5 ССВ: (36) Русы: самоидентификация / распознавание авг.2010
Систематизация свидетельств времени ССВ (в скобках указаны содержание / ключевые слова):5. Жизнь, обеспечение выживания и безопасности, русы, человеческие качества, интеллигенция и псевдоинтеллигенция, НМП (новый мировой порядок):
5.3. Русы/россичи/раса/словене: самоидентификация / распознавание (Русский Дух, Родина=Земля Русская-Русь-СССР-Россия, образ/философия жизни, кровь, характер, культура)
***
предыд. стр. ССВ 5.3.(35) dar-aya.livejournal.com/113343.html
***
(продолжение) ПРИРОДА №8 1999г. http://vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/ECCE/MIND.HTM
К 150-летию со дня рождения Ивана Петровича Павлова "Об уме вообще, о русском уме в частности. В апреле - мае 1918 г. И.П. Павлов прочел три лекции, которые обычно объединяют общим условным названием “Об уме вообще, о русском уме в частности”. В личном фонде Павлова, хранимом Петербургским филиалом Архива РАН (СПФ АРАН. Ф.259), есть записи всех трех лекций 1918 г., сделанные неустановленным слушателем и переписанные рукой Серафимы Васильевны Павловой. В “Природе” публикуются две лекции. Все три и с более обстоятельным комментарием читатель найдет в №9 “Физиологического журнала им. И.М.Сеченова” за текущий год. (далее выдержки)
*
(4) Привязанность мысли к той идее, на которой вы остановились, привязанность, связанная с абсолютным беспристрастием. Если нет привязанности - нет и энергии, нет и успеха. Вы должны любить свою идею, чтобы стараться для ее оправдания. Привязанность у нас есть. Много таких, которые стоят на определенной идее. Но абсолютного беспристрастия - его нет. Мы глухи к возражениям не только со стороны иначе думающих, но и со стороны действительности.
*
(5) Обстоятельность, детальность мысли. Что такое действительность? Это есть воплощение различных условий, степени, меры, веса, числа. Вне этого действительности нет. Сколько раз какое-либо маленькое явленьице, которое едва уловил ваш взгляд, перевертывает все вверх дном и является началом нового открытия. Все дело в детальной оценке подробностей, условий. Это основная черта ума. Что же? Как эта черта в русском уме? Очень плохо. Мы оперируем насквозь общими положениями, мы не хотим знаться ни с мерой, ни с числом. Мы все достоинство полагаем в том, чтобы гнать до предела, не считаясь ни с какими условиями. Это наша основная черта. Пример из сферы воспитания - свобода и дисциплина - это абсолютно равноправные вещи. То, что мы называем свободой, то у нас на физиологическом языке называется раздражением <...> то, что обычно зовется дисциплиной - физиологически соответствует понятию “торможение”. И оказывается, что вся нервная деятельность слагается из этих двух процессов - из возбуждения и торможения. И, если хотите, второе имеет даже большее значение. Раздражение - это нечто хаотическое, а торможение вставляет эту хаотичность в рамки. Это стремление к общим положениям, это далекое от действительности обобщение, которым мы гордимся и на которое полагаемся, есть примитивное свойство нервной деятельности.
*
(6) Стремление научной мысли к простоте. Простота и ясность - это идеал познания. Основной признак гениального ума - это простота. Русский человек не стремится понять то, что он видит. Он не задает вопросов с тем, чтобы овладеть предметом. Вообще у нашей публики есть какое-то стремление к туманному и темному. Конечно, стремление ума, как деятельной силы - это есть анализ действительности, кончающийся простым и ясным ее представлением. Это идеал, этим должно гордиться. Но так как то, что досталось уму, есть лишь кроха, песчинка по сравнению с тем, что осталось неизвестным, то понятно, что у каждого должно быть сопоставление этого небольшого известного и огромного неизвестного. И конечно, всякому человеку надо считаться и с тем и с другим. Нельзя свою жизнь располагать только в том, что научно установлено, ибо многое еще не установлено. Во многом надо жить по другим основаниям, руководясь инстинктами, привычками и т.д. Все это верно. Но позвольте, ведь это все задний план мысли, наша гордость не незнание, наша гордость в ясности. А неясность, неизвестное - лишь печальная неизбежность. Учитывать ее надо, но гордиться ею, стремиться к ней, значит переворачивать все вверх дном.
