Олдскул по-новому. Часть 2. Гуманитарная
Данная запись является одной из цикла "Олдскул по-новому" в 3 главах.
Часть 1, Академическая: http://andrewsweekly.livejournal.com/102043.html
Часть 2, Гуманитарная: http://andrewsweekly.livejournal.com/102319.html
Часть 3, Романтическая: http://andrewsweekly.livejournal.com/102594.html
Приятного чтения!
7. Гуманитария
Когда я был в старших классах школы и тратил много времени и сил на физику и не так много на другие науки, и, что немаловажно, на социализацию, в нашем обществе был необходим обобществленный образ низших созданий, в насмехании над которыми мы все еще могли чувствовать себя идущими по правильному пути. Такими созданиями тогда, волею судеб, стали филологи, хотя могли бы на их месте быть и философы или историки. Не в последнюю очередь выбор обуславливался тем, что филологическое отделение существовало в конкурировавшем с нами Лицее БГУ, и филологи закономерно проигрывали нам в соревнованиях на нашей территории - физике. Соревнований на другой территории мы не признавали, так как считали таковые занятия недостойными.
Тогда мы ботанили матан, и просвещение в науке казалось единственно правильным путем. Вполне просто другие пути и взгляды отсекались - по правде говоря, за последние два года школы я не прочитал полностью ни одного произведения по литературе. Только краткие содержания, которые позитивно влияли на мои оценки, но никак не влияли на мои знания и мировоззрение. Но теперь я уловил, наконец, смысл гуманитарных наук. Они не являются придатком к "правильным" наукам, чтобы кормить неспособных на большее. Они не подвергаются традиционной математической формализации, просто используют совершенно другие ее формы.
Классические естественные науки - физика, химия, биология, математика и прочие - дают ответ на вопрос "Как?" Они объясняют нам, как работает природа в разных ее проявлениях и на разных масштабах. Они объясняют, как природу поставить к себе на службу. Физиология и психология объясняют, как работает организм человека, в том числе и нервная система и мышление. Но естественные науки не объяснят нам, "Что делать?" и "Почему?"
Наверное, при большом желании и глубоком исступлении можно сводить все человеческие поступки к взаимодействиям химикатов в мозгу, даже не прибегая к концепции души и сознания. Только лишь при попытке связать эти два конца на практике с достаточной точностью ученый очень быстро наткнется на непреодолимый вычислительный барьер. Начиная анализ от поступков, он никогда не сможет измерить мельчайшие состояния в человеческом теле. Начиная от химикатов, он никогда не сможет промоделировать всю систему вплоть до высшей нервной деятельности.
Чем займется гуманитарная наука? Она не будет брать мельчайшие сведения из естественных наук, полагая их нужными. Она вместо этого посмотрит на огромное количество материала, созданного в этом мире не природой, а поступками людей. А затем она попытается все эти сведения собрать и систематизировать, может даже указать теорию, которая объясняет поступки. Только такая теория вполне вероятно будет не единственной.
Любой человек, каким бы талантливым он ни был, живет в обществе и взаимодействует с ним. Даже если его выбором будет отшельничество и изоляция, этот выбор все равно продиктован существованием других людей. Быть отшельником или в центре группы? Делиться всей информацией и заниматься стандартизацией, или лучше сделать к каждой модели ноутбука свой разъем питания, чтобы срубать побольше прибыли? Можно сказать, что согласно экономике на эти вопросы есть вполне однозначные ответы. Но пытаясь следовать законам экономики, вы уже принимаете ее ценности и цели - максимизацию прибыли. Являются ли эти цели правильными - философия даст вам ответ. Да и нет, все по-разному для разных людей, правильных ответов на все вопросы много.
Вот та страшная новость, которую приносят определенные опыты и достижения и получение определенного образования. Еще больше, конечно, ее толкают в сознание месяцы проживания в отличном от привычного обществе. Новость такая, парадоксально простая - жить в этом мире можно по-разному. Такое понятие, как правильность, очень условно, оно продиктовано культурой. Большинство наших убеждений не являются безусловно верными. Как научили родители? А родители, по большому счету, случайные люди, не лучше и не хуже других. Просто именно они уделяют ребенку больше внимания, чем другие, соответственно от них остаются наиболее глубокие убеждения о том, что такое хорошо, а что такое плохо. Потом мир может это подтвердить, или опровергнуть.
Какие-то убеждения признаются присущими большинству людей, и для их защиты люди придумали законы и правила. По законам и правилам живет практически любое общество, но они совершенно не обязательно одинаковы для всех его членов. Также они совершенно не обязательно одинаковые в разных странах - я сейчас интенсивно сравниваю Беларусь, Америку и те маленькие кусочки Европы, в которых побывал. Хорошее образование в демократической стране рассказывает о разных взглядах на жизнь и разных теориях. На основе них можно создать свою собственную, и жить дальше правильно. Опять же, это допущение демократичного общества - позволение людям иметь разные убеждения, придание ценности свободе и равенству. И как же построению жизненных убеждений способствует современная техническая школа самой демократичной страны на глобусе?
