Приложение (17э): В преддверии Первого Кризиса (1) В ракурсе ЗА
После очередного перерыва возвращаемся к "Трём Паркам".
Рассматриваем ранние этапы жизни-в-обнимку-с-альтеррой.
Первые этапы можно обозначить так:
от Встречи до Тихвина (1975-1976) - этап увертюры-вхождения-начала
от Тихвина до Первого Кризиса (1976-1981) - этап слияния и начала выхода из слияния
Эти периоды имеет смысл делить на отрезки, и отчасти мы это уже сделали.
Мы уже рассмотрели этапы от Встречи до Вхождения на ЗА (весна-осень 1975), от Вхождения до Тихвина / Орса/ Договора (осень 1975-весна 1976), от Первого Перемирия до Второго (Чёрное Лето Северного/ Суходолье/ Евпатория, весна 1976-весна 1977) - и сейчас хотим поговорить о том, что было дальше, вплоть до Первого Кризиса (1980-81). Этот штрек (1977-1980) тоже можно было бы разбить на отрезки, но сейчас нам представляется более важным увидеть его целиком -
чтобы увидеть панорамой весь период слияния, обрисовав его с двух ракурсов, ЗА и ЗЗ.
Начнём с ракурса ЗА, это и понятнее, и важнее. Захватим хвост уже рассмотренного - без него трудно оценить изменения, касающиеся периода в целом.
Быть собой + быть вместе
Штрек между Тихвином и Первым Кризисом можно было бы назвать "от не-паиньки к не-паинькам, минуя панику паинек":) - ведь он начинается Орсом, который был первым не-паинькой из наших близких (коварный рыцарь-дракон:)), а завершается переходом к тотальному миру и кризисом на тему "не стать ли всем паиньками", который АрТер не без трудов, но всё-таки благополучно преодолела.
В постах про ЧЛС (начало тут) мы рассказывали что успели отчаяться, когда стали погибать наши новообретённые друзья - и отчаяние сделало нас подобными тем бедовым-отчаявшимся, кто разжёг огонь мятежа, так что дальше мы с ними естественно приняли друг друга как своих. Отчание и протест были прожиты и нами и ими в полной мере, целиком - так что все мы вволю натешились схваткой, а затем утешились миром.
Можно сказать, что после Первого Перемирия победило стремление показать себя, явить свою силу, свою правоту - а после Второго победило стремление быть вместе, не дать погибнуть друг другу, не потерять друг друга и себя - независимо от наличия / качества ни силы, ни правоты.
Мы смеялись: "вот нападут марсиане, тогда уж точно придётся нам всем помириться, даже если сейчас опять начнём враждовать!" - это была шутка, но и в самом деле сперва всякий раз был нужен повод, чтобы начать друг в друга вглядываться - а уж зато потом все вошли во вкус, не остановишь:) И с разными-отдалёнными слоями общались, и представление о себе меняли, делая его объёмней за счёт ракурса визави - безумно интересно было видеть изнанку, осознавать как люди видят себя-для-себя, как видят других - у каждого своя правда, а как быть вместе, если не познать правду друг друга?
Защита отношений и самозащита
Интересно сравнить две ситуации угрозы новому миру - нападение Восточного Десанта и обстановку летом 01 по ЧМ, которая привела к суду. Как мы реагировали в том и в другом случае, как воспринимали? - под "мы" разумею не только нас-лично, но и круг близких / единомышленников.
Обе ситуации располагаются на рассматриваемом штреке, одна ближе к началу, другая в самом конце, на выходе из кризиса 1980-81. Что общее в них, что различно? В какой мере тут и там действовал вектор "быть вместе", в какой "быть собой", в какой мере эти вектора друг другу противоречили, в какой складывались?.. - на мой взгляд, тут есть о чём подумать, намечу пунктиром.
Напомню, что и ту и другую ситуации мы осмысляли
в посте (вот здесь)
и комментах ( вот здесь) -
выделяю часть поста и ветку комментов из большого массива прочего-важного что там есть.
Что можно сказать в дополнение?
Общее в обеих ситуациях - очевидная беспомощность, и у Таты и у меня, но беспомощность разная - и у нас с Татой, и у каждого из нас в первой ситуации и во второй.
Тата отмечает разницу между своими-личными-эпохами, соответствующими первой ситуации и второй. В эпоху первой она ощущает себя страдающе-пассивной горной долиной, а в эпоху второй - уже имеющей опыт активного выбора стороны в сражении, отстаивания себя в бою; в какой мере это даёт ей возможность по-новому оценивать происходящее? - это для меня вопрос и сейчас.
Что касается меня, я и в той и в другой ситуации (вопреки обыкновению!) уступаю активную роль другим - нет, не то чтобы совсем молчу, но и не пытаюсь защищаться даже словом - и тут тоже имеется разница:
в первой ситуации - "наиболее важным представлялось не дать лишить себя главного, не рассыпаться в прах - укрыть внутри себя обретённую драгоценность, чтоб умереть оставшись собой (...) никаких выворачиваний наизнанку перед не-любящими, не желающими принимать в полноте! - ничего того, что может повредить внутренней целостности в видах близости конца";
во второй - я уже не боюсь за себя в смысле повреждения внутренней целостности, однако чётко понимаю, что должен "уступить ход": я уже говорил и действовал достаточно, теперь их черёд.
Ключевая для меня тема добровольности /активности партнёра проявляется тут и там в разных контекстах:
в первой ситуации - я/ мы находимся _вне_ "организма отношений", вне поля проявления активности партнёра - наши новые близкие, неарийцы, должны сами, без нас, решать свои дела со своими старыми близкими, восточниками, их отношения живут отдельно от наших с ними отношений;
во второй - я/ мы находимся _внутри_ поля, являясь важной частью социума как "организма отношений" - и, отвергая нас-как-часть, социум заведомо подписывает приговор себе-целостному;
и в том и в другом случае я понимаю, что дело может очень плохо кончиться не только для меня, но и для "организма отношений" в целом - но останавливаюсь, не видя возможности для такой самозащиты, которая не сломает добровольности партнёра - что в свою очередь парадоксальным образом может послужить наездом на его добровольность: своим бездействием я _вынуждаю_ партнёра на активность.
"Что-нибудь про право быть собой / право жить на свете, реализуемое только в отношениях, не рассматриваемое _вне_ отношений? - и это неизбежно затрудняет оценку степени добровольности партнёра, поскольку необходимость в партнёре витальна?.."
В первой ситуации лейтмотивом звучала тема "вместе будем жить или вместе умрём" - причём "вместе умрём" представлялось не только более вероятным, но и дающим больше шансов остаться собой, чем протест ("никаких выворачиваний наизнанку"). Ко времени же второй у меня явно прибыло уверенности в праве жить/быть собой: несмотря на отчаяние при виде социума, скатывающегося в безумие, при виде друзей, склоняющихся к позиции "умрём вместе" (как я в первой ситуации) - ко времени суда я уже понимал, что против нас не размытое "нечто", а вполне внятные враги со своими интересами, что мы в состоянии отличать врагов от друзей - и что нас конечно могут зажать в угол, но за своих близких я таки готов драться, запросто сдаваться не намерен. Я уступаю ход, чтобы дать социуму свободно высказаться - ну а дальше, когда станет ясно, в какую сторону склонилась чаша весов, я соберу своих, и мы сделаем ход - с учётом позиции социума, но не капитулируя перед ним.
