Ростовщичество в Древней Руси - 2. Берестяные грамоты, "доски" и "резы".
Выдержка из статьи в журнале Valla: http://vallajournal.com/journal/index.php/valla/article/view/105
Продолжение. Начало тут: https://alex-bow.livejournal.com/2366.html
Сведения о деятельности ростовщиков в Древней Руси дошли до нас не только в виде статей законодательства, но и в виде частных актов. Довольно подробный разбор связанных с кредитованием сведений из берестяных грамот содержится в работе В.А. Кучкина «Кредитование в Древней Руси» [Кучкин В.А. 2013: 174-179]
Любопытно краткое послание 1051-1075 гг. Рожнета к Константину (берестяная грамота №915). Последний одолжил у слуги Рожнета гривну, но не вернул. Рожнет требовал возврата долга, а если "не присълеши, то ти въ полы", т.е. предлагал рассматривать гривну как ссуду под 50%. [Кучкин В.А. 2013: С. 176] Здесь мы видим те самые 50%, которые именуются «въ полы», совершенно аналогично тому, как 33 1/3% в РП именуются «в треть».
В.А. Кучкин обращает внимание на практику предварительного удержания первой выплаты процентов при выдаче кредита и усматривает такую практику не только там где она прямо прописана - в документе конца XVI в. («Приговор» старца Валаамского монастыря Мисаила Березина...), но и в новгородской берестяной грамоте №336 (первая половина XII в.). Ни Псковская Судная Грамота (далее ПСГ), ни РП прямо на такую практику не указывают. Мало того, в статье 64 (73) ПСГ даже подробно регламентируется время выплаты процентов по кредиту. Конечно, по договоренности сторон, долговая запись вполне могла писаться на одну сумму, при выдаче на руки другой суммы. Однако, вряд ли подобная практика была общеупотребительной, иначе нам было бы известно гораздо больше упоминаний о ней. Видимо, при отсутствии подробностей, (по крайней мере для периода до XVI в.) стоит предполагать, что проценты по кредиту выплачивались не вперед, а по истечении срока начисления (месяца, года), и что сумма указанная в кредитном документе соответствовала сумме, получаемой заемщиком, если иное прямо не указано в источнике.
Сомнения вызывает трактовка берестяной грамоты №293 как долговой. А.А. Зализняк только предполагает в грамоте наличие такого слова как «намъ» (процент) [Зализняк 2004, С.474-475]. Но в самой находке после «на» на бересте идет обрыв. Собственно «мъ» в находке отсутствует, как отсутствуют и какие-то значения этого «нама» (процента). Текст продолжается после обрыва на другой строчке со слова «резан». Таким образом грамота, собственно, сообщает нам, что
«от попа к завиду: двум десяткам гривен без гривны на …
резан двое то ти 5 гривен и 8 кун вдай волотковой...»
Таким образом, все сведения о кредите и размере процентов являются домыслами А.А. Зализняка, основанными на том, что «на...» это «намъ», и на соотношении двух, фигурирующих в грамоте сумм: 19 гривен и 5 гривен 8 кун. Но, возможно, в случае грамоты №293 мы имеем дело вовсе не с долговой распиской, а с каким-то другим распоряжением, связанным с указанными денежными суммами.
Впрочем, даже если это и долговая расписка, и догадка А.А. Зализняка об отсутствующих буквах верна, из этого никак не возможно сделать вывод об изменениях процентных ставок в Древней Руси, который на основании этой грамоты делает В.А. Кучкин. Он пишет, что «7 кун нама с 1 гривны составляет 28%, а не 20%, что и отмечает Зализняк. Если расчеты, произведенные им, верны... то из них следует, что в первые десятилетия татаро-монгольского господства русская денежная система была деформирована, а проценты на взятые взаймы средства возросли почти в полтора раза» [Кучкин 2013, С. 179].
Однако, согласно комментарию Зализняка к грамоте №293, 28% это сумма выплат за 2 года. Таким образом, даже если предположение Зализняка верно и эта грамота сообщает нам о кредите, то сумма кредитных выплат за 1 год составляла не 28, а 14%. Таким образом ни о каком искажении кредитной системы речи идти не может. Ставка в 14% годовых ниже максимальной разрешенной в РП для длительных кредитов ставки в 20% годовых.
