Коларов». Однако парусов у него не было.
Неизвестно, сколько простояла бы «Альфа» у причала, если бы и в её судьбу не вошёл кинематограф. В 1959 году киностудия «Мосфильм» решила экранизировать произведение Александра Грина «Алые паруса». Для съёмок понадобился корабль, и выбор пал на ростовский парусник.
После звёздного прошлого предыдущих донских баркентин, любители мистики легко могли бы теперь найти в цепочке «Ипполит» - «Вега» - «Альфа», кармическую связь. Однако мне кажется, всё было проще. Вероятно, здесь сыграла роль обычная бухгалтерия. Скорей всего после съёмок «Веги» в «Детях капитана Гранта», в студийных архивах остались ростовские планы, финансовые сметы, расчёты командировочных и других затрат. По накатанной дорожке и запустился следующий проект, потому как, при всём уважении к нашей красавице, «Альфа» в те времена была вовсе не единственным парусником на Азово-Черноморском побережье.
Как бы то ни было, третья ростовская баркентина гордо вошла в историю мирового кинематографа. Да. И этот фильм удался на славу, он тоже попал в «Золотой фонд» киноискусства. «Алые паруса» посмотрели все граждане Советского Союза, художественную ленту купили многие зарубежные страны. «Альфа» стала единственным в мире кораблём с парусами из чистого алого шёлка. Правда она совсем недолго проносила свою дорогую одежду, но это уже ни чего не значит. Было, значит было!
Тысячи квадратных метров натурального, совсем не дешёвого, материала использовали ради минутного эпизода, где «Альфа» в образе галеона с названием «Секрет» подходит к небольшому прибрежному городку. Оттуда, отважный Грей навсегда увозит свою Ассоль, под алыми парусами, к мечте и счастью.
Старожилы «Седовки» рассказывают, что кое-кому из членов ростовского экипажа перепала тогда небольшая толика шёлка, сданного после на «мосфильмовские» склады. Алые спортивные майки и трусы, пошитые из него, долго оставались предметом зависти не попавших на съёмки однокашников.
Кстати, нужно сказать, что алые паруса, были всё-таки бутафорскими. Настоящая парусина - грубый и очень прочный материал, но и он, бывает, рвётся от шквалистых порывов ветра. Тонкий шёлк не смог бы выдержать даже обычного бриза. Баркентину тащил за собой моторный буксир при совсем слабом ветерке, еле наполнявшем паруса.
Расскажем молодым, и напомним взрослым читателям, что в знаменитом фильме, кроме «Альфы», снимались «идолы», легенды российского кинематографа - Анастасия Вертинская и Василий Лановой, режиссёром был Александр Птушко, а роль капитана «Секрета» исполнял настоящий капитан «Альфы» - Борис Дворкин.
«Вега», в «Детях капитана Гранта», подарила юным любовь к риску, свободе и дальним странствиям. «Альфа», в «Алых парусах», принесла им веру в чудо и мечту.
- Чёрт побери, - сказал бы старый, курящий трубку и прихрамывающий на деревянную ногу, капитан, - оба этих старых корыта немало сделали добра на своём веку!
Съёмки закончились. Фильм вышел на экраны. Он без сомнения, сделал наш мир чуточку лучше.
«Альфа» отправилась в Ростов-на-Дону. Там её ни кто не ждал.
Руководство «Седовки» будто-бы решило, что «Мосфильм» навечно оставит баркентину у себя. Говорят ещё, что корыстные провинциалы рассчитывали на то, что богатая киностудия за свой счёт отремонтирует им судно. Не тут-то было. Это ведь просто жизнь, а в ней, как говорится, - мечтать не вредно. «Альфу» вернули на старое место, в прежнем, непригодном к службе, состоянии. Благодаря своему двигателю, она ещё, худо-бедно могла двигаться, и своим ходом пришла в Ростов-на-Дону.
Когда мачты баркентины оказались под разводной фермой ростовского железнодорожного моста, в бюджете Ростовской мореходки уже отсутствовала статья на её содержание, а курсанты были распределены на практику по парусникам других училищ.
Сначала «Альфу» перевели на баланс городского Дома пионеров, потом, когда детское учреждение взвыло от счастья и благодарности за такой дорогой «подарок», парусник отдали горкому ВЛКСМ. Комсомольцы намеревались открыть на баркентине плавающее кафе под эгидой центров молодежного отдыха "Досуг". Но и здесь что-то не сложилось, не срослось, и "Альфа", позабытая всеми, надолго застыла у городской набережной.
«На плаву» её удерживало кино. В годы своего неприкаянного старения судно снялось ещё в двух фильмах «Прощай» и «Море студеное». Между съёмками положение баркентины не менялась, и, исполнив роль, она возвращалась доживать свой век у ростовского причала. Пожилые люди и сегодня со вздохом вспоминают скрипящие мачты, собранные паруса и старые снасти того гордого престарелого парусника. Всё-таки было в нём что-то такое, чего не увидишь у нас сегодня. Всё-таки было в нём что-то.
Видимо равнодушие - примета многих времён. И тогда, в период расцвета социализма, старческая участь «Альфы» не трогала чиновничьи сердца. В 1968 году отцы города списали её со всех счетов и балансов, но оставили стоять на прежнем месте, то ли как декорацию набережной, то ли как памятник своему отношению к окружающей действительности.