Недавно мне очень интересным образом объяснили акцент миссии МИТ в этом мире. Я немножко отойду от официальной формулировки, но думаю останусь в пределах правды (в гуманитарном смысле пределы правды несколько неточны и допускают интерпретации). Миссия МИТ состоит в том, чтобы дать образование тем, кто будет двигать жизнь планеты завтра. Заметьте - МИТ не пытается сделать из своих студентов таковых движителей. Он как бы постулирует, что есть те, кто предрасположен двигать мир к лучшему в разных областях. Кое-кто из этого широкого перечня подает заявление на прием в МИТ. Приемная комиссия немало трудится, чтобы отобрать те 9%, которых МИТ сможет принять. Эти люди уже являются потенциальными лидерами будущего в каких-то сферах, эта судьба предопределена их столь разным прошлым. Я тоже являюсь, с очень большой вероятностью. Но этих людей нужно обучить, рассказать им не только "Как" делать их работу, будь то программирование, физика, лечение рака или архитектура, но и "Почему". Я думаю, именно поэтому МИТ имеет настолько обширное для технической школы гуманитарное требование и настолько шикарные возможности для его удовлетворения. Как же его часть удовлетворяю я в этом семестре? Следующими двумя курсами.
8. 21А.00 Введение в Антропологию
"Когда я сижу рядом с кем-то в самолете, меня спрашивают, чем я занимаюсь. Я отвечаю, что я антрополог. В девяти из десяти случаев меня с восторженными глазами спрашивают: "Как Индиана Джонс?" Я знаю, что скорее всего мне не стоит отвечать утвердительно, но обычно я глубоко вздыхаю и говорю: "Да, как Индиана Джонс."
Так сказал нам профессор антропологии Грэхам Джонс (стойте, это совпадение?). Он понравился мне с первого взгляда. Кучерявые волосы человека, который занимается чем-то Важным, фиолетовый галстук, и забавная привычка слегка приседать во время особенно жарких аргументов. Он всем своим видом показывает, что он гуманитарий, только очень хороший. Как, помните, Роберт Лэнгдон из "Кода Да Винчи"? У такого парня должны спрашивать мнение газеты. Может, когда он станет чуть-чуть постарше.
Он рассказывает про антропологию интересно, живо, и с очень наглядными примерами. Когда он дает определения, это не просто набор стремных слов, которые необходимо зазубарить. Это длинное определение, в котором он подчеркивает каждое слово и объясняет, почему оно важно для понятия.
Кто читал мне гуманитарные курсы на физфаке? Сдается мне, что тетеньки, которые особенно больше ничего не могут делать, кроме как читать в госвузе гуманитарию технарям. Конечно, я жестко обобщаю, но все же закрадываются порой небольшие сомнения в их компетентности. Из курса психологии я вынес что-то совсем минимальное. Курс педагогики не дал мне ничего ровным счетом. Курс Истории Беларуси не открыл особенно нового взгляда, но заставил родную историю выучить, и теперь я могу о ней рассказывать согласно официальной позиции белорусской школы. Из экономики я кое-чему научился, для себя, по мелочи, на экономиста не тяну, конечно.
Но вот еще один чудесный курс, по которому у меня стоит зачет - "Основы идеологии белорусского государства". Я честно ходил на лекции и писал конспект. Что такое идеология, я так и не понял. В чем наша белорусская национальная идея - тем более, у меня только свои независимые домыслы на этот счет. Профессор Джонс переплюнул этот курс одной фразой - определением. Я только что сверил его по Википедии - сильно отличается, однако как точно! "Идеология - это коллективно поддерживаемая система взглядов, которая натурализирует исторически случайные взаимоотношения".
На мой взгляд, это прекрасно описывает многие примеры из истории. Евреи нагадили немецкому народу? Так давайте объясним, что они всегда были низшей расой и подлежат уничтожению (вы не подумайте, это не я, это нацисты все). Какие-то ребята не хотят отдавать Америке нефть, а еще и взрывают башни-близнецы? Так они же из оплота мирового терроризма, давайте проведем там крестовый поход. Apple выпускает iPad N и хочет продать побольше? Но ведь Apple выпускает продукты будущего, а значит их обладатели становятся лучше, даже лучше, чем обладатели iPad N-1.
Я в тот же момент вспомнил незабвенного Леонида Марковича, который при внедрении в умы нового концепта, физического или логистического, переспрашивал всегда "Идеология понятна?" Тот же дядя Ньютон сказал, что F=ma, и стал язвительно всех в этом убеждать и доказывать. А то что он оказался прав - это уже другой вопрос. Пока он этого не заявил, люди по-другому считали, и их надо было переубедить в естественности Ньютоновской механики. Можно спорить, какова роль лично Ньютона, но идея формализованной им механики появилась как раз где-то в те времена.
Или вот другой пример, про противостояние теории социальной эволюции. Европейцы, которые гордо взирали на колонизированный ими мир, думали, что любое нормальное общество проходит через стадии дикарства и варварства к современности: вере в науку, моногамию и демократию. Они однозначно думают, что мир просвещенный лучше, чем дикий, имеют очень поляризованный взгляд. Им противостоят романтики, которые говорят "Наигрались в цивилизацию, давайте откинем, наконец, все это дерьмо, и будем жить счастливо". Он привел пример картины Гогена "Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?" - конец 19 века. Потом, конечно, были всякие хиппи и подобные, но вот пример совсем свежий - фильм 2009 года "Аватар", который, по сути, о том же самом - позитивность отхода к дикой природе против негативной цивилизации. Кто знает кассовые сборы "Аватара", тот сможет себе представить, насколько такие идеи близки современному миру.
