СЕМЬ ПИРОВ БУХАРЫ. ЧАСТЬ 7.1. ХОДЖА БАХАУДДИН НАКШБАНД. СТАНОВЛЕНИЕ МАСТЕРА
Конечно же, мало кто из Мастеров Ходжаган, даже самых прославленных, может сравниться по силе своего влияния на духовную эволюцию всего человечества с Ходжой Бахауддином Мухаммадом Накшбандом, которого суфии с почтением называют Аль-Шах - Великий Шейх, а простой народ зовет Балогардон, что на персидско-таджикском означает «защитник, спаситель, избавитель от бед».
Прозвище Бахауддина - Накшбанд, давшее ордену Ходжаган новое название - Накшбанди, как и у многих других суфиев, указывает и на земную профессию Учителя, и на его тайную функцию в Традиции. Слово Накш на персидском означает «отпечаток», «узор», «паттерн» или «дизайн», банд означает «наносить», «запечатлевать». Бахауддин, действительно, следуя семейной традиции, достиг мастерства в нанесении замысловатых узоров на изысканную шелковую ткань - камха, а также на металлы для чеканки.
Однако существует и другое, символическое, значение имени Бахауддина. Оно содержится во фразе дервишей ордена «Накшбанд бар дил банд» - «запечатление Узора в сердце», и отражает цель и смысл упражнения тихого зикра - произнесения Божественных Имен втайне. Кроме того, фраза - указание на суть того воздействия, которое оказывает суфийский Мастер помимо любых слов и назиданий, как бы накладывая свой отпечаток, импринт, на саму сущность ученика.
У сердца врат − священные Узоры
Не рассуждай о них и дни, и ночи −
Кто истину постиг, не рвется в споры,
Впечатал их один и тот же Зодчий.
Узор Великого Зодчего - и есть печать, которой «отмечены» истинные Накшбанди.
Существование в жизни людей скрытого узора-Накша - часто повторяющаяся тема в суфийских обучающих материалах. Мастер Накшбанди - тот, чье внутреннее зрение позволяет ему не только просматривать «внутренний узор» любого человека, но также видеть промысел тайного Дизайна в отдельных событиях, складывающихся для Мастера в цельную и осмысленную картину, благодаря которой он способен понимать прошлое и предсказывать будущее.
Как говорил Бахауддин, «наставник должен видеть все три состояния ученика - прошлое, настоящее и будущее, только тогда он сможет взрастить его».
Ордену Накшбанди, «Мастеров Дизайна», принадлежит особая роль в задаче поддержания и обновления Традиции; Накшбанди могут интерпретировать все формы суфизма и способны посвящать людей во все дервишеские ордена.
Мемориальный комплекс - мавзолей Бахауддина Накшбанда в Каср-и-Арифан
*****
Одним из основных биографическиx источников о жизни Бахауддина является книга Макамат ("Стоянки"), которая, хотя и повествует от первого лица, не принадлежит самому Аль-Шаху, но записана со слов учеников уже после его смерти, поскольку при жизни он запрещал вести записи о себе. Книга содержит множество достойных внимания историй, которые, к сожалению, невозможно все здесь привести. Очень рекомендую интересующимся орденом Накшбанди при желании к ней обратиться.
Согласно Макамат, eще будучи ребенком, Бахауддин проявлял признаки необычайного духовного дара, всячески поощряемого к развитию его семьей.
Его становление как Мастера направляли не только его Учителя - Баба Самаси и Амир Кулал, но и некий тайный Водитель, которого ряд источников ассоциирует с духовной сущностью их предшественника по Ходжаган - Азизана Али Рамитани, чью шапку дервиша - кулох - Бахауддину передали его Учителя в качестве предмета силы и источника благодати - бараки.