Кроме того, стоит обратить внимание на то, что по взаимной договоренности между заемщиком и кредитором могла быть установлена вообще любая мыслимая процентная ставка, т. к. заем был добровольным актом обеих сторон. Кроме рыночной конъюнктуры, размер устанавливаемых процентных выплат по кредиту мог быть увязан со множеством других соображений: родственные связи, дружеские отношения, торговое партнерство кредитуемого и заимодавца, жизненная ситуация в которой оказался кредитуемый и т. д. Таким образом, каждый конкретный заем, сведения о котором дошли до нас в источниках, является лишь частным случаем, причем таким, все обстоятельства которого исследователю не могут быть доподлинно известны. А число дошедших до нас актов столь мало, что для XI-XV вв. - периода, когда действовали нормы РП и ПСГ мы не можем делать каких-то уверенных выводов даже на основе статистического исследования всех дошедших до нас упоминаний о конкретных актах кредитования.
В этой ситуации почерпнутые из источников сведения об отдельных актах кредитования могут служить нам лишь дополнением к той картине деятельности ростовщиков в Древней Руси, которую рисуют законодательные акты. При этом надо учитывать, что нормы и РП и ПСГ применялись в суде, то есть они не регламентировали каждый случай кредитования. Регламентировались лишь ситуации, в которых между заемщиком и кредитором возникал спор, решаемый посредством суда, а все вообще случаи кредитования регламентировались, таким образом, не напрямую, а опосредованно: Любой дающий или берущий заем понимал, что, в случае возникновения конфликта, спор будет разрешаться в суде при помощи указанных законодательных актов.
Простейший случай ростовщичества регламентируется в РП, в статье «О резе»: «Аже кто дает куны в рез, или настав в мед, или жито в посп, то послухи ему ставити: как ся будеть рядил, тако же ему имати».
То есть тот, кто дает деньги (или имущество) под проценты, должен ставить свидетелей (послухов), которые удостоверят, как именно договаривались стороны. Получать долг и проценты по нему кредитор должен в соответствии с этим договором. Такого рода заем ростовщик давал обычно на несколько лет. Причем проценты по кредиту должны были выплачиваться заемщиком раз в год. Средства от долгосрочного займа, как правило, вкладывались в производство каких-либо материальных ценностей.
Судя по письменным и археологическим источникам, на Руси для оформления займа, по крайней мере, с конца XI в. использовались письменные документы - «доски». Так, в новгородской берестяной грамоте № 82 (последняя четверть XII в.), упоминаются «доски», как долговые записи на деревянных бирках» [Зализняк, 2004, с. 430]. Такие «доски» идентифицируются с археологически найденными кредитными счетными бирками (по типологии новгородских бирок тип С), которые обнаружены в Новгороде в слоях со второй четверти XI в. до XV в. [Янин, Зализняк, 1986, с. 81-86]. К 1999 г. в Новгороде было найдено 74 экземпляра кредитных бирок [Ковалев, 2003, С. 28].
Описывая события 1207 г. летопись сообщает о конфискации новгородцами имущества Мирошки и посадника Дмитра: «житье их поимаша, а села их распродаша и челядь, а скровища их изискаша и поимаша бещисла, а избыток розделиша по зубу, по 3 гривне по всему граду, и на щитъ; а что кто похватилъ, а того единь богъ весть, и от того мнозе разбогатеша; а что на досках, а то князю оставиша» [Новгородская первая летопись, 1950, С. 248].
«Доска» была документом, фиксировавшим задолженность. Видимо, уже в конце XI в. доска могла заменять требуемых в РП «послухов» - свидетелей займа. Термин «рез» в РП употребляется, как обозначение процентов, выплачиваемых по займу. Часть зарубок на боку археологически найденных кредитных бирок, несомненно, имела отношение к основной сумме долга. Однако часть зарубок может иметь отношение к выплате «реза» - процента по займу. Основная сумма долга - исто, наносилась на бирку в момент займа. Потом кредитная бирка раскалывалась пополам, так, чтобы на каждой половине были видны обозначающие размер займа резы. В случае же, когда происходила выплата процентов, это тоже должно было фиксироваться на бирке, в другой группе резов. На ряде найденных кредитных бирок видны несколько групп зарубок, причем не всегда число зарубок сводится к указанной на бирке сумме долга. Видимо и после расщепления пополам дощечки («доски»), половинки кредитной бирки могли складываться кредитором и заемщиком, совмещаться по имеющимся зарубкам. Затем они зажимались вместе веревкой или ремешком, после чего наносился рез, фиксирующий очередную выплату процентов по займу. Такая процедура могла фиксировать выплату процента по кредиту на обеих «досках» - половинах кредитной бирки. Предположение о такой процедуре объясняет использование термина «рез», в контексте процента по кредиту. Оно также объясняет наличие на некоторых кредитных бирках группы резов, не соотносящихся с суммой указанного на бирке долга.