Последним бликом, профессор Джонс применил тот же процесс развития к жизни человека. Конец - наука, моногамия и демократия - это вывод, к которому приходит цивилизованный (спорно еще, хорошо ли это) человек в зрелом возрасте. Середина - вера в религию, полигамию и узаконенную монархию - это "your twenties". А начало - вера в магию, беспорядочные половые связи и тиранию - это шедевральное "extrapolation of college on your whole life".
У этого дядьки есть чему поучиться. Впереди - изучение сообществ каннибалов, трансгендерных проституток и работников атомной станции, а также книжки про влияние развития грамотности на уклад Непальской деревни и становление душевного равновесия через изучение Капоэйры, которые обе уже приплыли ко мне с Амазона.
9. 17.01/24.04 Справедливость
Если мы хотим создать общество свободное и равное, то кое-кто явно захочет формализовать эти понятия. Если заняться вопросами правильности организации общества в целом, его общих законов и судов, то мы займемся политической философией. О ней и рассказывает этот курс. В практическом оформлении политическая философия должна ответить, как создать общество, в котором доминируют избранные им ценности и соблюдаются установленные им правила. По возможности аппарат политической философии старается не навязывать своих собственных убеждений, но иногда этим грешит.
Изучение подходов начинается с Джереми Бентама - автора принципа утилитаризма. К счастью, принцип довольно просто объяснить. Он постулирует, что единственно важным в жизни является счастье. Счастье состоит из наличия радостей (любви, стабильности, обладания чем-то, позитивных ощущений и т.п.) и отсутствия болей (потери, одиночества, нищеты и т.п.). При любом поступке должен выбираться тот вариант действий, который сулит наибольший прирост счастья по сумме радостей и болей. Если последствия поступка касаются многих людей, то на чаши весов необходимо положить радости и боли их всех, в равных пропорциях, и выбрать тот, который сулит максимальный прирост счастья для всего общества в целом.
Казалось бы, такой хороший принцип, настолько явно дает механизм (очень хочется сказать модное слово "фреймворк") для того, чтобы делать выборы, но я сразу вижу столько проблем. В основном, оттого, что я, как физик, пытаюсь понять границы его применимости. Я сам себе такой тест придумал - можно ли в рамках какой-то теории непротиворечиво описать общество, которое с современных позиций покажется незаконным. Мне очень импонирует противоречивый пример Третьего Рейха - общества, которое вполне успешно жило по своим законам. Другое дело, что в нем не загонялись на такие вещи, как свобода и равенство людей разных рас, толерантность ко всем соседям и высокая ценность человеческой жизни. Я все пытаюсь себе доказать, что общество нацистов было верным с точки зрения утилитаризма при определенных оговорках по вопросам ниже. Но, к сожалению, мне не дают об этом порассуждать на семинарах. Может быть, оторвусь в эссе.
1. Фальсифицируемость.
Как Бентам доказывает верность этого принципа? Он напрямую говорит: "Попробуйте предложить другой". Он считает, что любой другой базис для принятия решений или внутренне противоречив, или сводится к этому же. Он не допускает неверности принципа утилитаризма. Он считает, что принципу подчиняются все люди на этой планете, даже никогда про него не слышавшие. Но ведь необразованные люди тоже могут испытывать и радость, и боль. В смысле своей убежденности утилитаризм похож на фрейдовский психоанализ, который тоже претендовал на объяснение любого человеческого поведения с точки зрения своих позиций, в которых я не силен. Даже если я захочу опровергнуть психоанализ, он объяснит мне почему я этого хочу. Если я захочу опровергнуть утилитаризм (чем и занимаюсь), то и он объяснит мне почему.
2. Индивидуальное счастье.
У кое-кого возникнет такой вопрос - что если принцип утилитаризма потребует для максимального счастья общества невероятных лишений для отдельных его членов или даже их смерти? Обобщенно - очень большой боли и очень малого счастья. Эти люди могут не согласиться. Ведь сложно признавать, что ситуация должна выглядеть одинаково с любой точки зрения - каждый из нас собственные интересы поставит хоть немного выше общественных. И хотя утилитаризм ставит кое-какие ограничения по влиянию общего выбора на судьбу каждого отдельного человека, они скорее продиктованы следующими пунктами. То есть выбор с ограничениями похож скорее не на условный экстремум, а на экстремум в расширенном пространстве.
3. Проблема выбора ценностей в количественном выражении.
Бентам говорит нам сравнить все печали и радости последствий выбора. Но как их сравнивать? Думаю, многие из вас при попытке сделать выбор писали (может, мысленно) два столбика - за и против, накидывали туда много-много пунктов, и пытались понять, что же перевешивает. И даже если есть пять пунктов за и два пункта против, как же их сравнить? Математика подскажет, что всегда можно сравнить два числа - только лучше не количество пунктов, а суммарную важность за и против. Этот даст 15 пунктов радости, а этот 8 пунктов боли. Откуда я взял эти числа? Понятия не имею. Утилитаризм мне этого подсказать не может. Стоит ли провести утилитарный процесс назначения стоимости всем понятиям? Можно, только как найти критерии сравнения для них? Должны ли оценки радости и боли быть одинаковыми для всех людей? Какие шкалы надо использовать? По-моему, из этой неопределенности в утилитарной системе со свободными параметрами должен следовать крах утилитаризма в его чистой форме.
