Частная хроника Отечественной войны. 29 июня - 12 июля 1812.
«К нам пожаловал чернокнижник Бунапарт и привел с собою незваных гостей из двадцати заморских царств. Сила несметная! видимая и невидимая! Плюнуть некуда, коли штыком местечка не очистишь!»
И.Н. Скобелев. «Солдатская переписка 1812 года».
ГЗТ "Культура"
20 июня (02 июля) 1812. Приказ против мародерства солдат Великой армии.
Уже через 8 дней после начала Русской кампании Наполеон подписал приказ об аресте солдат, уличенных в грабежах и мародерстве, предании их суду и расстрелу в случае обвинительного приговора. Сохранилось много воспоминаний очевидцев о подобных «подвигах» солдат Великой армии: «Помещик К., дисненскаго уезда, спрятавший семью в безопасном месте, сам лично встретил французов и хотел их угостить, но они обобрали его, оставив в одном белье. В таком костюме помещик был представлен королю неаполитанскому, явившемуся через несколько часов после этого неприятнаго приключения».
Масштабы мародерства были огромны, в книге «Вильна в 1812 году», вышедшей к столетию Отечественной войны, Федот Кудринский пишет: «По французским источникам, число мародеров в области литовскаго княжества доходило до 25.000… Пойманных мародеров обыкновенно разстреливали на виленских площадях». Несмотря на принятые меры, на показательные расстрелы, остановить грабеж мирного населения было невозможно, ведь уже «в Вильно ощущался недостаток во всем, и через четыре дня необходимое продовольствие надо было искать уже очень далеко». - Вспоминает Коленкур.
Гигантские обозы с мукой, сухарями, салом, колбасой, крупами, кофе и другим продовольствием отстали еще в Пруссии. Чтобы выжить, солдаты Наполеона грабили местное население, как стая саранчи, съедающая на своем пути всю доступную растительность. «Офицеры должны были довольствоваться тем, что добывала воровством и грабежом их прислуга, да и к тому редко представлялась возможность; поэтому уже в первые дни за Неманом общая нужда вызвала крупнейшие беспорядки». - Писал военный врач Генрих Роос. Справедливости ради стоит отметить, что грабили, в основном, баварцы, пруссаки, рейнские немцы и хорваты, а французы и гвардия практически не мародерствовали, но ведь они получали гораздо больше продовольствия!
Однако даже у французского императора иной раз подводило живот. За день до перехода через Неман Бонапарт прибыл в село Скравдзе и остановился в доме тамошнего настоятеля. «Ходя по комнате, Наполеон жаловался, что нечего есть; но, увидев в окно курицу, которая пряталась в кустарниках в саду, воскликнул: «Reverendissime, ecce est pulla!» (Преподобный, вот курица! - лат.) Позвал своих дежурных офицеров и сам побежал в сад ловить курицу». - Вспоминал прелат Буткевич, наблюдавший эту комичную сцену поимки домашней птицы. Хохлушка не смогла укрыться ни от зоркого взгляда, ни от цепких пальцев бывшего артиллериста.
Великая армия, которую Наполеон привел в Россию, все меньше походила на непобедимое войско времен Аустерлица. Французы были в меньшинстве, а основную массу составляли немцы, голландцы, поляки, итальянцы, португальцы, швейцарцы, хорваты, для которых цели Русской кампании были совсем чужды. В этом разношерстном всеевропейском войске были даже испанцы, силой забранные в армию. Наполеона они ненавидели и мечтали не только сбежать, но и воевать против него. «Один сгоревший лес лежал вправо от нашего пути, и когда мы с ним поровнялись, я увидел, что часть моего батальона пустилась как раз туда, в этот сожженный лес. - Писал Французский лейтенант Куанье, в батальоне «служили» испанцы. - Я скачу галопом, чтобы вернуть их назад. Каково же было мое удивление, когда вдруг солдаты оборачиваются ко мне и начинают в меня стрелять...»
