Об отмирании государства
Общую идею поста я задумал уже давно. Тема постоянно всплывающая и животрепещущая, последним толчком к тому, чтобы написать, послужил вот этот пост blau_kraehe. Рассуждать можно много и долго, пишу кратко, широкими мазками. Может, еще вернусь к этой теме.
У государства есть два главных аспекта.
Первый - "особый аппарат для принуждения", инструмент классового господства, состоящий в основном, "в особых отрядах вооруженных людей, имеющих в своем распоряжении тюрьмы и прочее". Здесь я цитирую "Государство и революцию", работу, повященную в первую очередь этому аспекту. Если посмотреть на Российскую империю начала XX века, то в первую очердь в глаза бросается именно эта сторона государства. Как оно, в первую очередь, проявлялось для большинства жителей России? Налоги, а до 1907 года и выкупные платежи? Воинская повинность? Подавление рабочих и крестьянских протестов, стачек и так далее? Репрессивный аппарат в чистом виде.
Предсказание о том, что революция должна "разбить, сломать" эту машину, поставив на замену "нечто такое, что уже не есть собственно государство", после Октября и реализовалось. И идея о постепенном отмирании или "засыпании" (этот термин Энгельса действительно рельефный и красочный, Ленин прав) вполне понятна, когда речь идет об этом аспекте - государство как "особая сила для подавления". В "Государстве и революции" речь о нем и идет.
На деле этот процесс постепенного "засыпания" (а он именно постепеннный и небыстрый) в послевоенном СССР можно было наблюдать воочию. Просто сравните деятельность внутреннего репрессивного аппарата и общественные события в СССР и в крупных капиталистических странах. Кто-то, конечно, вспомнит Новочеркасский бунт. Но сравните его и студенческие протесты конца 60-х и RAF в Западной Германии, май 1968 года во Франции, "свинцовые семидесятые" в Италии и так далее... Про то, что творилось (и творится) за океаном, я даже не говорю. Более того, репрессивный аппарат имеет свойство "засыпать" (пусть и не необратимо) при снижении накала классовой борьбы даже в капиталистических странах, особенно небольших и сравнительно благополучных - достаточно работающего welfare state.
Второй аспект - управление и планирование в экономике (если таковое есть). Он, конечно, присутствовал всегда, но на рубеже XIX-XX веков начал становиться все более и более заметным. Производительные силы начали перерастать капитализм, стали возникать технологии (в широком смысле), функционирование которых свободный рынок обеспечить не в состоянии. Или переход к социализму, или, как паллиатив, государственно-монополистический капитализм. Государство начинает все больше вмешиваться в деятельность частных компаний, вырастающих до монополий, а в некоторых областях вообще берет на себя всю организацию. То же здравоохранение, например - рынок не может создать такую систему в принципе.
Почему государство? А больше некому, нет в капиталистическом обществе других институтов, пригодных для этой роли. К тому же имеющийся репресссивный аппарат здесь очень пригождается, причем не только для действий против трудящихся. Интересы отдельных капиталистов теперь частенько приходят в прямое противоречие с интересами капиталистического общества как целого, и отдельных несознательных буржуев приходится принуждать. Кстати, анкаповцы и правые либертарианцы люто ненавидят именно этот, второй аспект государства. Первый, аппарат принуждения, покуда он используется против пролетариев, им совершенно не мешает.
Второй аспект отмирать отнюдь не собирается. Наоборот. В переходный период он преобразуется и расширяется до тех пор, пока не охватит всю экономику. В том же 1917 году, когда писалась "Государство и революция", в другой работе, "Грозящая катастрофа и как с ней бороться", Ленин выдает интереснейшую формулировку: "социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией". Слово "обращенная" здесь очень к месту. В "Государстве и революции" Ленин не раз и не два пишет о том, что старое государство нужно разбить, сломать, и заменить совершенно новым. Им, то есть первым аспектом, нельзя овладеть, его нельзя обратить на пользу народу!
А второй, наоборот, нельзя разбивать и ломать! Даже тогда (в Гражданскую его сломали) это привело к бедствиям, а сейчас, в развитой, высоко урбанизированной стране это грозит полнейшей гуманитарной катастрофой. Его нужно аккуратно и бережно взять под свой контроль, обратить на пользу всего народа, причем сейчас сделать это едва ли не проще, чем тогда. Инженерно-технические работники, врачи, преподаватели давно уже стали пролетариями, менять придется только ничтожно малый в количественном отношении верхний слой менеджмента. Смена собственности, учитывая размеры, разветвленность и запутанность схем нынешних финансовых холдингов, на саму материальную деятельность вообще никак не повлияет. В случае монополий с большим государственным участием, если удалось сломать первый аспект, со вторым будет еще проще. Мелкий бизнес? А его вообще не трогаем, пусть пока работает.
Возможно, эти две стороны государства хорошо бы было как-то разделять терминологически, но - не сложилось. Начиная с самого начала. В качестве примера вспомню план ГОЭЛРО, разработанный Государственной комиссией по электрификации России (сокрращение "ГОЭЛРО" - от ее названия) под руководством Кржижановского и одобренный в 1920 году. "Коммунизм - это есть советская власть плюс электрификация всей страны", а слово "государственный" никого не смущало.
Как будет выглядеть дальнейшее преобразование второго аспекта? В целом понятно, что государственное (точнее, уже полугосударственное, не совсем государственное) управление превращается в общественное. Постепенно и довольно медленно. Думаю, к концу этого процесса масштабы системы будут как минимум планетарными (как минимум, потому что освоение других планет Солнечной системы с повестки дня не снимается). Как оно будет выглядеть в деталях? Увы, об этом я рассуждать точно не готов.