*
(7) Стремление к истине распадается на два акта. Во-первых, стремление к приобретению новых истин, любопытство, любознательность. А другое - это стремление постоянно возвращаться к добытой истине, постоянно убеждаться и наслаждаться тем, что то, что ты приобрел, есть действительно истина, а не мираж. Одно без другого теряет смысл. У нас прежде всего первое - это стремление к новизне, любопытство. Достаточно нам что-либо узнать, и интерес наш этим кончается... она больше нас не интересует, мы ее забываем, она больше для нас не существует, не определяет наше положение. Разве это верно?
*
(8) Так как достижение истины сопряжено с большим трудом и муками, то понятно, что человек в конце концов постоянно живет в покорности истине, научается глубокому смирению, ибо он знает, что стоит истина. Так ли у нас? У нас этого нет, у нас наоборот. Разве мы теперь не читаем чуть ли не каждый день, что мы авангард человечества!
*
Как вы видите, у нас обстоит дело так, что в отношении почти каждой черты мы стоим на невыгодной стороне. Например, у нас есть любопытство, но мы равнодушны к абсолютности, непреложности мысли. Или из черты детальности ума мы вместо специальности берем общие положения. Мы постоянно берем невыгодную линию, и у нас нет силы идти по главной линии. Понятно, что в результате получается масса несоответствия с окружающей действительностью. Ум есть познание, приспособление к действительности.
*
Ведь ум животных и человека это есть специальный орган развития. На нем всего больше сказываются жизненные влияния, и им совершеннее всего развивается как организм отдельного человека, так и наций. Следовательно, хотя бы у нас и были дефекты, они могут быть изменены. Это научный факт. А тогда и над нашим народом моя характеристика не будет абсолютным приговором. После определенной практики, тренировки на наших глазах идет усовершенствование нервной системы, и очень большое."
***
06.07.2012 http://domestic-lynx.livejournal.com/69065.html "Т.Воеводина САМОУБИЙЦЫ. Из Франции пишут.
В телекоммуникационной компании за пять лет 35 человек покончили с собой по причине дурного отношения на работе. В чём состояло дурное отношение - не понятно: вроде как на них психологически давили и даже «физически унижали». (Пороли что ли?) Кто-то с моста сиганул, а 57-летний отец четверых детей даже совершил акт самосожжения на дворе конторы.
Что уж там было и кто виноват - я не о том. Предполагаю, что просто люди привыкли десятилетиями (отец четверых детей служил в компании 30 лет) находиться в непринуждённой расслабухе, что вообще свойственно государственным и полугосударственным конторам в романских странах. Конторы эти обычно генерят долги и убытки, но в эпоху бума с этим как-то мирятся, а тут - кризис, дефицит бюджета, ну сами понимаете. Энергичный начальник (тот самый, которому сейчас инкриминируют доведение до самоубийства), стремясь улучшить производственные и финансовые показатели, разрушил идиллию. Впрочем, может, всё было и не так.
Я о другом. Я о глубоком, радикальном различии между нами и западной публикой. Собственно, об этом я писала пару постов назад. Так всегда получается: думаешь о чём-нибудь - непременно подвернётся информация к размышлению на ту же тему. Притяжении мысли.
Вернёмся, впрочем, к самоубийцам. Все эти граждане - вовсе не рабы и даже не крепостные своего телекоммуникационного ведомства. Они лично свободны и могут в любой момент уволиться - если уж ТАК достало. Понятно, они чего-то там лишатся: пенсионных каких-нибудь льгот и выплат, потом найти работу трудно, особенно человеку в летах и ничего особо ценного не умеющему. Это всё понятно, но ведь никто из них не будет в прямом смысле голодать и жить под мостом: дадут пособие, что-то подвернётся… Еда будет, элементарная одёжа. Да у них, наверняка, дома той одёжи - на три жизни.
То, что они действительно потеряли бы в этом гипотетическом случае - это СТАТУС. Был начальником какого-нибудь там департамента, а стал … Шантрапой, в общем, стал. Лучше с моста!
