Спросил Луну я: «Отчего уходишь ты
Из мира нашего, достигнув полноты?»
Луна сказала: «Чтоб наполниться опять,
Сосудом полым в отрешеньи нужно стать».
Хазрат Инайят Хан (перевод АсСалам)
Стиль этой заметки из двух частей будет, наверное, наиболее близким к жанру дневника, который предполагается форматом Живого Журнала и редко мной используется. Я попытаюсь, с одной стороны, передать личный опыт «молчаливого ретрита» - или, как называют его дервиши, хилвата, и, с другой стороны, рассказать об общине последователей суфия Хазрата Инайята Хана, которые помогают желающим пройти этот опыт.
Теккия в Обители Послания - общине Инайяти (здесь и далее - мои фото)
Хазрат Инайят Хан - музыкант и Учитель из линии преемственности индийского ордена Чишти, он был одним из первых суфиев, учивших на Западе в начале прошлого века. Дервиши Чишти используют гармоническую вибрацию музыки в качестве инструмента преображения, для отделения себя от низшего «я» и достижения состояния (хал) близости к Богу.
Общины последователей Хазрата, называющие себя Инайяти, до сих пор существуют во всех местах, где он жил и учил - в Северной Америке, Европе и России. Книги Инайята Хана переведены на все европейские и русский язык, и будут, вероятно, первым, что вам предложат по теме «суфизм» в любом книжном магазине.
«Обитель Послания» (
Abode of the Message) - так называется экологическое поселение, находящееся в живописном, покрытом лиственными лесами местечке Нью-Лебанон штата Нью-Йорк и занимаемое общиной последователей Инайята Хана. Кто-то из них живет здесь постоянно с семьей, работая на ферме общины, где выращиваются экологически чистые овощи; кто-то приезжает на несколько дней или недель летом, участвуя в ретритах.
Вид на Обитель Послания. С точки зрения геомантии, место выбрано практически идеально: сзади поселение защищают лесистые холмы, спереди расстилается открытое пространство с распаханными полями, за которыми снова холмы, с которых и сделан этот снимок. Исходящая от холмов энергия земли имеет возможность циркуляции благодаря открытому пространству, и находящиеся у подножия холмов здания находятся под ее благоприятным воздействием. Это настоящее «место силы».
Как оказалось, среди членов общины есть христиане, мусульмане, буддисты, индусы и люди, не относящиеся ни к какой конфессии - религиозная принадлежность не является для Инайяти камнем преткновения, так как послание Хазрата универсально и направлено к сердцу человека, в котором нет ничего, кроме Единства.
Не случайно символом ордена стало
Крылатое Сердце - сердце, находящееся в гармонии со всем живым.
Символ Крылатого Сердца на въезде в Обитель Послания
Если бы меня попросили определить суть Пути Инайяти, то на основании моего (ограниченного) опыта взаимодействия с ними, я бы назвала его Путем Служения. «Обитель Послания» - место, куда любой человек, независимо от того, откуда он родом и во что верит, может приехать на любой срок - от выходных до нескольких месяцев и побыть в молчаливом ретрите (уединении) для исцеления тела и души. Ему будет оказана всяческая помощь, включая внимательную заботу о его физических нуждах и душевных потребностях. Если человек хочет узнать больше о суфийской Работе, ему расскажут о ней. Если у него другие интересы, или он просто хочет быть оставленным в покое, хозяева будут максимально ненавязчивыми и деликатными.
Слева: место, где встречают приезжающих в Обитель с надписью «Добро пожаловать» на разных языках.
Справа: дорожные знаки на въезде в Обитель: «Осторожно, Божьи дети!» и «Тупик войны».
На двери моей комнаты в течение всего пребывания висел листок с надписью: «Идет молчаливый ретрит: пожалуйста, соблюдайте тишину. Спасибо!» Тишину действительно соблюдали, и меня никто не беспокоил, за что я была очень благодарна.
В хилвате гостя сопровождает «проводник» - член общины, опытный и обученный человек, часто профессиональный психолог или психотерапевт, с которым необходимо встречаться, хотя бы ненадолго, каждый день. Когда человек выходит из среды привычных стимулов, он всегда бывает вынужден работать с подавленными душевными проблемами и незалеченными травмами, и часто ему нужна помощь опытного проводника. Степень вовлеченности проводника в процесс ретрита, однако, зависит от вашего желания - он может выслушать вас, может рекомендовать те или иные упражнения и даже выполнять их вместе с вами, а может просто заходить на пару минут, чтобы выяснить, не нужно ли вам чего-то - и оставлять вас в собственном распоряжении, если видит, что все нормально.
Мой проводник -
глава Обители по имени Якин, проживший в ней более сорока лет, очень опытный, скромный и мягкий человек.