Так выглядела традиционная шапка дервишей - кулох. Фото из музея в мемориальном комплексе-мавзолее Бахауддина Накшбанда
В откровении Водителем Бахауддину было дано указание: «Добивайся расположения людей, принимай участие в судьбе оставленных без помощи и сострадания». Долгое время он исполнял эти указания. Затем внутренний Водитель велел ему ухаживать за больными животными, в том числе окрестными собаками, и исцелять их раны, «ибо они тоже создания Божьи и находятся под Его опекой». (Чтобы понять значение этого служения, следует заметить, что в Коране собаки названы нечистыми животными, и считается, что они оскверняют пищу, одежду и самого человека, если находятся рядом).
Бахауддин посвятил этому занятию семь лет.
О полученном таким образом уроке Аль-Шах говорил: «Отрицание, унижение и уничижение самости составляют основу такого Пути. Только при этом условии у нас появляется возможность продвижения. Благодаря моему служению другим существам, я увидел, что они по своей сути лучше меня. Даже в тех из них, которые считаются нечистыми, я нашел много хорошего, не найдя этого в себе. Я вошел в состояние собаки, не думая найти в нем ничего привлекательного. Однако я постепенно понял, что это состояние ничуть не хуже любого другого. Я знаю себя лучше, чем кого-либо еще; я хуже собаки. Как бы я не рассматривал свое состояние, оно не стоит и выеденного яйца».
В Макамат также описывается урок, преподанный Бахауддину другим живым существом:
«Как-то в ту же пору жарким летним днем я шeл из Каср-и-Арифан. Вдруг взгляд мой упал на саламандру. Она не отрывала завороженного взгляда от раскалeнного солнца. Еe состояние породило во мне восторг. Мне вдруг пришло на ум попросить еe благословения. С почтительным благоговением я воздел руки в молитве. Животное вышло из зачарованного оцепенения и, придя в себя, легло на спину, воздев взгляд к небесам».
(Этот эпизод трудно объясним, поскольку, в отличие от млекопитающих, земноводные никогда не ложатся на спину, а если случайно оказываются брюхом кверху, то, как и рыбы, тут же переворачиваются).
В течение последующих семи лет внутренний Водитель велел Бахауддину служить, занимаясь расчисткой дорог и устраняя все, что мешает путникам - включая камни, отбросы и мусор.
«В дни моего ученичества, в соответствии с наставлениями Баба Самаcи, я прислушивался ко многим традициям и беседовал со многими образованными людьми. Тем не менее, основных успехов на своем пути я добился благодаря принижению своей самости. Я пошел этим путем, и именно так мне удалось достичь всего, что у меня есть».
О другом способе достичь реализации Аль-Шах говорил:
«Если бы я постоянно указывал своим друзьям на их ошибки, я остался бы без единого друга. Не существует безупречных друзей. Все любят хороших людей. Тот же, кто научится любить плохих, попадет прямо в цель, к которой стремится».
Как считают суфии, быстрее учится тот ученик, который способен воспринимать любую жизненную ситуацию как урок. Так, Бахауддин Накшбанд сказал:
«Я научился должной преданности поиску Истины у игрока. Однажды мне довелось наблюдать, как игрок проиграл все свои деньги, но, когда друг стал упрашивать его остановиться, игрок ответил: "Друг мой, если бы даже мне пришлось сложить свою голову за эту игру, я бы не смог поступить иначе". Такой ответ глубоко изумил меня, и с тех пор именно с такой безоглядностью я искал Истину».
Бахауддину довелось учиться у разных суфийских Мастеров. Один из них, по имени Халил Ата, впоследствии стал султаном. Их встреча произошла при весьма мистических обстоятельствах, и, судя по всему, также была «устроена» внутренним Водителем Аль-Шаха. Он рассказывал об этом так:
«Однажды ночью мне приснился один из величайших тюркских шейхов. Он поручил меня попечительству одного дервиша. По пробуждении в моей памяти запечатлелась внешность этого дервиша. Моя бабушка, которой я поведал о моем сне, сказала: «Тебе выпала великая милость от тюркских шейхов». Я стал мечтать о встрече с этим дервишем. Однажды, выходя из ворот, я столкнулся с ним. Волосы его свисали как ветви плакучей ивы, на голове латанный-перелатанный колпак, в руках суковатый посох из корня дерева «уд». Я последовал за ним. Он не оглядывался. Я же шел, не отставая от него. Дойдя до определенной улицы, он вошел в один из домов, я же вернулся назад. Ночью ко мне пришел один знакомый. Он сказал: «Тебя разыскивает тюркский шейх по имени Халил». Я с радостью поднялся с места и отправился туда. Там была одна комната, дервиш сидел в углу ее. У него была группа людей. Поздоровавшись, я присел. У меня возникло желание рассказать свое сновидение. В это время он обратился ко мне по-тюркски: «Тот, о ком ты думаешь, нам известен, так к чему же слова?» Я изумился, расположенность моя еще более возросла. Я стал с почтением служить ему. В его присутствии я наблюдал удивительные события. Спустя шесть лет он взошел на престол Мавераннахра. Его звали Султан Халил».