В конце июня и начале июля 1812 года не случилось ни одного крупного сражения, а наполеоновская армия уже несла большие потери из-за дезертирства, болезней, отсутствия продовольствия, жары и сильных дождей, которые, по выражению Наполеона, «создают нам затруднения и приносят нам большой вред». Гвардейский артиллерист Пьон де Лош вступил в Вильну 1 июля: «Все дома предместья были разграблены и покинуты. В этот день мы прошли всего 8 верст: трупы лошадей загораживали путь; я насчитал их более 1000 на самой дороге, а по сторонам ее - их было бесчисленное количество. Все десять дней, которые мы шли к Вильне, я уверял себя, что император, пораженный началом войны, не пойдет дальше, а займется восстановлением Польши…»
26 июня (08 июля) 1812. Александр I прибыл в Дриссу.
План, согласно которому, 1-я Западная армия должна отступить в «укрепленный лагерь» около местечка Дрисса на реке Двине, разработал генерал Карл Людвигович Фуль. В 1806 году после неудачи под Ауэрштадтом он оставил прусскую службу, приехал в Россию и учил императора военной науке. По мнению военного историка Карла фон Клаузевица, который в начале Отечественной войны служил под руководством Фуля, это был кабинетный ученый, полностью оторванный от реальности. Он «поступал, как поступают лунатики, о которых рассказывают, что они бродят опасными путями по коньку крыш, пока не будут разбужены и не рухнут с высоты».
План Фуля предполагал разделение русских войск: 1-я армия отступает в укрепленный лагерь на Двине, защищая сразу две столбовые дороги - на Москву и Санкт-Петербург, а 2-я армия должна ударить в тыл или правый фланг неприятеля, если бы французы стали преследовать 1-у Западную армию. Такой «гениальный» план давал Наполеону прекрасный шанс отрезать русские армии и разгромить поодиночке. «Если бы Наполеон сам направлял наши движения, конечно, не мог бы изобрести для себя выгоднейших». - С горечью писал генерал Ермолов, через несколько дней назначенный начальником штаба 1-й армии. Однако Александр I последовал совету Фуля и, не спросив ни Барклая де Толли, ни Багратиона, приказал устроить лагерь в Дриссе.
На следующий день после прибытия в Дрисский лагерь Александр I выпустил приказ по армиям: «Русские воины! Наконец вы достигли той цели, к которой стремились… Ныне все корпуса первой НАШЕЙ армии соединились на месте предназначенном. Теперь предстоит новый случай оказать известную вашу храбрость и приобрести награду за понесенные труды». Из приказа видно, что Александр планировал дать бой, однако при объезде лагеря военачальники не скрывали скепсиса. Флигель-адъютант полковник Мишо, начинавший службу военным инженером в Сардинии, указал на явные недостатки позиции: при слабости укреплений и малой численности 1-й армии лагерь в Дриссе мог стать только западней. А генерал-адъютант маркиз Паулуччи высказался гораздо более резко: «Дрисский лагерь мог выдумать либо сумасшедший, либо изменник!»
«Если бы русские сами добровольно не покинули этой позиции, то они оказались бы атакованными с тыла, и безразлично, было бы их 90000 или 120000 человек, они были бы загнаны в полукруг окопов и принуждены к капитуляции». - Полагал Клаузевиц.
1-я Западная армия стала готовиться к дальнейшему отступлению.
27 июня (09 июля) 1812. «Лихое кавалерийское дело» под Миром.
Багратион оказался в критическом положении. 8 июля маршал Даву занял Минск и отрезал 2-й армии путь на север для соединения с силами Барклая. Багратиону грозило окружение, однако король вестфальский Жером Бонапарт не успел захлопнуть ловушку. Наполеон приказал ему идти на Новогорудок, но заняв Гродно, Жером остался там на 5 дней. Как вспоминал польский улан Петр Лаговский, любимой забавой младшего брата французского императора «было купаться, роскошно отдыхать и танцевать», поэтому 5 дней подряд в Гродно шли непрерывные балы и увеселения. За легкий нрав Жерому даже дали прозвище «король Ерёма». Узнав про этот «загул», Наполеон диктовал начальнику штаба Бертье: «Сообщите вестфальскому королю, … что все плоды моих маневров и прекраснейший случай, какой только представился на войне, потеряны вследствие этого странного забвения первых правил войны». 6 июля короля Ерёму отстранили от командования.