Вот найдется среди моих читателей какой-нибудь злостный мизантроп, и решит, что принцип-то вроде неплохой, только ему совершенно наплевать на радости и горести других до тех пор, пока эти люди не влияют непосредственно на него. Даже можете про такую ценность вспомнить, как человеческая жизнь - она отнюдь не бесконечна. Нам привели пример дорожной полиции американской. Если бы на всех хайвеях был лимит скорости в 15-20 миль в час, аварий и смертей было бы на порядки меньше, чем сейчас. Но очень многие современные операции были бы невозможны - мир стал бы на те же порядки медленнее. А если сделать лимит в 90 или сколько там миль в час, то люди продолжат умирать. Баланс находится просто - человеческой жизни ставится в соответствие усредненная сумма, сейчас это О($5млн). И против этой суммы можно взвешивать любые небесплатные усовершенствования безопасности.
4. Проблема выбора масштаба.
Это частный пример из предыдущего пункта. Теоретически, выбирая сегодня утром чай, я должен был учесть ваше мнение. Ведь Бентам говорит, что надо сложить радости и боли всех людей. Вас, дорогие читатели, в таком скурпулезном вопросе, как выбор чая, я могу отбросить, потому как на вас он не повлияет никак. Но что если бы выбор касался моего поведения в обществе - чьи интересы я должен учитывать? Себя, своей ближайшей компании из пяти человек, или всей комнаты, или всего МИТ? Чем больше людей я учитываю, тем сложнее решение моего вопроса, что отнесется к следующему пункту.
Есть и другая проблема масштаба - время. На какую перспективу надо рассчитывать радость и боль? Минуты, дни, годы? Знаете, какая одна из главных бед современной науки? Отсутствие финансирования фундаментальных исследований. Всегда есть такие направления, которые не принесут ничего хорошего ни за пять, ни за десять лет, казалось бы, пустая трата кучи денег. Но через двадцать, тридцать, пятьдесят лет на этих фундаментальных исследованиях можно будет построить такие новые технологии, о которых сегодня едва ли можно мечтать. Мир становится быстрее и упорно ориентируется на все более короткую перспективу (Алвин Тоффлер, "Футурошок"). Выбор этого свободного параметра - временного маштаба - это теперь такой выбор цивилизации. В жизни человека очень много циклических процессов, которые задают временные масштабы его деятельности - сердцебиение, смена дня и ночи, смена сезонов года, и средняя продолжительность его жизни. Да и эти все потихоньку меняются.
5. Информационная проблема.
На эту тему я когда-нибудь должен все же почитать "A New Kind Of Science" Вольфрама, но не сейчас. Информационная проблема встает в двух ипостасях - недостатка и избытка. В одном случае мы не можем на основании текущих данных рассуждать о последствиях своих выборов. Я не могу учитывать ваше мнение, дорогие читатели, будь вы в другой стране или этажом выше и двадцатью метрами по коридору. Мои решения будут основаны в какой-то степени на невежестве и пренебрежении тонкими эффектами. Но есть и другой случай - когда информация есть в избытке. Расспросите каждого жителя страны о том, как должна вестись политика, а потом примите решение, которое устроит всех. Только какие мощности понадобятся для принятия этого решения? Один политик не может индивидуально прочитать десять миллионов мнений. Загрузить их в компьютер, написать программы обработки и пытаться искать экстремум в сложной модели - а требуемые для этого ресурсы не обесценят ли само решение? Утилитаризм кажется идеализмом, которым мы пользуемся подсознательно. Я не знаю, до какой степени реально поставить его на службу эффективному поднятию уровня счастья в мире. Вашей личной жизни - быть может, с оговорками. Но два человека вместе могли бы получить намного больше счастья для обоих, нежели если бы они действовали по отдельности.
Есть один механизм, который несколько упрощает выборы в последних пунктах, накладывая ограничения и внося правки в систему ценностей. Этим механизмом является предоставление человеку фундаментальных прав, которые подлежат защите. Они не нарушают утилитарных принципов, лишь только заявляют, что поддержание ценности этих прав максимизирует счастье в далекой перспективе.
В США мне порой приходится сталкиваться с таким вопросом, который вообще никогда не вставал на родине - гомосексуализм. В Штатах, с их идеологией свободы, на эту тему дискутируют намного больше. В курсе Justice нам предложили прочитать два громких судебных дела, дошедших до Верховного Суда и апеллировавших к Конституции - Bowers v. Hardwick 1986 и Lawrence v. Texas 2003. В обоих случаях мужская гомосексуальная пара была обнаружена полицией во время сексуального акта. В обоих случаях права полиции вторгнуться на территорию частной собственности были абсолютно законными и никак не связанными с гомосексуализмом - кажется, подозрения в хранении оружия и наркотиков. Но оба раза молодых людей судили за занятие противозаконным актом, и они выступали за несостоятельность этой противозаконности.
В первом случае суд постановил, что защита содомии не имеет ничего общего с защитой брака, семьи и детей. Гомосексуальный акт не является фундаментальным правом, а потому для объявления его незаконным достаточно всего лишь мнения большинства - а большинство как раз и против геев.
Но во втором случае, через 17 лет, суд постановил, что право человека на самоопределение является фундаментальным, а сексуальная жизнь является очень весомым аргументом для самоопределения. А против свобод, объявленных фундаментальными, мнение большинства не имеет силы. После этого гомосексуализм был объявлен в США законным, и я тоже имею столь ценное право. Я в нем не нуждаюсь, но могу экстраполировать на еще что-нибудь. Вот такое вот веселое получается ограничение демократии в угоду свободе.