Как выяснилось, совсем не заходить проводник не имеет права - таковы правила Обители. В этом смысле ретриты Инайяти отличаются от среднеазиатского хилвата, который проводится в полной изоляции и часто даже в темноте, когда человек никого и ничего не видит до окончания сорока дней. Мой первый день прошел нормально, и я спросила Якина, могу ли я побыть полностью одна последующие четыре три, но он сказал, что обязан как минимум раз в день проверять, все ли в порядке с подопечным. Он сказал, что, если я хочу, он может просто заглядывать на пару минут и узнавать, не нужно ли мне чего-то из еды и т.д. и сразу уходить. (В сущности, так оно и получалось потом).
Поскольку мой проводник знал, что я принадлежу к группе дервишей Накшбанди и следую данным мне практикам, он, хотя и предложил некоторые упражнения, обычно выполняемые во время хилвата, при этом не настаивал, оставляя мне возможность самой решать, что делать. (Кстати, некоторые из рекомендованных Якином упражнений я применяла с большой пользой, но об этом я расскажу во второй части).
*****
...Я прибыла в Обитель в начале апреля. Сезон ретритов, длящийся с мая по октябрь, еще не наступил, поэтому гостевые комнаты в общем здании и отдельные домики для уединенного созерцания стояли пустыми. Насколько я могла судить, кроме меня и постоянного контингента общины, в Обители никого не было. Выходя на улицу, я надевала бэджик с надписью «Я соблюдаю молчание», и встречающиеся мне люди иногда махали рукой в приветствие или улыбались, но не вступали в разговор, поэтому я могла не прерывать мою медитацию.
Старое здание с комнатами для гостей, построенное в 1851 году. Моя комната находилась на втором этаже, угловая слева. Это была одна из двух комнат в «блоке» с отдельным санузлом. У меня была возможность заглянуть в другие комнаты на этаже - в них было по 4-8 кроватей, с «удобствами» в конце коридора. В общем, достаточно спартанские условия. Больше на этаже никого не было. Все здания в Обители были построены аскетической общиной шейкеров в 19-м веке и принадлежали ей до 80-х годов прошлого века, когда эту землю со всеми зданиями приобрели последователи Хазрата Инайята Хана.
Выделенная мне комната была небольшой и очень светлой. Вещей в ней был самый минимум, но я обратила внимание, что все предметы были из качественных натуральных материалов - деревянные кровати, волосяные матрасы, одеяло и постель из хлопка. Да и сам дом был бревенчатым, так что ночью громко потрескивал, зато в нем легко дышалось. Обстановка, судя по всему, не сильно изменилась со времен первых хозяев здания - аскетов-шейкеров, поэтому вместо шкафов для одежды были просто деревянные крюки для одежды, вбитые в узкую панель из дерева, идущую по периметру стены.
С погодой мне не повезло - почти все пять дней шел дождь, и было необычно прохладно, солнце выглянуло всего на несколько часов. Поскольку здание пустовало, отопление включали по самому минимуму, только чтобы поддерживать трубы в рабочем состоянии. В первую ночь я искала способы согреться, проснувшись от того, что у меня замерз нос - единственная часть тела, которую нельзя было спрятать под одеяло J Днем в комнате было не намного теплее, но вскоре по моей просьбе Якин принес маленький обогреватель, и - ура!- стало возможным медитировать, не прячась под ватным одеялом.
В маленьких домиках для медитации, разбросанных здесь и там по территории Обители, было еще холоднее, и я порадовалась, что с самого начала не решилась в них поселиться. (Зато летом там, должно быть, идеально - почти полностью укрытые листвой, домики не видны с тропинок и служат идеальным убежищем для медитации среди шороха листьев, птичьих голосов и журчания ручьев, во множестве протекающих по территории Обители).
Когда дождь прекращался, я шла гулять по территории Обители, правда, не заходя глубоко в лес, из-за боязни клещей, которые в этой местности переносят оленью болезнь Лайма. Здесь должно быть очень красиво летом, но сейчас деревья были совсем голые, и даже первые весенние цветы еще не появились.
Несмотря на холод и серость, прогулки по лесу заряжали, как эликсир - в апреле и мае от земли идут особые токи, еще не проявившаяся, но уже стучащаяся в проявление сила жизни, полученная Землей от Солнца. И я была рада, что приехала в Обитель в это время, несмотря на.
Когда влажный холод добирался до костей, я шла в теккию, занимающую первый этаж здания рядом с домом, где я жила, - такого же старого, из почерневшего от времени дерева.
Вход в теккию, с символом Крылатого Сердца над входом
В теккии все эти дни никого не было. Если я правильно услышала, община Инайяти проводит собрания по воскресеньям. Во всяком случае, вечером в четверг никакой деятельности я не заметила. Внутреннее помещение теккии напомнило мне и нашу собственную, и те теккии, где я была в Турции и на Балканах, поэтому я сразу почувствовала себя как дома. Это интересное ощущение - даже заходя в конкретную теккию впервые, ты знаешь сразу, где и как нужно сесть, и что делать, потому что все суфийские теккии устроены как инструмент, функциональный модуль. У нее есть «голова», «ноги», «уши», «рот» и т.д. Ты всегда знаешь направление, в котором нужно идти от входа, как сидеть, знаешь, куда нельзя поворачиваться спиной и т.д.