Французский обыватель не просто привязан к той клеточке социального организма, в которой сидит. Он - это и есть она, клеточка. Он себя полностью с нею отождествляет. Без неё для него нет жизни. Он - это его статус. Теряя статус, он лишается всего. Помню, в 2008 г., когда начался кризис, рассказывали о каком-то предпринимателе, кажется, немецком, который обанкротился и бросился тоже откуда-то с высоты. У того вообще образ жизни бы не изменился ни на йоту: он бы там же жил, то же ел, на том же ездил, туда же отправлялся бы отдыхать. Просто он больше не обладал бы статусом владельца мощной корпорации. Только и всего. И это показалось ему невыносимым.
Общество, где преобладают люди с таким жизнеощущением - необычайно крепко. Эти люди фантастически дисциплинированы. Вот им точно не требуется уголовная ответственность за 20-минутное опоздание: они и так со всех ног бегут куда надо. Им не требуется внешних погонял: у них есть погоняла внутренний. Каждый там точно знает, КТО он, каково его место и жизненная роль. И он не просто держится за эту роль - он - это она и есть. Человек и его место - полностью тождественны.
В этом источник того самого порядка жизни, которым мы восхищаемся на Западе и никак не можем достичь в родных палестинах. Там каждый проживает эту свою жизнь-роль абсолютно всерьёз. Он с нею срощен, и лишиться роли - для него почасту лишиться жизни. Что и доказали эти французские горемыки. Но для порядка жизни, для правильного и бесперебойного функционирования общественного организма такие люди чрезвычайно полезны.
Помню когда-то в молодости один, тоже молодой, итальянец подарил мне стихотворение собственного сочинения. Там среди лирической чепухи была одна фраза, которая меня тогда насмешила: «Я - не поэт, я - монтажник». Он действительно был монтажником и монтировал закупленное оборудование на одном советском предприятии. Я тогда посмеялась над самодеятельным поэтом, ни на секунду не забывающим, что он вот именно и есть - монтажник. А смеяться тут нечего. Именно таково господствующее чувство жизни западного человека. Эти люди - абсолютно всерьёз привязаны к реалиям этого мира - к вещам, к дому, к улице, к своему статусу. К этому особенно. Николай Бердяев называл это свойство буржуазностью. Буржуазность, считал он, - это свойство духа: абсолютная привязанность к миру сему. И ничего удивительного в том, что они умеют организовывать жизнь гораздо разумнее и удобнее, чем мы. Не только физический, вещный мир они организуют неизмеримо лучше, но и мир социальный, политический - это ведь тоже посюсторонние, земные сущности.
Мы, русские, в этом смысле - не буржуазны, антибуржуазны. Мы вечные странники. Очень многие до конца дней так и не понимают внутри себя, кто они такие. В чём их профессия, жизненная роль. Я сама точно такая. Когда в оны дни на каком-нибудь собрании я слышала ритуальные слова, вроде «мы, работники внешней торговли» - я испытывала секундное удивление: а при чём тут я? Разве я - это? Потом говорили то же самое о «представителях малого и среднего бизнеса» - и ощущение у меня было точно такое же - чего-то странного, случайного, едва не игрового. Ну да, сейчас я ЭТО, а потом вскину котомку на плечо да и побреду куда-нибудь, где будут иные люди, иные ландшафты и иные роли. Притом я вполне благополучна и, как говорится, успешна: я предпринимательница, мать семейства, владелица немалой недвижимости… И таких людей очень много, это наш, русский тип. Мы по чувству жизни - калики перехожие. Любая жизненная роль для нас - что-то временное, внешнее, поверхностное. Потому посюсторонняя жизнь нам не даётся. Потому многие предприниматели бросают свои бизнесы, когда вполне можно продолжать. Бросают потому, что надоело, лень, неохота, ну его. Вот помечтать о незбыточном - это да, это наше.
Такое жизнеощущение большинства русских делает нашу жизнь расхристанной, невнятной и крайне неудобной во всех отношениях. Но при этом сами люди гораздо устойчивее европейцев ко всяким ударам судьбы. Ну, выгнали, ну лишили - делов-то! Теряя статус (или даже деньги), русский теряет самую поверхностную свою оболочку. Этот статус обычно своего рода одежда, он не затрагивает жизненного ядра. Статус - это не человек. Это для русского. А для западного человека статус - это человек, это всё. Иного просто нет. Обратные случаи есть и там, и тут, но они погоды не делают.