Часть 1, Академическая: http://andrewsweekly.livejournal.com/102043.html
Часть 2, Гуманитарная: http://andrewsweekly.livejournal.com/102319.html
Часть 3, Романтическая: http://andrewsweekly.livejournal.com/102594.html
Приятного чтения!
7. Гуманитария
Когда я был в старших классах школы и тратил много времени и сил на физику и не так много на другие науки, и, что немаловажно, на социализацию, в нашем обществе был необходим обобществленный образ низших созданий, в насмехании над которыми мы все еще могли чувствовать себя идущими по правильному пути. Такими созданиями тогда, волею судеб, стали филологи, хотя могли бы на их месте быть и философы или историки. Не в последнюю очередь выбор обуславливался тем, что филологическое отделение существовало в конкурировавшем с нами Лицее БГУ, и филологи закономерно проигрывали нам в соревнованиях на нашей территории - физике. Соревнований на другой территории мы не признавали, так как считали таковые занятия недостойными.
Тогда мы ботанили матан, и просвещение в науке казалось единственно правильным путем. Вполне просто другие пути и взгляды отсекались - по правде говоря, за последние два года школы я не прочитал полностью ни одного произведения по литературе. Только краткие содержания, которые позитивно влияли на мои оценки, но никак не влияли на мои знания и мировоззрение. Но теперь я уловил, наконец, смысл гуманитарных наук. Они не являются придатком к "правильным" наукам, чтобы кормить неспособных на большее. Они не подвергаются традиционной математической формализации, просто используют совершенно другие ее формы.
Классические естественные науки - физика, химия, биология, математика и прочие - дают ответ на вопрос "Как?" Они объясняют нам, как работает природа в разных ее проявлениях и на разных масштабах. Они объясняют, как природу поставить к себе на службу. Физиология и психология объясняют, как работает организм человека, в том числе и нервная система и мышление. Но естественные науки не объяснят нам, "Что делать?" и "Почему?"
Наверное, при большом желании и глубоком исступлении можно сводить все человеческие поступки к взаимодействиям химикатов в мозгу, даже не прибегая к концепции души и сознания. Только лишь при попытке связать эти два конца на практике с достаточной точностью ученый очень быстро наткнется на непреодолимый вычислительный барьер. Начиная анализ от поступков, он никогда не сможет измерить мельчайшие состояния в человеческом теле. Начиная от химикатов, он никогда не сможет промоделировать всю систему вплоть до высшей нервной деятельности.
Чем займется гуманитарная наука? Она не будет брать мельчайшие сведения из естественных наук, полагая их нужными. Она вместо этого посмотрит на огромное количество материала, созданного в этом мире не природой, а поступками людей. А затем она попытается все эти сведения собрать и систематизировать, может даже указать теорию, которая объясняет поступки. Только такая теория вполне вероятно будет не единственной.
Любой человек, каким бы талантливым он ни был, живет в обществе и взаимодействует с ним. Даже если его выбором будет отшельничество и изоляция, этот выбор все равно продиктован существованием других людей. Быть отшельником или в центре группы? Делиться всей информацией и заниматься стандартизацией, или лучше сделать к каждой модели ноутбука свой разъем питания, чтобы срубать побольше прибыли? Можно сказать, что согласно экономике на эти вопросы есть вполне однозначные ответы. Но пытаясь следовать законам экономики, вы уже принимаете ее ценности и цели - максимизацию прибыли. Являются ли эти цели правильными - философия даст вам ответ. Да и нет, все по-разному для разных людей, правильных ответов на все вопросы много.
Вот та страшная новость, которую приносят определенные опыты и достижения и получение определенного образования. Еще больше, конечно, ее толкают в сознание месяцы проживания в отличном от привычного обществе. Новость такая, парадоксально простая - жить в этом мире можно по-разному. Такое понятие, как правильность, очень условно, оно продиктовано культурой. Большинство наших убеждений не являются безусловно верными. Как научили родители? А родители, по большому счету, случайные люди, не лучше и не хуже других. Просто именно они уделяют ребенку больше внимания, чем другие, соответственно от них остаются наиболее глубокие убеждения о том, что такое хорошо, а что такое плохо. Потом мир может это подтвердить, или опровергнуть.
Какие-то убеждения признаются присущими большинству людей, и для их защиты люди придумали законы и правила. По законам и правилам живет практически любое общество, но они совершенно не обязательно одинаковы для всех его членов. Также они совершенно не обязательно одинаковые в разных странах - я сейчас интенсивно сравниваю Беларусь, Америку и те маленькие кусочки Европы, в которых побывал. Хорошее образование в демократической стране рассказывает о разных взглядах на жизнь и разных теориях. На основе них можно создать свою собственную, и жить дальше правильно. Опять же, это допущение демократичного общества - позволение людям иметь разные убеждения, придание ценности свободе и равенству. И как же построению жизненных убеждений способствует современная техническая школа самой демократичной страны на глобусе?