8 июля 2-я Западная армия остановилась на отдых у Несвижа. Багратион приказал генералу Матвею Ивановичу Платову, войска которого ежедневно участвовали в арьергардных стычках с французами, занять местечко Мир и сдерживать атаки неприятеля. Атаман приготовил для французов засаду, так называемый, «казачий вентерь».
На рассвете 9 июля польские уланы дивизии Рожнецкого обнаружили перед местечком Мир казачью сотню. Три уланских полка под командованием генерала Турно погнались за удирающими казаками, но вдруг на южной оконечности Мира сотня развернулась, а из засад выскочил весь казачий корпус атамана Платова и ударил «со всех сторон в дротики (т.е. в пики)». Уланы оказались окруженными, а после «нескольких часов упорного сопротивления не только потерпели полное поражение, но и был преследуемы казаками 15 верст».
28 июня (10 июля) 1812. Сражение при местечке Мир.
Утром 10 июля польские уланы вошли в местечко Мир, оставленное казаками. Генерал Александр Рожнецкий не прислушался к советам дождаться подкреплений, - он горел желанием отомстить за вчерашнее поражение и лаврами ни с кем делиться не собирался: «Как, хотите Вы дать опередить нас бригаде Тышкевича, которая находится всего в нескольких шагах сзади?»
Однако генерал Рожнецкий не знал, что силы Платова значительно увеличились. Ночью Багратион отправил ему отряд генерала Васильчикова, состоявший из киевских драгун, ахтырских гусар, литовских улан и 5-го егерского полка. К тому же он послал приказание генералу Кутейникову идти к нему на присоединение.
Бой произошел около деревни Симаково. Платов попытался повторить маневр, так удачно завершившийся накануне, но поляки не захотели снова лезть в «казачий вентерь». Тогда русские решились на общий удар. Завязался упорный кавалерийский бой. Атаки следовали одна за другой, 7-й уланский полк начал отступать, но французским войскам удалось перестроиться и начать контратаку… «Столбы пыли казались одним, поднявшимся до небес, облаком. - Описывал этот бой вахмистр 7-го уланского полка Дмоховский. - Не могли узнать друг друга. Все кричали: ура! ура! Одни звали: назад! другие: вперед! Наконец, разобрались, но в сомкнутых колоннах не могли ни стрелять, ни рубиться, а только, не тратя времени, били по-мужицки кулаками по бокам и по затылку, и то не прежде, чем ветер немного развеет пыль». Через два часа наступил небольшой перерыв, все ждали подкреплений.
Неизвестно отчего, но полк конных стрелков, артиллерия и часть дивизии Каменьского не пришли на помощь французским войскам, а генерал-майор Кутейников появился с казачьим отрядом в самый нужный момент и «ударом в дротики во фланг и отчасти тыл неприятеля… содействовал полной нашей победе. Неприятель был разбит наголову». Точно оценить потери сторон невозможно. Поляки потеряли ранеными и убитыми около 700 человек, еще 150 попали в плен. Потери русских были гораздо меньше.
«В моей жизни это не первая кампания, но мне никогда не приходилось видеть подобного кавалерийского сражения». - Писал дивизионный генерал Александр Рожнецкий. А атаман Платов докладывал Багратиону: «Поздравляю ваше сиятельство с победою и с победою редкою над кавалериею. Что донес вам князь Меньшиков, то было только началом. После того сильное сражение продолжалось часа четыре. Грудь на грудь, … так что из шести полков неприятельских едва ли останется одна душа, или, может, несколько спасется, а вашему сиятельству описать всего не могу - устал и лежачий пишу на песке».
Два дня, которые выиграл у французских войск атаман Платов, позволили Багратиону вывести 2-ю Западную армию к Слуцку.
Частная хроника Отечественной войны. 22-28 июня 1812.