Однако свет маяка ещё раз блеснул «Альфе» со стороны Одесской киностудии. Там понадобился парусник для съёмок фильма «Чёртова дюжина». По сюжету, мятежные запорожские казаки захватывали корабль «Святой Пётр» и отправлялись на нём в опасный поход.
11 июля 1970 года «Альфа» двинулась в Азовское море. Не могу утверждать, но твёрдо предполагаю, что списанный два года назад парусник уже не мог двигаться самостоятельно и его просто отбуксировали к Таганрогскому судостроительному заводу. Там беспризорный корабль безжалостно перестроили, создавая «Альфе» иной, бутафорский облик. С баркентины сняли все палубные надстройки, кроме кормовой, срезали шлюпбалки, убрали шлюпки. На корме сотворили новую высокую надстройку с двумя трапами, ведущими к палубе. Вдоль бортов и на баке «Альфы» установили точеные перила.
Известно, что капитан Самойлов, ветеран «Седовки», командовал парусником во время того последнего похода.
После съёмок загримированная «Альфа», превращённая киношниками из серийного учебного парусника, в бутафорский кораблик, снова, как сиротка, приткнулась к своему месту на набережной. Шестнадцать лет прослужила она городу. Баркентина была символом Мореходного училища, гордостью ростовчан, кораблём киногероем. Как старой кляче, раньше бравшей призы на скачках, а теперь постаревшей и обессиленной, ей пора было отправляться на скотобойню.
Последняя стоянка "Альфы" у ростовского причала
«Альфа» загорелась у причала. Одни говорят, что виной тому был брошенный окурок, другие слышали версию, что будто бомжи, облюбовав баркентину для ночёвок, зажгли костёр на её палубе. Виновных тогда не смогли отыскать среди курильщиков и бездомных.
От греха подальше судно отвели в Ковш - бухту на левом донском берегу.
Там хозяйственные дачники стащили с его палубы всё, что не уничтожил огонь первого пожара, и кто-то снова развёл огонь в трюме. Чтобы погасить пламя, находчивые сторожа открыли кингстоны и притопили «Альфу», оставив торчать над водой лишь мачты. После её засосало в песок и занесло илом.
Теперь уже неизвестно, остался ли в Ростове хоть один человек, способный показать нам место вечного пристанища последнего донского учебного парусного судна.
В память о нём, в музее «Седовки» остались фотографии, корабельный колокол - рында, штурвал и камень, взятый из балласта. Наверное, этого достаточно, чтобы сохранить нашу память, и о ростовских баркентинах и о тех мальчишках, что становились под их парусами мужчинами, героями и моряками. Наверное, достаточно. А может, и маловато. Вы-то сами, как думаете?
Легендарные парусники Ростова-на-Дону. часть 1
БАРКЕНТИНА «ВЕГА»
Это наша вторая, по счёту, знаменитая ростовская баркентина.
Однако мы уже привыкли к тому, что большинство местных кораблей, о которых говорится в этой книге, прежде чем сплести свои судьбы с жизнью Донской столицы, имели отдельные предыстории, а пути, приведшие их к причалу Ростовского порта, оказывались зачастую, сложными, долгими и даже случайными.
Поэтому рассказ о «Веге» не будет выбиваться из общего ряда броскостью и оригинальностью сюжета. Он будет интересен нам, как ещё одна быль. Как маленькая повесть об обычном торговом судне, что станет позже, учебным, потом прославится на всю страну благодаря кино, честно отслужит людям и погибнет, израненное войной, у кромки портового пирса.
«Таара»
Так звали «Вегу» раньше, и при рождении и, ещё долго, после. Корабли в те давние тревожные времена часто переименовывали. Люди, наверное, просто следовали революционным порывам новой эры, когда вообще переименовывалось всё и вся. Корабли были, в общем-то, не при чём. Такие существовали веяния, такие формировались нравы.
«Таара» - мужское имя. Так финские и прибалтийские язычники звали одного из своих главных богов.
Судно строилось где-то в Прибалтике, отсюда название. Вполне благозвучное и значительное для тех мест.
Вообще-то, за давностью лет, информация о появлении парусника несколько стёрлась. Где-то между первым и вторым годом прошлого столетия, то ли в латвийском, - тогда лифляндском местечке Кабли, а то ли на эстонском острове Сааремаа в порту Аренсбург, - что сегодня зовётся Кингисепп, произошло его строительство.
Говорят, что «Таару» строили по старинке, «на земле», «как раньше» и «как соседи делали», местные потомственные корабелы. По памяти и без бумажных чертежей, постоянно внося какие-то усовершенствования, эти умельцы, не сооружая верфей, прямо у воды создавали из дерева добротные мореходные суда. Их парусники ходили по всем морям и океанам по 40-50 лет, а иногда и дольше. «Таара» стал чуть ли не крупнейшим из них.
Его скелет, остов, шпангоуты и киль, собирали из сортового дуба, на обшивку шла лучшая сосна. Оснастку и такелаж тоже изготавливали из местных ходовых, проверенных материалов.
Конструктивной внешней особенностью судна, стали бортовые люки, для носовой и кормовой горизонтальной загрузки длинномерных грузов. После погрузки люки крепились изнутри, конопатились и просмаливались снаружи, борта не теряли прочности.
Двигателя баркентина не имела и оставалась исключительно парусным судном. Там не было даже электрического освещения.