Даже по написанному выше можно видеть двойственность:
с одной стороны, констатируем беспомощность: я не готов был объясняться с теми, насчёт кого не мог понять, способны ли они услышать, не мог вычленить тех, кто способен, из общей массы - короче говоря, я не умел и не мог того самого, что сделал для меня Мартин (меня глубоко поразило то, что он сделал, я захотел и постепенно смог освоить это - "уметь разговаривать" в ракурсе "формировать отношения словом");
с другой стороны, констатируем более высокий уровень собранности и внятности: вижу врагов, могу и хочу собрать друзей, картина мира куда менее аморфная, чем в первой ситуации.
Представляется, что всё это в тему формирования границ (и внешних, и внутренних): можно констатировать вектор, можно видеть, как оно выглядело в начале выхода из слияния.
Наш судебный процесс пришёлся как раз на исход кризиса, на лето 1981 - не удивительно, что, несмотря на отчаяние, я ощущал базовую надёжность, дававшую силы драться: мы с Татой только что преодолели тяжелейшую полосу и заново обрели друг друга. Про сам кризис потом, сейчас лишь отмечу, что этап слияния принёс плод внутренней опоры - и, как следствие, способности формировать границы.
Общее горе. Личный Сад. Умение говорить
О значении Второго Перемирия говорилось не раз, тезисно повторю главное:
тема "сотворение собою Очага / чудо своими руками",
тема "полностью выразить себя в ярости и горе - и принять воду бессмертия из глубин",
тема "Кровь Живых" ("мы все равны, питаясь кровью друг друга, мы все друг другу благодарны, мы вместе умираем, вместе живём в памяти, закономерно - и вместе оживаем").
Отдельно отмечу тему проживания горя. Осенью перед ЧМ в Северном было море общих слёз и песен у погребальных костров - и, что очень важно, никакая вина друг перед другом не мешала присоединяться друг к другу в проживании горя.
Мы уже рассказывали, что как раз тогда, зимой 1976-77, умирала Татина любимая Бабушка Вера - и нам необходимо было не только учиться давать голос горю, но и учиться не затыкать голос горю виной. На ЗЗ у нас были с этим проблемы - в Татиной семье не умели ни проговаривать, ни оплакивать, ни принимать себя и друг друга в полноте переживаний, да и вообще боялись на такие темы общаться - а вот зато затыкать друг друга виной умели хорошо. В Доме Трёх Парок со всем этим было существенно лучше, но на тот момент Дом уже был призрачным, и получить из него поддержки мы не могли - вся поддержка приходила к нам от ЗА-шных костров.
Здесь мы опять переходим к теме "уметь разговаривать" - в ракурсе "словом помочь распахнуть друг другу внутренние вселенные, принять каждого со всеми, кого он несёт в себе, из кого состоит".
Тема Цветущего Сада началась для нас именно с застолья Второго Перемирия. Схлынула волна возбуждения, сделалось тихо-полутемно - и начался неспешный разговор об утратах. Каждый говорил о своих дорогих, живых и умерших, друзьях и врагах - принося в общий круг тех, кого сейчас с нами нет, но для кого мы вместе готовим лоно принятия.
Удивительно, что тогда не звучал собственно Псалом о Цветущем Саде - впрочем, каждый из этих рассказов был ему подобен. Удивительно также и что я не могу сообразить, когда же мы услышали Псалом о Цветущем Саде в первый раз! - впрочем, он настолько соответствует всему строю жизни ЗА, что мог бы звучать в тысяче узловых моментов нашей биографии.
Важный момент: на предыдущих этапах, ни в разудалом начале, ни в огне Чёрного Лета, подобных разговоров не было. Наши дружбы были "вроде как у пулемёта вместе лежать" - не было ресурса говорить о давних бедах, всё слишком больно, жили сегодняшним. Началось с осени, примерно тогда же, когда и начали оживлять - притом это были не разговоры типа "прошу оживить мне того-то и того-то, я больше без них не могу" (с этим делом народ стал приезжать в Северный позже), а другое: говорили про главное, что для каждого составляет стержень/базу его души - чтобы принять друг друга в объятия, унести с собой в сердце - не потерять друг друга, если расстанемся на время или навек.
Разговаривать об утратах, о болях, о давних травмах мы учились постепенно, притом все мы учили друг друга взаимно - получая дар речи в близости с одними, несли его дальше другим.
У Таты есть стих, написанный уже на следующем этапе, год спустя кризиса, но отражающий более ранний период (как водится, всё просуммировалось позже) - эпоху странствий по фортам, где мы оказывались первыми вестниками новой жизни. Этот стих выложен (в числе прочих стихов по мотивам жизни ЗА), но приведу его тут целиком.
Небо не в радость и в горле застой -
Видно, плохо заплаты нáшиты.
Тогда ты идёшь и садишься за стол,
И пьёшь с чужими, не нашими.
И сперва сидишь дурак дураком,
А потом уже - как получится,
И даже если начнёшь о другом,
То как надо дойдёшь к полуночи.
И - как будто с их праха земля смелась,
Или кровь отсохла и слущена -
Ты говоришь о своих смеясь,
А чужие кивают и слушают.
И внезапные слёзы дыханье рвут,
Ни сухих рукавов, ни выдержки, -
Чужаки воскресят, чужаки не врут,
Да уже воскресили - не видишь ты!..
13.03.82
Прожитое в тех странствиях - то самое, о чём мы намного позже услышали от Грифонов: вспоминающий вместе со слушателем собирает следы ушедшего, оттиски его души, и размещает их в пространстве принятия - внутри себя самого предоставляя ушедшему место для прорастания. Слушатель предоставляет пространство принятия вспоминающему, вспоминающий - ушедшему / возвращающемуся, все они вместе - друг другу (ключ "Очаг").
Возможность оживления в физическом теле является следствием, а не причиной того, что существует это лоно, пространство глубокого общения, которое на том этапе мы все вместе интуитивно учились формировать. Учились говорить, учились слушать, учились задавать помогающие вопросы, учились поддерживающему молчанию. Всё это не отменяло того, что мы были юными и резкими, трагически не понимали друг друга, лажали - однако процесс шёл, и ко кризису мы подошли иными, чем осенью 1976 / осенью перед ЧМ.
Огромный мир, где можно жить
Здесь мы подходим к сложносочинённой теме, которую можно назвать "мир как пространство общения" - суммируя физико-географический аспект с социальным. Знакомство с разными странами и с разными обществами - не одно и то же, но таки вещи связанные, и на рассматриваемом этапе для нас изменилось в этом смысле очень многое.
Поначалу мы почти не покидали локуса Северного: "до-историческая" память хранит полёты на Восток, но это в общем-то не личный опыт. Первое личное и очень яркое переживание - краткий полёт в Центр Чёрным Летом: на вертолёте отвозили Орса и Офса, чтоб они начали борьбу с центровским СцО. (Из архива: "Приземлились на окраине, на возвышенности; уже стемнело, и Центр весь светился огнями. Мы сразу почувствовали, что это - столица. Постояли, поглядели с неким странным щемящим чувством и полетели обратно.") На том этапе нам даже в голову не могло прийти задержаться в Центре, начать там знакомиться и пр. - это казалось тогда почти столь же невозможным как выйти через какой-нибудь портал в какой-нибудь другой мир, вообще не ЗА! - то есть и нереальным, и сокрушительным для психики одновременно.
Зато уже на том этапе мы (не сознательно, чисто интуитивно) пытались устроить в Лагере ОрТр "территорию встречи" - у нас бывали-живали (друг друга жевали:)) восточники и централы, обитатели фортов и партизаны, южане и юа. Строить пространство общения, включавшее наших разнообразных пленников, плавно переходящих в союзники, бывало сложно (взять хоть ситуацию с Маугли). Как организовать всем простор, чтобы эти "все" не давили друг друга?.. - мы регулярно конфликтовали и с дальними, и с близкими, решали дела не на основании "высоких принципов", а на живую нитку.