У государства есть два главных аспекта.
Первый - "особый аппарат для принуждения", инструмент классового господства, состоящий в основном, "в особых отрядах вооруженных людей, имеющих в своем распоряжении тюрьмы и прочее". Здесь я цитирую "Государство и революцию", работу, повященную в первую очередь этому аспекту. Если посмотреть на Российскую империю начала XX века, то в первую очердь в глаза бросается именно эта сторона государства. Как оно, в первую очередь, проявлялось для большинства жителей России? Налоги, а до 1907 года и выкупные платежи? Воинская повинность? Подавление рабочих и крестьянских протестов, стачек и так далее? Репрессивный аппарат в чистом виде.
Предсказание о том, что революция должна "разбить, сломать" эту машину, поставив на замену "нечто такое, что уже не есть собственно государство", после Октября и реализовалось. И идея о постепенном отмирании или "засыпании" (этот термин Энгельса действительно рельефный и красочный, Ленин прав) вполне понятна, когда речь идет об этом аспекте - государство как "особая сила для подавления". В "Государстве и революции" речь о нем и идет.
На деле этот процесс постепенного "засыпания" (а он именно постепеннный и небыстрый) в послевоенном СССР можно было наблюдать воочию. Просто сравните деятельность внутреннего репрессивного аппарата и общественные события в СССР и в крупных капиталистических странах. Кто-то, конечно, вспомнит Новочеркасский бунт. Но сравните его и студенческие протесты конца 60-х и RAF в Западной Германии, май 1968 года во Франции, "свинцовые семидесятые" в Италии и так далее... Про то, что творилось (и творится) за океаном, я даже не говорю. Более того, репрессивный аппарат имеет свойство "засыпать" (пусть и не необратимо) при снижении накала классовой борьбы даже в капиталистических странах, особенно небольших и сравнительно благополучных - достаточно работающего welfare state.
Второй аспект - управление и планирование в экономике (если таковое есть). Он, конечно, присутствовал всегда, но на рубеже XIX-XX веков начал становиться все более и более заметным. Производительные силы начали перерастать капитализм, стали возникать технологии (в широком смысле), функционирование которых свободный рынок обеспечить не в состоянии. Или переход к социализму, или, как паллиатив, государственно-монополистический капитализм. Государство начинает все больше вмешиваться в деятельность частных компаний, вырастающих до монополий, а в некоторых областях вообще берет на себя всю организацию. То же здравоохранение, например - рынок не может создать такую систему в принципе.
Почему государство? А больше некому, нет в капиталистическом обществе других институтов, пригодных для этой роли. К тому же имеющийся репресссивный аппарат здесь очень пригождается, причем не только для действий против трудящихся. Интересы отдельных капиталистов теперь частенько приходят в прямое противоречие с интересами капиталистического общества как целого, и отдельных несознательных буржуев приходится принуждать. Кстати, анкаповцы и правые либертарианцы люто ненавидят именно этот, второй аспект государства. Первый, аппарат принуждения, покуда он используется против пролетариев, им совершенно не мешает.
Второй аспект отмирать отнюдь не собирается. Наоборот. В переходный период он преобразуется и расширяется до тех пор, пока не охватит всю экономику. В том же 1917 году, когда писалась "Государство и революция", в другой работе, "Грозящая катастрофа и как с ней бороться", Ленин выдает интереснейшую формулировку: "социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией". Слово "обращенная" здесь очень к месту. В "Государстве и революции" Ленин не раз и не два пишет о том, что старое государство нужно разбить, сломать, и заменить совершенно новым. Им, то есть первым аспектом, нельзя овладеть, его нельзя обратить на пользу народу!
А второй, наоборот, нельзя разбивать и ломать! Даже тогда (в Гражданскую его сломали) это привело к бедствиям, а сейчас, в развитой, высоко урбанизированной стране это грозит полнейшей гуманитарной катастрофой. Его нужно аккуратно и бережно взять под свой контроль, обратить на пользу всего народа, причем сейчас сделать это едва ли не проще, чем тогда. Инженерно-технические работники, врачи, преподаватели давно уже стали пролетариями, менять придется только ничтожно малый в количественном отношении верхний слой менеджмента. Смена собственности, учитывая размеры, разветвленность и запутанность схем нынешних финансовых холдингов, на саму материальную деятельность вообще никак не повлияет. В случае монополий с большим государственным участием, если удалось сломать первый аспект, со вторым будет еще проще. Мелкий бизнес? А его вообще не трогаем, пусть пока работает.
Возможно, эти две стороны государства хорошо бы было как-то разделять терминологически, но - не сложилось. Начиная с самого начала. В качестве примера вспомню план ГОЭЛРО, разработанный Государственной комиссией по электрификации России (сокрращение "ГОЭЛРО" - от ее названия) под руководством Кржижановского и одобренный в 1920 году. "Коммунизм - это есть советская власть плюс электрификация всей страны", а слово "государственный" никого не смущало.
Как будет выглядеть дальнейшее преобразование второго аспекта? В целом понятно, что государственное (точнее, уже полугосударственное, не совсем государственное) управление превращается в общественное. Постепенно и довольно медленно. Думаю, к концу этого процесса масштабы системы будут как минимум планетарными (как минимум, потому что освоение других планет Солнечной системы с повестки дня не снимается). Как оно будет выглядеть в деталях? Увы, об этом я рассуждать точно не готов.