Недавно мне очень интересным образом объяснили акцент миссии МИТ в этом мире. Я немножко отойду от официальной формулировки, но думаю останусь в пределах правды (в гуманитарном смысле пределы правды несколько неточны и допускают интерпретации). Миссия МИТ состоит в том, чтобы дать образование тем, кто будет двигать жизнь планеты завтра. Заметьте - МИТ не пытается сделать из своих студентов таковых движителей. Он как бы постулирует, что есть те, кто предрасположен двигать мир к лучшему в разных областях. Кое-кто из этого широкого перечня подает заявление на прием в МИТ. Приемная комиссия немало трудится, чтобы отобрать те 9%, которых МИТ сможет принять. Эти люди уже являются потенциальными лидерами будущего в каких-то сферах, эта судьба предопределена их столь разным прошлым. Я тоже являюсь, с очень большой вероятностью. Но этих людей нужно обучить, рассказать им не только "Как" делать их работу, будь то программирование, физика, лечение рака или архитектура, но и "Почему". Я думаю, именно поэтому МИТ имеет настолько обширное для технической школы гуманитарное требование и настолько шикарные возможности для его удовлетворения. Как же его часть удовлетворяю я в этом семестре? Следующими двумя курсами.
8. 21А.00 Введение в Антропологию
"Когда я сижу рядом с кем-то в самолете, меня спрашивают, чем я занимаюсь. Я отвечаю, что я антрополог. В девяти из десяти случаев меня с восторженными глазами спрашивают: "Как Индиана Джонс?" Я знаю, что скорее всего мне не стоит отвечать утвердительно, но обычно я глубоко вздыхаю и говорю: "Да, как Индиана Джонс."
Так сказал нам профессор антропологии Грэхам Джонс (стойте, это совпадение?). Он понравился мне с первого взгляда. Кучерявые волосы человека, который занимается чем-то Важным, фиолетовый галстук, и забавная привычка слегка приседать во время особенно жарких аргументов. Он всем своим видом показывает, что он гуманитарий, только очень хороший. Как, помните, Роберт Лэнгдон из "Кода Да Винчи"? У такого парня должны спрашивать мнение газеты. Может, когда он станет чуть-чуть постарше.
Он рассказывает про антропологию интересно, живо, и с очень наглядными примерами. Когда он дает определения, это не просто набор стремных слов, которые необходимо зазубарить. Это длинное определение, в котором он подчеркивает каждое слово и объясняет, почему оно важно для понятия.
Кто читал мне гуманитарные курсы на физфаке? Сдается мне, что тетеньки, которые особенно больше ничего не могут делать, кроме как читать в госвузе гуманитарию технарям. Конечно, я жестко обобщаю, но все же закрадываются порой небольшие сомнения в их компетентности. Из курса психологии я вынес что-то совсем минимальное. Курс педагогики не дал мне ничего ровным счетом. Курс Истории Беларуси не открыл особенно нового взгляда, но заставил родную историю выучить, и теперь я могу о ней рассказывать согласно официальной позиции белорусской школы. Из экономики я кое-чему научился, для себя, по мелочи, на экономиста не тяну, конечно.
Но вот еще один чудесный курс, по которому у меня стоит зачет - "Основы идеологии белорусского государства". Я честно ходил на лекции и писал конспект. Что такое идеология, я так и не понял. В чем наша белорусская национальная идея - тем более, у меня только свои независимые домыслы на этот счет. Профессор Джонс переплюнул этот курс одной фразой - определением. Я только что сверил его по Википедии - сильно отличается, однако как точно! "Идеология - это коллективно поддерживаемая система взглядов, которая натурализирует исторически случайные взаимоотношения".
На мой взгляд, это прекрасно описывает многие примеры из истории. Евреи нагадили немецкому народу? Так давайте объясним, что они всегда были низшей расой и подлежат уничтожению (вы не подумайте, это не я, это нацисты все). Какие-то ребята не хотят отдавать Америке нефть, а еще и взрывают башни-близнецы? Так они же из оплота мирового терроризма, давайте проведем там крестовый поход. Apple выпускает iPad N и хочет продать побольше? Но ведь Apple выпускает продукты будущего, а значит их обладатели становятся лучше, даже лучше, чем обладатели iPad N-1.
Я в тот же момент вспомнил незабвенного Леонида Марковича, который при внедрении в умы нового концепта, физического или логистического, переспрашивал всегда "Идеология понятна?" Тот же дядя Ньютон сказал, что F=ma, и стал язвительно всех в этом убеждать и доказывать. А то что он оказался прав - это уже другой вопрос. Пока он этого не заявил, люди по-другому считали, и их надо было переубедить в естественности Ньютоновской механики. Можно спорить, какова роль лично Ньютона, но идея формализованной им механики появилась как раз где-то в те времена.
Или вот другой пример, про противостояние теории социальной эволюции. Европейцы, которые гордо взирали на колонизированный ими мир, думали, что любое нормальное общество проходит через стадии дикарства и варварства к современности: вере в науку, моногамию и демократию. Они однозначно думают, что мир просвещенный лучше, чем дикий, имеют очень поляризованный взгляд. Им противостоят романтики, которые говорят "Наигрались в цивилизацию, давайте откинем, наконец, все это дерьмо, и будем жить счастливо". Он привел пример картины Гогена "Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?" - конец 19 века. Потом, конечно, были всякие хиппи и подобные, но вот пример совсем свежий - фильм 2009 года "Аватар", который, по сути, о том же самом - позитивность отхода к дикой природе против негативной цивилизации. Кто знает кассовые сборы "Аватара", тот сможет себе представить, насколько такие идеи близки современному миру.