Традиционная одежда тюркских дервишей. Фотография сделана в музее в г.Туркестан, Казахстан
Бахауддин прослужил при дворе Халил Ата в течение шести лет, став самым близким и доверенным наперсником султана, усвоив придворные обычаи и следуя своему долгу, пока у Султана Халила не появился враг. В одночасье султан был побежден, а его султанат низвергнут в небытие. Бахауддин же, благодаря этому опыту познал цену мирской славы, и все оставшееся время сторонился каких-либо отношений с власть имущими, ведя очень простую и скромную жизнь землепашца.
Ему принадлежат слова:
«Очень важной для суфия является способность быть простаком, оставаясь человеком знания. Он должен быть способен выглядеть идиотом, потому что когда подражатели присваивают себе роль ученых, носители подлинного учения должны сделать все возможное для его сохранения. Так пусть же путь, который с точки зрения подражателей и фанатиков кажется никчемным, остается открытым».
В Книге Амударьи, собрании дервишеских историй, рассказывается, как ученый-законовед, ставший приверженцем Бахауддина Накшбанда, спросил его:
«Вы знаете все о том, что можно почерпнуть из книг. Каким образом вам удалось приобрести такие знания?»
Бахауддин ответил: «Мое знание пришло из источников иных, нежели книги, ученые дискуссии и лекции. Я приобрел его, изучая людей».
Лишь в возрасте пятидесяти лет Ходжа Бахауддин начал учить.
Но об этом - в продолжении, в Части 7.2.
Прозвище Бахауддина - Накшбанд, давшее ордену Ходжаган новое название - Накшбанди, как и у многих других суфиев, указывает и на земную профессию Учителя, и на его тайную функцию в Традиции. Слово Накш на персидском означает «отпечаток», «узор», «паттерн» или «дизайн», банд означает «наносить», «запечатлевать». Бахауддин, действительно, следуя семейной традиции, достиг мастерства в нанесении замысловатых узоров на изысканную шелковую ткань - камха, а также на металлы для чеканки.
Однако существует и другое, символическое, значение имени Бахауддина. Оно содержится во фразе дервишей ордена «Накшбанд бар дил банд» - «запечатление Узора в сердце», и отражает цель и смысл упражнения тихого зикра - произнесения Божественных Имен втайне. Кроме того, фраза - указание на суть того воздействия, которое оказывает суфийский Мастер помимо любых слов и назиданий, как бы накладывая свой отпечаток, импринт, на саму сущность ученика.
У сердца врат − священные Узоры
Не рассуждай о них и дни, и ночи −
Кто истину постиг, не рвется в споры,
Впечатал их один и тот же Зодчий.
Узор Великого Зодчего - и есть печать, которой «отмечены» истинные Накшбанди.
Существование в жизни людей скрытого узора-Накша - часто повторяющаяся тема в суфийских обучающих материалах. Мастер Накшбанди - тот, чье внутреннее зрение позволяет ему не только просматривать «внутренний узор» любого человека, но также видеть промысел тайного Дизайна в отдельных событиях, складывающихся для Мастера в цельную и осмысленную картину, благодаря которой он способен понимать прошлое и предсказывать будущее.