Чтобы не показаться себе профанами в корабельном деле, да ещё хотя бы из приличия и любопытства, познакомимся с техническими характеристиками «Таары» - будущей «Веги»:
корпус - деревянный
водоизмещение - 1100 т
грузоподъемность - 660 т
длина - 61 м
ширина - 10,2 м
осадка - 4,2 м
максимальная скорость -12-13 узлов
план парусности - 15 парусов всего, в том числе 5 прямоугольных парусов, 10 косых парусов
площадь парусов - 1055 -1200 кв. м.
Согласитесь, для тех времён это были достаточно солидные судовые параметры.
На всякий случай вспомним отличие баркентин от остальных парусников. Я не знаю, зачем нам может понадобиться подобная информация, ведь представительниц того класса сейчас практически не осталось в мире. Но если кому-то, когда-нибудь во сне привидится летящий по морю корабль с мачтами, числом от трёх до пяти, с прямыми парусами на передней носовой фок-мачте и с косыми парусами на остальных, знайте, вам приснилась именно баркентина! Такое «оперение» было наиболее экономично и характерно для позднего парусного кораблестроения. Оно, повинуясь прогрессу, окончило свой долгий путь в начале индустриального 19-го века.
«Таара»-«Вега» имела три мачты, но была крупнее своих ростовских соплеменниц, тоже трёхмачтовых, «Ипполита» и «Альфы».
С рождения и до самого переломного, в российской истории, 1917 года, «Таара» плавала по белу свету от берегов Балтийского моря к разным городам и странам. Добротное судно радовало прибылью своего первого хозяина. Имени этого счастливчика мы не знаем, однако думаем, что и в его жизни, и в жизни его парусника всё было хорошо в те времена.
Но настал Великий Октябрь. Революционеры - большевики отобрали у владельца его корабль. Кажется, словом - экспроприация, это тогда называлось. Новые хозяева определили «Таару» в Государственный торговый флот - «Госторгфлот». Он, чуть позже, стал называться Советским торговым флотом - «Совторгфлот». Портом приписки баркентины стал Петроград.
Во времена НЭПа, то есть когда большевики объявили о Новой Экономической Политике, и на время разрешили упразднённую ими же, частную собственность, парусник обрёл ещё одного владельца, - предпринимателя.
Однако советский климат мало способствовал росту частной собственности. В очередном коммерческом рейсе, в каком-то голландском порту, капитан, сославшись на маленький фрахт и безденежье, отказался выплатить деньги за работу одиннадцати российским наёмным матросам. Те обратились к советскому консулу. Случился скандал, прошла судебная тяжба. Процесс показал, что спорить с молодым социалистическим государством одинокому собственнику глупо и небезопасно. Судовладелец погорел, а судно вновь досталось народной власти. Словом, - национализация, это, кажется, тогда называлось.
В декабре 1925 года «Таару», и ещё одну баркентину «Маац», поставили на прикол в, переименованном из Петрограда, Ленинграде. Здесь потрёпанные и, по сути, ничейные суда, в течение двух лет ожидали своей дальнейшей участи.
Шло время. Вопреки многому, молодое советское государство росло и развивалось. Революционный порыв не утихал. Строилась промышленность, развивался транспорт. Для создания мощного торгового флота требовались свежие специалисты. Новые кадры нужно было обучать и воспитывать. К чести тогдашних государственных руководителей скажем, что они с полной ответственностью подходили к вопросу профессионального образования растущих строителей коммунизма вообще, и молодых мореходов в частности.
В 1927 году было решено, переделать грузовую баркентину в учебное судно. Этот вопрос утрясали две организации с забавными, на сегодняшний взгляд, названиями: «Цутранпрос» и «Цумор». Так сокращённо именовались: Центральное управление просвещения на транспорте и Центральное управление морского транспорта.
Пока не стихли ведомственные разногласия две неприкаянные, похожие друг на дружку неясной судьбой и незавидным обликом, прибалтийские баркентины стояли на Васильевском острове в судоходном канале у Масляного Буяна. Так тогда назывался большой старинный питерский склад масляных и жировых продуктов. Ни канал, ни склад, не дожили до наших дней.
Наконец, «Совторгфлот» продал «Таару» «Цутранпросу» за 4 тысячи рублей. С развалюхи «Мааца» для ремонта разрешили взять всё пригодное к работе оборудование.
«Таара» стала принадлежать Ростовскому-на-Дону морскому техникуму.
Будущему учебному судну к тому времени исполнилось уже 25 лет. Это средний возраст для деревянных парусников. Но, честно сказать, выглядела «Таара» тогда, и вовсе неприлично. Корпус, выполненный из качественных древесных материалов, был совсем неплох, но это достоинство, увы, напрочь отрицал сиротский вид запущенного судна. На «Маац» без слёз вообще было невозможно смотреть.
К тому же наступила зима. Боцман прибывшей из Ростова-на-Дону команды, взглянул на «Таару» с берега и помрачнел. Затем он перевёл хмурый взгляд на, притулившийся рядом, беспризорный «Маац». Промозглый питерский ветер, путаясь в обрывках снастей, посвистывал презрительно и злобно. Вразнобой раскачивались на реях обледенелые парусные лохмотья. Как раз в эту минуту по осыпанному снежком швартову, от баркентины на берег, переваливаясь на коротких лапках и оскальзываясь, не торопясь сошла серая корабельная крыса. Морской волк поднял воротник, плюнул, произвёл туловищем поворот оверштаг, и убыл в обратном направлении.
Но, ростовский экипаж остался и приступил к делу. Ремонт вели хозяйственным способом. Это значит, - как могли и своими руками. Выбивали средства и материалы, находили инструменты, нанимали безработных местных умельцев, в основном пожилых и стариков. Те ещё помнили парусное дело и могли настроить такелаж.