Последним бликом, профессор Джонс применил тот же процесс развития к жизни человека. Конец - наука, моногамия и демократия - это вывод, к которому приходит цивилизованный (спорно еще, хорошо ли это) человек в зрелом возрасте. Середина - вера в религию, полигамию и узаконенную монархию - это "your twenties". А начало - вера в магию, беспорядочные половые связи и тиранию - это шедевральное "extrapolation of college on your whole life".
У этого дядьки есть чему поучиться. Впереди - изучение сообществ каннибалов, трансгендерных проституток и работников атомной станции, а также книжки про влияние развития грамотности на уклад Непальской деревни и становление душевного равновесия через изучение Капоэйры, которые обе уже приплыли ко мне с Амазона.
9. 17.01/24.04 Справедливость
Если мы хотим создать общество свободное и равное, то кое-кто явно захочет формализовать эти понятия. Если заняться вопросами правильности организации общества в целом, его общих законов и судов, то мы займемся политической философией. О ней и рассказывает этот курс. В практическом оформлении политическая философия должна ответить, как создать общество, в котором доминируют избранные им ценности и соблюдаются установленные им правила. По возможности аппарат политической философии старается не навязывать своих собственных убеждений, но иногда этим грешит.
Изучение подходов начинается с Джереми Бентама - автора принципа утилитаризма. К счастью, принцип довольно просто объяснить. Он постулирует, что единственно важным в жизни является счастье. Счастье состоит из наличия радостей (любви, стабильности, обладания чем-то, позитивных ощущений и т.п.) и отсутствия болей (потери, одиночества, нищеты и т.п.). При любом поступке должен выбираться тот вариант действий, который сулит наибольший прирост счастья по сумме радостей и болей. Если последствия поступка касаются многих людей, то на чаши весов необходимо положить радости и боли их всех, в равных пропорциях, и выбрать тот, который сулит максимальный прирост счастья для всего общества в целом.
Казалось бы, такой хороший принцип, настолько явно дает механизм (очень хочется сказать модное слово "фреймворк") для того, чтобы делать выборы, но я сразу вижу столько проблем. В основном, оттого, что я, как физик, пытаюсь понять границы его применимости. Я сам себе такой тест придумал - можно ли в рамках какой-то теории непротиворечиво описать общество, которое с современных позиций покажется незаконным. Мне очень импонирует противоречивый пример Третьего Рейха - общества, которое вполне успешно жило по своим законам. Другое дело, что в нем не загонялись на такие вещи, как свобода и равенство людей разных рас, толерантность ко всем соседям и высокая ценность человеческой жизни. Я все пытаюсь себе доказать, что общество нацистов было верным с точки зрения утилитаризма при определенных оговорках по вопросам ниже. Но, к сожалению, мне не дают об этом порассуждать на семинарах. Может быть, оторвусь в эссе.
1. Фальсифицируемость.
Как Бентам доказывает верность этого принципа? Он напрямую говорит: "Попробуйте предложить другой". Он считает, что любой другой базис для принятия решений или внутренне противоречив, или сводится к этому же. Он не допускает неверности принципа утилитаризма. Он считает, что принципу подчиняются все люди на этой планете, даже никогда про него не слышавшие. Но ведь необразованные люди тоже могут испытывать и радость, и боль. В смысле своей убежденности утилитаризм похож на фрейдовский психоанализ, который тоже претендовал на объяснение любого человеческого поведения с точки зрения своих позиций, в которых я не силен. Даже если я захочу опровергнуть психоанализ, он объяснит мне почему я этого хочу. Если я захочу опровергнуть утилитаризм (чем и занимаюсь), то и он объяснит мне почему.
2. Индивидуальное счастье.
У кое-кого возникнет такой вопрос - что если принцип утилитаризма потребует для максимального счастья общества невероятных лишений для отдельных его членов или даже их смерти? Обобщенно - очень большой боли и очень малого счастья. Эти люди могут не согласиться. Ведь сложно признавать, что ситуация должна выглядеть одинаково с любой точки зрения - каждый из нас собственные интересы поставит хоть немного выше общественных. И хотя утилитаризм ставит кое-какие ограничения по влиянию общего выбора на судьбу каждого отдельного человека, они скорее продиктованы следующими пунктами. То есть выбор с ограничениями похож скорее не на условный экстремум, а на экстремум в расширенном пространстве.
3. Проблема выбора ценностей в количественном выражении.
Бентам говорит нам сравнить все печали и радости последствий выбора. Но как их сравнивать? Думаю, многие из вас при попытке сделать выбор писали (может, мысленно) два столбика - за и против, накидывали туда много-много пунктов, и пытались понять, что же перевешивает. И даже если есть пять пунктов за и два пункта против, как же их сравнить? Математика подскажет, что всегда можно сравнить два числа - только лучше не количество пунктов, а суммарную важность за и против. Этот даст 15 пунктов радости, а этот 8 пунктов боли. Откуда я взял эти числа? Понятия не имею. Утилитаризм мне этого подсказать не может. Стоит ли провести утилитарный процесс назначения стоимости всем понятиям? Можно, только как найти критерии сравнения для них? Должны ли оценки радости и боли быть одинаковыми для всех людей? Какие шкалы надо использовать? По-моему, из этой неопределенности в утилитарной системе со свободными параметрами должен следовать крах утилитаризма в его чистой форме.