Продолжение. Начало тут: https://alex-bow.livejournal.com/2366.html
Сведения о деятельности ростовщиков в Древней Руси дошли до нас не только в виде статей законодательства, но и в виде частных актов. Довольно подробный разбор связанных с кредитованием сведений из берестяных грамот содержится в работе В.А. Кучкина «Кредитование в Древней Руси» [Кучкин В.А. 2013: 174-179]
Любопытно краткое послание 1051-1075 гг. Рожнета к Константину (берестяная грамота №915). Последний одолжил у слуги Рожнета гривну, но не вернул. Рожнет требовал возврата долга, а если "не присълеши, то ти въ полы", т.е. предлагал рассматривать гривну как ссуду под 50%. [Кучкин В.А. 2013: С. 176] Здесь мы видим те самые 50%, которые именуются «въ полы», совершенно аналогично тому, как 33 1/3% в РП именуются «в треть».
В.А. Кучкин обращает внимание на практику предварительного удержания первой выплаты процентов при выдаче кредита и усматривает такую практику не только там где она прямо прописана - в документе конца XVI в. («Приговор» старца Валаамского монастыря Мисаила Березина...), но и в новгородской берестяной грамоте №336 (первая половина XII в.). Ни Псковская Судная Грамота (далее ПСГ), ни РП прямо на такую практику не указывают. Мало того, в статье 64 (73) ПСГ даже подробно регламентируется время выплаты процентов по кредиту. Конечно, по договоренности сторон, долговая запись вполне могла писаться на одну сумму, при выдаче на руки другой суммы. Однако, вряд ли подобная практика была общеупотребительной, иначе нам было бы известно гораздо больше упоминаний о ней. Видимо, при отсутствии подробностей, (по крайней мере для периода до XVI в.) стоит предполагать, что проценты по кредиту выплачивались не вперед, а по истечении срока начисления (месяца, года), и что сумма указанная в кредитном документе соответствовала сумме, получаемой заемщиком, если иное прямо не указано в источнике.
Сомнения вызывает трактовка берестяной грамоты №293 как долговой. А.А. Зализняк только предполагает в грамоте наличие такого слова как «намъ» (процент) [Зализняк 2004, С.474-475]. Но в самой находке после «на» на бересте идет обрыв. Собственно «мъ» в находке отсутствует, как отсутствуют и какие-то значения этого «нама» (процента). Текст продолжается после обрыва на другой строчке со слова «резан». Таким образом грамота, собственно, сообщает нам, что
«от попа к завиду: двум десяткам гривен без гривны на …
резан двое то ти 5 гривен и 8 кун вдай волотковой...»
Таким образом, все сведения о кредите и размере процентов являются домыслами А.А. Зализняка, основанными на том, что «на...» это «намъ», и на соотношении двух, фигурирующих в грамоте сумм: 19 гривен и 5 гривен 8 кун. Но, возможно, в случае грамоты №293 мы имеем дело вовсе не с долговой распиской, а с каким-то другим распоряжением, связанным с указанными денежными суммами.
Впрочем, даже если это и долговая расписка, и догадка А.А. Зализняка об отсутствующих буквах верна, из этого никак не возможно сделать вывод об изменениях процентных ставок в Древней Руси, который на основании этой грамоты делает В.А. Кучкин. Он пишет, что «7 кун нама с 1 гривны составляет 28%, а не 20%, что и отмечает Зализняк. Если расчеты, произведенные им, верны... то из них следует, что в первые десятилетия татаро-монгольского господства русская денежная система была деформирована, а проценты на взятые взаймы средства возросли почти в полтора раза» [Кучкин 2013, С. 179].
Однако, согласно комментарию Зализняка к грамоте №293, 28% это сумма выплат за 2 года. Таким образом, даже если предположение Зализняка верно и эта грамота сообщает нам о кредите, то сумма кредитных выплат за 1 год составляла не 28, а 14%. Таким образом ни о каком искажении кредитной системы речи идти не может. Ставка в 14% годовых ниже максимальной разрешенной в РП для длительных кредитов ставки в 20% годовых.
