Ямей Пурим . Дни Пурима. 4
ПОСЛЕ ПУРИМА
Так я остался на этом участке один.
Как и прежде, объезжал подопечные мне поселения, слушал сводки новостей, обсуждал с водителями , медсёстрами и пациентами сложившуюся ситуацию...
Разумеется, вспоминали, вспоминали, вспоминали ... доктора Гольдштейна : Как он шутил, как лечил, как прибывая первым на место аварии или терракта, "спускался , как ангел с неба" над раненым...
В каждом месте и с каждым больным -это была основная , если не единственная тема.
Доктор действительно присуствовал везде - его не просто уважали и любили - он оказался почти по-родственному дорог всем , его возвышали , освящали, ставили в пример... Множество родившихся в том году мальчиков были названы его именем - Барух (Благословенный).
В поликлиниках на столах и стенах появились его фотографии в рамках.
Открывая медкарту каждого больного, я прежде всего натыкался на его записи и "прислушивался" к его рекомендациям. Прикосновение к его почерку, моя запись и печать рядом вызывали трепет , как при живом общении с его душой.
Доктор Гольдштейн, казалось так , или взаправду, "витал над нами"...
Эмпатия к нему была столь велика , что иногда я с испугом отмечал , что, как бы ведОм им (или вЕдом?) , пародирую его в манерах и даже стиле речи...
Как и следовало ожидать , отношение ко мне персонала и больных оказалось тоже под влиянием присуствия его "тени" (или света):
Ни раз мне говорили, явно идеализируя меня, что я безумно на него похож, что "чуть не спутали" меня с ним...
Иногда, по-привычке, называли меня его именем, вероятно, видя во мне какие-то отблики нашей с ним связи...
И, напротив, оказавшись "вместо него", "на его месте", пытаясь выполнять его врачебные и человеческие функции ..., я был обречён на неизбежное сравнение с ним, порой, на ревность (Словно я по своей воле посягнул на ЕГО МЕСТО!) и даже на неприятие и критику, когда мне напоминали вдруг: " А, вот, доктор Гольдштейн мне советовал то-то... или иное...".
И тогда мне приходилось себе и им напоминать , что я не "вместо его" , что я "сам по себе" , на "своём месте"...
Та трагическая, тревожная, но и возвышенная ситуация, на удивление, сближала людей, усиливала "человеческий фактор" , взаимную заботу и внимание.
Отношения мои с пациентами невольно выходили за рамки профессиональных - мы говорили обо всём , о семьях, детях, личных бедах и радостях...
Меня приглашали на Бар-Мицвы и Хупы..., просили что-то отвезти или передать, как-то : изданные книги "Барух а-Гевер"- о докторе Гольдштейне, какие-то пожертвования на благотворительность, а однажды я организовал в Бат Айне выставку-продажу картин Рахав (Рисунки Рахав (Цыпоры) Бар Раши
https://aronin.livejournal.com/699385.html)
...
В кармеле я приобретал саженцы плодовых деревьев и среди них не раз воспетую мною черешню , поселившуюся возле дома...
В Сусии я снова встретился , но уже как врач с нашими незабываемыми опекунами самых первых дней в Израиле - семейством Офир..
Тогда же, в Пней Хевер, мне посчастливилось познакомиться с семьёй Йорама Школьника , осуждённого за убийство террориста, проникнувшего в детский сад в Сусие...
Я поднимался на Храмовую Гору с мужем моей медсестры - с равом Раананом הי'ד , вскоре погибшим от рук террористов в Тель Ромеде, бывал дома у Ар-Синая הי'ד, и принимал в поликлинике других жертв араб...ского террора :Дерибана, Дедовскую и др.
https://aronin.livejournal.com/996955.html
Продолжение - 5 - https://aronin3.livejournal.com/10717.html
Так я остался на этом участке один.
Как и прежде, объезжал подопечные мне поселения, слушал сводки новостей, обсуждал с водителями , медсёстрами и пациентами сложившуюся ситуацию...
Разумеется, вспоминали, вспоминали, вспоминали ... доктора Гольдштейна : Как он шутил, как лечил, как прибывая первым на место аварии или терракта, "спускался , как ангел с неба" над раненым...
В каждом месте и с каждым больным -это была основная , если не единственная тема.
Доктор действительно присуствовал везде - его не просто уважали и любили - он оказался почти по-родственному дорог всем , его возвышали , освящали, ставили в пример... Множество родившихся в том году мальчиков были названы его именем - Барух (Благословенный).
В поликлиниках на столах и стенах появились его фотографии в рамках.
Открывая медкарту каждого больного, я прежде всего натыкался на его записи и "прислушивался" к его рекомендациям. Прикосновение к его почерку, моя запись и печать рядом вызывали трепет , как при живом общении с его душой.
Доктор Гольдштейн, казалось так , или взаправду, "витал над нами"...
Эмпатия к нему была столь велика , что иногда я с испугом отмечал , что, как бы ведОм им (или вЕдом?) , пародирую его в манерах и даже стиле речи...
Как и следовало ожидать , отношение ко мне персонала и больных оказалось тоже под влиянием присуствия его "тени" (или света):
Ни раз мне говорили, явно идеализируя меня, что я безумно на него похож, что "чуть не спутали" меня с ним...
Иногда, по-привычке, называли меня его именем, вероятно, видя во мне какие-то отблики нашей с ним связи...
И, напротив, оказавшись "вместо него", "на его месте", пытаясь выполнять его врачебные и человеческие функции ..., я был обречён на неизбежное сравнение с ним, порой, на ревность (Словно я по своей воле посягнул на ЕГО МЕСТО!) и даже на неприятие и критику, когда мне напоминали вдруг: " А, вот, доктор Гольдштейн мне советовал то-то... или иное...".
И тогда мне приходилось себе и им напоминать , что я не "вместо его" , что я "сам по себе" , на "своём месте"...
Та трагическая, тревожная, но и возвышенная ситуация, на удивление, сближала людей, усиливала "человеческий фактор" , взаимную заботу и внимание.
Отношения мои с пациентами невольно выходили за рамки профессиональных - мы говорили обо всём , о семьях, детях, личных бедах и радостях...
Меня приглашали на Бар-Мицвы и Хупы..., просили что-то отвезти или передать, как-то : изданные книги "Барух а-Гевер"- о докторе Гольдштейне, какие-то пожертвования на благотворительность, а однажды я организовал в Бат Айне выставку-продажу картин Рахав (Рисунки Рахав (Цыпоры) Бар Раши
https://aronin.livejournal.com/699385.html)
...
В кармеле я приобретал саженцы плодовых деревьев и среди них не раз воспетую мною черешню , поселившуюся возле дома...
В Сусии я снова встретился , но уже как врач с нашими незабываемыми опекунами самых первых дней в Израиле - семейством Офир..
Тогда же, в Пней Хевер, мне посчастливилось познакомиться с семьёй Йорама Школьника , осуждённого за убийство террориста, проникнувшего в детский сад в Сусие...
Я поднимался на Храмовую Гору с мужем моей медсестры - с равом Раананом הי'ד , вскоре погибшим от рук террористов в Тель Ромеде, бывал дома у Ар-Синая הי'ד, и принимал в поликлинике других жертв араб...ского террора :Дерибана, Дедовскую и др.
https://aronin.livejournal.com/996955.html
Продолжение - 5 - https://aronin3.livejournal.com/10717.html