К лету 1928 года ростовчане всё-таки собрали из двух полуразрушенных судов один полноценный парусник. Постарались на славу. Баркентина помолодела, почувствовала, что нужна людям, снова стала жить их заботами и мечтами. Да! И ещё. Тогда она переименовалась.
Ну, не понравилось молодым советским атеистам имя древнего языческого бога, - Таара. Звёздное название «Вега» было ближе строителям новой эпохи. В созвездии Лиры в ночном небе над морем, направляясь к дальним берегам, могли они разглядеть яркую тёзку своей баркентины.
Судно прошло проверку и заново получило классность Морского судоходного регистра РСФСР. Так же оно подтвердило свой статус и во французском международном бюро «Веритас». Теперь «Вега» могла брать на борт грузы от иностранных клиентов, страховавших свою собственность в зарубежных компаниях. Такие попутные фрахты удешевляли стоимость учебного рейса, а иногда и приносили прибыль мореходному учебному заведению, владеющему кораблём.
Часть трюмных площадей оборудовали под кубрики и «Вега», при штатном экипаже в 38 человек, могла принять теперь для длительного плавания, ещё 102 курсанта.
В августе 1928 года баркентина отправилась из Ленинграда в порт приписки, Ростов-на-Дону. Об этом путешествии написана книга «Вокруг Европы на «Веге»». Известен её автор С. Ромм, скорее всего он просто однофамилец известного киносценариста и театрального режиссёра Михаила Ромма. Родственных связей между этими двумя людьми, как и полного имени автора книги, я не нашёл, имеется лишь единственный инициал писателя. Не отыскал я в свободном доступе и текста его произведения. На сайте одного московского антикварного книжного магазина книжка выставлена за десять тысяч рублей. И если бы целью моего исследования было создание романа, а не написание скромного рассказа о замечательном паруснике, я бы обязательно приобрёл это редкое издание. Сейчас же, за неимением других, более точных и полных данных, приходится как-то домысливать ситуацию.
На мой взгляд, дальнейшие события развивались так.
«Вега» вышла в открытое море. Неизвестно был ли на её борту полный состав курсантов Ростовской мореходки. «Ростовская мореходка» - это, кстати, упрощённое, принятое в обиходе название учебного заведения, неоднократно переназванного, и живущего сейчас под именем «Институт водного транспорта имени Г.Я. Седова». Вполне возможно, что сотня практикантов выехала в Ленинград из Ростова, затем погрузилась на борт «Веги» и морем, пройдя практику, прибыла обратно на Дон. А может быть, штатный экипаж баркентины просто был усилен или доукомплектован каким-то количеством курсантов. Точного числа находившихся на борту людей, в том плавании, мы не знаем.
Известно, что походом командовал капитан Коновалов. В составе команды находились молодые мореходы, ставшие потом известными капитанами. Зиновьев и Самойлов, например, сами впоследствии командовали «Вегой». А, комсоргом того славного экипажа был Николай Лунин. Он в будущем стал знаменитым военным морским офицером. Командовал подводными лодками Щ-421 и К-21, торпедировал самый крупный фашистский линкор «Тирпиц» во время Великой Отечественной войны. Лунину, кроме остальных боевых наград за многие удачные боевые походы, было присвоено звание Героя Советского Союза. Во время Второй Мировой войны выпускник Ростовской мореходки Николай Лунин имел звание капитана третьего ранга, после Победы знаменитый «седовец» продолжил службу и стал контр-адмиралом ВМФ СССР.
Такие вот люди, в своё время, драили деревянную палубу «Веги».
Но тогда, баркентина шла намеченным курсом из Ленинграда в Копенгаген, Гавр, Гибралтар, Алжир, Константинополь.
Наверное, только от названий этих городов, у мальчишек в тельняшках захватывало дух.
В конце двадцатых, железный занавес между капиталистическим и социалистическим миром был приподнят. Европейские страны начинали признавать молодое советское государство. Иностранные порты открывали российским кораблям свои причалы.
Почти четыре месяца «Вега» находилась в плавании. Её курсанты знакомились с иной жизнью, раздвигали рамки своего мировоззрения, закаляли характеры, становились мужчинами. То было хорошее время и замечательное плавание.
Только в конце навигации, перед зимним ледоставом, учебное судно вошло в акваторию Ростовского порта и отшвартовалось у гранитной причальной стенки.
С лета 1929 года, имея на борту курсантов Ростовского морского техникума, «Вега» начала ходить в учебные плавания. Её практической целью стали порты Крыма, Кавказа и Ближнего востока. Учебно-производственное судно попутно перевозило грузы, зарабатывало деньги на собственное содержание и поддерживало финансовое положение своего бюджетного владельца. Одним из её постоянных грузов был керосин в банках, удобно помещавшихся в небольших трюмах. Говорят, что позже, и эти трюмы загрузили постоянным балластом, а свободные пространства переделали под кубрики и классы.
Так, незаметно, в делах и заботах наступил 1936 год. И, внимание: «Вега» стала киноактрисой!
Да такой, что напрочь затмила всю киношную славу «Ипполита» - своего звёздного предшественника в немом кинематографе.
Вторая ростовская баркентина сыграла роль корабля «Дункан» в полнометражном, звуковом фильме «Дети капитана Гранта», снятом киностудией «Мосфильм».