Кроме того, стоит обратить внимание на то, что по взаимной договоренности между заемщиком и кредитором могла быть установлена вообще любая мыслимая процентная ставка, т. к. заем был добровольным актом обеих сторон. Кроме рыночной конъюнктуры, размер устанавливаемых процентных выплат по кредиту мог быть увязан со множеством других соображений: родственные связи, дружеские отношения, торговое партнерство кредитуемого и заимодавца, жизненная ситуация в которой оказался кредитуемый и т. д. Таким образом, каждый конкретный заем, сведения о котором дошли до нас в источниках, является лишь частным случаем, причем таким, все обстоятельства которого исследователю не могут быть доподлинно известны. А число дошедших до нас актов столь мало, что для XI-XV вв. - периода, когда действовали нормы РП и ПСГ мы не можем делать каких-то уверенных выводов даже на основе статистического исследования всех дошедших до нас упоминаний о конкретных актах кредитования.
В этой ситуации почерпнутые из источников сведения об отдельных актах кредитования могут служить нам лишь дополнением к той картине деятельности ростовщиков в Древней Руси, которую рисуют законодательные акты. При этом надо учитывать, что нормы и РП и ПСГ применялись в суде, то есть они не регламентировали каждый случай кредитования. Регламентировались лишь ситуации, в которых между заемщиком и кредитором возникал спор, решаемый посредством суда, а все вообще случаи кредитования регламентировались, таким образом, не напрямую, а опосредованно: Любой дающий или берущий заем понимал, что, в случае возникновения конфликта, спор будет разрешаться в суде при помощи указанных законодательных актов.
Простейший случай ростовщичества регламентируется в РП, в статье «О резе»: «Аже кто дает куны в рез, или настав в мед, или жито в посп, то послухи ему ставити: как ся будеть рядил, тако же ему имати».
То есть тот, кто дает деньги (или имущество) под проценты, должен ставить свидетелей (послухов), которые удостоверят, как именно договаривались стороны. Получать долг и проценты по нему кредитор должен в соответствии с этим договором. Такого рода заем ростовщик давал обычно на несколько лет. Причем проценты по кредиту должны были выплачиваться заемщиком раз в год. Средства от долгосрочного займа, как правило, вкладывались в производство каких-либо материальных ценностей.
Судя по письменным и археологическим источникам, на Руси для оформления займа, по крайней мере, с конца XI в. использовались письменные документы - «доски». Так, в новгородской берестяной грамоте № 82 (последняя четверть XII в.), упоминаются «доски», как долговые записи на деревянных бирках» [Зализняк, 2004, с. 430]. Такие «доски» идентифицируются с археологически найденными кредитными счетными бирками (по типологии новгородских бирок тип С), которые обнаружены в Новгороде в слоях со второй четверти XI в. до XV в. [Янин, Зализняк, 1986, с. 81-86]. К 1999 г. в Новгороде было найдено 74 экземпляра кредитных бирок [Ковалев, 2003, С. 28].
Описывая события 1207 г. летопись сообщает о конфискации новгородцами имущества Мирошки и посадника Дмитра: «житье их поимаша, а села их распродаша и челядь, а скровища их изискаша и поимаша бещисла, а избыток розделиша по зубу, по 3 гривне по всему граду, и на щитъ; а что кто похватилъ, а того единь богъ весть, и от того мнозе разбогатеша; а что на досках, а то князю оставиша» [Новгородская первая летопись, 1950, С. 248].
«Доска» была документом, фиксировавшим задолженность. Видимо, уже в конце XI в. доска могла заменять требуемых в РП «послухов» - свидетелей займа. Термин «рез» в РП употребляется, как обозначение процентов, выплачиваемых по займу. Часть зарубок на боку археологически найденных кредитных бирок, несомненно, имела отношение к основной сумме долга. Однако часть зарубок может иметь отношение к выплате «реза» - процента по займу. Основная сумма долга - исто, наносилась на бирку в момент займа. Потом кредитная бирка раскалывалась пополам, так, чтобы на каждой половине были видны обозначающие размер займа резы. В случае же, когда происходила выплата процентов, это тоже должно было фиксироваться на бирке, в другой группе резов. На ряде найденных кредитных бирок видны несколько групп зарубок, причем не всегда число зарубок сводится к указанной на бирке сумме долга. Видимо и после расщепления пополам дощечки («доски»), половинки кредитной бирки могли складываться кредитором и заемщиком, совмещаться по имеющимся зарубкам. Затем они зажимались вместе веревкой или ремешком, после чего наносился рез, фиксирующий очередную выплату процентов по займу. Такая процедура могла фиксировать выплату процента по кредиту на обеих «досках» - половинах кредитной бирки. Предположение о такой процедуре объясняет использование термина «рез», в контексте процента по кредиту. Оно также объясняет наличие на некоторых кредитных бирках группы резов, не соотносящихся с суммой указанного на бирке долга.