Черчиллю приписывают фразу: «Русские непобедимы, потому что у них окопный быт». Не знаю, правда ли он это сказал, да это и не важно. Ещё более непобедимы русские потому что каждый из них в первую очередь Ваня или Маша, человек, любитель пива, а уж в двадцать пятую очередь - «монтажник». В 90-е годы люди массово теряли не просто работу, а именно статус. И - ничего. Среди моих продавцов есть и врачи, и учителя, и даже доценты вузов, без счёту инженерш - и все они освоили новую работу и многие даже полюбили её. И это не проявление какой-то дивной гибкости натуры. Это говорит лишь о том, что и старая, и новая профессия, и старый, и новый статус - был и остаётся на поверхности. А коли так - почему бы не попробовать себя в новой роли? Для дела, повторюсь, это плохо. А для психологической устойчивости самого человека, пожалуй, хорошо.
Немецкий психолог Франкл, попавший в концлагерь и выживший, написал книгу о психологии заключённых. Там он задался в числе прочего вопросом, люди какого типа наиболее устойчивы в лагере. И вот к каким выводам он пришёл. Наименее психологически устойчивы чиновники. Теряя статус, они теряют всё. И погибают. Наиболее устойчивы - аристократы. Даже в рубище аристократ обладает неотъемлемым качеством: он всегда граф или герцог. Так вот русские в какой-то степени обладают неотъемлемым статусом - человека. Лишаясь должности или имущества, они его не теряют.
При поверхностном взгляде на нашу жизнь кажется, что всё это не так. Ведь вокруг немало раздувающихся от гордости соотечественников, непрерывно доказывающих, подтверждающих и настырно выставляющих на показ свою, как теперь принято говорить, «статусность». Проявлений этого несть числа. Министры ездят с мигалками, но и наши продавщицы от них не отстают: на мероприятиях компании они требуют, чтобы отводили специальную VIP-зону для особо отличившихся. И то сказать, как может человек, продающий на три миллиона в месяц сидеть рядом с шушерой, продающей на сто тысяч? Высочайшие каменные заборы, которыми окружили свои виллы в нашей деревни избранники судьбы, - разве это не проявление сверхсерьёзного отношения к своему общественному положению?
На самом деле это как раз и есть проявление поверхностности социального статуса. Внутри себя, в душевной глубине житель виллы за каменным забором ровно такой же, как последний из прохожих по другую сторону забора. Именно поэтому у него и является потребность внешними и смешными ужимками убедить самого себя, что он - что-то эдакое, особенное. Будь у него, богатея, твёрдое чувство связанности со своим положением - не потребовались бы все эти смешные и детские ужимки.
А отнимется у него вилла за забором - с моста прыгать не станет. Разве что напьётся с корешами на бугорке возле пруда.
А французам тем - земля пухом."
***
30.11.2011 http://www.odnako.org/magazine/material/show_14378/
"Р.Носиков Война всегда рядом, или почему русские мало улыбаются.
Многие иностранные исследователи глубин «загадочной русской души» с некоторым удивлением рассказывают своим соотечественникам о русской нелюбви к улыбке. О странной русской поговорке про смех без причины. И это в тот момент, когда практически любой нерусский может найти сотни причин, достойных того, чтобы улыбнуться, - солнце, воздух, ветер, женщины, мужчины. Сама жизнь, в конце концов. Русские же почему-то не считают эти прекрасные вещи достойными того, чтобы улыбаться. Странные эти русские. Неправильные.
Выводы из такого, пустякового на первый взгляд наблюдения могут быть самыми разными и вполне глобальными. Они могут находиться в диапазоне от «злобного нрава» и «сурового климата» и до «отпечатка тысячелетнего рабства - царизма, крепостного права, коммунизма и путинизма».
На мой взгляд, объяснение этого феномена куда проще и обыденнее, нежели варианты иностранных исследователей. Но одновременно такое объяснение будет сложнее принять эмоционально.
Реальность русского так же заполнена воздухом, ветром, солнцем и женщинами, как и реальность какого-нибудь француза. Все это есть. Но все это - только тонкая ткань, дымка, мираж. Из-за этой занавеси, которую все, кроме русских, и принимают за действительность, на нас глаза в глаза смотрит главный персонаж в нашей истории, и от его дыхания ткань реальности колышется, покрывается изморозью или местами обугливается.