Как говорил Бахауддин, «наставник должен видеть все три состояния ученика - прошлое, настоящее и будущее, только тогда он сможет взрастить его».
Ордену Накшбанди, «Мастеров Дизайна», принадлежит особая роль в задаче поддержания и обновления Традиции; Накшбанди могут интерпретировать все формы суфизма и способны посвящать людей во все дервишеские ордена.
Мемориальный комплекс - мавзолей Бахауддина Накшбанда в Каср-и-Арифан
*****
Одним из основных биографическиx источников о жизни Бахауддина является книга Макамат ("Стоянки"), которая, хотя и повествует от первого лица, не принадлежит самому Аль-Шаху, но записана со слов учеников уже после его смерти, поскольку при жизни он запрещал вести записи о себе. Книга содержит множество достойных внимания историй, которые, к сожалению, невозможно все здесь привести. Очень рекомендую интересующимся орденом Накшбанди при желании к ней обратиться.
Согласно Макамат, eще будучи ребенком, Бахауддин проявлял признаки необычайного духовного дара, всячески поощряемого к развитию его семьей.
Его становление как Мастера направляли не только его Учителя - Баба Самаси и Амир Кулал, но и некий тайный Водитель, которого ряд источников ассоциирует с духовной сущностью их предшественника по Ходжаган - Азизана Али Рамитани, чью шапку дервиша - кулох - Бахауддину передали его Учителя в качестве предмета силы и источника благодати - бараки.
Так выглядела традиционная шапка дервишей - кулох. Фото из музея в мемориальном комплексе-мавзолее Бахауддина Накшбанда
В откровении Водителем Бахауддину было дано указание: «Добивайся расположения людей, принимай участие в судьбе оставленных без помощи и сострадания». Долгое время он исполнял эти указания. Затем внутренний Водитель велел ему ухаживать за больными животными, в том числе окрестными собаками, и исцелять их раны, «ибо они тоже создания Божьи и находятся под Его опекой». (Чтобы понять значение этого служения, следует заметить, что в Коране собаки названы нечистыми животными, и считается, что они оскверняют пищу, одежду и самого человека, если находятся рядом).
Бахауддин посвятил этому занятию семь лет.
О полученном таким образом уроке Аль-Шах говорил: «Отрицание, унижение и уничижение самости составляют основу такого Пути. Только при этом условии у нас появляется возможность продвижения. Благодаря моему служению другим существам, я увидел, что они по своей сути лучше меня. Даже в тех из них, которые считаются нечистыми, я нашел много хорошего, не найдя этого в себе. Я вошел в состояние собаки, не думая найти в нем ничего привлекательного. Однако я постепенно понял, что это состояние ничуть не хуже любого другого. Я знаю себя лучше, чем кого-либо еще; я хуже собаки. Как бы я не рассматривал свое состояние, оно не стоит и выеденного яйца».
В Макамат также описывается урок, преподанный Бахауддину другим живым существом:
«Как-то в ту же пору жарким летним днем я шeл из Каср-и-Арифан. Вдруг взгляд мой упал на саламандру. Она не отрывала завороженного взгляда от раскалeнного солнца. Еe состояние породило во мне восторг. Мне вдруг пришло на ум попросить еe благословения. С почтительным благоговением я воздел руки в молитве. Животное вышло из зачарованного оцепенения и, придя в себя, легло на спину, воздев взгляд к небесам».
(Этот эпизод трудно объясним, поскольку, в отличие от млекопитающих, земноводные никогда не ложатся на спину, а если случайно оказываются брюхом кверху, то, как и рыбы, тут же переворачиваются).
В течение последующих семи лет внутренний Водитель велел Бахауддину служить, занимаясь расчисткой дорог и устраняя все, что мешает путникам - включая камни, отбросы и мусор.
«В дни моего ученичества, в соответствии с наставлениями Баба Самаcи, я прислушивался ко многим традициям и беседовал со многими образованными людьми. Тем не менее, основных успехов на своем пути я добился благодаря принижению своей самости. Я пошел этим путем, и именно так мне удалось достичь всего, что у меня есть».