Начиная с осени перед ЧМ наш мир внезапно, взрывообразно расширился: дела и приключения повлекли нас в южные города и в форты, в Центр, в Приморье и на Восток, на Южный и на Третий материки. Ужас потерять почву под ногами не то чтобы вообще забылся, скорее оказался неактуальным - стремглав туда, стремглав сюда, всюду получается действовать и общаться, всё удаётся ощущать и транслировать - так ура же, вперёд!
Мироощущение с "тут можно умереть в обнимку с любимыми, не утратив себя" сменилось на "тут можно жить на полную катушку, тут есть ФСЁ для счастья!!!" - и мы принялись наяривать, резво соединяя мироспасенческое с наслажденческим.
Центр - политика-интриги, залихватские пьянки-проекты столичной администрации; Приморье - тоталитаризм и тотальный цинизм, смех-страсти-разборки-до-небес; Восток - безмятежность мирного приполярья (городок вроде Гаи-и-Маярниного, да!..), но и опыт неприятия ("люди схватки" вроде нас - это экзотично и мило, а порой даже и необходимо для того, чтобы было кого отвергнуть)... Более всего в тот период значили, пожалуй, форты - которые сперва виделись как нечто предельно чуждое (много страшного, встречались чудовищно затхлые уголки с обычаями категорически не атлантическими), но потом жизнь фортов тоже стелалась для нас родной - особенно после Форпоца (Форта-под-Центром, о нём было в повести "Вдвоём хоть в пекло").
Что касается Южного и Третьего Материков, куда нас тоже заносило, то тут уже недалеко и до темы суперсистем - особенно насчёт Третьего, посещение коего явно было не только материальным, мы с размаху несомненно угодили в некое виртуальное пространство, в коем и состоялось знакомство с зыбями. Ну а Южный с его дивными джунглями и синекожими девами - просто почти мульт:)
Особо отмечу, что все подобные приключения, включая общение с лешими-русалками-зыбями, не вызывали у меня на том этапе никаких неприятных ощущений. Бывало не всегда понятно, но почти всегда интересно, бывало жутковато (и даже очень жутко, особенно когда начался конфликт с зыбями) - но на том этапе лично мне в подобных ситуациях ни разу не было страшно всерьёз (и даже наоборот - переживание ЗА-шной жути позволяло точней ощутить-оконтурить ЗЗ-шные страхи, что помогало с ними справляться).
На этапе от Тихвина до Первого Кризиса я совсем не боялся того, что отравляло мою жизнь потом - о страхе перед альтернативами / превращением реальности в бред я писал не раз, и этот мой страх прямо связан с темой доверия-недоверия собственным глубинам. О значении Тихвина я писал: "погрузиться в жизнь ЗА на совершенно новом уровне - после чего ужас поддельного зеркала исчез, отпустив меня на несколько лет. (...) На несколько критично важных лет, за которые мне таки удалось дозреть." (ТрП гл.17) - вот эти самые несколько лет я сейчас и пытаюсь проанализировать предельно кратко.
Потребности-желания-планы
К "тут есть фсё для счастья" примыкает тема "исполнение желаний / потребности в альтерре". Укажу ряд веток комментов, где много важного.
я про это
Тата про это (тут очень важное про опыт исполнения желаний)
и ещё Тата про это
и вот тут
А ещё сюда примыкает тема "принятие-по-Тате и принятие-по-Кире", т.к. главные, витальные наши потребности напрямую были связаны с вопросами принятия - однако тема "исполнение желаний в альтерре" таки существенно шире.
Что можно добавить к изложенному по ссылкам?
На этапе осень-зима ЧМ мы с Татой учились исполнять свои желания не в одиночку, а в партнёрстве - договариваясь (или не договариваясь, по факту) друг с другом, с ЗА-шными близкими, с первыми встречными альтерритами, с Конгрегацией, с альтеррой-как-целым... - в процессе чего получали море ценной экспы, приятной и/или наоборот.
В фазе слияния трудно, да и совсем не хочется, различать желания, своё и партнёра - хочется совпадения, чтоб не страдать от раздвоенности, чтоб ощущать себя одновременно младенцем при материнской груди и матерью блаженно-единодушного с ней младенца. Наше с Татой положение в этом смысле усиливалось общей телесностью: тела Тринадцатой Тройки принадлежали нам-вместе, и хотя действовал ими я один - ощущения от взаимодействий наших тел с миром получала и Тата. Я имел все плюсы принятия решений - а Тата зато получала море переживаний не только через меня, но и через взаимодействующих со мной альтерритов.
Чем глубже и основательнее было погружение, чем ярче и полней ощущения - тем внятнее становились и собственные желания (как минимум для меня, но представляется что всё-таки и для Таты тоже). Когда желания не совпадали, были страдания, которые мы далеко не всегда могли вербализовать - особенно если это случалось в отношениях с ЗА-шными близкими.
На рассматриваемом этапе, особенно уже на подходе к кризису, у меня росло и осознание себя, понимание, что я больше не хочу делать (и больше _не хочу хотеть_ делать!) то, чего не хочу - и осознание субъектности Другого, понимание, что у него иное вИдение и приоритеты, чем у меня, поэтому я могу радикально ошибаться, стараясь причинить ему пользу по своим меркам. Осознание этой не-всеведущности принесло мне и боль вины, и облегчение - раз я не всеведущ, то и не отвечаю за всё что вокруг меня, а значит могу не командирствовать, могу припасть к Другому как младший.
Именно это переживание зафиксировано Татой в стихе "Вы устали, вы чуть простыли" (это уже август 1981, но просуммирован более ранний опыт) - Тата приводит текст и комментирует его в разговоре вот тут.
Что касается планов, без которых исполнять желания и удовлетворять потребности трудновато, то на рассматриваемом этапе у меня было с этим лучше, чем у Таты - и при этом существенно лучше в отношении ЗА, чем в отношении ЗЗ. Про ЗЗ будет потом, а насчёт ЗА - я конечно хотел организовать жизнь по-новому как минимум на АрТер, для чего стремился изыскивать (в т.ч. оживлять) подходящих людей, знакомить друг с другом, поддерживать их проекты и пр. По их просьбам я выполнял квесты, в своё удовольствие при этом приключаясь - напр., странствия по фортам нередко с квестов начинались.
Важный момент: осенью перед ЧМ, как только начали оживлять, мы конечно много оживляли свежепогибших - но вместе с тем я достаточно рано понял, что у меня имеется личный список (не только те, кого убил я, но и часть тех, кого убили при мне), и что я буду заниматься этими людьми - я хочу их видеть, хочу помочь им устроиться в новой жизни. Для меня много значило не только то, что я виноват и хочу исправить ситуацию чем могу - но и то, что эти люди являются значимой частью уже отдалившейся от меня юности, которую я хотел увидеть с иного ракурса и присвоить заново.
Врастание. Отношения. Близость и сепарация
Тема крайне нагруженная, но мы уже во многих местах её касались, поэтому сечас даю тезисно, цитаты со ссылками.
"Суммируя: в теме "мой путь домой" -
речь об освоении / присвоении изначального наследия предков, которое должно было быть мною присвоено, чтобы мне стать полностью собой, войти в полноту моего наследия обоих миров / в обоих мирах - однако практически было мне не доступно (особенно после событий Зеркала).
В связи со спецификой моей ситуации (ужас поддельного зеркала и пр.) - даже и попав домой, я боялся, что меня вновь оторвёт, боялся оказаться в безумии - уж лучше быть "гадким утёнком", то есть иметь в виду, что _формально_ я тут "временный и посторонний" и пройти всю адоптацию "вручную" / шаг за шагом, как если бы был в самом деле чужим, а не своим!"