Теккия изнутри. На стене - портрет Хазрата Инайята Хана.
Эта теккия, по моему внутреннему отзыву, была как бы законсервирована. Возможно, от того, что ею мало пользовались (или вообще не пользовались) в холодный сезон, энергия в ней была «спящей». В первый вечер она показалась мне даже какой-то застоявшейся. На следующий день я пришла днем и некоторое время делала зикр (поминание Божественного имени) вслух, сидя на ковре в центре... и все изменилось! Теккия ожила, и даже оставаясь холодной физически, в другом смысле она «согрелась», заиграла совсем по-другому, как заново настроенный по камертону инструмент. (Кстати, в теккии были музыкальные инструменты. Наверное, в ней играют что-то, следуя традиции Чишти).
*****
К пище духовной я еще вернусь во
второй части, а сейчас продолжу немного о «хлебе насущном».
Проблема еды во время ретрита решалась просто: в моей комнате был электрический чайник и небольшая коробка с «сухим пайком» из галет, овсянки и растворимых супов, мед, чай, орехи, немного фруктов. Все вегетарианское. Интересно, что когда проводишь время в медитации, есть не очень хочется, и удивляешься, как немного еды на самом деле нужно телу. Кофе и алкоголь на ретритах не полагаются, но если кто-то совсем не может без кофе, сделают исключение. Курить в комнатах было нельзя, исключения не делают. Я кофе не пью и не курю, у меня проблем не было.
Горячую еду один раз в день вечером ко мне в комнату приносила добрая индийская женщина по имени Алима. Молча улыбаясь, она оставляла сумку с едой и удалялась. Хотя мы не разговаривали, Алима оставляла мне записку с подробным указанием ингредиентов приготовленного ею вегетарианского ужина. Видимо, у них часто бывают гости, придерживающиеся диетического питания, и тем это было важно. Мне было не очень важно, но любопытно, из чего готовятся аюрведические блюда, и как в них сбалансированы продукты, относящиеся к четырем стихиям, «горячей» и «холодной» пище. Служением Алимы было приготовление «пищи силы», и, на мой скромный взгляд, на этом Пути она приблизилась к совершенству. Еда Алимы была потрясающей и на вкус, и на вид.
(Упреждая уже, вероятно, возникший вопрос, является ли моя заметка скрытой рекламой: нет, не является. Я зарабатываю свой хлеб на другом поприще, и, даже если бы мне предлагали деньги за продвижение чего-то, никогда бы не взялась, потому что свобода дороже. Всегда, однако, спрашиваю у принимающих меня людей и сообществ разрешения написать о них и разместить их фотографии).
Связь с Интернетом в Обители теоретически была, но я еще до приезда решила полностью выйти из сети на все время ретрита. Неизвестно, однако, смогла ли бы я соблюдать данное себе обещание, поэтому, видимо, мои Водители решили полностью избавить меня от соблазна: по приезде я обнаружила, что забыла взять с собой зарядку для телефона. Это, вообще говоря, из ряда вон выходящее событие, потому что я проверяю такие вещи по пять раз перед отъездом. Здесь же явно было все «устроено». Ну и ладно, значит, так надо. Я выключила телефон сразу, сохраняя оставшийся в батарейке заряд для фотографий и срочной связи.
Часов у меня с собой тоже не было, и в отсутствие телефона эта создавало очень необычное чувство как бы безвременья, дезориентации, показав мне, как намертво мы пригвождены к тикающему отсчету, и насколько сильно это мешает нам быть в «сейчас». (Потом, правда, я обнаружила часы на этаже и вновь попала в рабство к циферблату - мне нужно было следить за временем, чтобы быть готовой к приходу проводника. Именно поэтому я спросила, может ли он не приходить, но он не мог. Может быть, в другой раз мне удастся побыть в безвременье...)
У меня не было с собой ни книг, ни других источников информации. Я взяла только маленькие деревянные четки, старенький iPod с музыкой для упражнений и чистую тетрадь с ручкой. Последнее - на тот случай, если молчание вдруг станет мне в такую тягость, что очень захочется выговориться.
Тетрадь так и осталась нетронутой. Молчание оказалось не в тягость, вообще. (В тягость были другие вещи, но не эта). Меня постепенно сдвигало в ту область восприятия, где слова кажутся ненужным назойливым звуком, как скрежет об асфальт консервной банки, привязанной к трехколесному велосипеду дошкольника для «звукового сопровождения».
Но об этом и о других вещах я расскажу во
второй части.