Эта лента вошла в «Золотой фонд» советского кино, и была показана во многих странах мира. Её видел каждый советский человек. Она и сегодня смотрится интересно, а тогда, 80 лет назад, экранизация приключенческого романа Жюля Верна произвела, как сказали бы нынче, «бомбовский» эффект.
Вся страна распевала две песенки. Они с тех пор считаются российскими музыкальными символами морской романтики. «Капитан, капитан, улыбнитесь» и «А ну-ка песню нам пропой весёлый ветер» - эти слова знаем мы и сегодня, а тогда, они впервые прозвучали на весь мир с борта ростовского парусника!
Мальчишки воровали у хозяек бельевые верёвки и плели из них корабельные снасти, каждое высокое и прямое дерево во дворе стало мачтой, конкурсы на вступительных экзаменах в морские и речные учебные заведения взлетели до ста человек на место!
Да, баркентина «Вега» вошла в историю! С этим не поспоришь.
Хорошо, что корабли не испытывают «звёздных болезней». Отработав на киносъёмках, парусник спокойно вернулся к своим прямым обязанностям. Он опять переправлял грузы, на его палубе становились моряками вчерашние мальчуганы. В Азовском, Чёрном и Средиземном море «Вега» отходила 13 учебных навигаций. Более двух тысяч курсантов обязаны баркентине своей первой мореходной практикой.
Неизвестно сколько бы ещё длился её спокойный парусный ход, если бы не война. В сражениях, где участвовали самые современные орудия смерти, безмоторному деревянному паруснику просто не суждено было выжить. В 1941 году, во время первой оккупации немцами Ростова, «Вега» ушла в свой последний поход.
На корабль погрузили заводское оборудование и под командой капитана Скворцовского отправили в Геленджик. «Вега» удачно проскочила Донское устье под одними парусами, и без помощи буксиров вышла в открытое Азовское море. Тут морская судьба перестала улыбаться баркентине, и она, попав в штиль, подхваченная в Керченском проливе морским течением, налетела на мель. Деревянный корпус тяжело нагруженного корабля не выдержал удара о каменистое дно, и дал течь. Когда поднялся ветер, команде удалось высвободить парусник, и кое-как, постоянно борясь за живучесть, добраться до Геленджика.
Здесь «Вега», умирая, приткнулась к пирсу, набрала в трюмы воды и осела на дно. Поднимать её было некому, некогда и незачем. К борту притопленной баркентины всю войну швартовались торпедные катера.
В мирные годы её занесло песчаным илом.
Поэтому, когда старый пирс решили реконструировать и расширить, - то, что осталось от «Веги» просто похоронили под слоем камней и бетона.
Точное место её могилы ни чем не обозначено, хотя, наверное, ещё не поздно отыскать его. И прикрутить на парапете геленджикского пирса небольшую памятную табличку с указанием дат жизни и смерти легендарной баркентины. С кратким перечнем её трудовых и кинематографических заслуг. Да. Наверное, ещё не поздно.
В годы советской власти про «Вегу» вспомнили дважды.
В первый раз, когда сразу после войны по требованиям репарации на финской верфи «Лайватеолиисуус» были построены несколько деревянных парусно-моторных кораблей для морских учебных заведений Советского Союза.
Одна из новых баркентин, в память о своей заслуженной тёзке, была названа «Вегой». Её передали Таллинскому мореходному училищу. Старые моряки, вспоминая о парусном учебном флоте, чтобы избежать путаницы, зовут её «Вегой-2».
Снова о ростовской баркентине вспомнили в 1981 году. Тогда была выпущена новая серия почтовых марок. Она посвящалась советским парусным учебным судам. На одной из марок и запечатлён образ красавицы «Веги». Каков был её тираж уже не определить.
После была ещё изготовлена серия значков, идентичных маркам. Известно, что одна марка стоила 6 копеек, а один значок 25.
Баркентина «Вега» отслужила российскому флоту сорок лет, воспитала тысячи курсантов, пережила Октябрьскую революцию и Гражданскую войну. В Великую Отечественную, она погибла у родного берега, выйдя победительницей из военного похода.
Память о ней и сейчас живёт в кадрах знаменитой киноленты. И кто знает, как долго образ трёхмачтовой баркентины летящей на всех парусах к мечте через бури и штормы, будет тревожить сердца влюблённых в море российских мальчишек?
БАРКЕНТИНА «АЛЬФА»
Альфа - символ Начала. Альфа и Омега, - первая и последняя буквы греческой азбуки, их совместное упоминание означает - начало и конец. Альфа - знак вечности у древних христиан, и лицо Спасителя в Апокалипсисе. Термином «Альфа» определяют самую яркую звезду любого небесного созвездия.
Нет. Вы как хотите, а я готов угадывать в названии последнего ростовского парусника, именно символику начала. Хотя повествования других историков, пронизаны печальными нотками сожаления о незавидном и бесславном конце донских баркентин, что, на самом деле, весьма и весьма обосновано.
Я уже говорил, но снова повторю, - судьбы «Ипполита», «Веги» и «Альфы» во многом непросты и странным образом похожи. Сейчас, разузнав всё про «Альфу», мы только лишний раз в этом убедимся.
Но перед тем как начать свой рассказ, я хочу попросить вас, - не грустите! Помните о Начале, хоть финал нашей истории и не будет праздничным. Пускай. Мы ведь изучаем прошлое для того, чтобы идти вперёд, чтобы делать выводы и исправлять ошибки. Поэтому, чем вздыхать, лучше улыбайтесь, улыбайтесь и напевайте старую песенку, где «только смелым покоряются моря»! Поверьте, так легче и веселее. «Капитан, капитан…»
Ну, что ж. Поехали … Поплыли … Или, всё таки будет правильнее сказать, - пошли дальше!