( отсюда, там ещё много важного)
"...кровное братство со Скальдом означало ещё и очередную ступень "врастания" в родную землю, усыновления / адоптации меня со стороны ЗА. (...) Незадолго до братания со Скальдом (11 окт. 01 до ЧМ) произошло братание с товарищами по Исходу Залимитников (5 окт. 01 до ЧМ), то есть фактически завершение адоптации нас в арийцы; адоптационный процесс шёл не спеша в течение всего Чёрного Лета и увенчался Исходом Залимитников - мой личный путь от призрачности / сиротства к обретению родства, обретению близости, обретению себя-в-полноте-чувств-и-действий ... путь, занявший три здешних-ЗЗшных года - с весны 1975 (встреча с Татой, ключи вхождения домой) до весны 1978 (поэма "Родина", фиксация обретения родной земли / осознания себя не сиротой, но любимым чадом)."
(отсюда)
Тема врастания и тема личных отношений - не одно и то же.
На рассматриваемом этапе мы учились строить личные отношения, обзаводились близкими - постепенно формировался круг лиц, с кем мы были связаны взаимным доверием, при том что далеко не всегда вместе работали, хотя по большому счёту были единомышленниками.
Отношения с ними бывали порой очень сложные. Много про кого уже было рассказано, кого-то поминаем чаще (Ивэ, Толлер, Леда, Анъе), кого-то реже (Фанни и Синг, Марта и Мамка, Старший), о ком-то было относительно недавно (Разбойница), о ком-то будет нескоро.
Личные отношения подразумевают и близость, и сепарацию, и разрывы - и на рассматриваемом штреке у нас перед глазами было много примеров взаимности-невзаимности, отказов-согласий, долгих поисков консенсуса, расставаний и/или встреч заново.
Рано или поздно будет рассказано и про Андрея Агасфера (моего брата по Вензелям, который сперва хотел со мной общаться, потом резко меня отшил, потом болезненно всюду меня отслеживал, потом мы таки сблизились и много важного друг о друге узнали), и про Лиро (спеца-интеля, обаяху и любимца женщин, который был безнадёжно влюблён в студентку Кису, добился того чтобы войти третьим в её семью, но по итогам всё равно оказался там в статусе брата, а не мужа и не любовника) и много ещё про кого - ну вот про Разбойницу уже аж три поста имеются (ссылки тут).
В постах про Разбойницу, а также в "Марсианине-1979" и в "К ловле жемчуга", я разбираю тему преддверия Первого Кризиса в аспекте внутренних напряжений, ведущих к выходу из слияния - сепарация была необходима, желанна, но также и очень страшна, и для меня и для Таты.
Дом-как-Странствие и Дом-как-Вселенная
Если взглянуть на штрек 1976-1980 в ракурсе Дома, то можно назвать его "между Тихвином и Форпоцем":
начало штрека - осознание, что нам необходим общий Дом (внутреннее лоно приятия / Очаг), объединяющий и дающий жизнь нам-как-вселенным - и заключение Договора для строительства этого Дома,
а завершение - опознание дома Марты и Мамки как желанного "образа Дома" - и при этом уже не чужого, а нашего со Старшим дома, куда приходишь не в гости, а как дитя на грудь к Праматерям.
Само по себе обретение Старшего - очень важный момент моего врастания, укоренения на ЗА;
при этом, что характерно - мы со Старшим вместе образуем собою Очаг (так же как раньше с Ивэ), но наш с ним реальный дом, то место, где мы оживляем и помогаем оживляемым выйти в новую жизнь - это ещё не физический дом как нечто основательное (в отличие от дома Марты с Мамкой) - а по-прежнему палатка в Лагере ОрТр, и это символично:
у меня ещё нет ресурса на более глубокое укоренение, а у Таты ещё нет понимания, что такое Дом, но есть доверие к палатке, дому странствий ("руки любимых у них вместо квартир").
Можно сформулировать так:
На подходе к Первому Кризису - Дом по первости построен, можно уже начинать в нём жить, а не только выживать-сейчас и сражаться-за-будущую-жизнь;
по фактам это состояние соответствует этапу перехода АрТер от войны к миру -
а на эмоциональном плане - относительной стабилизации отношений с ЗЗ-шными родными;
уже можно жить, но этот Дом ещё эфемерен - лёгкий парус палатки, носимый ветром -
а моя душа жаждет масштабной, надёжной конструкции! -
на которую можно встать, широко и крепко расставив ноги, опереться чтоб раскинуть руки - чтобы обнять-охватить мир, достигая всех концов, всех закоулков моей внутренней вселенной - всех обыденных и всех тайных, всех святынь и всех Гиблых Мест -
чтоб одолеть эту чёртову пропасть между небом и землёй, между мной-божеством и мной-ребёнком! -
чтобы жить в полноте могущества в обоих моих мирах.
Я уже писал в "Марсианине-1979", что у меня был положен запрет на прикосновение к миру детства, к миру сказки, чуда, изначального всемогущества - запрет, защищающий от невыносимой боли; уже писал о том что доступ ко внутреннему божеству должен был вызреть из детского во взрослый, но из-за драмы "Зеркала" нежные кристаллизующиеся структуры порушились, небо оторвалось от земли - и дальше я должен был отчасти ползти по уступам, отчасти лететь скелетиком-призраком через космос.
Вхождение в альтерру позволило мне расти в желанном направлении уже не в безвоздушном пространстве, а в живом лоне слияния, но этот путь был долгим; к преддверию кризиса я стал заметным образом ощущать и боль, и побуждение - боль сигналила о недоступности и вместе с тем указывала цель. Характерно, что на предыдущем этапе, пока возможность ещё не выросла, боли не ощущалось - было то, что я нынешним взглядом отмечаю как противоречие: в пределах ЗА мы имели дело с необыкновенными вещами, со всякой "мистикой", упорно воспринимая эти явления как "чудеса науки", и так же точно воспринимали Конгрегацию - рационально трактуя её как "союз взрослых-равных", а по сути ощущая как детско-родительское лоно. Душа всё громче просила быть не равным-взрослым, а младенцем в объятиях - а разум, точнее защитные проги, не позволяли (подробнее в КЛЖ, тема "Родитель Прикованный").
Чтобы пройти необходимый путь не безумным прыжком, а безопасно, на ощупь, пешком, нужно было море интеграции - то самое, о чём выше: встать крепко на ноги, широко раскинуть руки - обхватить всю вселенную, ощупать, детально прожить её связи, опершись на них выстроить лестницу-мост! - отсюда растущая жажда всё более плотного пристального погружения, серьёзной фиксации, пересмотра-переприсвоения всего прожитого - отсюда стремление к погружению в юность, в начальный период (в частности, на последнем перед Первым Кризисом штреке, осенью 1980, мы со Старшим занимались Толлеровой Десяткой - а заниматься мальчиками из филиала Школы мы успели ещё даже до Старшего, насыщенной витальностью весной 1980).
Можно утверждать, что накануне Первого Кризиса наметился новый уровень - в социальном и в личном, в отношениях, в мировосприятии - но из-за противоречий, порождаемых разницей в нашем с Татой статусе/устройстве, мы не смогли тогда его достичь - не получилось ни лестницы, ни моста, ни уж тем более прыжка, наоборот, мы рухнули в пропасть отчаяния и недоверия - так что по выходе из кризиса я оказался в положении с одной стороны более свободном, с другой - более жёстком по отношению ко всему, что может явиться "поддельным зеркалом": никакой больше мистики, никаких суперсистем, риск категорически недопустим! - никаких младенцев, никаких праматерей, только сам-один, только юный седой взрослый среди таких же как я.
Выйти на новый уровень удалось сильно спустя, уже после кризиса, но об этом потом.