О другом способе достичь реализации Аль-Шах говорил:
«Если бы я постоянно указывал своим друзьям на их ошибки, я остался бы без единого друга. Не существует безупречных друзей. Все любят хороших людей. Тот же, кто научится любить плохих, попадет прямо в цель, к которой стремится».
Как считают суфии, быстрее учится тот ученик, который способен воспринимать любую жизненную ситуацию как урок. Так, Бахауддин Накшбанд сказал:
«Я научился должной преданности поиску Истины у игрока. Однажды мне довелось наблюдать, как игрок проиграл все свои деньги, но, когда друг стал упрашивать его остановиться, игрок ответил: "Друг мой, если бы даже мне пришлось сложить свою голову за эту игру, я бы не смог поступить иначе". Такой ответ глубоко изумил меня, и с тех пор именно с такой безоглядностью я искал Истину».
Бахауддину довелось учиться у разных суфийских Мастеров. Один из них, по имени Халил Ата, впоследствии стал султаном. Их встреча произошла при весьма мистических обстоятельствах, и, судя по всему, также была «устроена» внутренним Водителем Аль-Шаха. Он рассказывал об этом так:
«Однажды ночью мне приснился один из величайших тюркских шейхов. Он поручил меня попечительству одного дервиша. По пробуждении в моей памяти запечатлелась внешность этого дервиша. Моя бабушка, которой я поведал о моем сне, сказала: «Тебе выпала великая милость от тюркских шейхов». Я стал мечтать о встрече с этим дервишем. Однажды, выходя из ворот, я столкнулся с ним. Волосы его свисали как ветви плакучей ивы, на голове латанный-перелатанный колпак, в руках суковатый посох из корня дерева «уд». Я последовал за ним. Он не оглядывался. Я же шел, не отставая от него. Дойдя до определенной улицы, он вошел в один из домов, я же вернулся назад. Ночью ко мне пришел один знакомый. Он сказал: «Тебя разыскивает тюркский шейх по имени Халил». Я с радостью поднялся с места и отправился туда. Там была одна комната, дервиш сидел в углу ее. У него была группа людей. Поздоровавшись, я присел. У меня возникло желание рассказать свое сновидение. В это время он обратился ко мне по-тюркски: «Тот, о ком ты думаешь, нам известен, так к чему же слова?» Я изумился, расположенность моя еще более возросла. Я стал с почтением служить ему. В его присутствии я наблюдал удивительные события. Спустя шесть лет он взошел на престол Мавераннахра. Его звали Султан Халил».
Традиционная одежда тюркских дервишей. Фотография сделана в музее в г.Туркестан, Казахстан
Бахауддин прослужил при дворе Халил Ата в течение шести лет, став самым близким и доверенным наперсником султана, усвоив придворные обычаи и следуя своему долгу, пока у Султана Халила не появился враг. В одночасье султан был побежден, а его султанат низвергнут в небытие. Бахауддин же, благодаря этому опыту познал цену мирской славы, и все оставшееся время сторонился каких-либо отношений с власть имущими, ведя очень простую и скромную жизнь землепашца.
Ему принадлежат слова:
«Очень важной для суфия является способность быть простаком, оставаясь человеком знания. Он должен быть способен выглядеть идиотом, потому что когда подражатели присваивают себе роль ученых, носители подлинного учения должны сделать все возможное для его сохранения. Так пусть же путь, который с точки зрения подражателей и фанатиков кажется никчемным, остается открытым».
В Книге Амударьи, собрании дервишеских историй, рассказывается, как ученый-законовед, ставший приверженцем Бахауддина Накшбанда, спросил его:
«Вы знаете все о том, что можно почерпнуть из книг. Каким образом вам удалось приобрести такие знания?»
Бахауддин ответил: «Мое знание пришло из источников иных, нежели книги, ученые дискуссии и лекции. Я приобрел его, изучая людей».
Лишь в возрасте пятидесяти лет Ходжа Бахауддин начал учить.
Но об этом - в продолжении, в Части 7.2.