«Альфа», благодаря сроку своего рождения, не угодила в пучину революционной ломки, в эпоху переименования всего и вся. Вот почему она и прожила всю жизнь, от начала до конца, под одним единственным именем. Её построили уже после Второй мировой, то есть после Великой Отечественной войны.
В ходе военных действий, 9 сентября 1944 года, между поверженной к тому времени фашистской союзницей - Финляндией и странами - победителями из антигитлеровской коалиции, было заключено Московское перемирие. По нему, в рамках военной компенсации причинённого Советскому Союзу ущерба в 300 миллионов долларов, фины, кроме прочего, обязаны были построить для нашего флота корабли на сумму 66,2 миллиона долларов.
В том числе строились девяносто деревянных парусных судов, шхун и баркентин. Это были во многом однотипные трёхмачтовые океанские парусники сорока пяти метровой длины, с дедвейтом, то есть с общей грузоподъёмностью, 300 тонн, и с двигателем, мощностью в 225 лошадиных сил.
Суда строились под эгидой организации SOTEVA - координатора послевоенных компенсаций. Строительство шхун развернулось на четырех верфях. Корабельное предприятие «Laivateollisuus Ab» в городе Турку построило 45 грузовых судов и немагнитную научно-исследовательскую шхуну "Заря". Морская верфь «F.W. Hollming» в Раума сделала 34 шхуны. Семь судов родились в судостроительной фирме «Aug. Eklof Ab» в городе Порво, и четыре парусника на верфи «Valkon Laiva» в Ловийсе. Суда строились с 1946 по 1953 годы.
Семнадцать кораблей с парусным вооружением баркентины, сразу сделали учебными. Остальные были грузовыми шхунами, 27 с гафельным вооружением, и 46 с бермудскими парусами. По квалификации Морского Регистра СССР парусники были рассчитаны, в среднем, на 20 лет активной службы, имели примерно одинаковые характеристики и неограниченный район плавания.
Сегодня мы можем назвать лишь четырнадцать из семнадцати учебных баркентин в той крупнейшей партии деревянных морских судов. Она стала последним массовым заказом кораблей парусного торгово-промыслового класса в мировом судостроении.
Кадровый состав советского военного и гражданского флота был обескровлен страшной войной. Государство понимало необходимость качественной подготовки молодых моряков, для чего и старалось оснастить учебными судами наибольшее количество морских техникумов и училищ.
Наиболее подробный список учебных кораблей той последней серии размещён сегодня в интернете, на сайте кают-компании «Катера и яхты». Там отмечены порты приписки баркентин, а так же владельцы и годы списания некоторых из них.
«Альфа» - Таллин / Ростов/ списана в 1968 г.
«Вега-2» - Таллин/ списана в 1979 г., передана в музей города Пи́етарсаари в Финляндии .
«Георгий Ратманов» - Туапсе / Мурманск/ Министерство рыбного хозяйства (МРХ)/ год списания неизвестен.
«Горизонт»- Ленинград/Рига/Дальний Восток/ МРХ/списана в 1965 г.
«Зенит» - Министерство ВМФ/ год списания неизвестен.
«Иван Месяцев» - Мурманск/ Архангельск/ МРХ/ год списания неизвестен.
«Капелла» - Мурманск/ Керчь/ Рига/ списана в 1969 г.
«Кропоткин» - Ленинград, Военно-морская академия/ списана в 1973 г., переделана в ресторан в Севастополе, сгорела в 1978 г.
«Менделеев» - Рига/ МРХ/ списана в 1971 г.
«Меридиан» (Meridianas) - Калининград/ Рига/ МРХ/ списана в 1968 г. Действует как ресторан в Клайпеде, одна из визитных карточек города.
«Секстан» - Владивосток/ МРХ/ списана в 1966 г.
«Сириус» - Ленинградское высшее инженерное морское училище имени адмирала С. О. Макарова (ЛВИМУ)/ списана в 1971 г., ресторан «Кронверк», разобран.
«Тропик» - Ленинград/ Рига/ МРХ/ списана в 1966 г.
«Чайка» - Ленинград (г. Ломоносов), Ломоносовское мореходное училище/ год списания неизвестен.
Судьбы и имена трёх баркентин из семнадцати, сегодня неизвестны.
Подведём итог той давнишней парусной истории.
Среди учебных баркентин, да и вообще, среди всех деревянных парусников финской постройки 1940-х - 1950-х годов, самой везучей стала «Вега-2». После развала СССР, она некоторое время служила истории парусного флота как филиал Таллинского морского музея. В конце 90-х эстонское правительство подарило баркентину Финскому фонду, специально созданному для её восстановления. В 1997 году «Вегу-2» отбуксировали в Пиетарсаари - небольшой финский городок на берегу Ботнического залива, известный своим морским музеем и музеем мореплавания в Арктике. Там парусник, созданный сразу после войны старыми финскими умельцами, их почтительные и мастеровитые внуки привели в полный порядок.
Уцелел доныне и «Меридиан», учебный корабль Калининградского, а потом Клайпедского мореходного училища. Сейчас судно - достопримечательность Клайпеды. Оно известно, как плавучий ресторан “Meredians” и его образ можно видеть на сувенирных городских открытках.