Продолжение следует.
Оглавление проекта "Три Парки" - вот здесь.
Рассматриваем ранние этапы жизни-в-обнимку-с-альтеррой.
Первые этапы можно обозначить так:
от Встречи до Тихвина (1975-1976) - этап увертюры-вхождения-начала
от Тихвина до Первого Кризиса (1976-1981) - этап слияния и начала выхода из слияния
Эти периоды имеет смысл делить на отрезки, и отчасти мы это уже сделали.
Мы уже рассмотрели этапы от Встречи до Вхождения на ЗА (весна-осень 1975), от Вхождения до Тихвина / Орса/ Договора (осень 1975-весна 1976), от Первого Перемирия до Второго (Чёрное Лето Северного/ Суходолье/ Евпатория, весна 1976-весна 1977) - и сейчас хотим поговорить о том, что было дальше, вплоть до Первого Кризиса (1980-81). Этот штрек (1977-1980) тоже можно было бы разбить на отрезки, но сейчас нам представляется более важным увидеть его целиком -
чтобы увидеть панорамой весь период слияния, обрисовав его с двух ракурсов, ЗА и ЗЗ.
Начнём с ракурса ЗА, это и понятнее, и важнее. Захватим хвост уже рассмотренного - без него трудно оценить изменения, касающиеся периода в целом.
Быть собой + быть вместе
Штрек между Тихвином и Первым Кризисом можно было бы назвать "от не-паиньки к не-паинькам, минуя панику паинек":) - ведь он начинается Орсом, который был первым не-паинькой из наших близких (коварный рыцарь-дракон:)), а завершается переходом к тотальному миру и кризисом на тему "не стать ли всем паиньками", который АрТер не без трудов, но всё-таки благополучно преодолела.
В постах про ЧЛС (начало тут) мы рассказывали что успели отчаяться, когда стали погибать наши новообретённые друзья - и отчаяние сделало нас подобными тем бедовым-отчаявшимся, кто разжёг огонь мятежа, так что дальше мы с ними естественно приняли друг друга как своих. Отчание и протест были прожиты и нами и ими в полной мере, целиком - так что все мы вволю натешились схваткой, а затем утешились миром.
Можно сказать, что после Первого Перемирия победило стремление показать себя, явить свою силу, свою правоту - а после Второго победило стремление быть вместе, не дать погибнуть друг другу, не потерять друг друга и себя - независимо от наличия / качества ни силы, ни правоты.
Мы смеялись: "вот нападут марсиане, тогда уж точно придётся нам всем помириться, даже если сейчас опять начнём враждовать!" - это была шутка, но и в самом деле сперва всякий раз был нужен повод, чтобы начать друг в друга вглядываться - а уж зато потом все вошли во вкус, не остановишь:) И с разными-отдалёнными слоями общались, и представление о себе меняли, делая его объёмней за счёт ракурса визави - безумно интересно было видеть изнанку, осознавать как люди видят себя-для-себя, как видят других - у каждого своя правда, а как быть вместе, если не познать правду друг друга?
Защита отношений и самозащита
Интересно сравнить две ситуации угрозы новому миру - нападение Восточного Десанта и обстановку летом 01 по ЧМ, которая привела к суду. Как мы реагировали в том и в другом случае, как воспринимали? - под "мы" разумею не только нас-лично, но и круг близких / единомышленников.
Обе ситуации располагаются на рассматриваемом штреке, одна ближе к началу, другая в самом конце, на выходе из кризиса 1980-81. Что общее в них, что различно? В какой мере тут и там действовал вектор "быть вместе", в какой "быть собой", в какой мере эти вектора друг другу противоречили, в какой складывались?.. - на мой взгляд, тут есть о чём подумать, намечу пунктиром.
Напомню, что и ту и другую ситуации мы осмысляли
в посте (вот здесь)
и комментах ( вот здесь) -
выделяю часть поста и ветку комментов из большого массива прочего-важного что там есть.
Что можно сказать в дополнение?
Общее в обеих ситуациях - очевидная беспомощность, и у Таты и у меня, но беспомощность разная - и у нас с Татой, и у каждого из нас в первой ситуации и во второй.
Тата отмечает разницу между своими-личными-эпохами, соответствующими первой ситуации и второй. В эпоху первой она ощущает себя страдающе-пассивной горной долиной, а в эпоху второй - уже имеющей опыт активного выбора стороны в сражении, отстаивания себя в бою; в какой мере это даёт ей возможность по-новому оценивать происходящее? - это для меня вопрос и сейчас.
Что касается меня, я и в той и в другой ситуации (вопреки обыкновению!) уступаю активную роль другим - нет, не то чтобы совсем молчу, но и не пытаюсь защищаться даже словом - и тут тоже имеется разница:
в первой ситуации - "наиболее важным представлялось не дать лишить себя главного, не рассыпаться в прах - укрыть внутри себя обретённую драгоценность, чтоб умереть оставшись собой (...) никаких выворачиваний наизнанку перед не-любящими, не желающими принимать в полноте! - ничего того, что может повредить внутренней целостности в видах близости конца";
во второй - я уже не боюсь за себя в смысле повреждения внутренней целостности, однако чётко понимаю, что должен "уступить ход": я уже говорил и действовал достаточно, теперь их черёд.
Ключевая для меня тема добровольности /активности партнёра проявляется тут и там в разных контекстах:
в первой ситуации - я/ мы находимся _вне_ "организма отношений", вне поля проявления активности партнёра - наши новые близкие, неарийцы, должны сами, без нас, решать свои дела со своими старыми близкими, восточниками, их отношения живут отдельно от наших с ними отношений;
во второй - я/ мы находимся _внутри_ поля, являясь важной частью социума как "организма отношений" - и, отвергая нас-как-часть, социум заведомо подписывает приговор себе-целостному;
и в том и в другом случае я понимаю, что дело может очень плохо кончиться не только для меня, но и для "организма отношений" в целом - но останавливаюсь, не видя возможности для такой самозащиты, которая не сломает добровольности партнёра - что в свою очередь парадоксальным образом может послужить наездом на его добровольность: своим бездействием я _вынуждаю_ партнёра на активность.
"Что-нибудь про право быть собой / право жить на свете, реализуемое только в отношениях, не рассматриваемое _вне_ отношений? - и это неизбежно затрудняет оценку степени добровольности партнёра, поскольку необходимость в партнёре витальна?.."
В первой ситуации лейтмотивом звучала тема "вместе будем жить или вместе умрём" - причём "вместе умрём" представлялось не только более вероятным, но и дающим больше шансов остаться собой, чем протест ("никаких выворачиваний наизнанку"). Ко времени же второй у меня явно прибыло уверенности в праве жить/быть собой: несмотря на отчаяние при виде социума, скатывающегося в безумие, при виде друзей, склоняющихся к позиции "умрём вместе" (как я в первой ситуации) - ко времени суда я уже понимал, что против нас не размытое "нечто", а вполне внятные враги со своими интересами, что мы в состоянии отличать врагов от друзей - и что нас конечно могут зажать в угол, но за своих близких я таки готов драться, запросто сдаваться не намерен. Я уступаю ход, чтобы дать социуму свободно высказаться - ну а дальше, когда станет ясно, в какую сторону склонилась чаша весов, я соберу своих, и мы сделаем ход - с учётом позиции социума, но не капитулируя перед ним.
Даже по написанному выше можно видеть двойственность:
с одной стороны, констатируем беспомощность: я не готов был объясняться с теми, насчёт кого не мог понять, способны ли они услышать, не мог вычленить тех, кто способен, из общей массы - короче говоря, я не умел и не мог того самого, что сделал для меня Мартин (меня глубоко поразило то, что он сделал, я захотел и постепенно смог освоить это - "уметь разговаривать" в ракурсе "формировать отношения словом");
с другой стороны, констатируем более высокий уровень собранности и внятности: вижу врагов, могу и хочу собрать друзей, картина мира куда менее аморфная, чем в первой ситуации.