Мы проживаем всю нашу жизнь, обладая уникальным умением чувствовать этот взгляд. Мы проносим сквозь всю нашу жизнь иногда даже не осознаваемую Истину или максиму: Война всегда рядом. Каждый русский с самого рождения знает о войне. Он о ней всегда помнит, что и отличает его от его европейского собрата.
Война всегда рядом. Именно поэтому нам кажется смешной шутка «вдруг война, а я уставший?» Смеемся, а сами думаем, что мальчишка хорошую причину назвал для того, чтобы откосить от работы, - уважительную.
Война всегда рядом, и именно поэтому наши дети, попадая первого сентября в первый класс, идут не куда-то на математику или физкультуру, а на Урок Мира. Точно так же, как десятилетия назад на этот урок шли мы.
Война рядом не только в нашем прошлом. Она рядом всегда. Она рядом, даже когда она в далекой Ливии. Мы болезненно реагируем на нее, потому что - понимаем мы это или не понимаем - мы все равно чувствуем, что это касается именно нас. Этот колокол, где бы он ни звонил, - звонит по нам.
Это в нашей стране так популярна книжная серия «Если завтра война». Когда русский смотрит на мир, он всегда видит за ним безмолвную неподвижную фигуру и знает, что она в любой момент может отдернуть мир в сторону, словно занавеску, и шагнуть навстречу.
Если бы наши европейские братья по разуму могли видеть то, что видим мы, у них тоже были бы другие лица.
Но неулыбчивые русские не начинают войн. Их начинают жизнерадостные европейцы. Неулыбчивые русские войны заканчивают.
Как правило, в европейских столицах.
И тогда русские на некоторое время становятся самым улыбчивым народом.
Ненадолго.
Потому что Война всегда рядом."
***
04.08.2012 http://domestic-lynx.livejournal.com/71831.html
Т.Воеводина Провинциалы.
"В августе, как обычно, хочется написать что-нибудь на темы наробраза. Оно и понятно: первое сентября скоро, день знаний.
Сегодня у приличных людей, ну кто при деньгах или, что то же самое, при власти, так вот у этих избранников фортуны нынче в обычае учить детей за границей. В Англии, главным образом. Ну, и кто попроще, тот самый пресловутый и неуловимый средний класс - тоже не отстаёт, стараются сколотить денежки, чтоб дать «элитное» образование. А элитное - это понятно какое - импортное.
Я не коллекционирую сплетни о высших и властных, но всё равно то и дело попадается: у Лужкова дочки в Англии, Никита Белых туда же сына отправил, те в Швейцарии проходят курс, эти - в Америке. Глядя на «элиту», и народ подтягивается. Ну, ежели не насовсем - так хоть на летние курсы. Турагентства отправляют недорослей пачками, у авиакомпаний - специальный платные услуги - переправка детей в Англию без сопровождения родителей - на эти самые летние курсы.
Но это, конечно, мелочь. Настоящий крупняк - это чтобы выучить в Англии от и до: школа, колледж, университет. Для этого не жалеют ни денег, ни усилий. У моего сына был приятель детства, отец его в советское время служил посольским кагэбэшником, кажется, в Голландии, а после 91-го года сделался бизнесменом средней руки и средней успешности. Так вот они своего единственного сына лет с десяти учили в Англии, даже мама жила поначалу там, чтобы оберегать кровиночку. Притом денег у них не так, чтоб куры не клюют, но образование за границей - это святое, а на святом не экономят.
А вот совладелица здания, где у нас офис. Тоже старается, всё лучшее - детям. Сама-то она совсем простая, из бывших заводчан, даже и отдыхать в других странах не любит, всё её там напрягает, но одно знает твёрдо: надо выучить детей за границей. Её девчонки учатся где-то в Австрии в странном заведении невесть какого профиля, относительно которого она выражается путанно и невнятно; по-моему, и сама толком не понимает, чему там учат, да и не важно это. Главное - в Австрии.
Вопрос: зачем?