Остальные парусники этой партии испытали безрадостную участь. «Кропоткин», например, после списания был популярным рестораном «Баркентина» в Севастополе. Его открыли в начале 1980-х годов, а закрыли с началом антиалкогольной компании, в 1987 г. Вскоре судно погибло из-за пожара. Его выгоревший корпус был демонтирован в 1990 году.
Прочие баркентины по старости сгнили, были сожжены, или затоплены. Их следы постепенно стираются с течением времени так же, как с каждым годом все меньше и меньше виднеется над водой борт затонувшей парусника «Коралл» в нескольких метрах от берега, в самом центре набережной Петропавловска-Камчатского.
Пусть мягким и спокойным будет дно океанов, морей и рек в тех местах, где лежат останки последних российских баркентин. Пусть будет светлой память о них.
Взгрустнув над эпитафией, решим, что всё хорошее, несмотря ни на что, ещё впереди, и пристально рассмотрим «Альфу», ведь именное её история нас, как ростовчан, занимает больше всего.
Это было красивое трёхмачтовое судно с прямыми парусами на фок, и косыми на грот и бизань, мачте. Оно замечательно смотрелось у причала ростовской набережной.
«Альфу» построили в 1948 году. Поначалу, не смотря на её учебное предназначение, баркентину использовали как грузовое судно в каботажных балтийских плаваниях.
Только спустя шесть лет, в 1954 году, парусник передали Ростовскому мореходному училищу.
Чтобы сменить порт приписки, судно отправилось в длительное плавание вокруг Европы, из Таллина в Ростов-на-Дону. «Альфа» почти в точности повторила маршрут «Веги» - своей старшей ростовской «сестры», проделанный, дай бог памяти, в 1928 году.
Несколько лет «Альфа» ходила в учебные рейсы с курсантами ростовской «Седовки» (Институт водного транспорта имени Г. Я. Седова), по Азовскому и Чёрному морю. Затем у корабля начались «неполадки со здоровьем», стало сказываться нелёгкое балтийское прошлое.
Там, на Балтике, баркентине приходилось туго в суровые послевоенные годы. Часто менялись задачи, владеющие организации и составы экипажей. Судно перевозило разные грузы, бочки, мешки, ящики, каменный уголь. Всё это не шло кораблю на пользу.
После перевода в Ростов-на-Дону, в конце пятидесятых годов, государство всё ж таки выделило средства на капитальный ремонт баркентины. Нужно было менять оснастку и проводить профилактику подводной части деревянного корпуса. Но, уже в то время, умельцев способных отвечать за такие работы, в Ростове не нашлось. Не оказалось их, видимо, и в Таганроге. Иностранные верфи требовали оплату в валюте, а её в стране, как всегда, не хватало. «Альфу» сняли с рейсов и поставили на прикол к стенке ростовской набережной, чтобы изредка использовать как плавучий класс и наглядное пособие. На смену баркентине в мореходку пришел теплоход «Васил Коларов». Однако парусов у него не было.
Неизвестно, сколько простояла бы «Альфа» у причала, если бы и в её судьбу не вошёл кинематограф. В 1959 году киностудия «Мосфильм» решила экранизировать произведение Александра Грина «Алые паруса». Для съёмок понадобился корабль, и выбор пал на ростовский парусник.
После звёздного прошлого предыдущих донских баркентин, любители мистики легко могли бы теперь найти в цепочке «Ипполит» - «Вега» - «Альфа», кармическую связь. Однако мне кажется, всё было проще. Вероятно, здесь сыграла роль обычная бухгалтерия. Скорей всего после съёмок «Веги» в «Детях капитана Гранта», в студийных архивах остались ростовские планы, финансовые сметы, расчёты командировочных и других затрат. По накатанной дорожке и запустился следующий проект, потому как, при всём уважении к нашей красавице, «Альфа» в те времена была вовсе не единственным парусником на Азово-Черноморском побережье.
Как бы то ни было, третья ростовская баркентина гордо вошла в историю мирового кинематографа. Да. И этот фильм удался на славу, он тоже попал в «Золотой фонд» киноискусства. «Алые паруса» посмотрели все граждане Советского Союза, художественную ленту купили многие зарубежные страны. «Альфа» стала единственным в мире кораблём с парусами из чистого алого шёлка. Правда она совсем недолго проносила свою дорогую одежду, но это уже ни чего не значит. Было, значит было!
Тысячи квадратных метров натурального, совсем не дешёвого, материала использовали ради минутного эпизода, где «Альфа» в образе галеона с названием «Секрет» подходит к небольшому прибрежному городку. Оттуда, отважный Грей навсегда увозит свою Ассоль, под алыми парусами, к мечте и счастью.
Старожилы «Седовки» рассказывают, что кое-кому из членов ростовского экипажа перепала тогда небольшая толика шёлка, сданного после на «мосфильмовские» склады. Алые спортивные майки и трусы, пошитые из него, долго оставались предметом зависти не попавших на съёмки однокашников.
Кстати, нужно сказать, что алые паруса, были всё-таки бутафорскими. Настоящая парусина - грубый и очень прочный материал, но и он, бывает, рвётся от шквалистых порывов ветра. Тонкий шёлк не смог бы выдержать даже обычного бриза. Баркентину тащил за собой моторный буксир при совсем слабом ветерке, еле наполнявшем паруса.