Представляется, что всё это в тему формирования границ (и внешних, и внутренних): можно констатировать вектор, можно видеть, как оно выглядело в начале выхода из слияния.
Наш судебный процесс пришёлся как раз на исход кризиса, на лето 1981 - не удивительно, что, несмотря на отчаяние, я ощущал базовую надёжность, дававшую силы драться: мы с Татой только что преодолели тяжелейшую полосу и заново обрели друг друга. Про сам кризис потом, сейчас лишь отмечу, что этап слияния принёс плод внутренней опоры - и, как следствие, способности формировать границы.
Общее горе. Личный Сад. Умение говорить
О значении Второго Перемирия говорилось не раз, тезисно повторю главное:
тема "сотворение собою Очага / чудо своими руками",
тема "полностью выразить себя в ярости и горе - и принять воду бессмертия из глубин",
тема "Кровь Живых" ("мы все равны, питаясь кровью друг друга, мы все друг другу благодарны, мы вместе умираем, вместе живём в памяти, закономерно - и вместе оживаем").
Отдельно отмечу тему проживания горя. Осенью перед ЧМ в Северном было море общих слёз и песен у погребальных костров - и, что очень важно, никакая вина друг перед другом не мешала присоединяться друг к другу в проживании горя.
Мы уже рассказывали, что как раз тогда, зимой 1976-77, умирала Татина любимая Бабушка Вера - и нам необходимо было не только учиться давать голос горю, но и учиться не затыкать голос горю виной. На ЗЗ у нас были с этим проблемы - в Татиной семье не умели ни проговаривать, ни оплакивать, ни принимать себя и друг друга в полноте переживаний, да и вообще боялись на такие темы общаться - а вот зато затыкать друг друга виной умели хорошо. В Доме Трёх Парок со всем этим было существенно лучше, но на тот момент Дом уже был призрачным, и получить из него поддержки мы не могли - вся поддержка приходила к нам от ЗА-шных костров.
Здесь мы опять переходим к теме "уметь разговаривать" - в ракурсе "словом помочь распахнуть друг другу внутренние вселенные, принять каждого со всеми, кого он несёт в себе, из кого состоит".
Тема Цветущего Сада началась для нас именно с застолья Второго Перемирия. Схлынула волна возбуждения, сделалось тихо-полутемно - и начался неспешный разговор об утратах. Каждый говорил о своих дорогих, живых и умерших, друзьях и врагах - принося в общий круг тех, кого сейчас с нами нет, но для кого мы вместе готовим лоно принятия.
Удивительно, что тогда не звучал собственно Псалом о Цветущем Саде - впрочем, каждый из этих рассказов был ему подобен. Удивительно также и что я не могу сообразить, когда же мы услышали Псалом о Цветущем Саде в первый раз! - впрочем, он настолько соответствует всему строю жизни ЗА, что мог бы звучать в тысяче узловых моментов нашей биографии.
Важный момент: на предыдущих этапах, ни в разудалом начале, ни в огне Чёрного Лета, подобных разговоров не было. Наши дружбы были "вроде как у пулемёта вместе лежать" - не было ресурса говорить о давних бедах, всё слишком больно, жили сегодняшним. Началось с осени, примерно тогда же, когда и начали оживлять - притом это были не разговоры типа "прошу оживить мне того-то и того-то, я больше без них не могу" (с этим делом народ стал приезжать в Северный позже), а другое: говорили про главное, что для каждого составляет стержень/базу его души - чтобы принять друг друга в объятия, унести с собой в сердце - не потерять друг друга, если расстанемся на время или навек.
Разговаривать об утратах, о болях, о давних травмах мы учились постепенно, притом все мы учили друг друга взаимно - получая дар речи в близости с одними, несли его дальше другим.
У Таты есть стих, написанный уже на следующем этапе, год спустя кризиса, но отражающий более ранний период (как водится, всё просуммировалось позже) - эпоху странствий по фортам, где мы оказывались первыми вестниками новой жизни. Этот стих выложен (в числе прочих стихов по мотивам жизни ЗА), но приведу его тут целиком.
Небо не в радость и в горле застой -
Видно, плохо заплаты нáшиты.
Тогда ты идёшь и садишься за стол,
И пьёшь с чужими, не нашими.
И сперва сидишь дурак дураком,
А потом уже - как получится,
И даже если начнёшь о другом,
То как надо дойдёшь к полуночи.
И - как будто с их праха земля смелась,
Или кровь отсохла и слущена -
Ты говоришь о своих смеясь,
А чужие кивают и слушают.
И внезапные слёзы дыханье рвут,
Ни сухих рукавов, ни выдержки, -
Чужаки воскресят, чужаки не врут,
Да уже воскресили - не видишь ты!..
13.03.82
Прожитое в тех странствиях - то самое, о чём мы намного позже услышали от Грифонов: вспоминающий вместе со слушателем собирает следы ушедшего, оттиски его души, и размещает их в пространстве принятия - внутри себя самого предоставляя ушедшему место для прорастания. Слушатель предоставляет пространство принятия вспоминающему, вспоминающий - ушедшему / возвращающемуся, все они вместе - друг другу (ключ "Очаг").
Возможность оживления в физическом теле является следствием, а не причиной того, что существует это лоно, пространство глубокого общения, которое на том этапе мы все вместе интуитивно учились формировать. Учились говорить, учились слушать, учились задавать помогающие вопросы, учились поддерживающему молчанию. Всё это не отменяло того, что мы были юными и резкими, трагически не понимали друг друга, лажали - однако процесс шёл, и ко кризису мы подошли иными, чем осенью 1976 / осенью перед ЧМ.
Огромный мир, где можно жить
Здесь мы подходим к сложносочинённой теме, которую можно назвать "мир как пространство общения" - суммируя физико-географический аспект с социальным. Знакомство с разными странами и с разными обществами - не одно и то же, но таки вещи связанные, и на рассматриваемом этапе для нас изменилось в этом смысле очень многое.
Поначалу мы почти не покидали локуса Северного: "до-историческая" память хранит полёты на Восток, но это в общем-то не личный опыт. Первое личное и очень яркое переживание - краткий полёт в Центр Чёрным Летом: на вертолёте отвозили Орса и Офса, чтоб они начали борьбу с центровским СцО. (Из архива: "Приземлились на окраине, на возвышенности; уже стемнело, и Центр весь светился огнями. Мы сразу почувствовали, что это - столица. Постояли, поглядели с неким странным щемящим чувством и полетели обратно.") На том этапе нам даже в голову не могло прийти задержаться в Центре, начать там знакомиться и пр. - это казалось тогда почти столь же невозможным как выйти через какой-нибудь портал в какой-нибудь другой мир, вообще не ЗА! - то есть и нереальным, и сокрушительным для психики одновременно.
Зато уже на том этапе мы (не сознательно, чисто интуитивно) пытались устроить в Лагере ОрТр "территорию встречи" - у нас бывали-живали (друг друга жевали:)) восточники и централы, обитатели фортов и партизаны, южане и юа. Строить пространство общения, включавшее наших разнообразных пленников, плавно переходящих в союзники, бывало сложно (взять хоть ситуацию с Маугли). Как организовать всем простор, чтобы эти "все" не давили друг друга?.. - мы регулярно конфликтовали и с дальними, и с близкими, решали дела не на основании "высоких принципов", а на живую нитку.