Вот найдется среди моих читателей какой-нибудь злостный мизантроп, и решит, что принцип-то вроде неплохой, только ему совершенно наплевать на радости и горести других до тех пор, пока эти люди не влияют непосредственно на него. Даже можете про такую ценность вспомнить, как человеческая жизнь - она отнюдь не бесконечна. Нам привели пример дорожной полиции американской. Если бы на всех хайвеях был лимит скорости в 15-20 миль в час, аварий и смертей было бы на порядки меньше, чем сейчас. Но очень многие современные операции были бы невозможны - мир стал бы на те же порядки медленнее. А если сделать лимит в 90 или сколько там миль в час, то люди продолжат умирать. Баланс находится просто - человеческой жизни ставится в соответствие усредненная сумма, сейчас это О($5млн). И против этой суммы можно взвешивать любые небесплатные усовершенствования безопасности.
4. Проблема выбора масштаба.
Это частный пример из предыдущего пункта. Теоретически, выбирая сегодня утром чай, я должен был учесть ваше мнение. Ведь Бентам говорит, что надо сложить радости и боли всех людей. Вас, дорогие читатели, в таком скурпулезном вопросе, как выбор чая, я могу отбросить, потому как на вас он не повлияет никак. Но что если бы выбор касался моего поведения в обществе - чьи интересы я должен учитывать? Себя, своей ближайшей компании из пяти человек, или всей комнаты, или всего МИТ? Чем больше людей я учитываю, тем сложнее решение моего вопроса, что отнесется к следующему пункту.
Есть и другая проблема масштаба - время. На какую перспективу надо рассчитывать радость и боль? Минуты, дни, годы? Знаете, какая одна из главных бед современной науки? Отсутствие финансирования фундаментальных исследований. Всегда есть такие направления, которые не принесут ничего хорошего ни за пять, ни за десять лет, казалось бы, пустая трата кучи денег. Но через двадцать, тридцать, пятьдесят лет на этих фундаментальных исследованиях можно будет построить такие новые технологии, о которых сегодня едва ли можно мечтать. Мир становится быстрее и упорно ориентируется на все более короткую перспективу (Алвин Тоффлер, "Футурошок"). Выбор этого свободного параметра - временного маштаба - это теперь такой выбор цивилизации. В жизни человека очень много циклических процессов, которые задают временные масштабы его деятельности - сердцебиение, смена дня и ночи, смена сезонов года, и средняя продолжительность его жизни. Да и эти все потихоньку меняются.
5. Информационная проблема.
На эту тему я когда-нибудь должен все же почитать "A New Kind Of Science" Вольфрама, но не сейчас. Информационная проблема встает в двух ипостасях - недостатка и избытка. В одном случае мы не можем на основании текущих данных рассуждать о последствиях своих выборов. Я не могу учитывать ваше мнение, дорогие читатели, будь вы в другой стране или этажом выше и двадцатью метрами по коридору. Мои решения будут основаны в какой-то степени на невежестве и пренебрежении тонкими эффектами. Но есть и другой случай - когда информация есть в избытке. Расспросите каждого жителя страны о том, как должна вестись политика, а потом примите решение, которое устроит всех. Только какие мощности понадобятся для принятия этого решения? Один политик не может индивидуально прочитать десять миллионов мнений. Загрузить их в компьютер, написать программы обработки и пытаться искать экстремум в сложной модели - а требуемые для этого ресурсы не обесценят ли само решение? Утилитаризм кажется идеализмом, которым мы пользуемся подсознательно. Я не знаю, до какой степени реально поставить его на службу эффективному поднятию уровня счастья в мире. Вашей личной жизни - быть может, с оговорками. Но два человека вместе могли бы получить намного больше счастья для обоих, нежели если бы они действовали по отдельности.
Есть один механизм, который несколько упрощает выборы в последних пунктах, накладывая ограничения и внося правки в систему ценностей. Этим механизмом является предоставление человеку фундаментальных прав, которые подлежат защите. Они не нарушают утилитарных принципов, лишь только заявляют, что поддержание ценности этих прав максимизирует счастье в далекой перспективе.
В США мне порой приходится сталкиваться с таким вопросом, который вообще никогда не вставал на родине - гомосексуализм. В Штатах, с их идеологией свободы, на эту тему дискутируют намного больше. В курсе Justice нам предложили прочитать два громких судебных дела, дошедших до Верховного Суда и апеллировавших к Конституции - Bowers v. Hardwick 1986 и Lawrence v. Texas 2003. В обоих случаях мужская гомосексуальная пара была обнаружена полицией во время сексуального акта. В обоих случаях права полиции вторгнуться на территорию частной собственности были абсолютно законными и никак не связанными с гомосексуализмом - кажется, подозрения в хранении оружия и наркотиков. Но оба раза молодых людей судили за занятие противозаконным актом, и они выступали за несостоятельность этой противозаконности.
В первом случае суд постановил, что защита содомии не имеет ничего общего с защитой брака, семьи и детей. Гомосексуальный акт не является фундаментальным правом, а потому для объявления его незаконным достаточно всего лишь мнения большинства - а большинство как раз и против геев.
Но во втором случае, через 17 лет, суд постановил, что право человека на самоопределение является фундаментальным, а сексуальная жизнь является очень весомым аргументом для самоопределения. А против свобод, объявленных фундаментальными, мнение большинства не имеет силы. После этого гомосексуализм был объявлен в США законным, и я тоже имею столь ценное право. Я в нем не нуждаюсь, но могу экстраполировать на еще что-нибудь. Вот такое вот веселое получается ограничение демократии в угоду свободе.