Любопытно, что никто его себе особо и не задаёт. Просто это считается абсолютным, необсуждаемым благом - учить детей за рубежом. У меня довольно часто спрашивали знакомые, как же это я-то? «Уж вы-то можете себе позволить…» Тут уже я задаю вопрос: «Зачем?» И вдруг оказывается, что ответа на него словно бы и нет. Ну-у-у, английский будет знать хорошо… Больше возможностей, кругозор… Ответа нет, а горячее стремление - есть. Притом в самых разных кругах. Ну, понятно, там, где нет денег, - это не стремление, а просто мечта. Но мечта всё о том же. А мечта - это очень важная вещь, которую часто недооценивают. Мечта больше всего характеризует человека, потому что в реальности он связан мириадами обстоятельств, а в мечте - свободен. Так вот мечта такая - очень широко распространена.
Вообще, впервые о такой мечте я, странным образом, узнала от учительницы продлёнки у сына. Был 1992 г. , первый класс. «Ну вы-то, наверно, вашего за рубежом учить будете?» - ни с того ни с сего сказала она то ли вопросительно, то ли утвердительно. Я сильно удивилась: у меня в те поры для такой учёбы ни денег не было, ни желания, ни знаний о том, как это происходит. У меня не было, а у неё - уже было.
Так вот зачем это? Чтобы потом работать? Где? Очевидно, там. Потому что ребёнок, воспитанный за границей, неизбежно впитает тамошние «язык и нравы». Нашу жизнь он знать не будет и ориентироваться в ней тоже будет с трудом, да и не захочет он ориентироваться, зачем ему себя ломать? Разговоры о том, что он освоит там что-то такое передовое, просветится западной мудростью и будет её тут применять на пользу нашего богоспасаемого отечества, - это, конечно же, полная чушь и маниловщина под сенью сколковских ветвей. Так, конечно, говорят, но вряд ли кто-то всерьёз думает. А тот, кто способен искренне поверить в эту прекраснодушную чепуху, вряд ли имеет деньги для отправки наследника за кордон.
Кстати, я заметила: премногие изучают за границей юриспруденцию. А эта профессия, понятно, совсем не космополитическая, а самая что ни наесть «почвенная», привязанная к праву своей страны. А они учат даже право иной правовой системы, вроде британского.
То есть получается вот что: цель - это сделать из недоросля иностранца и натурализовать его там, за границей. Пока, знаете, есть возможность, устроить его в приличное место на ПМЖ. Такова истинная цель, она же мечта. Когда-то, помню, на рубеже 80-х и 90-х, в Москве бытовало такое выражение: «Надо спасать детей!» (произносится с заполошной интонацией). Имелось в виду: надо скорее уезжать! Не ради себя - ради детей. Помню, наши соседи под этим лозунгом отвалили в Канаду. (Маленькое замечание в скобках: я ровно никого не критикую и уж тем более не обличаю и не изобличаю, особенно с моралистических позиций. Не зря кто-то из моих читателей заметил, что мораль мне вообще чужда. Более того, я и сама в то время могла отъехать вслед за мужем-физиком, но судьба повернулась иначе.)
Так вот реальная цель обучения за границей - это воспитание иностранца. Чтоб жил потом там - в «отечестве сердца и воображения», как называли Францию некоторые наши соотечественники в 18 веке. Сегодня таким «отечеством» стала для нас Англия, США, ну и другие приличные страны.
То есть лучшие люди отечества, ну пускай не лучшие - просто самые сильные, властные и денежные - хотят, чтобы дети их жили не «в этой стране». Они могут пережёвывать на все лады сакраментальную тему «как нам обустроить Россию», могут принимать решения и постановления, проводить одну реформу за другой, болеть и радеть за то и это, но есть один лишь маленький фактик: их дети там, - и этот маленький фактик красноречивее всех слов. Кто и где дети т.н. элиты - очень поучительная информация. Потому что очевидно, что детям мы желаем самого лучшего в жизни. По тому, где дети тех, кто имеет большие, порой почти что неограниченные, возможности, видно, чтоО в данном обществе считается лучшим и желанным. Маркс верно говорил: мораль господствующего класса - господствующая мораль. Вот она и господствует.
Откуда она берётся?
Убеждена: её источник - глубочайший, неистребимый, в поры въевшийся провинциализм.
Провинциализм настолько глубокий, что он даже не замечается, не ощущается, как не ощущаются собственные базовые качества, настолько они срослись с личностью. А наш провинциализм очень даже сросся. Он у нас, как любят выражаться продавщицы косметики, «на клеточном уровне».
Что такое провинциализм?