Начиная с осени перед ЧМ наш мир внезапно, взрывообразно расширился: дела и приключения повлекли нас в южные города и в форты, в Центр, в Приморье и на Восток, на Южный и на Третий материки. Ужас потерять почву под ногами не то чтобы вообще забылся, скорее оказался неактуальным - стремглав туда, стремглав сюда, всюду получается действовать и общаться, всё удаётся ощущать и транслировать - так ура же, вперёд!
Мироощущение с "тут можно умереть в обнимку с любимыми, не утратив себя" сменилось на "тут можно жить на полную катушку, тут есть ФСЁ для счастья!!!" - и мы принялись наяривать, резво соединяя мироспасенческое с наслажденческим.
Центр - политика-интриги, залихватские пьянки-проекты столичной администрации; Приморье - тоталитаризм и тотальный цинизм, смех-страсти-разборки-до-небес; Восток - безмятежность мирного приполярья (городок вроде Гаи-и-Маярниного, да!..), но и опыт неприятия ("люди схватки" вроде нас - это экзотично и мило, а порой даже и необходимо для того, чтобы было кого отвергнуть)... Более всего в тот период значили, пожалуй, форты - которые сперва виделись как нечто предельно чуждое (много страшного, встречались чудовищно затхлые уголки с обычаями категорически не атлантическими), но потом жизнь фортов тоже стелалась для нас родной - особенно после Форпоца (Форта-под-Центром, о нём было в повести "Вдвоём хоть в пекло").
Что касается Южного и Третьего Материков, куда нас тоже заносило, то тут уже недалеко и до темы суперсистем - особенно насчёт Третьего, посещение коего явно было не только материальным, мы с размаху несомненно угодили в некое виртуальное пространство, в коем и состоялось знакомство с зыбями. Ну а Южный с его дивными джунглями и синекожими девами - просто почти мульт:)
Особо отмечу, что все подобные приключения, включая общение с лешими-русалками-зыбями, не вызывали у меня на том этапе никаких неприятных ощущений. Бывало не всегда понятно, но почти всегда интересно, бывало жутковато (и даже очень жутко, особенно когда начался конфликт с зыбями) - но на том этапе лично мне в подобных ситуациях ни разу не было страшно всерьёз (и даже наоборот - переживание ЗА-шной жути позволяло точней ощутить-оконтурить ЗЗ-шные страхи, что помогало с ними справляться).
На этапе от Тихвина до Первого Кризиса я совсем не боялся того, что отравляло мою жизнь потом - о страхе перед альтернативами / превращением реальности в бред я писал не раз, и этот мой страх прямо связан с темой доверия-недоверия собственным глубинам. О значении Тихвина я писал: "погрузиться в жизнь ЗА на совершенно новом уровне - после чего ужас поддельного зеркала исчез, отпустив меня на несколько лет. (...) На несколько критично важных лет, за которые мне таки удалось дозреть." (ТрП гл.17) - вот эти самые несколько лет я сейчас и пытаюсь проанализировать предельно кратко.
Потребности-желания-планы
К "тут есть фсё для счастья" примыкает тема "исполнение желаний / потребности в альтерре". Укажу ряд веток комментов, где много важного.
я про это
Тата про это (тут очень важное про опыт исполнения желаний)
и ещё Тата про это
и вот тут
А ещё сюда примыкает тема "принятие-по-Тате и принятие-по-Кире", т.к. главные, витальные наши потребности напрямую были связаны с вопросами принятия - однако тема "исполнение желаний в альтерре" таки существенно шире.
Что можно добавить к изложенному по ссылкам?
На этапе осень-зима ЧМ мы с Татой учились исполнять свои желания не в одиночку, а в партнёрстве - договариваясь (или не договариваясь, по факту) друг с другом, с ЗА-шными близкими, с первыми встречными альтерритами, с Конгрегацией, с альтеррой-как-целым... - в процессе чего получали море ценной экспы, приятной и/или наоборот.
В фазе слияния трудно, да и совсем не хочется, различать желания, своё и партнёра - хочется совпадения, чтоб не страдать от раздвоенности, чтоб ощущать себя одновременно младенцем при материнской груди и матерью блаженно-единодушного с ней младенца. Наше с Татой положение в этом смысле усиливалось общей телесностью: тела Тринадцатой Тройки принадлежали нам-вместе, и хотя действовал ими я один - ощущения от взаимодействий наших тел с миром получала и Тата. Я имел все плюсы принятия решений - а Тата зато получала море переживаний не только через меня, но и через взаимодействующих со мной альтерритов.
Чем глубже и основательнее было погружение, чем ярче и полней ощущения - тем внятнее становились и собственные желания (как минимум для меня, но представляется что всё-таки и для Таты тоже). Когда желания не совпадали, были страдания, которые мы далеко не всегда могли вербализовать - особенно если это случалось в отношениях с ЗА-шными близкими.
На рассматриваемом этапе, особенно уже на подходе к кризису, у меня росло и осознание себя, понимание, что я больше не хочу делать (и больше _не хочу хотеть_ делать!) то, чего не хочу - и осознание субъектности Другого, понимание, что у него иное вИдение и приоритеты, чем у меня, поэтому я могу радикально ошибаться, стараясь причинить ему пользу по своим меркам. Осознание этой не-всеведущности принесло мне и боль вины, и облегчение - раз я не всеведущ, то и не отвечаю за всё что вокруг меня, а значит могу не командирствовать, могу припасть к Другому как младший.
Именно это переживание зафиксировано Татой в стихе "Вы устали, вы чуть простыли" (это уже август 1981, но просуммирован более ранний опыт) - Тата приводит текст и комментирует его в разговоре вот тут.
Что касается планов, без которых исполнять желания и удовлетворять потребности трудновато, то на рассматриваемом этапе у меня было с этим лучше, чем у Таты - и при этом существенно лучше в отношении ЗА, чем в отношении ЗЗ. Про ЗЗ будет потом, а насчёт ЗА - я конечно хотел организовать жизнь по-новому как минимум на АрТер, для чего стремился изыскивать (в т.ч. оживлять) подходящих людей, знакомить друг с другом, поддерживать их проекты и пр. По их просьбам я выполнял квесты, в своё удовольствие при этом приключаясь - напр., странствия по фортам нередко с квестов начинались.
Важный момент: осенью перед ЧМ, как только начали оживлять, мы конечно много оживляли свежепогибших - но вместе с тем я достаточно рано понял, что у меня имеется личный список (не только те, кого убил я, но и часть тех, кого убили при мне), и что я буду заниматься этими людьми - я хочу их видеть, хочу помочь им устроиться в новой жизни. Для меня много значило не только то, что я виноват и хочу исправить ситуацию чем могу - но и то, что эти люди являются значимой частью уже отдалившейся от меня юности, которую я хотел увидеть с иного ракурса и присвоить заново.
Врастание. Отношения. Близость и сепарация
Тема крайне нагруженная, но мы уже во многих местах её касались, поэтому сечас даю тезисно, цитаты со ссылками.
"Суммируя: в теме "мой путь домой" -
речь об освоении / присвоении изначального наследия предков, которое должно было быть мною присвоено, чтобы мне стать полностью собой, войти в полноту моего наследия обоих миров / в обоих мирах - однако практически было мне не доступно (особенно после событий Зеркала).
В связи со спецификой моей ситуации (ужас поддельного зеркала и пр.) - даже и попав домой, я боялся, что меня вновь оторвёт, боялся оказаться в безумии - уж лучше быть "гадким утёнком", то есть иметь в виду, что _формально_ я тут "временный и посторонний" и пройти всю адоптацию "вручную" / шаг за шагом, как если бы был в самом деле чужим, а не своим!"