Расскажем молодым, и напомним взрослым читателям, что в знаменитом фильме, кроме «Альфы», снимались «идолы», легенды российского кинематографа - Анастасия Вертинская и Василий Лановой, режиссёром был Александр Птушко, а роль капитана «Секрета» исполнял настоящий капитан «Альфы» - Борис Дворкин.
«Вега», в «Детях капитана Гранта», подарила юным любовь к риску, свободе и дальним странствиям. «Альфа», в «Алых парусах», принесла им веру в чудо и мечту.
- Чёрт побери, - сказал бы старый, курящий трубку и прихрамывающий на деревянную ногу, капитан, - оба этих старых корыта немало сделали добра на своём веку!
Съёмки закончились. Фильм вышел на экраны. Он без сомнения, сделал наш мир чуточку лучше.
«Альфа» отправилась в Ростов-на-Дону. Там её ни кто не ждал.
Руководство «Седовки» будто-бы решило, что «Мосфильм» навечно оставит баркентину у себя. Говорят ещё, что корыстные провинциалы рассчитывали на то, что богатая киностудия за свой счёт отремонтирует им судно. Не тут-то было. Это ведь просто жизнь, а в ней, как говорится, - мечтать не вредно. «Альфу» вернули на старое место, в прежнем, непригодном к службе, состоянии. Благодаря своему двигателю, она ещё, худо-бедно могла двигаться, и своим ходом пришла в Ростов-на-Дону.
Когда мачты баркентины оказались под разводной фермой ростовского железнодорожного моста, в бюджете Ростовской мореходки уже отсутствовала статья на её содержание, а курсанты были распределены на практику по парусникам других училищ.
Сначала «Альфу» перевели на баланс городского Дома пионеров, потом, когда детское учреждение взвыло от счастья и благодарности за такой дорогой «подарок», парусник отдали горкому ВЛКСМ. Комсомольцы намеревались открыть на баркентине плавающее кафе под эгидой центров молодежного отдыха "Досуг". Но и здесь что-то не сложилось, не срослось, и "Альфа", позабытая всеми, надолго застыла у городской набережной.
«На плаву» её удерживало кино. В годы своего неприкаянного старения судно снялось ещё в двух фильмах «Прощай» и «Море студеное». Между съёмками положение баркентины не менялась, и, исполнив роль, она возвращалась доживать свой век у ростовского причала. Пожилые люди и сегодня со вздохом вспоминают скрипящие мачты, собранные паруса и старые снасти того гордого престарелого парусника. Всё-таки было в нём что-то такое, чего не увидишь у нас сегодня. Всё-таки было в нём что-то.
Видимо равнодушие - примета многих времён. И тогда, в период расцвета социализма, старческая участь «Альфы» не трогала чиновничьи сердца. В 1968 году отцы города списали её со всех счетов и балансов, но оставили стоять на прежнем месте, то ли как декорацию набережной, то ли как памятник своему отношению к окружающей действительности.
Однако свет маяка ещё раз блеснул «Альфе» со стороны Одесской киностудии. Там понадобился парусник для съёмок фильма «Чёртова дюжина». По сюжету, мятежные запорожские казаки захватывали корабль «Святой Пётр» и отправлялись на нём в опасный поход.
11 июля 1970 года «Альфа» двинулась в Азовское море. Не могу утверждать, но твёрдо предполагаю, что списанный два года назад парусник уже не мог двигаться самостоятельно и его просто отбуксировали к Таганрогскому судостроительному заводу. Там беспризорный корабль безжалостно перестроили, создавая «Альфе» иной, бутафорский облик. С баркентины сняли все палубные надстройки, кроме кормовой, срезали шлюпбалки, убрали шлюпки. На корме сотворили новую высокую надстройку с двумя трапами, ведущими к палубе. Вдоль бортов и на баке «Альфы» установили точеные перила.
Известно, что капитан Самойлов, ветеран «Седовки», командовал парусником во время того последнего похода.
После съёмок загримированная «Альфа», превращённая киношниками из серийного учебного парусника, в бутафорский кораблик, снова, как сиротка, приткнулась к своему месту на набережной. Шестнадцать лет прослужила она городу. Баркентина была символом Мореходного училища, гордостью ростовчан, кораблём киногероем. Как старой кляче, раньше бравшей призы на скачках, а теперь постаревшей и обессиленной, ей пора было отправляться на скотобойню.
Последняя стоянка "Альфы" у ростовского причала
«Альфа» загорелась у причала. Одни говорят, что виной тому был брошенный окурок, другие слышали версию, что будто бомжи, облюбовав баркентину для ночёвок, зажгли костёр на её палубе. Виновных тогда не смогли отыскать среди курильщиков и бездомных.
От греха подальше судно отвели в Ковш - бухту на левом донском берегу.
Там хозяйственные дачники стащили с его палубы всё, что не уничтожил огонь первого пожара, и кто-то снова развёл огонь в трюме. Чтобы погасить пламя, находчивые сторожа открыли кингстоны и притопили «Альфу», оставив торчать над водой лишь мачты. После её засосало в песок и занесло илом.
Теперь уже неизвестно, остался ли в Ростове хоть один человек, способный показать нам место вечного пристанища последнего донского учебного парусного судна.
В память о нём, в музее «Седовки» остались фотографии, корабельный колокол - рында, штурвал и камень, взятый из балласта. Наверное, этого достаточно, чтобы сохранить нашу память, и о ростовских баркентинах и о тех мальчишках, что становились под их парусами мужчинами, героями и моряками. Наверное, достаточно. А может, и маловато. Вы-то сами, как думаете?