Это вовсе не узость кругозора или незнание того и этого, неумение стрекотать по-английски «с прононсом» или подбирать галстук под цвет носков. Провинциализм - это ощущение своей непоправимой второсортности. Гнетущее чувство, что живёшь ты в «дыре», на помойке, окружённый «уродами» и ничего хорошего на твоей помойке нет и не предвидится. А потому самое главное твоё жизненное задание - из этой помойки выбраться, вырваться, убежать и забыть её, проклятую, как страшный сон. Это именно и есть универсальное чувство провинциала - собственная второсортность. Их второсортность имманентна, выражаясь философски, непреодолима никакими силами и средствами. И помойка вечна. Провинциалу не приходит в голову даже попытаться превратить помойку сначала в пригодное, а потом и желанное для жизни место. Нет! Помойка - она всегда помойка, а он - всегда убогий и второсортный. Это «на клеточном уровне» - на поверхности-то он может сорить деньгами, отгрохать виллу в полторы тысячи квадратов, носить пиджак за пять штук баксов. Чувство второсортности от этого не убывает. Поэтому - спасать детей! Пускай хоть они станут настоящими, не провинциалами.
Здесь лежит причина страстной тяги к «европейскому образованию», а вовсе не в каких-то там специфических знаниях или злополучном английском. Английский - это вообще не проблема. К двенадцати, ну ладно - к четырнадцати годам каждый ребёнок способен выучить английский на вполне приемлемом уровне, никуда не ездя. Конечно, надо над этим поработать, в том числе и родителям, но то же относится и к алгебре, и к физике, и даже к истории. Мой сын, уже прилично зная язык и имея большой запас слов, проработал каникулы в Ирландии на ковровой фабрике, жил в семье в двумя говорливыми пенсионерами. После этого он говорил и теперь говорит вполне бегло и незатруднительно. На следующее лето он опять поехал, но не ради английского, а ради небольшого заработка. Так что не в английском тут дело. Вообще, сакрализация этого самого английского - в этом есть какая-то особенно убогая провинциальность.
Гражданином мира человека делает не галстук и не оксфордский прононс. Гражданином мира делает его любовь к своему углу, украшение его, творческая, созидательная работа на славу этого угла. Человек входит в человечество как француз или китаец, а не как что-то среднее и невнятно-абстрактное. Итальянский деревенский сапожник из-под Венеции, который умеет тачать такие башмаки, какие не умеет никто и нигде на свете, или его сосед-гончар, который может делать, и не просто делать (делать-то и китайцы теперь настрополились) - он может выдумывать такую посуду, что хочется её купить и тащить в ручной клади через все границы - вот эти деревенские ребята - настоящие граждане мира. Хотя они скорее всего не говорят по-английски, да и по-итальянски не шибко, потому что привыкли к местному диалекту. Но они - не провинциалы. И, кстати, для них уехать - это трагедия. Когда безземельные крестьяне уезжали - это вспоминается как самое страшное время. У них даже слово есть - campanilismo - прявязанность к родной колокольне.
Уходящее (или ушедшее) со сцены поколение, те самые убогие "совки", не отдыхавшие в Анталии, не благоухавшие парфюмом, не "управлявшие мечтой", а управлявшие в лучшем случае "жигулями", те самые совки , жившие в "панельках" "сносимых серий" , все эти "совки" в растянутых свитерах или мосшвеевских неказистых пиджачках, все они вместе со своими тётками, не ведавшими ботокса, «уколов красоты» и шоколадных обёртываний, - все они были гораздо более гражданами мира, чем нынешние. Потому что они были кровно связаны со своей землёй, верили в её будущее и для него работали.
Вернёмся, впрочем, к тем ребятам, которых послали учиться в заграницы. Что с ними будет в будущем? Заглянуть в будущее мы не можем, а вот в прошлое - вполне даже реально. Такое уже было в нашей истории. 18-й век, не так уж и далеко, множество свидетельств. И очень поучительно. Недаром, римляне говорили «historia est maestra vite» - история - учительница жизни. Об этом в следующий раз."
***
след. стр. ССВ 5.3.(41) dar-aya.livejournal.com/133784.html
содержание п. 5.3. журнала dar-aya.livejournal.com/108072.html
оглавление журнала (2) http://dar-aya.livejournal.com/157368.html