( отсюда, там ещё много важного)
"...кровное братство со Скальдом означало ещё и очередную ступень "врастания" в родную землю, усыновления / адоптации меня со стороны ЗА. (...) Незадолго до братания со Скальдом (11 окт. 01 до ЧМ) произошло братание с товарищами по Исходу Залимитников (5 окт. 01 до ЧМ), то есть фактически завершение адоптации нас в арийцы; адоптационный процесс шёл не спеша в течение всего Чёрного Лета и увенчался Исходом Залимитников - мой личный путь от призрачности / сиротства к обретению родства, обретению близости, обретению себя-в-полноте-чувств-и-действий ... путь, занявший три здешних-ЗЗшных года - с весны 1975 (встреча с Татой, ключи вхождения домой) до весны 1978 (поэма "Родина", фиксация обретения родной земли / осознания себя не сиротой, но любимым чадом)."
(отсюда)
Тема врастания и тема личных отношений - не одно и то же.
На рассматриваемом этапе мы учились строить личные отношения, обзаводились близкими - постепенно формировался круг лиц, с кем мы были связаны взаимным доверием, при том что далеко не всегда вместе работали, хотя по большому счёту были единомышленниками.
Отношения с ними бывали порой очень сложные. Много про кого уже было рассказано, кого-то поминаем чаще (Ивэ, Толлер, Леда, Анъе), кого-то реже (Фанни и Синг, Марта и Мамка, Старший), о ком-то было относительно недавно (Разбойница), о ком-то будет нескоро.
Личные отношения подразумевают и близость, и сепарацию, и разрывы - и на рассматриваемом штреке у нас перед глазами было много примеров взаимности-невзаимности, отказов-согласий, долгих поисков консенсуса, расставаний и/или встреч заново.
Рано или поздно будет рассказано и про Андрея Агасфера (моего брата по Вензелям, который сперва хотел со мной общаться, потом резко меня отшил, потом болезненно всюду меня отслеживал, потом мы таки сблизились и много важного друг о друге узнали), и про Лиро (спеца-интеля, обаяху и любимца женщин, который был безнадёжно влюблён в студентку Кису, добился того чтобы войти третьим в её семью, но по итогам всё равно оказался там в статусе брата, а не мужа и не любовника) и много ещё про кого - ну вот про Разбойницу уже аж три поста имеются (ссылки тут).
В постах про Разбойницу, а также в "Марсианине-1979" и в "К ловле жемчуга", я разбираю тему преддверия Первого Кризиса в аспекте внутренних напряжений, ведущих к выходу из слияния - сепарация была необходима, желанна, но также и очень страшна, и для меня и для Таты.
Дом-как-Странствие и Дом-как-Вселенная
Если взглянуть на штрек 1976-1980 в ракурсе Дома, то можно назвать его "между Тихвином и Форпоцем":
начало штрека - осознание, что нам необходим общий Дом (внутреннее лоно приятия / Очаг), объединяющий и дающий жизнь нам-как-вселенным - и заключение Договора для строительства этого Дома,
а завершение - опознание дома Марты и Мамки как желанного "образа Дома" - и при этом уже не чужого, а нашего со Старшим дома, куда приходишь не в гости, а как дитя на грудь к Праматерям.
Само по себе обретение Старшего - очень важный момент моего врастания, укоренения на ЗА;
при этом, что характерно - мы со Старшим вместе образуем собою Очаг (так же как раньше с Ивэ), но наш с ним реальный дом, то место, где мы оживляем и помогаем оживляемым выйти в новую жизнь - это ещё не физический дом как нечто основательное (в отличие от дома Марты с Мамкой) - а по-прежнему палатка в Лагере ОрТр, и это символично:
у меня ещё нет ресурса на более глубокое укоренение, а у Таты ещё нет понимания, что такое Дом, но есть доверие к палатке, дому странствий ("руки любимых у них вместо квартир").
Можно сформулировать так:
На подходе к Первому Кризису - Дом по первости построен, можно уже начинать в нём жить, а не только выживать-сейчас и сражаться-за-будущую-жизнь;
по фактам это состояние соответствует этапу перехода АрТер от войны к миру -
а на эмоциональном плане - относительной стабилизации отношений с ЗЗ-шными родными;
уже можно жить, но этот Дом ещё эфемерен - лёгкий парус палатки, носимый ветром -
а моя душа жаждет масштабной, надёжной конструкции! -
на которую можно встать, широко и крепко расставив ноги, опереться чтоб раскинуть руки - чтобы обнять-охватить мир, достигая всех концов, всех закоулков моей внутренней вселенной - всех обыденных и всех тайных, всех святынь и всех Гиблых Мест -
чтоб одолеть эту чёртову пропасть между небом и землёй, между мной-божеством и мной-ребёнком! -
чтобы жить в полноте могущества в обоих моих мирах.
Я уже писал в "Марсианине-1979", что у меня был положен запрет на прикосновение к миру детства, к миру сказки, чуда, изначального всемогущества - запрет, защищающий от невыносимой боли; уже писал о том что доступ ко внутреннему божеству должен был вызреть из детского во взрослый, но из-за драмы "Зеркала" нежные кристаллизующиеся структуры порушились, небо оторвалось от земли - и дальше я должен был отчасти ползти по уступам, отчасти лететь скелетиком-призраком через космос.
Вхождение в альтерру позволило мне расти в желанном направлении уже не в безвоздушном пространстве, а в живом лоне слияния, но этот путь был долгим; к преддверию кризиса я стал заметным образом ощущать и боль, и побуждение - боль сигналила о недоступности и вместе с тем указывала цель. Характерно, что на предыдущем этапе, пока возможность ещё не выросла, боли не ощущалось - было то, что я нынешним взглядом отмечаю как противоречие: в пределах ЗА мы имели дело с необыкновенными вещами, со всякой "мистикой", упорно воспринимая эти явления как "чудеса науки", и так же точно воспринимали Конгрегацию - рационально трактуя её как "союз взрослых-равных", а по сути ощущая как детско-родительское лоно. Душа всё громче просила быть не равным-взрослым, а младенцем в объятиях - а разум, точнее защитные проги, не позволяли (подробнее в КЛЖ, тема "Родитель Прикованный").
Чтобы пройти необходимый путь не безумным прыжком, а безопасно, на ощупь, пешком, нужно было море интеграции - то самое, о чём выше: встать крепко на ноги, широко раскинуть руки - обхватить всю вселенную, ощупать, детально прожить её связи, опершись на них выстроить лестницу-мост! - отсюда растущая жажда всё более плотного пристального погружения, серьёзной фиксации, пересмотра-переприсвоения всего прожитого - отсюда стремление к погружению в юность, в начальный период (в частности, на последнем перед Первым Кризисом штреке, осенью 1980, мы со Старшим занимались Толлеровой Десяткой - а заниматься мальчиками из филиала Школы мы успели ещё даже до Старшего, насыщенной витальностью весной 1980).
Можно утверждать, что накануне Первого Кризиса наметился новый уровень - в социальном и в личном, в отношениях, в мировосприятии - но из-за противоречий, порождаемых разницей в нашем с Татой статусе/устройстве, мы не смогли тогда его достичь - не получилось ни лестницы, ни моста, ни уж тем более прыжка, наоборот, мы рухнули в пропасть отчаяния и недоверия - так что по выходе из кризиса я оказался в положении с одной стороны более свободном, с другой - более жёстком по отношению ко всему, что может явиться "поддельным зеркалом": никакой больше мистики, никаких суперсистем, риск категорически недопустим! - никаких младенцев, никаких праматерей, только сам-один, только юный седой взрослый среди таких же как я.
Выйти на новый уровень удалось сильно спустя, уже после кризиса, но об этом потом.
Продолжение следует.
Оглавление проекта "Три Парки" - вот здесь.